Навигация по сайту:

• Главная
• Условия и порядок оказания услуг
• Цены и порядок оплаты
• Способы оплаты
• Гарантии
• ЗАКАЗАТЬ

Контакты:

Свяжитесь с нами:

ICQ: 197839245
e-mail: justicemaker@yandex.ru

Цифровое правоотношение: видовая принадлежность и содержание. Статьи по предмету Информационное право

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Информационное право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ЦИФРОВОЕ ПРАВООТНОШЕНИЕ: ВИДОВАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ И СОДЕРЖАНИЕ

О.А. ГОРОДОВ

 

Общие положения

С 1 октября 2019 г. вступает в силу Федеральный закон "О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" <1>, которым, в частности, вводится в гражданско-правовой оборот новый объект гражданских прав, именуемый цифровыми правами. Указанные права, дополняющие в очередной раз отформатированный перечень объектов гражданских прав, представленный в ст. 128 ГК РФ, являются, на наш взгляд, необходимым, но далеко не бесспорным с точки зрения юридического оформления приобретением отечественной цивилистики. По своей значимости решение законодателя расширить спектр юридически значимых благ, которые способны удовлетворять потребности участников гражданского оборота, сопоставимо с появлением в российском законодательстве в 2006 г. института интеллектуальных прав, призванных "...по возможности, заменить в российском праве термин "интеллектуальная собственность" там и тогда, где и когда этот последний употребляется в значении, предусмотренном в п. (viii) ст. 2 Конвенции ВОИС" <2>. Однако цифровые права, в отличие от интеллектуальных, не выполняют функцию замены какого-либо устоявшегося и юридически значимого понятия, а призваны решить реальную и возникшую в условиях научно-технического прогресса проблему легитимации в гражданском обороте обособляемых в информационно-телекоммуникационных сетях различного рода электронных данных, собирательно именуемых цифровыми активами. Решение указанной проблемы юридическими средствами на современном этапе их развития сводится, по существу, к "редактированию" технических приемов и технологических методов правовыми нормами. Говоря иначе, задача законодателя сводится к юридическому оформлению технологических по природе и во многом абстрактных для конкретного пользователя процедур, содержание которых обусловлено физическими особенностями функционирования компонентов той либо иной информационной системы.
--------------------------------
<1> Российская газета. 2019. 20 марта.
<2> Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. А.Л. Маковского. М.: Статут, 2008. С. 278 (автор комментария к ст. 1225 - А.Л. Маковский).

Согласно ст. 141.1 ГК РФ цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Это необычайно широкое определение для феномена, именуемого субъективным правом. Необычность заключается в том, что вводится некоторый специальный класс субъективных прав второго уровня (право на право), являющихся одновременно обязательственными или иными правами, которые признаются при определенных условиях объектами гражданских прав, т.е. по смыслу действующего законодательства неким благом. Перечень иных прав законодателем не установлен и является открытым, что влечет за собой правовую неопределенность. В соответствии с нормой, закрепленной в ст. 128 ГК РФ, цифровые права принадлежат к разряду имущественных прав как разновидности имущества. Легко видеть, что при указанном подходе к определению цифрового права таковым может быть признано в принципе любое субъективное право, в том числе исключительное право, содержание которого зависит от действующих в той либо иной информационной системе правил.
Поскольку объекты гражданских прав по общему правилу являются также и объектами соответствующих обязанностей, то совокупность таких прав и обязанностей принято рассматривать в качестве содержания правоотношений, а категорию объекта прав полагать синонимом объекта правоотношений <3>. Из сказанного надлежит сделать вывод о том, что цифровое право, выступая в образе блага, является объектом гражданского правоотношения, но, будучи таковым, имеет свой объект, но уже как элемент цифрового правоотношения. Таким образом, законодателем заложена в высшей степени противоречивая конструкция правоотношения в правоотношении. Как утверждал О.С. Иоффе, "правовое отношение как отношение общественное, как отношение между людьми не может иметь в качестве своего объекта ничего иного, кроме поведения своих участников, которое, в свою очередь, направляется на вещи или иные объекты и цели..." <4>.
--------------------------------
<3> См., например: Российское гражданское право: учебник: в 2 т. / отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2010. Т. 1: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. С. 297 (автор главы - Е.А. Суханов).
<4> Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права". М.: Статут, 2000. С. 590 - 591.

Ключевыми вопросами, на которые необходимо получить ответ, чтобы пролить свет на пока еще находящуюся в теневой зоне правовой действительности цифровую проблематику, являются вопрос о видовой принадлежности цифровых правоотношений, которые будут складываться в рамках той либо иной информационной системы, а также вопрос корректного определения элементов цифрового правоотношения, т.е. его субъектного состава, объектов, являющихся предметом деятельности участников, по поводу которых они вступают в отношение, а также субъективных прав и обязанностей участников, составляющих содержание цифрового правоотношения. На данном этапе развития отечественного законодательства, характеризующегося отсутствием развернутого правового регулирования отношений, складывающихся в так называемом цифровом сегменте экономики, ответы на эти вопросы во многом будут носить характер предположений. Юристов, занимающихся проблемами цифровизации в условиях правовой неопределенности, можно сравнить с алхимиками, без работ которых, однако, не могла бы появиться современная химия.

Видовая принадлежность цифровых правоотношений

Как следует из ст. 2 Федерального закона "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" <5> (далее - Закон об информации), информационная система - совокупность содержащейся в базах данных информации и обеспечивающих ее обработку информационных технологий и технических средств. Законодатель по основанию принадлежности выделяет:
- государственные информационные системы, включающие федеральные информационные системы и региональные информационные системы, созданные на основании соответственно федеральных законов, законов субъектов РФ, правовых актов государственных органов;
- муниципальные информационные системы, созданные на основании решения органа местного самоуправления;
- иные информационные системы.
--------------------------------
<5> СЗ РФ. 2006. N 31. Ч. 1. Ст. 3448.

Любую из названных выше информационных систем образуют три относительно самостоятельные, но взаимодействующие между собой составляющие, а именно:
- информация, содержащаяся в базах данных;
- информационные технологии, представляющие собой процессы, методы поиска, сбора, хранения, обработки, предоставления, распространения информации и способы осуществления таких процессов и методов;
- технические средства, включая средства связи.
Важнейшей из указанных составляющих являются информационные технологии, а точнее - технология блокчейн как фундамент, на котором покоится система размещения различных цифровых ресурсов.
Взаимодействие указанных составляющих определяется правилами той либо иной информационной системы. Так, особенности эксплуатации государственных информационных систем и муниципальных информационных систем могут устанавливаться в соответствии с техническими регламентами, нормативными правовыми актами государственных органов, нормативными правовыми актами органов местного самоуправления, принимающих решения о создании таких информационных систем. Указанные нормативные документы содержат нормативные предписания, которые регулируют преимущественно организационные отношения, складывающиеся на началах власти и подчинения, и, соответственно, не касаются цифровых отношений в их гражданско-правовом понимании.
Примером государственной информационной системы может служить информационная система топливно-энергетического комплекса, отношения по созданию и эксплуатации которой урегулированы Федеральным законом "О государственной информационной системе топливно-энергетического комплекса" <6> (далее - Закон об информационной системе ТЭК).
--------------------------------
<6> URL: www.pravo.gov.ru.

Правила информационной системы, в которой определяются условия осуществления цифровых прав, не могут обходить методы регулирования, характерные для отношений, складывающихся на началах равенства их участников. Так, согласно ч. 7 ст. 14 Закона об информации не допускается эксплуатация информационной системы без надлежащего оформления прав на использование ее компонентов, являющихся объектами интеллектуальной собственности. В качестве таковых в информационных системах доминируют программы для ЭВМ и базы данных, отношения в сфере правовой охраны и использования которых регулируются нормами гражданского права. При этом законодатель, характеризуя цифровое право (цифровое правоотношение) как обязательственное (п. 1 ст. 141.1 ГК РФ) и носящее имущественный характер (ст. 128 ГК РФ), дает возможность определить, к какому виду правоотношений в пределах гражданского права оно относится.
Как обязательственное цифровое правоотношение реализуется посредством определенных активных действий обязанного лица, направленных на удовлетворение интереса управомоченного лица, наделенного юридически обеспеченной возможностью требовать совершения указанных действий.
Будучи одновременно имущественным, цифровое правоотношение реализуется посредством действий его участников, осуществляемых по поводу различного вида имуществ и связанных с обеспечением их перехода в рамках конкретного обязательства.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что понятие "цифровое правоотношение" является собирательным, поскольку может выступать под различными масками, определяющими ту либо иную его видовую принадлежность.

Элементы цифрового правоотношения

Как было показано выше, цифровое правоотношение может быть обязательственным (или иным) и носить имущественный характер. Указанное правоотношение будет характеризоваться тем же набором элементов, что и любое гражданско-правовое отношение.
Субъектный состав обязательственного цифрового правоотношения будут представлять определенные стороны обязательства, именуемые должником и кредитором. Последний наделяется согласно закону правом требования и удовлетворяет свой интерес через действия должника. В роли субъектов цифрового правоотношения выступают в данном случае конкретные его участники с учетом оговорки, сформулированной в п. 2 ст. 141.1 ГК РФ, согласно которой, если иное не предусмотрено законом, обладателем цифрового права признается лицо, которое в соответствии с правилами информационной системы имеет возможность распоряжаться этим правом.
Поскольку осуществление цифровых прав возможно только в информационной системе, возникают вопросы об участниках такой системы с точки зрения их отнесения к субъектам цифрового правоотношения и их идентификации в качестве обладателей цифровых эквивалентов различного рода материальных и нематериальных активов. Для ответа на первый из них обратимся к ст. 5 Закона об информационной системе. Согласно указанной статье участниками государственной информационной системы топливно-энергетического комплекса признаются:
- оператор информационной системы, являющийся федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере топливно-энергетического комплекса;
- субъекты информационной системы, предоставляющие в обязательном порядке информацию для включения ее в государственную информационную систему топливно-энергетического комплекса;
- пользователи информационной системы, обладающие правом доступа к информации, содержащейся в информационной системе топливно-энергетического комплекса.
Очевидно, что на роль субъектов цифрового правоотношения по смыслу Закона об информационной системе более всего подходят пользователи информационной системы.
Что касается идентификации субъекта цифрового правоотношения, то его предполагаемая анонимность не позволяет в настоящее время рассматривать его в роли обязанного или управомоченного лица в системе действующего российского законодательства.
Наиболее сложно определяемым элементом цифрового правоотношения на данном этапе развития законодательства является его объект, выступающий в виде поведения участников, предметом которого и является пока еще не определенное законодателем благо. Сложность заключается в определении предмета того, по поводу чего и возникает цифровое правоотношение. Очевидно, что таковым предметом должно быть не само традиционное материальное или нематериальное благо, а его некий цифровой эквивалент (символ), юридически закрепляющий привязку к конкретному благу и фиксирующий его принадлежность определенному лицу либо переход от одного лица к другому. Указанный цифровой эквивалент должен обладать известной экономической ценностью, у него должны иметься некоторые свойства, принадлежащие ему самому по себе и не имеющие отношения к тому либо иному замещаемому им благу. Участие цифрового эквивалента в гражданском обороте с использованием соответствующей информационной технологии должно также юридически замещать оборот самих материальных и нематериальных благ.
В литературе, в том числе русскоязычной, для обозначения такого цифрового эквивалента чаще всего употребляется термин "токен", имеющий множество как смысловых, так и содержательных интерпретаций. Гражданскому праву хорошо известен институт, выполняющий аналогичную с токенами функцию замещения того либо иного блага (актива) путем привязки к нему посредством фиксации обязательственных и иных прав в электронной среде. Это институт бездокументарных ценных бумаг, который играет важную роль в оптимизации гражданского оборота различного рода материальных и нематериальных ценностей. Вместе с тем токены в силу ряда причин, главным образом формального свойства, не могут считаться разновидностью ценных бумаг, поскольку, во-первых, законодатель не устанавливает каких-либо требований к ним, во-вторых, токен ценен сам по себе как цифровой символ материального или нематериального блага только в сочетании с системой блокчейн или ей подобными системами.
Сам процесс замещения материальных и нематериальных благ, осуществляемый в виртуальной цифровой среде с помощью токенов, именуется токенизацией <7>.
--------------------------------
<7> См., например: Свон М. Блокчейн: схема новой экономики / пер. с англ. М.: Олимп-Бизнес, 2016. С. 143 - 144.

Авторы, критикующие этот подход, отмечают, что закрепление цифрового права как имущественного права порождает удвоение объектов гражданских прав. Как отмечает Д.Б. Федоров, "создание права (токена) на право можно оправдать только в случае, если в отношении права-токена действует особый режим оборота, позволяющий изменить режим оборота токенизируемого объекта <8>. Если создавать специальный объект - токен, то необходимо предусмотреть и специальные правила его обращения, хотя бы по правилам вещного права" <9>.
--------------------------------
<8> Выражение "токенизируемый объект", как представляется, не вполне корректно. В теории информации обозначаемые знаками объекты именуются дезигнатами. См., например: Черри К. Человек и информация / пер. с англ. М., 1972. С. 255.
<9> Федоров Д.В. Токены, криптовалюта и смарт-контракты в отечественных законопроектах с позиции иностранного опыта // Вестник гражданского права. 2018. N 2.

Как представляется, в любом случае, исходя из предложенной законодателем модели цифрового права, такого удвоения будет не избежать.
Субъективные права и обязанности участников, составляющие содержание цифрового правоотношения, определяются не только характером конкретного правоотношения, возникающего между должником и кредитором, но и особенностями использования информационных технологий для целей замещения гражданского оборота тех либо иных материальных или нематериальных благ (активов). В системе распределенных реестров (блокчейн) оборот токенов юридически приравнен к обороту активов и осуществляется посредством использования еще одной технологии, заключающейся в способе ведения реестров, которая получила название смарт-контракта. Последний представляет собой компьютерную программу, которая имеет свой алгоритм, направленный на исполнение того либо иного гражданско-правового договора.
В указанный алгоритм может быть заложена возможность определения сторонами порядка исполнения договора или его расторжения. Содержание такого договора по причине переноса его исполнения в цифровую среду по существу не меняется, и его традиционно образуют права и обязанности сторон. Каких-либо дополнительных прав или обязанностей вследствие использования технологии смарт-контракта у сторон не возникает.
Примером может служить договор об отчуждении исключительного права на изобретение, полезную модель или промышленный образец (ст. 1365 ГК РФ). Его предметом является удостоверенное патентом исключительное имущественное право на конкретный результат интеллектуальной деятельности, объем которого определяется формулой изобретения, полезной модели или существенными признаками промышленного образца. Сторонами договорного обязательства в данном случае являются патентообладатель и приобретатель патента. Роль патентообладателя могут играть как автор охраняемого объекта промышленной собственности, так и иные лица, указанные в ст. 1357 ГК РФ (правопреемник), ст. 1370 ГК РФ (работодатель автора), ст. 1371, 1372 ГК РФ (подрядчик или заказчик), ст. 1373 ГК РФ (публичное образование). Приобретателем патента может быть любое лицо.
Права и обязанности сторон, которыми являются патентообладатель и приобретатель патента, носят взаимный характер и определяются общими положениями гражданского законодательства о договорах с учетом особенностей предмета договора. Важнейшей обязанностью патентообладателя является обязанность по подаче заявления о государственной регистрации отчуждения патента, а соответственно, и формирование пакета прилагаемых к нему документов. Другой обязанностью патентообладателя является воздержание его от действий по признанию патента недействительным полностью или частично.
Приобретатель патента вправе потребовать от патентообладателя гарантий того, что автор или патентообладатель, указанные в реквизитах отчуждаемого патента, являются таковыми.
Важнейшей обязанностью приобретателя патента выступает выплата патентообладателю обусловленных договором платежей.
Кроме того, на приобретателя патента могут быть возложены обязанности по уплате патентных пошлин, информированию первого патентообладателя о последующем отчуждении исключительных прав, удостоверенных патентом, или намерении отказаться от поддержания патента в силе, по выплате вознаграждения автору изобретения, полезной модели или промышленного образца, в том числе служебных.
Стороны могут достичь соглашения и о дальнейшей судьбе патента на случай ликвидации приобретателя патента - юридического лица.
В числе прав патентообладателя, закрепленных в договоре, может быть установлено его право на расторжение договора по тем либо иным основаниям, например в случае задержки выплаты паушального платежа или занижения оговоренной ставки роялти.
Патентообладатель, кроме того, наделяется правом перевода на себя прав приобретателя исключительного права. Указанное право закреплено нормой, содержащейся в п. 5 ст. 1234 ГК РФ. Согласно указанной норме при существенном нарушении приобретателем обязанности выплатить правообладателю в установленный договором об отчуждении исключительного права срок вознаграждение за приобретение исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации прежний правообладатель вправе требовать в судебном порядке перевода на себя прав приобретателя исключительного права и возмещения убытков, если исключительное право перешло к его приобретателю.
Оформление указанных прав и обязанностей сторон договора будет представлять собой соответствующие записи в децентрализованном реестре в порядке, определяемом алгоритмом смарт-контракта. По общему правилу эти записи вносятся в реестр без обращения к третьим лицам. В то же время нельзя не отметить наличие ряда формальных юридических препятствий, которые имеют место при отчуждении исключительного права с использованием механизма смарт-контракта. Одним из таких препятствий будет являться правило, закрепленное в п. 2 ст. 1234 ГК РФ, согласно которому переход исключительного права по договору подлежит государственной регистрации. Несоблюдение этого требования влечет, в частности, признание перехода исключительного права несостоявшимся. Децентрализованные записи в блокчейн, как известно, не являются актом государственной регистрации. Кроме того, вследствие преимущественно глобального характера функционирования информационных систем возникают дополнительные сложности фиксации в них представителей разных юрисдикций.

Библиография

1. Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000.
2. Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права". М.: Статут, 2000.
3. Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. А.Л. Маковского. М.: Статут, 2008.
4. Российское гражданское право: учебник: в 2 т. М.: Статут, 2010. Т. 1: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права / отв. ред. Е.А. Суханов.
5. Свон М. Блокчейн: схема новой экономики / пер. с англ. М.: Олимп-Бизнес, 2016.
6. Федоров Д.В. Токены, криптовалюта и смарт-контракты в отечественных законопроектах с позиции иностранного опыта // Вестник гражданского права. 2018. N 2.
7. Черри К. Человек и информация / пер. с англ. М., 1972.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Информационное право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.