ЮРИСПРУДЕНЦИЯ: МАГИСТЕРСКИЕ, ДИПЛОМНЫЕ, КУРСОВЫЕ
Консультационные услуги студентам
Консультационные услуги студентам
Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Информационное право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
ТРЕНДЫ ЦИФРОВОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВА: АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВ ИНДИВИДА В СФЕРЕ ИНФОРМАЦИИ
М.Д. НАПСО, М.Б. НАПСО
Современность отличается стремительным информационным потоком, господством девайсов, продуктов программного обеспечения, достижениями в области развития искусственного интеллекта и нейросетей. В эпоху цифры "и практически ежедневного изменения требований к человеку относительно его цифровых навыков усиливается разрыв между поколениями в силу непонимания языка, на котором происходит общение между ними" <1>. Перешагнувший в цифровую эпоху индивид сталкивается с новыми вызовами и становится заложником новых смыслов виртуального и реального мира.
--------------------------------
<1> Зорькин В. Право будущего в эпоху цифр // Российская газета. 2020. 16 апр. N 83 (8137). С. 6.
В такой ситуации неизбежна актуализация запроса на независимость и безопасность в широком смысле этого слова. В условиях, когда информации можно придать системный характер, а информационным потокам мультипликативный эффект в целях формирования и постепенного внедрения того или иного идейного конструкта и при наличии технологических возможностей его экспортирования из одного информационного поля во множество других, "информационная обороноспособность" становится главным инструментом противодействия информационно-идейному нашествию. Информация всегда была мощным средством воздействия на умы и поступки индивидов, современные технические возможности многократно усилили роль информации в формировании трендов, образов, стереотипов и, соответственно, в управлении поведением. Тиражирование большого объема информации одного содержательного наполнения в различных формах с использованием разнообразных ресурсов, продуманное дозирование правды и вымысла снижают порог критического восприятия информации и создают условия для формирования и укрепления сначала образа, а потом уже и стереотипа, в дальнейшем используемого как факт, не требующий доказательств. Восприятие, "открытие для себя" той или иной информации всегда сопровождается большим всплеском эмоций, гораздо большим, чем развенчание обмана, лжи, особенно в ситуации, когда это уже утратило актуальность по достижении цели.
Стремительный поток большого объема информации определенного содержательного и эмоционального наполнения в одночасье способен сгруппировать индивидов вокруг идеи, сформировать тренд и выдвинуть обязательно разделяемые поведенческие требования, способные впоследствии перерасти в одно из проявлений политкорректности. История движений под хештегами "Me too" и "Black lives matter" (а затем и противовес ему "White lives matter") - ярчайший тому пример. Массированное информационное нашествие способно придать мощный импульс развитию той или иной идеологии и на какое-то время - для достижения определенной цели - обеспечить власть разделяющего ее меньшинства (как правило, весьма активного пользователя социальных сетей, мессенджеров и т.п.) над большинством.
Информация, содержащая искаженные факты вплоть до публичной лжи, получает все большее распространение, не встречая должного противодействия. Публичная ложь стала возможной даже при общении с главой государства. Так, на пресс-конференции Президента РФ В.В. Путина от 17 декабря 2020 г. одна из участниц сочла возможным не только привлечь внимание ложным заявлением о себе вызывающего характера, но и обратиться к Президенту РФ с просьбой, основанной на заведомо ложно представленных фактах. На первый взгляд может показаться чрезмерным регулирование подобных отношений нормами права, равно как и проникновение права в те сферы, которые можно и должно регулировать иным способом. Однако в современных условиях, когда заметно снижена регулятивная роль морально-нравственных устоев, наблюдается падение общего уровня культуры, в том числе культуры общения в его различных формах, открытое пренебрежение к сложившимся нормам поведения, "вездесущность" закона - неизбежное следствие.
Информационные атаки, информационная травля, инфодемия стали реальностью, которой очень сложно противостоять не только в силу наличия необходимых для этого технических возможностей, отработанных и апробированных технологий и практик, существующих вне правового поля. Есть причины иного порядка. Во-первых, цифровизация наделила каждого индивида огромными возможностями свободно производить, получать и передавать любую, с установленными законом изъятиями, информацию, неограниченно общаться, высказывать свою точку зрения устно и письменно - то, что было уделом избранных, стало обыденностью для каждого. Во-вторых, информация обладает свойством бесконечного неисчерпаемого ресурса, "информационные продукты не подчиняются закону убывающей предельной доходности... Отрасли, занятые производством информационного продукта, получают огромные возможности для эксплуатации эффекта масштаба" <2>. Такое качество информации, как нелинейность (она подвержена физическому старению, легко накапливается, долго сохраняется, имеет неограниченные возможности тиражирования), может иметь отрицательный эффект: сосредоточение больших массивов информации у одного или нескольких субъектов, возможность ее произвольного использования любым числом субъектов, в том числе из разных мест и независимо от времени (или одновременно). Эти издержки предопределяют законодательное оформление правовых режимов информации, предусматривающих в зависимости от содержания информации систему ограничений на доступ и ее распространение. Однако следует заметить, что количество, объем информации не предопределяет ее ценность, качество и характер влияния, поэтому результаты ее воздействия могут быть непредсказуемыми.
--------------------------------
<2> Лебедев Д.В. Ценность нематериальных благ в информационной экономике // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. 2010. N 5.
В-третьих, не каждый осведомлен об этих свойствах информации и до конца осознает опасность произвольного накопления свободно курсирующей информации. И причина не только в преднамеренных действиях лиц, взламывающих систему защиты для получения доступа к той или иной базе данных, что случается с завидной регулярностью и свидетельствует о наличии серьезной проблемы. Большой массив информации можно получить вполне легальным способом по той причине, что ее предоставляют индивиды, вынося свои образ жизни и образ мыслей в публичное пространство. Первоначальное появление и общий смысл информации всегда связаны с определенным ситуационным и содержательным контекстом, который по прошествии времени теряет актуальность, и информацию можно использовать безотносительно к ее первоисточнику. Выражение "источник забывается, а информация остается" в современных условиях приобретает уже не столь безобидный характер. Цифровые технологии позволяют зафиксировать и надолго сохранить все, что оказалось случайно или преднамеренно в виртуальном пространстве. И это предоставляет неограниченные возможности не только для анализа, но и для свободного конструирования новой информации различной направленности путем вольной интерпретации, фальсификации, "выдергивания" из контекста и т.п. Обширные знания об индивиде востребованы и могут быть использованы широким образом неограниченным кругом лиц - правоохранительными органами, работодателями, производителями товаров и услуг, рекламодателями, политтехнологами, криминальными структурами и т.д.
Имеющиеся правовые механизмы никоим образом не защищают индивида от такого произвольного обращения с информацией. Тем более если к процессу обработки информации привлекаются возможности искусственного интеллекта, обладающего широкими возможностями рерайта, оперирования большим объемом данных и их анализа с последующим формированием на этой основе текстового контента. Собственными усилиями индивиду вряд ли удастся противостоять таким реалиям цифровой эпохи, как организованный вброс большого объема информации, включая ложную или порочащую индивида информацию (информационная атака), информационная травля, инфодемия, которые могут иметь в том числе заказной характер. Кроме использования легальных механизмов, производство и тиражирование слухов, домыслов, бездоказательных обвинений, фейков осуществляются с использованием информационных ресурсов-однодневок (СМИ, телеграм-каналы, сайты), как правило, осуществляющих свою деятельность без официальных лицензий либо зарегистрированных за пределами России. Физические и юридические лица, оказавшиеся объектами целенаправленных информационных нападок, попадают в ситуацию постоянного пристального внимания, вынуждены по каждому поводу давать объяснения и опровержения, доказывать свою невиновность и непричастность по любому поводу - как стало модным говорить, "изгою не оправдаться". Поднятая информационная волна может сойти на нет, но может и явиться основанием для осуществления проверочных мероприятий. Возможностей в правовом порядке привлечь к ответственности за причинение подобного рода "неудобств" практически нет, особенно в том случае, когда ложь тонко вкраплена в ткань истины. Как и нет никаких гарантий в том, что ситуация не повторится: в публичном пространстве всегда остается след присутствия информации, даже если она удалена или сайт заблокирован, - а значит, опасность ее использования в различных вариациях реальна. Таково свойство информации и таковы сила и влияние слова, доступ к которым не имеет в век цифры ограничения по кругу лиц.
Несомненным достижением можно считать законодательное закрепление понятия фейка, но для эффективного противодействия расползанию лжи в его различных формах, вплоть до информационной агрессии, этого уже недостаточно. Хотя бы потому, что фейк отнесен к числу вполне определенной ложной информации - недостоверной общественно значимой информации, под которой понимается информация, распространяемая "под видом достоверных сообщений, которая создает угрозу причинения вреда жизни и (или) здоровью граждан, имуществу, угрозу массового нарушения общественного порядка и (или) общественной безопасности либо угрозу создания помех функционированию или прекращения функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, кредитных организаций, объектов энергетики, промышленности или связи" <3>. Следовательно, в случае с иной информацией ложного, частично ложного или тенденциозно преподнесенного характера и изъятого из реального контекста данная норма действовать не будет. Кроме того, законодательство не берет в расчет, кроме содержательного, количественные показатели распространения информации, что важно при характеристике информационной атаки, информационной травли. Представляется, что по мере установления ярко выраженной тенденции при сохранении общего понятия фейка необходимо вводить его частные проявления, т.е. те или иные разновидности фейков, что обеспечит множественность правовых инструментов и оперативность отнесения тех или иных явлений и фактов в информационном пространстве к числу противоправных деяний.
--------------------------------
<3> Федеральный закон от 18 марта 2019 г. N 31-ФЗ "О внесении изменений в статью 15.3 Федерального закона "Об информации, информационных технологиях и о защите информации".
Случай с размещением среди участников "Бессмертного полка" нацистских преступников говорит о необходимости законодательного закрепления понятия информационной провокации. Нельзя отрицать и политико-провокационной направленности, которую имеет информация, заведомо искажающая правду о Великой Отечественной войне, об итогах Второй мировой войны и роли СССР в разгроме фашизма, что подтверждает необходимость скорого и последовательного реагирования, в том числе правового, и активного противодействия. "Отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, о ветеранах Великой Отечественной войны", а также "распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества, а равно осквернение символов воинской славы России, оскорбление памяти защитников Отечества либо унижение чести и достоинства ветерана Великой Отечественной войны" стали составами уголовных преступлений <4>. Подчеркнем, что использование средств массовой информации, информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет, а также искусственное создание доказательств обвинения стали квалифицирующими признаками. Такой подход говорит не только об убежденности в общественной опасности подобных действий: искажение исторической правды чревато переформатированием исторической памяти, недооценка важности событий собственной истории в масштабах мирового развития ведет к формированию комплекса вины и неполноценности. Речь идет о признании опасности распространения и утверждения в индивидуальном и общественном сознании ложной информации, конструирования и внедрения ложных теорий, подтверждаемых псевдоистинными и псевдонаучными данными, в первую очередь с использованием цифровых технологий в силу наличия у них для этого широчайших возможностей. Всякого рода отступления от истины, множимые возможностями цифровых технологий даже просто под видом высказывания своей точки зрения, вовсе не безобидны, как это может показаться, особенно если учесть, в какие потоки информации стекается подобное разнообразие мнений.
--------------------------------
<4> См. Федеральный закон от 5 апреля 2021 г. N 59-ФЗ "О внесении изменений в статью 354.1 Уголовного кодекса Российской Федерации".
При этом следует понимать, какие трансформации общественной мысли (прежде всего в силу кардинальных изменений геополитической картины мира), смена каких идейных парадигм стали основой столь активной защиты правды о собственной истории. Во-первых, реабилитирован патриотизм в первую очередь как "ценностный (конституционный) патриотизм" <5>, позволяющий развивать теории национальной идентичности, национального достояния в качестве объединяющей силы, что дает возможность преодолевать атомизированность сообществ эпохи цифры. Как способ ценностной интеграции патриотизм способствует "укреплению внутренних основ Российского государства" <6> и утверждению в обществе приверженности конституционно закрепленным ценностям. Во-вторых, в условиях распространения неоконсерватизма стала востребованной концепция конституционной идентичности, характеризующаяся наличием таких норм и принципов, которым придан характер абсолюта, ценностной доминанты. Наличие "наиболее значимых положений Конституции и основанного на них национального правопорядка служит сдерживающим фактором, правовой преградой на пути непредсказуемой активистской экспансии со стороны наднационального регулирования" <7>. В-третьих, наметившийся запрос на сильное государство значительно возрос в условиях пандемии. Она показала, что в современных реалиях деградации качества международного и межгосударственного сотрудничества решение проблем, вплоть до мирового масштаба, во все большей степени предопределяется наличием у государства собственного экономического, политического, идейного, социального потенциала. Внесенные в Конституцию России изменения <8> стали своевременным откликом на востребованность в обществе всех вышеназванных тенденций в их совокупности: укрепить государственные основы, суверенитет Российской Федерации, ее независимость, придать непреходящую ценность историко-культурному наследию страны, отдать должное ее опыту государственно-правового строительства. Таким образом, главным юридическим трендом 2020 г. можно назвать придание правотворчеству и правореализации ярко выраженной социально-ценностной направленности: право постепенно превращается в "ценностно-ориентированный социальный феномен" <9>, что и предрекали российские правоведы еще в начале XXI в.
--------------------------------
<5> См.: Барциц И.Н. Конституционный патриотизм: четыре европейские реинкарнации и российская версия. М., 2018.
<6> Ежегодная пресс-конференция Президента РФ В.В. Путина от 19 декабря 2019 г. // Российская газета. 2019. 20 дек. N 287 (8045). С. 3.
<7> Цит. по: Подолян Д.А. Формирование доктрины конституционной идентичности // Северо-Кавказский юридический вестник. 2017. N 4.
<8> См. Закон РФ о поправке к Конституции РФ от 14 марта 2020 г. N 1-ФКЗ "О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти".
<9> См.: Еникеев З.Д. Исследование проблем правовой защиты общечеловеческих ценностей как одна из важных задач российской юридической науки // Российский юридический журнал. 2006. N 1. С. 46.
Наличие специфичных особенностей функционирования онлайн-среды позволяет говорить о необходимости введения нового правового режима информации - правового режима информации в Интернете. Сущность виртуальной реальности, жизни в виртуальном пространстве - индивид существует "не только в условном пространстве и мире, но и в как бы вполне реальных" как активный персонаж, имея возможность не только наблюдать, переживать, созерцать и погружаться, но и действовать самостоятельно <10>, - не позволяет согласиться с мнением о принципиальной невозможности регулирования отношений в киберпространстве методами, применяемыми для пространства физического в силу кардинальных отличий первого от второго. И это по той причине, что пользователями являются реальные лица, имеющие определенный российским законодательством правовой профиль и статус. Главный вопрос в том, как найти "баланс между конституционными правами на свободный доступ к информации и защитой общественной безопасности", что предпочесть: фильтрацию информации, ее цензуру, борьбу с нежелательным контентом (содержание которого определяется законодательно) или взгляд на глобальную сеть как на источник угроз <11>. При этом следует признать, что вопрос о способах защиты прав и свобод граждан в виртуальном пространстве с каждым днем приобретает все более острый характер. Проблемы обеспечения информационной безопасности, цифрового равенства становятся все актуальнее. Реальность такова, что в виртуальном пространстве индивид более уязвим и менее защищен.
--------------------------------
<10> См.: Гермашова В.А. Понятие "виртуальная реальность" в философии знания // Наука. Инновации. Технологии. 2009. N 5.
<11> См.: Ваховский А.М. Политико-правовые вопросы регулирования Интернета: мировой опыт и российская практика // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. 2016. N 2.
Очевидно, что правовое регулирование виртуального пространства не должно сводиться к простому установлению норм и правил, в равной мере распространяемых на всех участников, в рамках различных отраслей права - оно должно основываться на действии общих принципов развития и функционирования информационного общества, т.е. иметь фундаментальную научную основу. На современном этапе наиболее оптимальным представляется регламентирование отношений в информационной среде наличествующими правовыми механизмами при условии их максимального адаптирования к реалиям Интернета на начальном этапе и по мере накопления судебной, административной и иной практики выработки специальных механизмов регулирования поведения и деятельности физических и юридических лиц в киберпространстве. Поэтому на стадии формирования специального законодательства разрешение споров осуществляется по аналогии с применением, например, законодательства о средствах массовой информации или о связи.
О качественном правовом регулировании можно вести речь при наличии общепринятой правовой концепции, отражающей особенности формирования социальных, культурных, экономических отношений в киберпространстве, и разработанности четких правовых категорий, их отражающих. Правовое регулирование отношений в Интернете должно, на наш взгляд, учитывать следующие его особенности. При невозможности отнесения Интернета к числу юридических лиц (либо в силу несовершенства правового определения юридического лица для целей цифровой реальности), установления его конкретного владельца необходимо языком права ответить на вопрос о том, чем является Интернет в целом или в конкретной группе отношений: средством массовой коммуникации; агрегатором, опосредующим оказание услуг; территорией свободного обмена информацией и т.д. При определении механизмов регулирования следует исходить из множественности и разнородности участников отношений: юридические лица, физические лица разных возрастов, объединения граждан, коммерческие объединения, СМИ, социальные сети, мессенджеры, лица, располагающие профессиональными знаниями в цифровой сфере, специалисты DarkNet и т.д. В данный момент мы находимся на стадии точечного регулирования наиболее актуальных проблем, и введение специального правового режима информации в Интернете будет служить ответом на одну из них. В перспективе в условиях развитой цифровизации регулирование отношений в информационной среде - в силу ее всепроникающего характера - будет осуществляться на основе специального и общего законодательства, модернизируемого уже сейчас в силу активного использования возможностей Интернета в криминальных интересах (пример: появление в статьях УК РФ квалифицирующего принципа "с использованием средств массовой информации, информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет" <12>). Главная особенность вносимых в российское законодательство новаций в части регулирования Интернета на данном этапе состоит в том, что оно происходит в основном по репрессивному направлению <13>.
--------------------------------
<12> См. Федеральный закон от 30 декабря 2020 г. N 538-ФЗ "О внесении изменения в статью 128.1 Уголовного кодекса Российской Федерации".
<13> См.: Просвирин Ю.Г. Правовое регулирование информационной сферы // Международно-правовые чтения. 2017. Вып. 2. С. 118.
Пандемия коронавируса значительно продвинула использование не только "умных технологий" бесконтактного характера, возрос и спрос на технологии социального мониторинга. Применение множества различных мультимедийных ресурсов: социальные сети, информационные реестры и регистры, электронные сервисы, мобильные приложения, удаленная учеба и работа, портал госуслуг и т.п. - не только дебюрократизирует, облегчает, убыстряет поиск информации, но и ведет к значительному росту объемов собираемой и анализируемой информации, формированию у разной категории лиц множества баз данных. Как следствие - деградация содержания конфиденциальности и приватности в их привычном понимании. Столь привлекательная анонимность, скрытность коммуникаций в интернет-пространстве не является ни синонимом, ни гарантом конфиденциальности, безопасности и защищенности данных по многим причинам: 1) наличие и постоянное совершенствование систем сканирования, резервирования, рерайта информации; 2) постепенная замена документов на бумажном носителе цифровыми документами; 3) множественность баз данных, формируемых путем предъявления требований об установке приложений и отсылки информации в качестве обязательного условия для получения доступа к тем или иным услугам. Возможностью получения информации без лишних хлопот, осуществления дистанционного контроля и мониторинга без учета волеизъявления лица и зачастую в нарушение законодательства о персональных данных можно объяснить популярность и интерес к мобильным приложениям, в том числе со стороны государства, таким как "Мой налог", "Мой избиратель", а теперь еще и "Мигрант". С помощью последнего приложения, как в свое время посредством "Моего налога" для самозанятых, намереваются вывести мигрантов из тени. Но есть одно примечательное обстоятельство: предлагается формировать цифровое досье мигрантов и в зависимости от полноты предоставляемой информации определять рейтинг социального доверия, который, в свою очередь, станет своего рода допуском в легальную жизнь и условием реализации прав в системе социального обеспечения. Последствия отказа установить приложение вполне очевидны.
Существование индивида становится все более "прозрачным", в том числе по причине превращения данных в товар, что актуализирует проблему IT-уязвимости. По данным Positive Technologyes, 84% российских организаций имеют уязвимость, воспользовавшись которой хакеры могут получить доступ к важнейшим данным. Более того, каждую десятую уязвимость может взломать злоумышленник весьма невысокого уровня. Несмотря на то что госструктуры, энергетические компании, банки являются в этом смысле более защищенными, для них серьезную опасность представляют инсайд, халатность и злоупотребления <14>. Хотя тот факт, что практически через месяц после голосования по поправкам в Конституцию РФ в результате хакерской атаки были взломаны базы данных лиц, голосовавших с использованием мобильного приложения, говорит об обратном. По мнению президента InfoWatch Н. Касперской, "никакая информационная система не может быть защищена на 100%... стоимость атаки на порядки ниже, чем стоимость защиты" <15>. Такое положение вещей создает благоприятные условия для расширения пространства DarkNet.
--------------------------------
<14> См.: Гаврилюк А. Брешным делом: 84% российских компаний имеют IT-уязвимость // Известия. 2020. 12 авг. N 109.
<15> Цырулева И. В условиях пандемии приходится жертвовать безопасностью // Известия. 2020. 8 июля. N 84.
Но наибольшую озабоченность вызывает тот факт, что в отличие от юридических лиц возможности индивида в обеспечении собственной IT-безопасности крайне ограничены как в технологическом, так и в правовом смысле. Более того, в условиях бума "умных технологий", позволяющих формировать большие массивы информации без опережающего технологического и юридического обеспечения их безопасности, индивид, пользуясь несомненными преимуществами современных технологий, тем не менее никоим образом не может повлиять на процесс сбора, хранения, распространения информации о нем и оказывается беззащитным.
Обратимся к весьма показательным, но разнородным примерам. Декларируя постепенную замену бумажных документов на цифровые, следует понимать, что малейшая ошибка, допущенная случайно или намеренно при формировании цифрового документа, может обернуться для лица большими проблемами, особенно в том случае, когда оно лишено возможности убедиться в правильности всех внесенных данных и обеспечить их сохранность в неизменном виде на весь период хранения. Так, в соответствии с внесенными в Федеральный закон от 13 июля 2015 г. N 218-ФЗ "О государственной регистрации недвижимости" изменениями лица по мере регистрации их прав на недвижимость вместо выдаваемого ранее свидетельства о праве собственности получают выписку из реестра, подтверждающую лишь факт регистрации, но не имеющую никакой юридической силы и не позволяющую убедиться в полноте и правильности внесенных данных. В случае технического сбоя, взлома, инсайда и т.п. при отсутствии удостоверяющего документа может возникнуть ситуация невозможности доказать свое право на недвижимое имущество.
В соответствии с Федеральным законом от 8 июня 2020 г. N 168-ФЗ "О едином федеральном информационном регистре, содержащем сведения о населении Российской Федерации" с 2022 г. в России на базе ФНС на основе имеющихся многочисленных разрозненных баз данных будет создан единый федеральный информационный регистр (ЕФИР) населения Российской Федерации (граждан РФ, иностранных граждан и лиц без гражданства). Главным источником станут оцифрованные книги ЗАГС, с помощью информации из которых будет формироваться "эталонный профиль гражданина", что и составит основу ЕФИР. При предоставлении услуг в проактивном режиме без сбора документов - на основании данных единой информплатформы, без присутствия гражданина, посредством унифицированной, максимально упрощенной и, соответственно, разбюрократизированной процедуры, с наличием сервиса автоматического информирования гражданина через личный кабинет, зарегистрированный на портале госуслуг, о наличии у него права на тот или иной вид социальной поддержки, - возникает ряд опасностей. И связаны они, во-первых, с концентрацией большого массива данных в одном месте, во-вторых, с обеспечением безопасности в условиях повышенного интереса DarkNet к такого рода информации, а следовательно, и соблазна ее получить, в-третьих, с отсутствием законодательного регулирования прав граждан в связи со сбором, хранением и распространением информации с использованием ЕФИР. Большие сомнения вызывают следующие положения Закона, регулирующего функционирование ЕФИР: формирование и использование регистра осуществляется без учета волеизъявления граждан РФ, данные из регистра не подлежат уничтожению, Закон предусматривает возможность расширения собираемых данных. При этом граждане РФ лишены возможности участвовать в процессе сбора, хранения и распространения информации: они не наделены правом быть информированными о характере и содержании собираемой информации, не говоря уже о праве их лично определять; правом удостоверять ее достоверность (что крайне важно в силу неуничтожаемости информации, попавшей в регистр, ее свободного распространения без предварительного согласия лица, отсутствия механизма ее опровержения и исключения из регистра в силу недостоверности), правом определять круг лиц, имеющих доступ к ней. На наш взгляд, созданию такой базы данных должно предшествовать законодательное определение ее правового статуса путем отнесения к разряду персональных данных, информации о частной жизни и т.д., чтобы ее сбор, хранение и распространение осуществлялось установленным Законом для информации определенного содержания способом. Введения нового термина "цифровые данные" недостаточно, ибо он имеет отношение к механизму сбора, хранения и распространения информации, а не к ее содержанию и достоверности. Причем проблематика обеспечения достоверности данных не так проста, как это может показаться на первый взгляд: наличие в интернет-пространстве огромного количества информации, не соответствующей действительности, чревато массовым нарушением прав индивида в силу невозможности полноценной реализации принципа справедливости, основанного на истинности и требующего ее установления.
В чрезвычайной ситуации, каковой стала пандемия, возрастает потребность в большом числе приложений и иных автоматизированных сервисов, создаваемых в спешке, часто без правового обеспечения и надежных мер защиты, для определенных временных потребностей, например для ограничения свободного перемещения лиц, оказания онлайн-услуг, формирования перечня лиц, нуждающихся в господдержке, и т.п. Утратив актуальность, они прекращают функционировать, но информация остается и, по идее, должна быть уничтожена. Однако при отсутствии законодательно определенного механизма уничтожения и способа подтверждения факта уничтожения велика опасность неправомерного использования накопленной информации вопреки ничем не гарантированным заверениям об уничтожении. Лица, информация о которых была получена без их волеизъявления по причине возникновения непредвиденной ситуации чрезвычайного характера, никоим образом не могут влиять на процесс сбора, хранения, распространения и уничтожения информации. Таким образом, пандемия актуализировала необходимость введения правовых норм, регулирующих функционирование временных баз данных.
Facebook в лице дочернего Instagram в очередной раз обвинили в том, что он намеренно осуществляет сбор биометрических данных более сотни миллионов своих пользователей через систему автоматизированного сканирования размещенных фотографий, как и сам Facebook, которому пришлось заплатить полумиллиардный штраф за практически аналогичные действия - сбор распознанных нейросетью лиц пользователей. Как показывает практика, применяемые механизмы воздействия неэффективны, ситуация будет повторяться по той причине, что выгоды от внедрения тех или иных технологических разработок более весомые. Таким образом ничего не подозревающие пользователи социальных сетей становятся объектами "обкатки" тех или иных технологических решений, и штрафами такой вариант технологического прогресса не остановить.
Вышеприведенные примеры позволяют прийти к следующим выводам. С развитием дистанционного формата работы, оказания услуг, осуществления сделок в условиях бума баз данных, в том числе на государственном уровне (ЕФИР, Федеральный реестр инвалидов, реестр получателей социальной помощи Минтруда России и т.п.), формирования электронных профилей граждан права индивида на приватность и личную жизнь постепенно переходят в разряд декларативных в силу отсутствия действенных механизмов их обеспечения в виртуальном пространстве. Индивид, лишенный права на собственное волеизъявление, перестает быть субъектом, самостоятельно определяющим содержание и движение информации, и становится их объектом. И проблема не только в том, что независимо от индивида жизнь его по мере все большего накопления информации о нем становится "прозрачнее" и более контролируемой, - создание электронного информационного профиля может привести к социальному ранжированию граждан, цифровому неравенству, дискриминации. Поэтому созданию любой базы данных должно предшествовать законодательное оформление статуса цифровых данных как с содержательной, так и с процессуальной стороны. Для этого необходимо: 1) принять закон о цифровых данных для защиты прав граждан и их "цифровой идентичности"; 2) посредством рамочного закона ввести новый режим информации - правовой режим информации в виде цифровых данных; 3) обеспечить законодательное определение правового статуса для каждой базы данных в отдельности путем принятия специального закона.
Список литературы
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Информационное право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.
Звонки бесплатны.
Работаем без выходных
Навигация по сайту:
Контакты:
197839245