Навигация по сайту:

• Главная
• Условия и порядок оказания услуг
• Цены и порядок оплаты
• Способы оплаты
• Гарантии
• ЗАКАЗАТЬ

Контакты:

Свяжитесь с нами:

ICQ: 197839245
e-mail: justicemaker@yandex.ru

Цифровое право как подотрасль информационного права. Статьи по предмету Информационное право

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Информационное право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ЦИФРОВОЕ ПРАВО КАК ПОДОТРАСЛЬ ИНФОРМАЦИОННОГО ПРАВА

О.А. ГОРОДОВ

Введение

В последние несколько лет проблемы цифровизации привлекают все большее внимание представителей юридической науки. Причин здесь несколько. Во-первых, под влиянием новых и главным образом цифровых технологий изменились и продолжают меняться практически все сферы общественной жизни, а вместе с ними и опосредующие их общественные отношения.
Во-вторых, основанные на цифровых технологиях рынки порождают качественно новые механизмы оборота товаров, работ и услуг, которые требуют новых институтов, с помощью которых возможно адекватное правовое воздействие на них.
Объективная необходимость в правовом воздействии на общественные отношения, складывающиеся в цифровой среде, закономерно вызвала к жизни механизм такого воздействия, именуемый в широком смысле цифровым правом.
Сам термин "цифровое право", как представляется, не вполне удачен и используется в юридическом обиходе скорее по инерции, поскольку цифровой, равно как и аналоговый, форматы представления и применения информационных по природе продуктов характеризуют техническую и технологическую области деятельности, а не сферу правового регулирования общественных отношений в целом и систему правил поведения, установленных в том либо ином ее сегменте.
В настоящее время предпринимаются попытки придать этому термину характерные для классических юридических явлений качества или, говоря иначе, юридизировать его. Процесс подобного рода юридизации осуществляется со стороны как юридической научной общественности, так и законодателя.

Основная часть

Представители юридической науки традиционно начинают подвергать методологической рефлексии "вечный" для современного российского права вопрос о месте совокупности однородных по предмету регулирования нормативных предписаний в системе права <1>. По данным на 2012 г., приводимым А.А. Головиной, "в современной правовой науке резко возросло количество попыток обосновать наличие в системе права той или иной "новой" самостоятельной отрасли. Всего таких "новых" отраслей предлагается уже около шестидесяти..." <2>.
--------------------------------
<1> См., например: Рожкова М.А. Цифровое право (DigitalLaw) - что это такое и чем оно отличается от киберправа/интернет-права/компьютерного права? // URL: https://zakon.ru. 15.03.2020; Цифровое право: Учебник / Под общ. ред. В.В. Блажеева, М.А. Егоровой. М.: Проспект, 2020. С. 28 - 44; Информационное право: Учебник для бакалавриата, специалитета и магистратуры / Под ред. М.А. Федотова. М.: Юрайт, 2019. С. 18 - 27; Хабриева Т.Я., Черногор Н.Н. Право в условиях цифровой реальности // Журнал российского права. 2018. N 1. С. 85 - 102; Талапина Э.В. Право и цифровизация: новые вызовы и перспективы // URL: https://cyberleninka.ru.
<2> Головина А.А. Критерии образования самостоятельных отраслей в системе российского права: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012. С. 3.

Законодатель в наиболее явном виде пока ограничивается локализацией норм цифрового права в нормативном массиве, посвященном объектам гражданских прав, их гражданскому обороту, формам сделок <3>.
--------------------------------
<3> См.: Федеральный закон "О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" // Российская газета. 20.03.2019; Федеральный закон "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // Российская газета. 07.08.2019.

Анализ литературы, посвященной цифровому праву, показывает, что среди представителей юридической науки нет единства взглядов, а равно не существует приведенных ими непротиворечивых доказательств о его месте в системе права, опираясь на которые можно определенно сказать, к какому виду структурных элементов права его следует относить. Сложились по меньшей мере три основные позиции по данному вопросу.
Первая позиция заключается в признании существования некой совокупности норм, регулирующих так называемые цифровые отношения, которая не является в настоящее время необходимым и достаточным условием для образования самостоятельной или комплексной отрасли права.
Как утверждает М.А. Рожкова, "цифровое право следует понимать как совокупность правовых норм и институтов, регулирующих разнообразные отношения, связанные с внедрением и использованием цифровых технологий, но эти нормы не объединены единым методом регулирования и относятся к различным отраслям права... Цифровое право сложно признать самостоятельной отраслью права, учитывая очевидную неоднородность регулируемой сферы и разнообразие используемых методов регулирования" <4>.
--------------------------------
<4> Рожкова М.А. Указ. соч.

Аналогичной точки зрения придерживается А.А. Тедеев, утверждая, что "цифровое право представляет собой формирующуюся совокупность юридических норм, призванных регулировать общественные отношения, формирующиеся в процессе экономического и гуманитарного (неэкономического) использования (посредством цифровых технологий) информационной среды глобальных компьютерных сетей" <5>.
--------------------------------
<5> Информационное право: Учебник для бакалавриата, специалитета и магистратуры / Под ред. М.А. Федотова. М.: Юрайт, 2019. С. 26 (автор главы - А.А. Тедеев).

Дальнейшей оценки "совокупности норм" по основанию принадлежности к тем либо иным структурным элементам системы права названные выше авторы не осуществляют.
Вторая позиция может быть представлена коллективным мнением В.С. Белых и М.А. Егоровой: "С точки зрения системного подхода, цифровое право сегодня это комплексный институт права, объединяющий правовые нормы, регулирующие отношения, возникающие в связи с приобретением, осуществлением и отчуждением цифровых прав, а также с применением цифровых технологий физическими и юридическими лицами" <6>.
--------------------------------
<6> Цифровое право: Учебник / Под общ. ред. В.В. Блажеева, М.А. Егоровой. М.: Проспект, 2020. С. 40 (авторы параграфа - В.С. Белых, М.А. Егорова).

Солидарны с названными выше авторами С.С. Зенин и А.В. Минбалеев, которые полагают, что "мы можем говорить о формировании комплексного (межотраслевого) института цифрового права" <7>.
--------------------------------
<7> Цифровое право: Учебник. С. 40.

Как следует из приведенных цитат, их авторы не уточняют, элементом какой отрасли является этот комплексный институт.
Третья позиция, как представляется, продолжает традицию сторонников отрицания существования отраслей права. По мнению В.Н. Синюкова, "цифровое право исходно не нуждается в классической правотворческой систематизации" <8>. В результате появляются далекие от классических суждения о существовании права в формах "нормативного правового механизма, охватывающего и пронизывающего важнейшие элементы правовой системы", "социологической реальности", "чистого живого права" <9>.
--------------------------------
<8> Цифровое право: Учебник. С. 18 (автор параграфа - В.Н. Синюков).
<9> Цифровое право: Учебник. С. 18 - 19.

С позицией, сформулированной В.Н. Синюковым, перекликается в известной мере концепция "циклических правовых массивов", которая постулируется Т.Я. Хабриевой и Н.Н. Черногором в качестве основного драйвера и магистрального направления интеграции и дифференциации права в эпоху цифровизации <10>.
--------------------------------
<10> Хабриева Т.Я., Черногор Н.Н. Право в условиях цифровой реальности // Журнал российского права. 2018. N 1. С. 85 - 102. URL: https://cyberleninka.ru.

Вернемся, однако, к предмету нашего исследования, предварительно сделав некоторые оговорки, касающиеся устоявшихся теоретических представлений о разграничении институциональных и функциональных отношений, выделяемых в определенную отрасль права. Согласно господствующей в юридической науке точке зрения систему российского права образуют профилирующие, специальные и комплексные отрасли права <11>.
--------------------------------
<11> Алексеев С.С. Право: азбука - теория - философия: опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 44 - 46.

К профилирующим отраслям традиционно относят конституционное право, административное право, гражданское право, уголовное право, а также процессуальные отрасли.
Специальные отрасли являются подразделениями права, приспособленными к особым сферам жизни общества. Они представлены, в частности, трудовым правом, земельным правом, финансовым правом, семейным правом.
Комплексные отрасли заимствуют у нескольких профилирующих отраслей часть их норм, имеют свой предмет регулирования, но не имеют специфического метода. Комплексными отраслями являются, в частности, жилищное право, морское право, энергетическое право, информационное право.
Как показала А.А. Головина, "модель образования самостоятельной отрасли права представляет собой совокупность отдельных этапов, которые проходит отрасль права в своем становлении, и включает в себя следующие основные этапы:
1) формирование новой сферы общественных отношений либо интенсификация развития уже имеющейся сферы (формирование самостоятельного предмета правового регулирования);
2) принятие новых нормативных правовых актов, необходимость чего закономерно вызывается формированием указанного самостоятельного предмета правового регулирования (формирование самостоятельной отрасли законодательства);
3) особенности регулируемых общественных отношений рождают потребность в использовании особых, наиболее эффективных именно для них, методов правового регулирования;
4) развитие и упрочнение системных связей между группой норм права и как следствие - выделение метанорм (правовые определения, принципы права), общей части, внутренней иерархической структуры отрасли (институтов права, подынститутов права);
5) в результате накопления указанных выше изменений происходит диалектический скачок, переход количественных изменений в качественные - дивергенция (расхождение, размежевание) системных связей "дочерней" отрасли права с "материнской"; иными словами, происходит формирование самостоятельной отрасли права" <12>.
--------------------------------
<12> Головина А.А. Указ. соч. С. 8.

Очевидно, что в настоящее время, которое можно условно назвать временем структуризации цифрового права, последнее не вписывается в приведенную выше модель практически на всех этапах своего образования, и главным образом на этапах формирования предмета и особых методов правового регулирования. Таким образом, цифровое право по названным основаниям не может быть отнесено ни к профилирующим, ни к специальным отраслям права.
Что касается комплексных отраслей права, то напомним читателю, что понятие и условия формирования этих отраслей были выдвинуты и обоснованы В.К. Райхером, который отмечал, что для признания комплексной отрасли в качестве самостоятельного подразделения системы российского права она должна отвечать трем условиям, а именно:
"Во-первых, необходимо, чтобы совокупность правовых норм была адекватна определенному, специфическому кругу общественных отношений, т.е. имела в этом смысле единый и самостоятельный предмет регулирования, а следовательно, и предметное единство. Во-вторых, регулируемый такой совокупностью норм специфический круг отношений должен обладать достаточно крупною общественною значимостью. В-третьих, образующий такую совокупность нормативно-правовой материал должен обладать достаточно обширным объемом" <13>.
--------------------------------
<13> Райхер В.К. Общественно-исторические типы страхования. М.-Л., 1947. С. 189 - 190.

Очевидно, что на этапе становления цифрового права первое и главное условие для целей его отнесения к комплексным отраслям права (по В.К. Райхеру) отсутствует, поскольку имеющаяся совокупность правовых норм, регулирующих общественные отношения, складывающиеся в результате использования цифровых технологий и производных от них инструментов, не имеет единого и самостоятельного предмета регулирования.
Указанная совокупность норм достаточно условно, но все же сгруппирована в рамках более широкой предметной сферы, являющейся предметом уже сформированной комплексной отрасли информационного права <14>. Говоря иначе, цифровое право является одним из структурных элементов информационного права, а точнее, ее подотраслью, которая представляет собой совокупность правовых норм, объединенных в несколько относительно самостоятельных институтов, регулирующих отношения, складывающиеся в сфере использования цифровых технологий, производных от них инструментов, их связи с традиционными объектами гражданских прав и оборотом последних.
--------------------------------
<14> Комплексный характер информационного права как отрасли в настоящее время признается большинством специалистов, занимавшихся или занимающихся информационно-правовой проблематикой. См., например: Бачило И.Л. Информационное право: Учебник для вузов. М.: Юрайт, 2009. С. 33; Городов О.А. Информационное право: Учебник для бакалавров. М.: Проспект, 2015. С. 32; Информационное право: Учебник для бакалавриата, специалитета и магистратуры / Под ред. М.А. Федотова. М.: Юрайт, 2019. С. 17.

Цифровое право взаимодействует с иными сформировавшимися ранее подотраслями и институтами информационного права, в числе которых необходимо назвать такие его структурные элементы или сферы правового регулирования, как организация и деятельность средств массовой информации, рекламная деятельность, библиотечное и архивное дело, телекоммуникации и связь, информационные системы и информационные технологии, обработка персональных данных, обеспечение информационной безопасности.
К регулятивной сфере цифрового права как подотрасли можно отнести, в частности, входящие в нее сегменты электронных платежей и электронного банкинга, криптовалюты, технологии блокчейн, больших данных и смарт-контрактов, инвестиционных платформ, цифровизации государственных и муниципальных закупок. Однородные общественные отношения, складывающиеся в указанных сегментах, составляют предмет регулирования соответствующих правовых институтов, образующих подотрасль цифрового права.
Продолжая разговор о комплексных отраслях права, необходимо отметить, что, согласно представлениям С.С. Алексеева, которые, вне всякого сомнения, актуальны и для современной теории права, "юридические нормы, входящие в комплексные образования, остаются по своим исходным моментам в главной структуре, в основных отраслях, и на них распространяются общие положения соответствующих основных отраслей. Во вторичную структуру они входят все время, будучи нормами, например, гражданского, уголовного, административного, трудового права" <15>.
--------------------------------
<15> Алексеев С.С. Теория права. М., 1993. С. 110.

Аналогичная ситуация имеет место в конструкции так называемых циклических правовых массивов, которая не отвергает существования норм права как исходных элементов в структуре права. Эффект, или "способность к сквозному пронизыванию всех или большинства элементов системы права, внедрению в устоявшиеся ее элементы" <16>, относится прежде всего к нормам права, которые образуют тот либо иной циклический массив и роль которых в классической структуре права, образно говоря, такая же, как роль бозона Хиггса в физической картине мира.
--------------------------------
<16> Хабриева Т.Я., Черногор Н.Н. Указ. соч.

В комплексных отраслях этот эффект именуется "вхождением во вторичную структуру". Сказанное, на наш взгляд, свидетельствует о том, что комплексная отрасль права может рассматриваться в качестве одной из возможных форм циклического правового массива или, говоря иначе, его частным случаем.
Насколько удачна сама конструкция циклических правовых массивов и насколько она оправдана существующей правовой традицией - это особый разговор. Он должен, на наш взгляд, вестись на основе анализа не только соответствующей содержательной проблематики, но и принципиально новых мировоззренческих и методологических подходов к феномену права.
Цифровое право как подотрасль информационного права следует отличать от цифрового права как объекта гражданских прав и цифрового права как субъективного права, понятия которых получили закрепление в новейшем российском законодательстве.
Как известно, с 1 октября 2019 г. вступил в силу Федеральный закон "О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации", которым, в частности, вводится в гражданско-правовой оборот новый объект гражданских прав, именуемый цифровыми правами. Указанные права, дополняющие в очередной раз отформатированный перечень объектов гражданских прав, представленный в ст. 128 ГК РФ, являются, по нашему мнению, необходимым, но далеко не бесспорным, с точки зрения юридического оформления, приобретением российской цивилистики.
Они отличаются фундаментальной неопределенностью по сравнению с иными объектами гражданских прав, хотя и призваны решить реальную, возникшую в условиях научно-технического прогресса проблему легитимации в гражданском обороте обособляемых в цифровом формате различного рода данных, а равно цифровых эквивалентов различного рода благ, собирательно именуемых в некоторых источниках цифровыми активами, токенами и т.п.
Решение указанной проблемы юридическими средствами на современном этапе их развития заключается в "редактировании", или юридизации, сугубо технических приемов и технологических методов при помощи правовых норм. Говоря иначе, задача законодателя сводится к юридическому оформлению технологических по природе и во многом абстрактных для конкретного пользователя процедур, содержание которых обусловлено физическими процессами и особенностями функционирования компонентов или элементов той либо иной модели информационной цифровой технологии.
Субъективное цифровое право как мера возможного поведения управомоченного лица введено в гражданское законодательство правилом, сформулированным в п. 1 ст. 141.1 ГК РФ, согласно которому цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам.
Это необычайно широкое и крайне размытое определение для феномена, именуемого субъективным правом, конструируемого законодателем в качестве такового.
Отмеченной неопределенности, в целом присущей классу субъективных цифровых прав в том виде, как они представлены в ГК РФ, лишены в известной степени утилитарные цифровые права, которые в условиях цифровизации экономики призваны выступать в роли нетрадиционного для российского правопорядка инструмента привлечения инвестиций через инвестиционную платформу.
Согласно ст. 8 Федерального закона "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" (далее - Закон об инвестиционных платформах) утилитарные цифровые права по своей юридической природе представляют собой приобретаемые, отчуждаемые и осуществляемые в инвестиционной платформе права требования:
- передачи вещи (вещей);
- передачи исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и (или) прав использования результатов интеллектуальной деятельности;
- выполнения работ и (или) оказания услуг.
Из числа утилитарных цифровых прав законодатель исключил права требования передачи имущества, право на которое подлежит государственной регистрации, и (или) право требовать имущество, сделки с которым подлежат государственной регистрации или нотариальному удостоверению. Такое исключение продиктовано технологическими особенностями оформления прав посредством записей в децентрализованном реестре.
По общему правилу эти записи должны вноситься в реестр без обращения к третьим лицам, например к патентному ведомству, осуществляющему государственную регистрацию результатов интеллектуальной деятельности, которая является необходимым условием признания и охраны исключительных прав. Указанное обстоятельство существенным образом сужает перечень объектов, в отношении которых могут устанавливаться права требования, т.е. утилитарные цифровые права.
Утилитарные цифровые права реализуются в цифровом правоотношении обязательственного типа, элементами которого выступают его субъекты, объекты и содержание, включающее субъективные права и обязанности участников.
Следует отметить, что данное правоотношение - лишь одно из многих, которые могут складываться и прекращаться в процессе привлечения инвестиций с использованием инвестиционной платформы, поскольку только процесс приобретения, а не отчуждения или осуществления утилитарных цифровых прав представляет собой один из трех возможных способов инвестирования (ст. 5 Закона об инвестиционных платформах). Говоря иначе, цифровое правоотношение обязательственного типа как бы встроено в систему иных правоотношений, возникающих между участниками инвестиционной платформы.
Субъектный состав цифрового правоотношения обязательственного типа представляют определенные стороны обязательства, обобщенно именуемые должником и кредитором. Последний по общему правилу наделяется правом требования и удовлетворяет свой интерес через действия должника. Роли субъектов рассматриваемого правоотношения играют, по терминологии Закона об инвестиционных платформах, инвестор и лицо, привлекающее инвестиции.
Инвестором (кредитором) может быть физическое или юридическое лицо, которым оператор инвестиционной платформы оказывает услуги по содействию в инвестировании.
Лицом, привлекающим инвестиции (должником, собирающим денежные средства), может быть юридическое лицо, созданное в соответствии с законодательством РФ, или индивидуальный предприниматель, которым оператор инвестиционной платформы оказывает услуги по привлечению инвестиций. Специальные требования к лицам, привлекающим инвестиции, установлены в ст. 14 Закона об инвестиционных платформах, которая, на наш взгляд, страдает существенным недостатком, поскольку в ней отсутствуют указания на принадлежность указанных лиц к субъектам, являющимся:
- титульными владельцами вещи, право требования передачи которой возникает у инвестора;
- обладателями исключительного права или права использования результата интеллектуальной деятельности, право требования передачи которых возникает у инвестора;
- заказчиками работ или услуг, право требования выполнения или оказания которых возникает у инвестора.
Следующим элементом цифрового правоотношения обязательственного типа является его объект, выступающий в виде поведения участников, предметом которого и является определенное законодателем благо, именуемое правом требования. Очевидно, что таковым предметом, инвариантным информационной среде, должно быть не само право требования, а его некий цифровой эквивалент (символ), юридически закрепляющий привязку к тому либо иному праву требования и фиксирующий его принадлежность определенному лицу либо переход от одного лица к другому.
Указанный цифровой эквивалент должен обладать известной экономической ценностью, у него должны иметься некоторые юридические свойства, принадлежащие ему сами по себе и не имеющие отношения к тому либо иному замещаемому им благу. Участие цифрового эквивалента в гражданском обороте с использованием соответствующей информационной технологии должно также юридически замещать оборот самих материальных и нематериальных благ.
Для обозначения такого цифрового эквивалента законодатель использует термин "уникальное условное обозначение", позволяющий идентифицировать утилитарные цифровые права как в инвестиционной платформе, так и вне ее, а также отличать утилитарные цифровые права друг от друга без обращения к информации об их содержании (п. 4 ч. 4 ст. 11 Закона об инвестиционных платформах).
В информационном смысле уникальное условное обозначение утилитарных цифровых прав - это не что иное, как аналог ютилити-токенов (utility token), размещаемых в инвестиционной платформе. Гражданскому праву хорошо известен институт, выполняющий аналогичную с токенами функцию замещения того либо иного блага (актива) путем привязки к нему посредством фиксации обязательственных и иных прав в электронной среде.
Это институт бездокументарных ценных бумаг, который играет важную роль в оптимизации гражданского оборота различного рода материальных и нематериальных ценностей.
Вместе с тем токены в силу ряда причин, главным образом формального свойства, не могут считаться разновидностью ценных бумаг, поскольку, во-первых, законодатель не устанавливает каких-либо требований к ним, и, во-вторых, токен ценен сам по себе как цифровой символ материального или нематериального блага, в данном случае права требования только в сочетании с системой блокчейн или ей подобными системами.
Наряду с установлением юридической модели токенизации утилитарных цифровых прав в Законе об инвестиционных платформах закреплена еще одна юридическая конструкция в отношении утилитарных цифровых прав, известная как секьюритизация активов.
Эта конструкция легализована нормами ст. 9 указанного Закона, согласно которой в гражданский оборот вводится цифровое свидетельство, представляющее собой бездокументарную ценную бумагу, не имеющую номинальной стоимости и удостоверяющую принадлежность ее владельцу утилитарного цифрового права, закрепляющую право последнего требовать от депозитария оказания услуг по осуществлению утилитарного цифрового права и (или) распоряжения им определенным образом.
При этом депозитарий имеет возможность распоряжаться утилитарным цифровым правом. Цифровое свидетельство выдается депозитарием обладателю унитарного цифрового права, учет которого осуществляется этим депозитарием.
Как представляется, возможность секьюритизации унитарных цифровых прав позволит использовать для целей инвестирования уже существующую инфраструктуру, которая предназначена для обслуживания подобного рода операций.
Субъективные права и обязанности участников, составляющие содержание цифрового правоотношения обязательственного типа, определяются не только характером конкретного правоотношения, возникающего между должником и кредитором, но и особенностями использования информационных технологий для целей замещения гражданского оборота тех либо иных материальных или нематериальных благ (активов).
В системе распределенных реестров (блокчейн) оборот токенов юридически приравнен к обороту активов и осуществляется посредством использования еще одной технологии, заключающейся в способе ведения реестров, которая получила название смарт-контракта. Последний, как известно, представляет собой компьютерную программу, которая имеет свой алгоритм, направленный на исполнение того либо иного гражданско-правового договора.
В указанный алгоритм может быть заложена возможность определения сторонами порядка исполнения договора инвестирования или его расторжения. Содержание такого договора по причине переноса его исполнения в цифровую среду, по существу, не меняется, и его традиционно образуют права и обязанности сторон.
Закон об инвестиционных платформах, к сожалению, не содержит норм, которые бы устанавливали права и обязанности сторон договора инвестирования с использованием утилитарных цифровых прав, а основное внимание уделяет требованиям к содержанию инвестиционного предложения.

Заключение

Подводя итог нашим рассуждениям по проблемам цифрового права, необходимо отметить, что данный феномен уже получил в российском законодательстве ряд успешных практических реализаций. Однако существуют и определенные трудности его приложения, которые можно истолковать как показатель необходимости дальнейшей конструктивной работы, направленной на совершенствование действующих юридических механизмов.

Библиография

1. Алексеев С.С. Право: азбука - теория - философия: опыт комплексного исследования. М., 1999.
2. Алексеев С.С. Теория права. М., 1993.
3. Бачило И.Л. Информационное право: Учебник для вузов. М.: Юрайт, 2009.
4. Головина А.А. Критерии образования самостоятельных отраслей в системе российского права: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012.
5. Городов О.А. Информационное право: Учебник для бакалавров. М.: Проспект, 2015.
6. Информационное право: Учебник для бакалавриата, специалитета и магистратуры / Под ред. М.А. Федотова. М.: Юрайт, 2019.
7. Райхер В.К. Общественно-исторические типы страхования. М.-Л., 1947.
8. Рожкова М.А. Цифровое право (Digital Law) - что это такое и чем оно отличается от киберправа/интернет-права/компьютерного права? // URL: https://zakon.ru. 15.03.2020.
9. Талапина Э.В. Право и цифровизация: новые вызовы и перспективы // URL: https://cyberleninka.ru.
10. Хабриева Т.Я., Черногор Н.Н. Право в условиях цифровой реальности // Журнал российского права. 2018. N 1. URL: https://cyberleninka.ru.
11. Цифровое право: Учебник / Под общ. ред. В.В. Блажеева, М.А. Егоровой. М.: Проспект, 2020.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Информационное право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.