Отдельные проблемы правового регулирования цифровых прав. Статьи по предмету Гражданское право

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Гражданское право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ОТДЕЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ЦИФРОВЫХ ПРАВ

С.А. МУРАТОВА, И.Д. ДРУЖИНИН

Как известно, любое правовое явление имеет под собой экономические источники. Криптовалюта как первый объект цифровых прав появилась в 2008 г., в период мирового экономического кризиса, и почти сразу же получила широкое распространение сначала в Соединенных Штатах Америки, а позже и в странах Европы. К тому времени, когда в обороте криптовалюты стали принимать участие граждане РФ, российский законодатель поставил перед собой задачу разработки правового регулирования оборота криптовалюты, что привело к возникновению нового института в гражданском праве, института цифровых прав.
До принятия Федерального закона от 18 марта 2019 г. N 34-ФЗ "О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" <1> (далее - Федеральный закон N 34) и Федерального закона от 31 июля 2020 г. N 259-ФЗ "О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" <2> (далее - Федеральный закон N 259), регулирующих оборот цифровых прав, разрешение споров, связанных с использованием цифровых прав, было крайне затруднительно. Примеры из судебной практики по делам по поводу оборота криптовалюты свидетельствуют о неоднозначности судебной практики по данному вопросу.
--------------------------------
<1> Собрание законодательства РФ. 2019. N 12. Ст. 1224.
<2> Собрание законодательства РФ. 2020. N 31 (часть I). Ст. 5018.

В большинстве случаев суды отказывали в удовлетворении исковых требований. Так, в рамках дела N А57-21957/2017 о банкротстве кредитор обратился в суд с жалобой на финансового управляющего в связи с его бездействием по истребованию информации о наличии у должника или членов его семьи криптовалюты, а также выявлению электронных кошельков с криптовалютой <3>. Суд отказал кредитору, ссылаясь на то, что данный объект не относится к объектам гражданского права, находится вне правового поля на территории РФ, а децентрализованность соответствующих систем и анонимность пользователей криптокошельков не позволяют установить их владельца.
--------------------------------
<3> См.: Обзор судебной практики Российской Федерации по спорам, возникающим в сфере защиты цифровых активов // Вестник МКА "Арбат". 2020. N 7. С. 3 [Электронный ресурс]. URL: https://mkaarbat.ru/wp-content/uploads/2020/04/obzor-praktiki-czifrovye-aktivy.pdf (дата обращения: 25.05.2023).

Однако по некоторым делам данной категории суды апелляционных и кассационных инстанций, применяя аналогию права, признавали криптовалюту "иным имуществом" применительно к ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации <4> (далее - ГК РФ). Например, в деле N А40-124668/2017 рассматривался спор о включении криптовалюты в конкурсную массу должника <5>. Суд первой инстанции по аналогии с предыдущим делом отказал финансовому управляющему в удовлетворении исковых требований по тем же основаниям, но суд апелляционной инстанции принял решение о признании криптовалюты "иным имуществом", ссылаясь на то, что в силу высокого уровня развития информационных технологий возможно широкое толкование данного термина. Криптовалюта была включена в конкурсную массу должника.
--------------------------------
<4> Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ (в ред. от 16 мая 2023 г.) // Собрание законодательства РФ. 1994. N 32. Ст. 3301.
<5> Обзор судебной практики Российской Федерации по спорам, возникающим в сфере защиты цифровых активов. С. 3 - 4.

Тем не менее признание криптовалюты иным имуществом не всегда позволяло истцам применять необходимые способы защиты своих прав, что приводило к неопределенности в спорах о защите прав собственников криптовалюты. Так, в деле N А40-164942/19 истец обратился с требованием к ответчику о возвращении криптовалюты, которую последний, по мнению истца, незаконно удерживал <6>. Истец занимался привлечением инвестиций через собственную платформу в сети Интернет, финансирование которой осуществлялось путем обмена собственных токенов истца на привлеченную криптовалюту. Суд, указав, что данный спор является спором о наличии цифрового права, отказал в удовлетворении требований, заявляя, что в силу особенностей рассматриваемого имущества к нему нельзя применить такой способ защиты, как возвращение имущества в натуре.
--------------------------------
<6> См.: Там же. С. 4 - 6.

Приведенные примеры свидетельствуют об ограниченности применения способов защиты прав владельцев криптовалюты, из чего следует вывод, что российская правовая система нуждалась в соответствующих нововведениях относительно закрепления цифровых прав.
Закрепление понятия цифровых прав в ГК РФ (ст. 141.1) и включение их в перечень объектов гражданских прав (ст. 128) произошли с принятием Федерального закона N 34. В соответствии с п. 1 ст. 141.1 ГК РФ цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам.
Однако необходимо отметить не совсем корректное использование законодателем наименования для данного объекта, так как оно может вводить в заблуждение и приводить к ошибочному мнению о появлении нового, ранее неизвестного вида прав.
Использование термина "цифровое право" при взаимодействии международного и российского права может привести к значительным затруднениям. Такая терминология создает правовую неопределенность относительно правовых систем различных государств в связи с тем, что в мировой практике существует концепция цифровых прав, которые относятся к фундаментальным правам человека. Согласно данной концепции под цифровыми правами принято понимать, например, право человека на доступ в Интернет, право на создание и публикацию материалов в Интернете, право на доступ и использование компьютеров и других электронных устройств <7>.
--------------------------------
<7> Европейская комиссия: официальный сайт [Электронный ресурс]. URL: https://digital-strategy.ec.europa.eu/en/policies/digital-principles (дата обращения: 25.05.2023).

Аналогично данный термин может пониматься и в российской правовой доктрине. В частности, В.С. Белых и М.А. Егорова определяют цифровые права как "систему общеобязательных, формально-определенных, гарантированных государством правил поведения, которая складывается в области применения или с помощью применения цифровых технологий и регулирует отношения, возникающие в связи с использованием цифровых данных и применением цифровых технологий" <8>.
--------------------------------
<8> Цифровое право: Учебник / А. Дюфло, Л.В. Андреева, В.В. Блажеев и др.; под общ. ред. В.В. Блажеева, профессора М.А. Егоровой (МГЮА). М.: Проспект, 2020. С. 36.

На законодательном уровне некоторых стран закреплен аналогичный термин "цифровое право", но понимается он в более широком смысле, не имея ничего общего с понятием, закрепленным в отечественном праве (ст. 141.1 ГК РФ) <9>. Вышесказанное дает основание сделать вывод о необходимости выбора иного термина для определения цифровых прав, указанных в ст. 128 ГК РФ в качестве объекта гражданских прав, в целях пресечения возникновения неопределенности относительно сущности данного объекта.
--------------------------------
<9> См.: Lucchi N. Access to Network Services and Protection of Constitutional Rights: Recognizing the Essential Role of Internet Access for the Freedom of Expression. Cardozo Journal of International and Comparative Law (JICL). 2011. Vol. 19. N. 3.

В мировой практике относительно цифровых прав применяется термин "токен", который не закреплен в отечественном законодательстве. Несмотря на то что законодатель упорно избегает его закрепления и определения, он является важным элементом, присутствующим в информационной среде и имеющим большое значение для функционирования цифровых прав.
Такое цифровое явление, как токен, может выступать в нескольких значениях и выполнять различные функции.
Как отмечает Л.Ю. Василевская, он может представлять собой:
- цифровой код объекта;
- цифровой ключ, по которому системе удается определить владельца токена;
- цифровой денежный знак, в данном случае рассматриваемый как криптовалютный токен, то есть как средство платежа, обладающего оборотоспособностью <10>.
--------------------------------
<10> См.: Цифровизация гражданского оборота: Монография: В 5 т. / Л.Ю. Василевская, Е.Б. Подузова; ответственный редактор доктор юридических наук, профессор Л.Ю. Василевская / Проблемы и тенденции развития (цивилистическое исследование) / Т. 1 / Л.Ю. Василевская, Е.Б. Подузова, Ф.А. Тасалов. М.: Проспект, 2021. С. 78.

Как мы видим, токен представляет важность не только в качестве элемента, обеспечивающего функционирование самой информационной системы, в которой существуют цифровые права, но и в качестве экономического элемента, по поводу которого и возникают отношения в сфере оборота цифровых прав.
Токен является скорее техническим термином, нежели правовым, но избегание закрепления данного объекта со стороны российского законодателя представляется нецелесообразным в силу и его широкого использования во многих странах, и большого опыта его применения. Полагаем, данный опыт следует использовать в российском законодательстве. Конечно, для его использования в нашей правовой системе необходимо будет проделать колоссальную работу по адаптации токена к российским реалиям, но это представляется оправданным, так как упростит заключение международных сделок, связанных с цифровыми правами, а также поможет расширить область взаимодействия в международной экономической и правовой сфере по поводу цифровых прав.
Изначально в законопроекте федерального закона N 424632-7 "О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации" <11> (далее - законопроект) и в первоначальной редакции статьи 141.1 ГК РФ цифровое право предлагалось понимать следующим образом: совокупность электронных данных (цифровой код или обозначение), существующая в информационной системе, отвечающей установленным законом признакам децентрализованной информационной системы, при условии, что информационные технологии и технические средства этой информационной системы обеспечивают лицу, имеющему уникальный доступ к этому цифровому коду или обозначению, возможность в любой момент ознакомиться с описанием соответствующего объекта гражданских прав. Однако законодатель впоследствии не закрепил данное определение и принял иное, достаточно противоречивое и неоднозначное, на наш взгляд, понятие цифрового права.
--------------------------------
<11> Проект федерального закона N 424632-7 "О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации" // Система обеспечения законодательной деятельности: официальный сайт [Электронный ресурс]. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/424632-7#bh_histras (дата обращения: 25.05.2023).

Понятие цифровых прав, сформулированное в ст. 141.1 ГК РФ, обладает отдельными недостатками и спорными элементами, которые порождают почву для дискуссий в научном сообществе.
Прежде всего для лучшего понимания данного понятия стоит выделить его признаки. Руководствуясь легальным определением, полагаем возможным выделить следующие признаки цифрового права:
1) цифровые права должны быть поименованы в законе, при этом следует указать, что их перечень не является исчерпывающим;
2) цифровыми правами признаются обязательственные и иные права;
3) содержание и условия осуществления данных прав определяются в соответствии с правилами информационной системы;
4) цифровые права существуют исключительно в информационной системе, которая должна отвечать установленным законом признакам.
Из легального определения цифрового права сложно понять, что представляет собой данный объект по своей правовой сущности, поэтому необходимо подробнее остановиться на выделенных признаках и рассмотреть их с учетом подходов, существующих в доктрине частного права.
Как мы видим, законодатель указывает, что все возможные и признаваемые цифровые права должны быть поименованы в законе, в противном случае они таковыми не признаются. В данном случае законодатель прибегнул к ранее использовавшемуся при определении бездокументарных ценных бумаг приему фикции, но чем оправдано данное решение и что общего между цифровыми правами и бездокументарными ценными бумагами?
Бездокументарная ценная бумага по своей сущности не является самостоятельным "благом", в котором у субъекта возникает интерес, она представляет собой способ закрепления определенного субъективного права (обязательственного, имущественного и т.п.), доказательство его существования <12>. В доктрине существует небезосновательное мнение, что аналогично стоит понимать и цифровое право, которое в своей сущности не порождает возникновение нового субъективного гражданского права, а является лишь новым способом закрепления уже существующих прав.
--------------------------------
<12> См.: Абрамова Е.Н. К вопросу о понятии цифрового права как объекта гражданских прав // Юрист. 2023. N 1. С. 54 - 60.

Это положение выдвигается многими учеными, при этом они приводят следующие определенные аргументы в его пользу. Так, Е.Н. Абрамова указывает, что цифровые права существуют "исключительно в информационной системе, а не в реальном, физическом мире, что позволяет говорить о том, что в действительности так называемое цифровое право представляет собой не право, как предусмотрено в ст. 141.1 ГК РФ, а способ его существования, фиксации" <13>. Из этого следует вывод, что конкретные цифровые права служат неким способом закрепления и подтверждения наличия прав у субъекта и отличаются от бездокументарных ценных бумаг, которые представляют данную функцию в реальном мире.
--------------------------------
<13> Там же.

Л.Ю. Василевская отмечает, что "цифровизация прав приводит к возникновению не нового вида имущественных прав, существующих наряду с обязательственными, корпоративными, исключительными правами, а к цифровому способу их фиксации" <14>. Таким образом, она поддерживает позицию о том, что цифровое право в своей легальной дефиниции является новым способом закрепления существующих гражданских прав.
--------------------------------
<14> Цифровизация гражданского оборота. С. 78.

В силу вышесказанного с данным мнением сложно не согласиться, и оно представляется нам верным при определении сущности исследуемого объекта гражданских прав.
Во втором признаке говорится о содержании цифровых прав. Данный признак также вызывает некоторую неоднозначную оценку в научном сообществе.
В ст. 128 ГК РФ цифровые права были отнесены законодателем к имущественным и согласно статье 141.1 ГК РФ представляют собой обязательственные и иные права. Исходя из этого, можно отметить сходство с ценными бумагами, которые согласно ст. 142 ГК РФ также представляют собой обязательственные и иные права.
Однако, если в дефиниции ценных бумаг в силу длительного существования и обширной практики применения данного объекта не представляет трудностей определить, что подразумевается под "иными правами", в дефиниции цифровых прав данный элемент порождает ряд вопросов. В отношении включения в цифровые права обязательственных, корпоративных и исключительных прав не возникает существенных противоречий, однако в отношении вещных прав некоторые авторы задаются вопросом: какие конкретно вещные права могут быть признаны цифровыми?
Так, например, Л.Ю. Василевская указывает на невозможность распространения такой цифровой технологии, как цифровые права на вещные права <15>. В доказательство данного утверждения приводится достаточное количество аргументов, наиболее важным из которых является положение о том, что вещные права могут выполнять только функцию субъективных прав, в отличие от обязательственных, корпоративных, исключительных имущественных прав, выступающих в гражданском обороте и как объекты оборота, и как субъективные гражданские права, поскольку объектом отчуждения являются только вещи, а не вещные права на них, вследствие чего наделение вещного права оборотоспособностью будет противоречить положению, не допускающему отчуждения вещных прав.
--------------------------------
<15> См.: Там же. С. 81 - 83.

Данное мнение представляется верным и обоснованным. При этом полагаем, что законодателю следует путем принятия соответствующих поправок в федеральные законы, регулирующие цифровые права, уточнить, какие именно иные гражданские права могут быть отнесены к видам цифровых прав, в целях исключения возникающих возможных противоречий.
Рассматривая проблемы законодательного закрепления цифровых прав, необходимо обратиться к вопросу об их оборотоспособности. Также следует обратить внимание на существующие и названные в законе конкретные цифровые права. Важным законодательным изменением в законе по рассматриваемому вопросу является введение Федеральным законом от 14 июля 2022 г. N 331-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и о приостановлении действия отдельных положений статьи 5.1 Федерального закона "О банках и банковской деятельности" <16> в Федеральный закон N 259-ФЗ п. 10 ст. 4, запрещающего принимать названные в законе цифровые права в качестве средства платежа или иного встречного предоставления за передаваемые товары, выполняемые работы, оказываемые услуги.
--------------------------------
<16> Собрание законодательства РФ. 2022. N 29 (ч. III). Ст. 5298.

Изначально в вышеуказанном законопроекте N 424632-7, вводящем цифровые права в ГК РФ, предполагалось, что в ч. 3 ст. 141.1 ГК РФ будет указано следующее: "цифровое право может отчуждаться или переходить от одного лица к другому на тех же условиях, что и объекты гражданских прав, права на которые они удостоверяют (статья 129 ГК РФ)".
Как мы видим, законодатель не стал принимать редакцию ч. 3 ст. 141.1 ГК РФ, предложенную в законопроекте. Чем было обосновано данное решение, неизвестно, однако можно предположить, что законодатель решил не принимать столь резкие, кардинальные изменения, вводящие в ГК РФ принципиально новый объект, одновременно закрепляя для него полную оборотоспособность.
Ограниченная оборотоспособность цифровых прав была введена лишь спустя два с половиной года после легального закрепления цифровых прав. Данное положение было принято с целью пресечения возможных нарушений прав субъектов экономической деятельности, незаконных махинаций с применением цифровых прав, а также с целью обеспечения государственного контроля в сфере оборота цифровых прав.
В настоящее время поименованными в законе цифровыми правами являются цифровые финансовые активы и утилитарные цифровые права.
Цифровыми финансовыми активами в соответствии со ст. 1 Федерального закона N 259 признаются цифровые права, включающие денежные требования, возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, права участия в капитале непубличного акционерного общества, право требовать передачи эмиссионных ценных бумаг, которые предусмотрены решением о выпуске цифровых финансовых активов в порядке, установленном данным Федеральным законом, выпуск, учет и обращение которых возможны только путем внесения (изменения) записей в информационную систему на основе распределенного реестра, а также в иные информационные системы.
В ст. 8 Федерального закона от 2 августа 2019 г. N 259-ФЗ "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" <17> указано, что в инвестиционной платформе, отвечающей признакам, предусмотренным ч. 5 ст. 11 этого Закона, могут приобретаться, отчуждаться и осуществляться следующие утилитарные цифровые права: право требовать передачи вещи (вещей); право требовать передачи исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и (или) прав использования результатов интеллектуальной деятельности; право требовать выполнения работ и (или) оказания услуг.
--------------------------------
<17> Федеральный закон от 2 августа 2019 г. N 259-ФЗ "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // Собрание законодательства РФ. 2019. N 31. Ст. 4418.

Их разграничение происходит по объектам, на которые они могут распространяться. Цифровые финансовые активы могут представлять собой денежные требования, в то время как утилитарные цифровые права представляют собой требования передачи вещей, исключительных прав, выполнения работ и (или) оказания услуг. Также следует указать, что упомянутый ранее запрет на использование цифровых прав в качестве средства платежа или иного встречного предоставления предполагает запрет обмена, например, утилитарного цифрового права на выполнение работ, но не умаляет права требования на выполнение работ по такому цифровому праву.
Несмотря на ограниченное количество закрепленных в отечественном законодательстве цифровых прав, они имеют важное значение для гражданского оборота. Их правовое закрепление вносит некоторую определенность в экономический оборот и устанавливает основу для дальнейшего, более точного правового регулирования данного объекта. Более того, принятие указанных в данной статье нормативных правовых актов позволило научному сообществу развить дискуссию о сущности цифровых прав и об их роли в системе российского права. В заключение считаем целесообразным предложить российскому законодателю конкретизировать понятие цифровых прав и рассмотреть вопрос о закреплении токена в качестве разновидности цифровых прав по аналогии с зарубежным законодательством.

Библиографический список

1. Lucchi N. Access to Network Services and Protection of Constitutional Rights: Recognizing the Essential Role of Internet Access for the Freedom of Expression. Cardozo Journal of International and Comparative Law (JICL). 2011. Vol. 19. N. 3.
2. Абрамова Е.Н. К вопросу о понятии цифрового права как объекта гражданских прав. // Юрист. 2023. N 1. С. 54 - 60.
3. Цифровизация гражданского оборота: Монография: в 5 т. / Л.Ю. Василевская, Е.Б. Подузова; ответственный редактор доктор юридических наук, профессор Л.Ю. Василевская / Проблемы и тенденции развития (цивилистическое исследование). Т. 1 / Л.Ю. Василевская, Е.Б. Подузова, Ф.А. Тасалов. М.: Проспект, 2021. С. 78.
4. Цифровое право: Учебник / [А. Дюфло, Л.В. Андреева, В.В. Блажеев и др.]; под общ. ред. В.В. Блажеева, профессора М.А. Егоровой (МГЮА). М.: Проспект, 2020. С. 36.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ