Навигация по сайту:

• Главная
• Условия и порядок выполнения работ
• Требования к оформлению работ
• Цены и порядок оплаты
• Способы оплаты
• Образцы работ
• Гарантии
• ЗАКАЗАТЬ РАБОТУ

Контакты:

Свяжитесь с нами:

ICQ: 197839245
e-mail: justicemaker@yandex.ru

Аналогия в механизме нотариального подтверждения решений единственного участника ООО и АО. Статьи по предмету Гражданское право

Вернуться к списку статей по юриспруденции

АНАЛОГИЯ В МЕХАНИЗМЕ НОТАРИАЛЬНОГО ПОДТВЕРЖДЕНИЯ РЕШЕНИЙ ЕДИНСТВЕННОГО УЧАСТНИКА ООО И АО

В.А. МИКРЮКОВ

Одновременно с принятием Федерального закона от 5 мая 2014 года N 99-ФЗ и введением особой процедуры фиксации решений общих собраний хозяйственных обществ (п. 3 ст. 67.1 ГК РФ) встал насущный с практической точки зрения и (как оказалось) неочевидный с теоретических позиций вопрос о том, распространяется ли новый (усложненный) порядок выражения высшей корпоративной воли в ООО и АО на решения высшего органа обществ, состоящих из одного лица.

В литературе были приведены суждения об отсутствии в самой ст. 67.1 ГК РФ и в специальных нормах ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" и ФЗ "Об акционерных обществах" каких-либо исключений из общего (для всех хозяйственных обществ) порядка подтверждения решений общих собраний ООО и АО применительно к обществам, в которых все доли (акции) принадлежат единственному участнику (акционеру) <1>. Высказывалась мысль о том, что по крайней мере до момента приведения положений специальных законов о хозяйственных обществах в соответствие с правилами ГК РФ, обновленными ФЗ от 5 мая 2014 года N 99-ФЗ, цели введения особого (нотариального или иного специального) порядка подтверждений решений высшего органа ООО и АО (противодействие злоупотребительному поведению, борьба со случаями фальсификации решений и обеспечение достоверности сведений, содержащихся в ЕГРЮЛ <2>, подтверждение действительности воли и способствование надлежащей реализации прав корпорации и ее участников <3>) оправдывают распространение этого порядка на общества с единственным участником (акционером). По мнению некоторых авторов, указанный подход заслуживает одобрения хотя бы потому, что позволяет исключить корпоративные захваты юридических лиц с единственным участником <4>. Такие научные взгляды нашли определенное отражение в практической работе. В частности, Научно-консультативный совет Арбитражного суда Западно-Сибирского округа прямо рекомендовал судам исходить из того, что решения единственного участника (акционера) хозяйственного общества подлежат нотариальному удостоверению <5>. Ассоциация российских банков в запросе на имя Банка России высказала идею о том, что из п. 3 ст. 47 Закона об АО следует лишь то, что если все акции акционерного общества принадлежат одному лицу, то к такому акционерному обществу не применяются нормы о порядке и сроках созыва и проведения общего собрания акционеров, а установленные в подп. 1 и 2 п. 3 ст. 67.1 ГК РФ правила о порядке оформления решений акционерного общества прямо не относятся ни к срокам, ни к порядку созыва и проведения общих собраний акционеров и в перечне указанных исключений не поименованы <6>. Некоторые суды также поддержали логику "поскольку закон не устанавливает каких-либо особых указаний (исключений) по порядку нотариального (либо другого применимого в конкретной ситуации) удостоверения решений хозяйственных обществ, состоящих из единственного участника (акционера), то соответствующие решения должны быть подтверждены по правилам ст. 67.1 ГК РФ" <7>.
--------------------------------
<1> Бакаева И.В. Подтверждение решения общего собрания участников общества с ограниченной ответственностью // Законы России: опыт, анализ, практика. 2015. N 7. С. 23 - 28.
<2> Гусейнов Т.А. Проблемы нотариального удостоверения решений собраний // Закон. 2014. N 11. С. 46 - 52.
<3> Пермяков А.В. Корпоративное управление: баланс между императивностью и диспозитивностью // Актуальные проблемы российского права. 2017. N 1. С. 142 - 150.
<4> Меньшикова В.А. Нотариальная защита корпоративных правоотношений // Юстиция. 2017. N 1. С. 79 - 82.
<5> Пункт 2 Рекомендаций Научно-консультативного совета Арбитражного суда Западно-Сибирского округа, утвержденных на заседании Президиума Арбитражного суда Западно-Сибирского округа 8 июля 2015 года // СПС "КонсультантПлюс".
<6> Вопрос: "...О применении банками п. 5 Письма Банка России от 18.08.2014 N 06-52/6680, согласно которому правила о порядке оформления решений акционерного общества, предусмотренные пп. 1 и 2 п. 3 ст. 67.1 ГК РФ, не применяются при принятии решений одним акционером, которому принадлежат все голосующие акции акционерного общества" (Письмо Банка России от 19 ноября 2014 года N 31-2-6/6513) // СПС "КонсультантПлюс".
<7> Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 19 апреля 2018 года N 15АП-2031/2018 по делу N А32-36976/2017.

Однако преобладающим в теории и в правоприменительной деятельности оказался противоположный подход. Отвергая упомянутую выше идею Ассоциации российских банков, опираясь на буквальное толкование положений п. 3 ст. 67.1 ГК РФ и имея в виду, что в компаниях одного лица общее собрание участников (акционеров) не проводится и, стало быть, отсутствуют подлежащие удостоверению состав такого органа и принимаемые им решения, Банк России в письме от 19 ноября 2014 года N 31-2-6/6513 подтвердил вывод, сделанный ранее в п. 5 письма от 18 августа 2014 года N 06-52/6680 "О некоторых вопросах, связанных с применением отдельных положений Федерального закона от 05.05.2014 N 99-ФЗ "О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации", и указал, что в хозяйственном обществе, состоящем из одного участника (акционера), нет юридически значимых обстоятельств, которые должны подтверждаться специальным способом. В п. 2.3 Пособия по удостоверению нотариусом принятия общим собранием участников хозяйственного общества решения и состава участников общества, присутствовавших при его принятии (письмо ФНП от 1 сентября 2014 года N 2405/03-16-3), нотариусам при совершении нотариальных действий рекомендовано исходить из того, что из анализа норм п. 2 ст. 7, ст. 39 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" и п. 3 ст. 47 ФЗ "Об акционерных обществах" положения п. 3 ст. 67.1 ГК РФ на ООО и АО, состоящие из одного участника (акционера), не распространяются. В русле подобных разъяснений стала развиваться административная и судебная практика (см.: п. 1.3 письма ФНС России от 28 декабря 2016 года N ГД-4-14/25209@ "О направлении "Обзора судебной практики по спорам с участием регистрирующих органов N 4 (2016)", где в качестве показательного (правильного) было приведено судебное дело, в котором суды признали незаконным отказ в совершении регистрационного действия, мотивированный отсутствием нотариального удостоверения представленного в регистрирующий орган решения единственного участника ООО).
Практикующие юристы и ученые, следуя приведенной логике правоприменителей, также в целом продемонстрировали отрицательное отношение к идее о применении положений п. 3 ст. 67.1 ГК РФ к процедуре фиксации решений единственного участника общества с ограниченной ответственностью или одним акционером, которому принадлежат все голосующие акции акционерного общества <8>. При этом важно уточнить, что общий научный вывод о необязательности особого удостоверения не просто формально "лег в русло" упомянутых разъяснений, но и основывался на прочном логическом и нормативном фундаменте. Во-первых, поскольку по смыслу п. 2 ст. 181.1 ГК РФ под решениями собраний (как юридическими фактами, отличающимися от сделок) понимаются решения гражданско-правового сообщества, т.е. определенной группы лиц, наделенной полномочиями принимать на собраниях решения (соответствующее разъяснение представил Пленум Верховного Суда РФ в п. 103 Постановления от 23 июня 2015 года N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации"), то решение единственного участника (не способное претендовать на то, чтобы считаться актом группы лиц) не может признаваться решением собрания (даже в тех случаях, когда решениям единственного участника ООО или АО отказывают в праве считаться односторонней сделкой, их все равно не причисляют к актам собраний <9>). Это означает, что нормы п. 3 ст. 67.1 ГК РФ принципиально не могут быть применены к решениям высшего органа компаний одного лица напрямую (посредством толкования), а вопрос может быть поставлен исключительно как вопрос о правоприменении по аналогии. Во-вторых, как было уже показано, использование аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ) для распространения правил о специальном подтверждении решений собраний на решения единственного участника хозяйственного общества не имеет достаточных оснований (отсутствует правовой пробел как необходимое условие применения данного инструмента, притом что решения собраний и решения единственных участников ООО и АО, имея лишь функциональное сходство, существенно различаются по природе, аналогия не должна использоваться как инструмент внезаконного вмешательства в чужие дела <10>). В-третьих, разъяснения об отсутствии обязанности особо (по сравнению с общим требованием о письменном оформлении) подтверждать решения единственного участника хозяйственных обществ не только не утратили актуальности <11>, но и (казалось) обрели неопровержимое нормативное подкрепление, когда в ст. 17 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" был введен п. 3, в котором для решений собраний и решений единственного участника, посвященных увеличению уставного капитала, были императивно предусмотрены самостоятельные процедуры фиксации (решение единственного участника общества об увеличении уставного капитала должно подтверждаться его подписью, подлинность которой подлежит засвидетельствованию нотариусом).
--------------------------------
<8> Иванов Д.А. Нотариальное подтверждение решений хозяйственных обществ: острые проблемы и первые выводы судебной практики // Российский юридический журнал. 2016. N 6. С. 214 - 221. Лазаренкова О.Г., Сидорова В.Н. Некоторые спорные вопросы обновленного законодательства об удостоверении доверенности // Нотариус. 2015. N 3. С. 22 - 25.
<9> Илюшина М.Н. Односторонние юридически значимые волеизъявления сторон как правомерные волевые акты, влияющие на гражданские правоотношения // Законы России: опыт, анализ, практика. 2017. N 12. С. 3 - 8.
<10> Микрюков В.А. Подтверждение решения общего собрания участников и оформление решения единственного участника хозяйственного общества: уместна ли аналогия? // Нотариус. 2016. N 4. С. 14 - 18.
<11> Сурков А.А. Если решение об увеличении уставного капитала общества принято единственным учредителем // Налоговая проверка. 2016. N 4. С. 63 - 67.

Вопреки устоявшейся административной, судебной и деловой практике, вразрез с преобладающими научными представлениями 25 декабря 2019 года Президиум Верховного Суда РФ в п. 3 вызвавшего в юридическом и предпринимательском сообществе мощный резонанс Обзора судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах (далее - Обзор) привел в качестве образца правильного разрешения спора позицию арбитражного суда кассационной инстанции, подтвердившего правомерность отказа регистрирующего органа в совершении регистрационного действия (внесения записи в ЕГРЮЛ) при представлении обществом с ограниченной ответственностью решения его единственного участника, не удостоверенного нотариально. Иными словами, Президиум сформулировал новое руководство к действию: "требование о нотариальном удостоверении, установленное подпунктом 3 пункта 3 ст. 67.1 ГК РФ, распространяется и на решение единственного участника". Для обоснования такого кардинального изменения устоявшегося вектора применения существующей нормы высшая судебная инстанция привела пару упомянутых в начале настоящей статьи хорошо известных аргументов:
1) закон не содержит исключения в отношении решений единственного участника в части требования о нотариальном удостоверении, установленного подп. 3 п. 3 статьи 67.1 ГК РФ;
2) подп. 3 п. 3 статьи 67.1 ГК РФ направлен на то, чтобы исключить фальсификацию решения, принимаемого высшим органом управления общества, и действие указанной нормы в равной мере распространяется и на решение единственного участника общества, поскольку оно также подвержено риску фальсификации.
Едва ли новую позицию Верховного Суда РФ и подобное ее объяснение можно признать удовлетворительными. Указанные аргументы сами по себе явно слабы как с точки зрения буквы закона, так и с позиций формальной логики. Так, Президиум почему-то не смутило то, что для уяснения необязательности удостоверения решений единственного участника никаких исключений из диспозиции нормы подп. 3 п. 3 ст. 67.1 ГК РФ и не требуется, поскольку толкуемая норма нацелена на специальное внешнее вторжение в процесс подтверждения особой группы юридических фактов - решений собраний, к числу которых решения единственного участника не относятся по нормативному определению п. 2 ст. 181.1 ГК РФ. Президиум проигнорировал и то, что Законом от 18 марта 2019 года N 34-ФЗ в текст п. 3 ст. 67.1 ГК РФ специально было добавлено указание на подчинение особому порядку подтверждения лишь таких решений собраний, которые принимаются "посредством очного голосования" (в то время как говорить о голосовании единственного участника едва ли уместно). Попытка "прикрыть" судебное нормотворчество важностью цели (борьба с фальсификацией решений единственных участников) также видится несостоятельной, поскольку появление нормы подп. 3 п. 3 ст. 67.1 ГК РФ обусловлено не столько намерением законодателя обеспечить прочность решений общих собраний хозяйственных обществ как таковых (т.е. повысить их защищенность от попыток внешних фальсификаций), сколько стремлением сгладить возможные негативные последствия особой юридической природы решений собраний (их обязательности для всех лиц, имеющих право участвовать в конкретном собрании, даже если таковые не принимали участия в собрании или голосовали против принятого решения) и противодействовать случаям неправомерного игнорирования или некорректного учета воли различных участников ООО и АО при оформлении принятых ими корпоративных актов.
Порочность позиции Президиума видится не только в слабо аргументированном и нормативно не обоснованном (формально суд на ст. 6 ГК РФ и механизм аналогии не сослался) посягательстве суда на сферу, подвластную лишь законодателю, но и в том, что эта позиция, будучи сама по себе недостаточно четко и последовательно выраженной, вызывает ряд серьезных вопросов и сомнений.
Во-первых, следует обратить внимание на проблему последствий несоблюдения правил п. 3 ст. 67.1 ГК РФ в их новом прочтении. Как разъяснено в п. 107 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 года N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", решения очных собраний участников хозяйственных обществ, не удостоверенные по п. 3 ст. 67.1 ГК РФ, являются ничтожными применительно к (т.е. по аналогии с правилом) п. 3 ст. 163 ГК РФ. Следовательно, если, по мнению Верховного Суда РФ, требование о соответствующем удостоверении применимо и к решениям единственного участника ООО и АО, то несоблюдение такого требования при их принятии означает ничтожность неподтвержденных решений. Получается двойная (рестриктивная и при этом разрушительная) аналогия: сначала функциональная схожесть решений собраний и решений единственного участника ООО влечет распространение на последние правил особой фиксации, предназначенных для первых (что при отсутствии прямого указания закона ущемляет права обществ и их единственных участников), а затем сходство процедуры и значения нотариального удостоверения сделок и нотариального (или иного специального) подтверждения решений собраний вызывает аналогию ничтожности (что приводит к разрушению возникших на основании и во исполнение принятых решений правовых связей).
Такое излишне активное использование метода аналогии можно отнести к ситуациям, когда правоприменение в порядке аналогии означает существенное расширение дискреции суда <12> и вообще квалифицируется как маска для непризнанного судебного законотворчества <13>, что явно диссонирует с необходимостью обеспечения в гражданско-правовых отношениях максимальной степени определенности. Конечно, при отсутствии адекватных правовых норм, призванных урегулировать сложившиеся экономические отношения, усмотрение правоприменителей, которые вынуждены восполнять правовые пробелы, необходимо и в конечном счете результативно служит достижению правовой определенности <14>. Но в подобных условиях важно, чтобы усмотрение не привело к произволу, который порождает социальную несправедливость <15>.
--------------------------------
<12> Кириллова А.Д. Реализация дискреционных полномочий правоприменителей в системе способов преодоления правовой неопределенности // Вестник Омского университета. Серия "Право". 2017. N 4 (53). С. 26 - 32.
<13> Schauer F., Spellman B.A. Analogy, Expertise, and Experience (2017). University of Chicago Law Review, Vol. 84, No. 1, 2017. URL: https://ssrn.com/abstract=3064100 (дата обращения: 14.03.2020).
<14> Mak V. Standards in European Private Law: A Model for European Private Law Pluralism (2013). TISCO Working Paper Series on Access to Justice, Dispute Resolution & Conflict System Design; Tilburg Law School Legal Studies Research Paper No. 015/2013. URL: https://ssrn.com/abstract=2302562 (дата обращения: 14.03.2020).
<15> Вайпан В.А. Пробелы в праве как фактор искажения принципа социальной справедливости в судебной практике // Вестник арбитражной практики. 2018. N 5. С. 3 - 6.

Интересно, что проблема ничтожности не подтвержденных в контексте п. 3 ст. 67.1 ГК РФ решений единственного участника ООО после выхода Обзора высветилась незамедлительно, причем как в возникших переживаниях об определенности и справедливости воздействия права на экономические отношения, так и в конкретном прикладном вопросе: означает ли, что ничтожны все решения единственных участников хозяйственных обществ, которые с момента введения в действие положений ст. 67.1 ГК РФ не были удостоверены в нотариальном (или ином специальном) порядке? Президиум Верховного Суда РФ в рамках одного из конкретных споров поспешил ответить на этот вопрос, указав, что в целях защиты правовой определенности и разумных ожиданий участников гражданского оборота разъяснения, приведенные в пунктах 2 и 3 Обзора от 25 декабря 2019 года, подлежат применению только при рассмотрении споров, связанных с оспариванием решений общих собраний участников (решений единственного участника), принятых после указанной даты (Определение Верховного Суда РФ от 30 декабря 2019 года N 306-ЭС19-25147 по делу N А72-7041/2018). Видится, что Президиум, соорудив такую сомнительную конструкцию, не только фактически признался в том, что положения п. 2 Обзора представляют собой норму, исправляющую закон, но и создал предпосылки к возникновению эффекта, обратного желаемому, ибо весьма вероятно, что в деловой, административной и судебной практике всплывет немало решений единственных участников ООО, подписанных (или переподписанных) датой до 25 декабря 2019 года (задним числом) без нотариального удостоверения.
Во-вторых, обнаруживается нестыковка нового разъяснения Президиума с п. 3 ст. 17 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью", в котором законодатель в порядке исключения из общего правила (ст. 39 данного Закона) об оформлении решений единственного участника общества в простой письменной форме для решений об увеличении уставного капитала предусмотрел повышенное требование - подлинность подписи единственного участника на решении по такому важнейшему для внутрикорпоративной жизни и для кредиторов общества вопросу должна быть засвидетельствована нотариусом. Следует ли отныне продолжать считать правило п. 3 ст. 17 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" исключением, только из иного правила и с пониженными требованиями? На этот кажущийся нелепым вопрос оперативно отреагировала Федеральная нотариальная палата, которая в письме от 15 января 2020 года N 121/03-16-3 "О применении некоторых положений Обзора судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах, утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25.12.2019", с одной стороны, напомнила, что нотариальное действие по удостоверению решения органа управления юридического лица (как оно предусмотрено в ст. 103.10 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате) применяется исключительно при удостоверении решений коллегиальных органов, поскольку требует участия нотариуса в собрании или заседании органа управления (т.е. фактически дезавуировала приравнивание Президиумом режима решений собраний и решений хозяйственных обществ и решений их единственных участников), а с другой стороны, не усматривая возможности возразить высшей судебной инстанции, пояснила, что исходя из системного толкования ст. 67.1 ГК РФ, п. 3 ст. 17 ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью" и п. 3 Обзора решение единственного участника общества с ограниченной ответственностью (по мнению ФНП) может быть подтверждено в достаточной степени путем проверки личности и полномочий лица, подписывающего соответствующий документ, что полностью соответствует действиям, совершаемым нотариусом при свидетельствовании подлинности подписи. В итоге сформулированная в п. 3 Обзора позиция Президиума после дополнительного разъяснения ФНП на практике будет означать: если иной способ обеспечения достоверности факта принятия решений единственного участника ООО специально не предусмотрен уставом данного ООО, нотариального подтверждения соответствующих решений не требуется, но подпись участника на них должна быть засвидетельствована нотариально.
В-третьих, встают практические вопросы в аспекте глубины аналогии при применении положений п. 3 ст. 67.1 ГК РФ к решениям единственного участника хозяйственных обществ. В частности, поскольку сугубо формально п. 3 Обзора указывает лишь на то, что на решение единственного участника распространяется требование о нотариальном удостоверении, неясно, вправе ли единственный участник, действуя подобно общему собранию, предусмотреть альтернативный (не требующий обращения к нотариусу) порядок подтверждения своих решений. Если вправе (едва ли можно найти сколько-нибудь серьезные основания для отрицательного ответа на этот вопрос), то следует ли автоматически распространять на решения единственного участника альтернативный (ненотариальный) порядок подтверждения решений общих собраний, установленный уставом общества (как отмечают практикующие юристы, в значительном количестве уставов, регистрируемых после появления в 2014 года правил п. 3 ст. 67.1 ГК РФ, такой альтернативный порядок предусматривается <16>). К примеру, непонятно, если в уставе конкретного ООО содержится положение "Принятие общим собранием участников общества решения посредством очного голосования и состав участников общества, присутствовавших при его принятии, не требуют нотариального удостоверения и подтверждаются путем составления протокола, подписываемого председательствующим на собрании и секретарем собрания", то может ли единственный участник не обращаться к нотариусу для фиксации своих корпоративных актов. Поскольку в п. 3 Обзора Президиум, не делая ссылок на аналогию, фактически отождествил решения общих собраний ООО и АО и решения их единственных участников, скорее всего, в практике будет поддержана идея, что положения устава о подтверждении решений собраний должны распространяться и на решения единственного участника, хотя сомнения и неопределенность (а значит, и почва для конфликтов) остаются.
--------------------------------
<16> URL: https://www.klerk.ru/blogs/Olga-Ponomareva/496458/ (дата обращения: 14.03.2020).

В-четвертых, известную сложность представляет то, что положение п. 3 Обзора, основанное на судебной оценке (в рамках конкретного спора) корпоративного акта единственного участника ООО, формально указывает на распространение только правил подп. 3 п. 3 ст. 67.1 ГК РФ и только на решения ООО, а о решениях единственного акционера АО не упоминает. С одной стороны, использованная в Обзоре аргументация анализируемой позиции и заявленные Президиумом цели подсказывают, что Президиум имел в виду необходимость квалифицированного подтверждения (с помощью регистратора или нотариуса) в том числе решений единственных акционеров АО (притом что отсутствуют основания отрицать отмеченную Конституционным Судом РФ схожесть корпоративной природы ООО и АО <17>). Так, Федеральная нотариальная палата, рекомендуя нотариусам при применении позиции п. 3 Обзора свидетельствовать подлинность подписи единственного участника ООО на принимаемых им решениях, в упомянутом письме от 15 января 2020 года N 121/03-16-3 осторожно допустила осуществление такого же нотариального действия и для подтверждения принятия решения единственным акционером АО. Регистраторы деликатно информируют акционеров и эмитентов о положении п. 3 Обзора и предлагают воспользоваться услугой "Подтверждение принятия решения акционером, которому принадлежат все голосующие акции акционерного общества" <18>. Банки и вовсе приступили к рассылке клиентам уведомлений о необходимости соблюдения требования об удостоверении (нотариусом или регистратором) решений единственных акционеров <19>. С другой стороны, расширение посредством аналогии не имеющей нормативного характера позиции Президиума Верховного Суда РФ, которая сама по себе основана на применении механизма аналогии при разрешении конкретного спора и (при несоблюдении выраженного в этой позиции правила) может вследствие ничтожности неподтвержденного решения привести к разрушению корпоративных связей, выглядит весьма спорно.
--------------------------------
<17> Постановление Конституционного Суда РФ от 21 февраля 2014 года N 3-П "По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 19 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" в связи с жалобой общества с ограниченной ответственностью "Фирма Рейтинг" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2014. N 3.
<18> URL: https://www.aoreestr.ru/press/news/udostoverenie-resheniya-edinstvennogo-aktsionera-registratorom/ (дата обращения: 14.03.2020).
<19> URL: https://www.buhonline.ru/forum/index?g=posts&t=610622 (дата обращения: 14.03.2020).

Думается, что если и признать целесообразным механизм патерналистского вторжения в частные дела единственных участников (акционеров) хозяйственных обществ посредством финансового и организационного обременения их необходимостью привлекать нотариусов или регистраторов к фиксации изъявления высшей корпоративной воли, то вводить соответствующий механизм следует законодательно, как того требует норма п. 2 ст. 1 ГК РФ.
Некорректное (неуместное, избыточное, неаргументированное) и латентное использование аналогии закона при формулировании Президиумом п. 3 Обзора, фактически ставшего источником права, влечет девальвацию аналогии как эффективного социально-позитивного правового средства, предоставляет правоприменителям излишнюю дискрецию, чрезмерное использование которой приводит к сомнительным в их полезности последствиям, а также в целом снижает степень ожидаемой участниками корпоративных отношений правовой стабильности и надежности.
Единственным оправданным вариантом судебного способа распространения правил подп. 3 п. 3 ст. 67.1 ГК РФ о специальном подтверждении решений общих собраний ООО на решения лиц, сконцентрировавших весь объем корпоративного участия в одних руках, и далее на решения акционера, являющегося единственным обладателем акций АО, могло бы стать формулирование соответствующей позиции на уровне Пленума Верховного Суда РФ с обязательным ее обоснованием через обращение к аналогии права (п. 2 ст. 6 ГК РФ). В таком случае правоприменительная корректировка устоявшегося нормативного порядка выглядела бы как отражение прямого действия принципов гражданского права, предвосхищающего соответствующие законодательные изменения.
В силу изложенного на сегодняшний день можно порекомендовать отказ от восприятия проанализированной позиции Президиума как прямого руководства к действию.

Библиографический список

1. Бакаева И.В. Подтверждение решения общего собрания участников общества с ограниченной ответственностью // Законы России: опыт, анализ, практика. 2015. N 7.
2. Вайпан В.А. Пробелы в праве как фактор искажения принципа социальной справедливости в судебной практике // Вестник арбитражной практики. 2018. N 5.
3. Гусейнов Т.А. Проблемы нотариального удостоверения решений собраний // Закон. 2014. N 11.
4. Иванов Д.А. Нотариальное подтверждение решений хозяйственных обществ: острые проблемы и первые выводы судебной практики // Российский юридический журнал. 2016. N 6.
5. Илюшина М.Н. Односторонние юридически значимые волеизъявления сторон как правомерные волевые акты, влияющие на гражданские правоотношения // Законы России: опыт, анализ, практика. 2017. N 12.
6. Кириллова А.Д. Реализация дискреционных полномочий правоприменителей в системе способов преодоления правовой неопределенности // Вестник Омского университета. Серия "Право". 2017. N 4 (53).
7. Лазаренкова О.Г., Сидорова В.Н. Некоторые спорные вопросы обновленного законодательства об удостоверении доверенности // Нотариус. 2015. N 3.
8. Меньшикова В.А. Нотариальная защита корпоративных правоотношений // Юстиция. 2017. N 1.
9. Микрюков В.А. Подтверждение решения общего собрания участников и оформление решения единственного участника хозяйственного общества: уместна ли аналогия? // Нотариус. 2016. N 4.
10. Пермяков А.В. Корпоративное управление: баланс между императивностью и диспозитивностью // Актуальные проблемы российского права. 2017. N 1.
11. Сурков А.А. Если решение об увеличении уставного капитала общества принято единственным учредителем // Налоговая проверка. 2016. N 4.
12. Mak V. Standards in European Private Law: A Model for European Private Law Pluralism (2013). TISCO Working Paper Series on Access to Justice, Dispute Resolution & Conflict System Design; Tilburg Law School Legal Studies Research Paper No. 015/2013. URL: https://ssrn.com/abstract=2302562.
13. Schauer F., Spellman B.A. Analogy, Expertise, and Experience (2017). University of Chicago Law Review, Vol. 84, No. 1, 2017. URL: https://ssrn.com/abstract=3064100.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.