Банкротный мораторий. Итоги. Статьи по предмету Гражданское право

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Гражданское право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

БАНКРОТНЫЙ МОРАТОРИЙ. ИТОГИ

И.М. ШЕВЧЕНКО

В настоящей статье хотелось бы обсудить некоторые вопросы, возникшие в связи с применением моратория на возбуждение дела о банкротстве по заявлениям кредиторов, в том числе его влияние на рассмотрение дел в общеисковом порядке. В дальнейшем будет продемонстрировано, по какой причине мораторий являлся "полумерой" и почему в российском банкротном праве необходимы полноценные реабилитационные процедуры.

Первый мораторий, "коронавирусный"

Федеральным законом от 01.04.2020 N 98-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций" в Федеральный закон от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) была включена статья 9.1, которая уполномочила Правительство Российской Федерации вводить мораторий на возбуждение дел о банкротстве по заявлениям, подаваемым кредиторами.
Правительство Российской Федерации достаточно быстро воспользовалось данным полномочием, и уже через два дня было принято Постановление от 03.04.2020 N 428 (далее - Постановление N 428) о введении моратория на возбуждение дел о банкротстве в отношении организаций и индивидуальных предпринимателей, код основного вида деятельности которых в соответствии с Общероссийским классификатором видов экономической деятельности (далее - ОКВЭД) указан в перечне отраслей российской экономики, в наибольшей степени пострадавших в условиях ухудшения ситуации в результате распространения новой коронавирусной инфекции, а также в отношении ряда системообразующих организаций российской экономики, стратегических предприятий и организаций.
В тот же день (03.04.2020) было принято другое Постановление Правительства Российской Федерации - N 434 (далее - Постановление N 434), утвердившее Перечень отраслей российской экономики, в наибольшей степени пострадавших в условиях ухудшения ситуации в результате распространения новой коронавирусной инфекции, который включал в себя некоторые направления транспортной деятельности, гостиничного бизнеса, общественного питания, деятельности в области здравоохранения и ряд других видов деятельности.
Нужно отметить, что подобные меры принимались довольно быстро. Органы исполнительной власти в принципе достаточно оперативно реагировали на возникшую пандемию.
На федеральном уровне начало принятию антиковидных мер было положено Указом Президента Российской Федерации от 25.03.2020 N 206 "Об объявлении в Российской Федерации нерабочих дней".
Но основная масса подобных мер была принята на региональном уровне. В Санкт-Петербурге соответствующие ограничительные меры были приняты Постановлением Правительства Санкт-Петербурга от 13.03.2020 N 121 "О мерах по противодействию распространению в Санкт-Петербурге новой коронавирусной инфекции (COVID-19)". Наиболее жесткий режим ограничений действовал с 26.03.2020 по 30.04.2020. В это время были запрещены: образовательная деятельность, спортивная подготовка, проведение массовых мероприятий, услуги общественного питания, некоторые гостиничные услуги и т.п.
Очевидно, что запрещались или серьезным образом ограничивались те виды деятельности, которые подразумевали очные контакты между людьми, их скопление в общественных местах.
В связи с этим был понятен и характер введенного моратория на возбуждение дел о банкротстве: он касался только тех видов деятельности, занятие которыми серьезно пострадало от соответствующих антиковидных мер.
При этом нельзя не отметить, что отнесение того или иного должника к группе лиц, пострадавших от подобных мер, было совершено достаточно грубым способом - посредством отсылки к коду ОКВЭД, который являлся для организации основным. Данный код указывается в Едином государственном реестре юридических лиц (ЕГРЮЛ) применительно к организациям и в Едином государственном реестре индивидуальных предпринимателей применительно к предпринимателям.
ОКВЭД, утверждаемый Федеральным агентством по техническому регулированию и метрологии (первоначальная редакция введена в действие Приказом от 31.01.2014 N 14-ст), служит целям статистическим, бухгалтерским и т.п., однако не предназначен для решения сугубо правовых проблем, в том числе для применения банкротного законодательства.
Коды ОКВЭД, указанные в публичных реестрах, не всегда могут отражать реальную деятельность организации или индивидуального предпринимателя. Конечно, иногда это является результатом неаккуратности соответствующего хозяйствующего субъекта, который не раскрыл своевременно основной вид своей деятельности перед органами публичной власти. Однако нельзя не признать, что в предпринимательском обороте смена видов деятельности может происходить весьма динамично ввиду постоянно меняющейся экономической ситуации. Коммерсанты зачастую заняты извлечением прибыли и потому могут не по своей вине затянуть с подачей актуальной информации в органы публичной власти.
В этом аспекте весьма показательно следующее дело, рассмотренное Верховным Судом Российской Федерации (далее - ВС РФ).
Определением от 15.04.2021 N 305-ЭС20-22243 Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ оставила без изменения определение суда первой инстанции о возбуждении дела о банкротстве в отношении общества по заявлению компании, отменив при этом постановления суда апелляционной инстанции и суда округа, сделавших вывод об отсутствии оснований для возбуждения такого дела.
Суд апелляционной инстанции при возвращении заявления о признании должника банкротом исходил из того, что предприятие подпадает под действие моратория на возбуждение дел о банкротстве, поскольку оно также осуществляет деятельность в сфере розничной торговли прочими бытовыми изделиями в специализированных магазинах, что соответствует коду 47.5 ОКВЭД.
Однако в ЕГРЮЛ в качестве основного вида деятельности общества был указан код 31.01 ОКВЭД (производство мебели для офисов и предприятий торговли), который не подпадал под перечень наиболее пострадавших отраслей.
ВС РФ обратил внимание на то, что предусмотренные мораторием мероприятия предоставляют лицам, на которых он распространяется, преимущества и одновременно накладывают на контрагентов этих лиц дополнительные ограничения. Таким образом, при введении моратория вследствие экстраординарности сложившейся ситуации на основании акта публичного органа временно изменяется объем прав и обязанностей участников гражданского оборота.
При этом Правительство Российской Федерации, предварительно просчитывая последствия моратория - исключительного (нетипичного) вмешательства в сложившийся режим осуществления предпринимательской деятельности - для экономики страны, определяя пределы такого вмешательства и принимая окончательное решение о введении моратория, полагается на сведения государственного реестра юридических лиц о видах деятельности, осуществляемых российскими организациями. Равным образом участники оборота имеют разумные ожидания относительно того, что публично размещенная информация, внесенная их контрагентами в государственный реестр юридических лиц, соответствует действительности.
В связи с этим ВС РФ заключил, что должник не подпадает под действие моратория.
Данная позиция полностью соответствует духу статьи 9.1 Закона о банкротстве и природе моратория как временного явления. Очевидно, что с учетом срочности введения моратория при применении соответствующих норм достаточно формальный подход был неизбежен. При длительном выяснении судом, какой же вид деятельности является для должника основным, действие соответствующих мер уже закончилось бы и реабилитационный потенциал обсуждаемой статьи не был бы реализован.
Примечательно, что введенный мораторий отразился не только на вопросе о возбуждении дел о банкротстве, но и на рассмотрении исковых дел.
Так, подпунктом 2 пункта 3 статьи 9.1 Закона о банкротстве было установлено, что на срок действия моратория наступают последствия, предусмотренные абзацами пятым и седьмым - десятым пункта 1 статьи 63 Закона о банкротстве. Напомним, что указанной статьей урегулированы последствия введения процедуры наблюдения.
Обратимся к одному из важнейших из указанных последствий - неначислению неустоек (штрафов, пеней) и иных финансовых санкций за неисполнение или ненадлежащее исполнение денежных обязательств и обязательных платежей (абзац десятый).
Чем объяснить наступление некоторых последствий введения наблюдения при объявлении моратория? Думаем, что единственное возможное объяснение состоит в том, что мораторий - это внесудебная процедура банкротства, причем реабилитационного характера. Конечно, внесудебное банкротство пока в действующих российских реалиях является скорее исключением, чем правилом. Параграф 5 главы X Закона о банкротстве ("Внесудебное банкротство гражданина") еще не нашел широкого применения в действующей правоприменительной практике.
Кроме того, развивается рассмотрение за рамками дела о банкротстве споров, которые традиционно разрешаются в рамках таких дел.
Например, контролирующие должника лица могут быть привлечены к субсидиарной ответственности за рамками дела о банкротстве в случае завершения или прекращения такого дела (статья 61.19 Закона о банкротстве).
Отметим и то, что в некоторых зарубежных правопорядках внесудебное банкротство набирает обороты. Так, в английском праве получает распространение внесудебная продажа имущества должника посредством так называемых pre-pack, означающая, что имущество продается на условиях, которые не обсуждаются с кредиторами и не утверждаются судом. Единственная обязанность администратора соответствующего имущества - продать его по справедливой рыночной цене.
Предпосылкой допущения подобной продажи явилось то, что, как правило, небольшой бизнес может быть продан только лицам, аффилированным с должником, поскольку лишь у его участников есть необходимые навыки и интерес в ведении этого бизнеса. И потому английские юристы пришли к выводу о том, что в такой продаже нет ничего страшного при условии, что имущество отчуждается по справедливой цене <1>.
--------------------------------
<1> Anderson H. The Framework of Corporative Insolvency Law. Oxford, 2017. P. 224 - 235.

Возвращаясь к анализу статьи 9.1 Закона о банкротстве, подчеркнем, что мораторий, введение которого предусмотрено данной статьей, - это не просто внесудебная банкротная процедура, она носит еще и ярко выраженную реабилитационную направленность.
Это заметно как раз на примере недопущения начисления финансовых санкций в ходе моратория.
Проанализируем данную меру подробнее. Она имеет давнюю историю. Так, Г.Ф. Шершеневич, обсуждая такую меру, как остановка течения процентов, указывал, что допущение течения таких процентов в продолжение производства по делу о банкротстве было бы несправедливым обогащением одних кредиторов за счет других. Кредиторы, выговорившие себе заранее проценты, получили бы сравнительно большее удовлетворение, нежели верители, не условившиеся относительно процентов.
Принцип равномерности был бы нарушен тем, что в то время как капитал одних давал бы процент, капитал других лежал бы в конкурсной массе без всякой пользы для его собственника. При этом причина подобной ситуации кроется не в предусмотрительности (или непредусмотрительности) кредиторов, а в характере требований: например, одно основано на займе, который всегда соединяется с процентами, а другое - на купле-продаже, в которой они могут быть и не установлены.
Допущение начисления процентов в конкурсном производстве <2> приносило бы вред беспроцентным требованиям. Любые задержки в ходе конкурсного производства шли бы на пользу кредиторам по процентным требованиям <3>.
--------------------------------
<2> Во времена Г.Ф. Шершеневича данная процедура вводилась непосредственно, процедуры наблюдения не существовало, а реабилитационные процедуры осуществлялись во внесудебном порядке.
<3> Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. IV: Торговый процесс. Конкурсный процесс. М., 2003. С. 281,282.

Данная логика применима и к санкциям за нарушение обязательств.
Однако существует и иное объяснение такой меры, как остановка течения процентов (санкций) в ходе процедур банкротства: как меры, направленной на восстановление платежеспособности должника. Подобное понимание неоднократно было сформулировано О.Р. Зайцевым, например в ходе заседания Банкротного клуба, проведенного 17 декабря 2021 года в Москве <4>.
--------------------------------
<4> Заседание Банкротного клуба. Москва, 17 декабря 2021 года // Бесплатный видеохостинг Youtube (отметка 2:40).

Безусловно, к мораторию лучше подходит второе объяснение. Коль скоро внесудебная реабилитация должника не предполагает отчуждение имущества должника и распределение полученной выручки между кредиторами, взаимное соотношение их требований (пропорциональность) является еще не столь важным вопросом. На передний план выходит как раз цель восстановления платежеспособности.
Интересно, что, предусмотрев приостановку течения финансовых санкций на требования кредиторов в ходе моратория, законодатель (а вслед за ним и правоприменитель) не распространил ее на проценты за пользование капиталом (которые не являются санкцией).
Буквальный смысл абзаца десятого пункта 1 статьи 63 Закона о банкротстве предусматривает только остановку начисления финансовых санкций на требования кредиторов, однако не устанавливает аналогичного последствия для процентов за пользование капиталом. Но такая остановка все же происходит в силу пункта 1 статьи 4 Закона о банкротстве (абзац третий пункта 4 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее - ВАС РФ) от 06.12.2013 N 88 "О начислении и уплате процентов по требованиям кредиторов при банкротстве").
Тем не менее относительно моратория правоприменитель занял иную позицию. Так, в абзаце четвертом пункта 7 Постановления Пленума ВС РФ от 24.12.2020 N 44 "О некоторых вопросах применения положений статьи 9.1 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Постановление N 44) разъяснено, что проценты, подлежащие уплате за пользование денежными средствами, предоставленными по договору займа (статья 809 Гражданского кодекса Российской Федерации; далее - ГК РФ), кредитному договору (статья 819 ГК РФ) либо в качестве коммерческого кредита (статья 823 ГК РФ), не являются финансовыми санкциями, поэтому при разрешении споров о взыскании указанных процентов следует исходить из того, что в период действия моратория эти проценты по общему правилу продолжают начисляться.
Однако, как нам кажется, законодатель и правоприменитель могут допускать автономное регулирование применительно к мораторию как внесудебной процедуре банкротства. У кредиторов все же должен быть стимул к возбуждению дела о банкротстве, поскольку судебное банкротство содержит в себе ряд преимуществ, например специальное проведение анализа финансового состояния должника в процедуре наблюдения (статья 70 Закона о банкротстве).
Далее обратимся к следующему вопросу. Если речь идет о моратории как об особом внесудебном банкротстве, то обязан ли должник хотя бы prima facie (на первый взгляд) доказывать, что его платежеспособность пострадала от обстоятельств, явившихся причиной для введения моратория, или нет?
Посмотрим, как на этот вопрос отвечает пункт 7 Постановления N 44.
В абзаце втором данного пункта разъяснено, что, если при рассмотрении спора о взыскании неустойки или иных финансовых санкций, начисленных за период действия моратория, будет доказано, что ответчик, на которого распространяется мораторий, в действительности не пострадал от обстоятельств, послуживших основанием для его введения, и ссылки данного ответчика на указанные обстоятельства являются проявлением заведомо недобросовестного поведения, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий поведения ответчика может удовлетворить иск полностью или частично, не применив возражения о наличии моратория (пункт 2 статьи 10 ГК РФ).
Другими словами, ответчик должен просто сослаться на то, что он пострадал от обстоятельств, явившихся основанием для введения моратория, а уже истец (кредитор) может представлять доказательства обратного.
Здесь хотелось бы напомнить, что в теории процессуального права принято различать бремя утверждения и бремя доказывания <5>. В свете этого следует заключить: абзац второй пункта 7 Постановления N 44 в отношении должника предусматривает, что он должен выполнить бремя утверждения (заявить о пострадавшей платежеспособности), а в отношении кредитора - что он должен выполнить не только бремя утверждения (того, что платежеспособность должника не ухудшилась), но и бремя доказывания.
--------------------------------
<5> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. М., 2003. С. 243.

Правда, тут уместно возражение следующего характера. Очевидно, что доказательства, свидетельствующие об ухудшении имущественного положения должника или об отсутствии такового, находятся у него самого, и потому в данном случае не обойтись без применения части 4 статьи 66 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ), тем более что в абзаце шестом пункта 38 Постановления Пленума ВС РФ от 23.12.2021 N 46 "О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в суде первой инстанции" допущена возможность истребования доказательств у процессуального оппонента.
Возложение на кредитора бремени доказывания того, что платежеспособность должника в действительности не пострадала, выглядит логичным в свете того, что мораторий, введенный Постановлениями N 428 и 434, носил секторальный характер, то есть распространялся лишь на некоторые отрасли экономики.
Таким секторальным характером моратория фактически создается презумпция того, что те или иные отрасли экономики в наибольшей степени пострадали от пандемии коронавируса.
Подчеркнем, что при исследовании вне рамок дела о банкротстве вопроса об ухудшении имущественного положения должника (в данном случае - ввиду пандемии COVID-19) выводы суда носят предварительный (prima facie) характер, то есть совершенно не исключают возможность для суда прийти к иным выводам при рассмотрении будущего дела о банкротстве.
Важно то, что, как указывают суды в своих решениях, вопрос о применении к должнику моратория хотя и должен быть в целом поставлен стороной спора (как правило, должником), все же суд на основании части 3 статьи 9 АПК РФ должен сам проявлять активность и предлагать сторонам его обсудить. В этом смысле показательно следующее дело из практики ВС РФ.
Общество обратилось в арбитражный суд с иском к авиакомпании о взыскании 3 543 000 рублей основного долга, 691 704 рублей 27 копеек процентов за пользование чужими денежными средствами в период с 26.07.2017 по 03.02.2020, а также в последующий период до момента исполнения обязательства.
Суд первой инстанции удовлетворил иск в полном объеме; суд апелляционной инстанции и суд округа полностью согласились с его выводами. Однако ВС РФ отменил принятые по делу судебные акты в части взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами и направил дело в данной части на новое рассмотрение.
Мотивы были приведены следующие.
Основным видом деятельности авиакомпании является перевозка воздушным пассажирским транспортом, что соответствует коду 51.1 ОКВЭД. Этот же вид деятельности указан в регистрационных документах авиакомпании. Следовательно, на авиакомпанию в полной мере распространялись нормы об освобождении от ответственности за невыполнение денежных обязательств на период моратория.
Применение ответственности к правонарушителю является вопросом права, а вопрос квалификации правоотношений - это исключительная компетенция суда (пункт 1 статьи 168 АПК РФ, пункт 9 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации").
Арбитражный суд не связан правовой квалификацией истцом заявленных требований (спорных правоотношений), а должен рассматривать иск исходя из предмета и оснований (фактических обстоятельств), определяя по своей инициативе круг обстоятельств, имеющих значение для разрешения спора и подлежащих исследованию, проверке и установлению по делу, а также решить, какие именно нормы права подлежат применению в конкретном спорном правоотношении.
Для привлечения к ответственности суд должен установить все необходимые признаки состава правонарушения, в том числе противоправность поведения должника. Недопустимым является привлечение кого-либо к ответственности, которая не установлена законом или в допустимых законом пределах договором. В связи с этим в силу требований процессуального закона (часть 3 статьи 9, часть 1 статьи 133, часть 1 статьи 135, часть 2 статьи 136 АПК РФ) арбитражный суд по меньшей мере должен поставить на обсуждение сторон спора вопрос о наличии в содеянном должником всех признаков правонарушения, позволяющих привлечь его к ответственности.
Исследование этих обстоятельств гарантирует соблюдение прав как ответчика, так и истца, указывавшего на недобросовестность ответчика и отсутствие для него негативных последствий от причин введения моратория (пункт 7 Постановления N 44). Тем самым достигаются задачи правосудия, определенные процессуальным законом (пункты 1, 3, 4 статьи 2 АПК РФ).
Допущенные судами процессуальные нарушения послужили основанием для направления дела на новое рассмотрение (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 19.04.2021 N 305-ЭС20-23028).
Вместе с тем мы хотели бы посоветовать потенциальным ответчикам самостоятельно приводить доводы в пользу применения к ним моратория, не дожидаясь подсказки со стороны суда, поскольку речь идет об их правовом положении и их рисках.

Второй мораторий, "спецоперационный"

С началом специальной военной операции России на Украине 24 февраля 2022 года ряд недружественных государств ввел в отношении нашей страны ограничительные меры политического и экономического характера (санкции), направленные на причинение вреда экономике России.
В связи с этим достаточно оперативно было принято Постановление Правительства Российской Федерации от 28.03.2022 N 497 "О введении моратория на возбуждение дел о банкротстве по заявлениям, подаваемым кредиторами" (далее - Постановление N 497), объявившее о введении подобного моратория на шесть месяцев.
В отличие от ранее введенного секторального моратория новый мораторий был тотальным, то есть распространялся практически на всех должников на территории Российской Федерации.
Исключением стали застройщики многоквартирных домов, включенных в единый реестр проблемных объектов в соответствии со статьей 23.1 Федерального закона от 30.12.2004 N 214-ФЗ "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации" (далее - Закон N 214-ФЗ).
Логика здесь, видимо, была такая же, как и при исключении из числа лиц, которые могут быть признаны банкротами, казенных предприятий и учреждений (пункт 1 статьи 65 ГК РФ). По обязательствам указанных лиц субсидиарную ответственность несет публично-правовое образование (пункт 3 статьи 123.21 ГК РФ, пункт 3 статьи 7 Федерального закона от 14.11.2002 N 161-ФЗ "О государственных и муниципальных унитарных предприятиях"). Следовательно, коль скоро исполнение их обязательств гарантировано другой (как правило, весьма существенной) имущественной массой (казной), то и потребность в их внесудебной реабилитации отсутствует.
То же самое происходит и в данном случае. Застройщикам, осуществлявшим строительство проблемных объектов (статья 23.1 Закона N 214-ФЗ), обычно оказываются меры государственной поддержки, например выплата компенсаций пострадавшим дольщикам в порядке статьи 13 Федерального закона от 29.07.2017 N 218-ФЗ "О публично-правовой компании "Фонд развития территорий" и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации". Следовательно, и в данном случае отсутствует необходимость во внесудебной реабилитации.
Тотальный характер моратория привел к новому витку дискуссии о его внесудебном характере. Это проявилось, в частности, в вопросе о толковании подпункта 4 пункта 3 статьи 9.1 Закона о банкротстве, согласно которому на срок действия моратория приостанавливается исполнительное производство по имущественным взысканиям по требованиям, возникшим до введения моратория.
Означало ли это применительно ко второму мораторию, что приостановлению подлежали все без исключения исполнительные производства на территории Российской Федерации? Правоприменительная практика стала сопротивляться тотальному характеру моратория в этом аспекте.
Так, весьма показательна позиция, занятая Министерством юстиции Российской Федерации в письме от 07.05.2022 N 04-52513/22 "О моратории на возбуждение дел о банкротстве по заявлениям, подаваемым кредиторами, в отношении юридических лиц и граждан, в том числе индивидуальных предпринимателей". В нем отмечено, что исходя из определения понятия "должник", а также предмета регулирования Закона о банкротстве и круга лиц, определенного Постановлением N 497, приостановление исполнительных производств возможно исключительно в отношении юридических лиц, индивидуальных предпринимателей, граждан, которыми или в отношении которых были поданы заявления о банкротстве, включая поданные до 01.04.2022, вопрос о принятии которых не был решен к дате введения моратория.
То есть, по логике Министерства юстиции Российской Федерации, приостановление исполнительного производства должно было применяться лишь к тем должникам, в отношении которых были поданы заявления о банкротстве до 01.04.2022 и, очевидно, возвращены после указанной даты.
Несмотря на отсутствие у данного письма нормативных свойств, позиция Министерства юстиции Российской Федерации весьма показательна и отражает непринятие идеи о тотальном характере моратория.
Позволим себе не согласиться с указанной позицией и отметить, что подача или неподача заявления о признании должника банкротом совершенно иррелевантна для решения обозначенного вопроса. Коль скоро мораторий - это внесудебная реабилитационная процедура, то подача или неподача кредитором заявления о банкротстве должника никак не должна влиять на решение вопроса о приостановлении исполнительного производства.
Более того, судебная практика не пошла по пути реализации такого подхода. Одним из первых судебных актов, в котором последовательно проведена идея о тотальном характере моратория, введенного в 2022 году, стало решение Арбитражного суда Республики Татарстан от 18.05.2022 по делу N А65-10065/2022.
В рамках данного дела общество обратилось в арбитражный суд с заявлением об обязании судебного пристава-исполнителя приостановить исполнительное производство на период действия моратория на возбуждение дел о банкротстве. Удовлетворяя заявление, суд первой инстанции обратил внимание на то, что под мораторий не подпадают только застройщики многоквартирных домов, осуществляющих строительство проблемных объектов, а других изъятий законом не установлено.
Также суд учел, что цель моратория, введенного Постановлением N 497, - не только упредить возбуждение дел о банкротстве, но и предотвратить иные негативные последствия для хозяйствующих субъектов (то есть, в сущности, не допустить ухудшения платежеспособности на более ранней стадии).
Судебный пристав-исполнитель, с точки зрения суда, никак не обосновал, почему должник не подпадает под действие моратория.
Заявление по делу было удовлетворено в соответствующей части. Суд апелляционной инстанции и суд округа признали правомерными выводы суда первой инстанции.
Промежуточное положение между двумя крайностями занимает решение Арбитражного суда Архангельской области от 02.06.2022 по делу N А05-4509/2022.
При рассмотрении названного дела суд отказал в признании незаконным бездействия судебного пристава-исполнителя по неприостановлению исполнительного производства, отметив, с одной стороны, что в отношении должника не возбуждалось дела о банкротстве, но, с другой стороны, указав на то, что должник обладает финансовыми возможностями для исполнения судебного решения.
Постановлениями суда апелляционной инстанции и суда округа данное решение оставлено без изменения.
Некоторая нелогичность моратория на возбуждение дел о банкротстве (и особенно тотального моратория) проявилась в следующем.
Как неоднократно подчеркивалось в судебной практике, объявленный мораторий касался только возбуждения дел о банкротстве, но не препятствовал введению процедур банкротства. Следовательно, если дело о банкротстве было возбуждено до 1 апреля 2022 года, однако вопрос о введении первой процедуры банкротства рассматривался после указанной даты, то объявленный мораторий не препятствовал введению этих процедур (например, Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 13.09.2022 по делу N А56-22937/2022).
И хотя такой подход полностью соответствует букве пункта 1 статьи 9.1 Закона о банкротстве, его нелогичность видится нам в следующем. Если Правительство Российской Федерации констатировало, что по состоянию на 1 апреля 2022 года в отечественной экономике имелись серьезные проблемы, обуславливающие необходимость введения моратория, то не следует ли ввести, помимо запрета на возбуждение дел о банкротстве, еще и запрет на введение соответствующих процедур?
Само по себе возбуждение дела о банкротстве несет для должника куда меньше рисков, чем введение процедуры банкротства. Например, даже введение процедуры наблюдения запрещает должнику совершать сделки на сумму, превышающую пять процентов от балансовой стоимости его активов, запрещает его органам управления принимать некоторые корпоративные решения и т.д. (пункты 2 и 3 статьи 64 Закона о банкротстве). Возбуждение же дела к подобным последствиям не приводит.
Эта нелогичность, как представляется, следствие того, что статья 9.1 Закона о банкротстве версталась в экстренном порядке, "на коленке", вот и получилось отсутствие в ней логики, хотя бы по данному вопросу.
Подобная проблема заставляет поставить ребром вопрос о необходимости введения в отечественное законодательство полноценно работающих реабилитационных процедур банкротства.

Какие реабилитационные процедуры нам нужны?

Проанализируем вкратце действующий Закон о банкротстве в аспекте функционирования реабилитационных процедур. В силу пункта 1 статьи 75 данного Закона суд вправе ввести процедуру финансового оздоровления по решению собрания кредиторов. Однако голосование кредиторов за введение подобной процедуры представляется маловероятным. Их интерес, как правило, состоит в том, чтобы поскорее продать имущество должника и получить от этого хотя бы минимальную выручку. Лозунг многих кредиторов: "Лучше синица в руке, чем журавль в небе".
Носителями интереса в применении реабилитационных процедур в подлинном смысле могут являться только участники должника, однако они в собрании кредиторов не участвуют. С точки зрения перспектив развития реабилитационных процедур представляют интерес как раз те случаи, когда участники могут преодолеть волю кредиторов и навязать им такие процедуры.
Однако в современном российском банкротном праве участники могут преодолеть волю кредиторов, только предоставив банковскую гарантию на сумму не менее 120 процентов от общей суммы обязательств должника (абзац первый пункта 3 статьи 75 Закона о банкротстве). Те, кто знаком с имеющимися экономическими реалиями, понимают, что получить такую гарантию непросто и действующему предприятию. Как отметил О.Р. Зайцев в ходе заседания Банкротного клуба в Москве 16 декабря 2022 года, разработчики действующего Закона о банкротстве не скрывали своего желания максимально затруднить введение реабилитационных процедур вопреки воле кредиторов <6>.
--------------------------------
<6> Заседание Банкротного клуба. Москва, 16 декабря 2022 года // Бесплатный видеохостинг Youtube (отметка 3:38).

Кроме того, нельзя забывать, что процедура финансового оздоровления может быть введена только по результатам проведения процедуры наблюдения, а она длится в среднем шесть месяцев (по нашим собственным наблюдениям). И хотя введение данной процедуры не предполагает прекращения деятельности должника (эта деятельность может продолжаться и в конкурсном производстве - пункт 6 статьи 129 Закона о банкротстве), действующие экономические реалии таковы, что с момента введения первой процедуры банкротства с ним перестают сотрудничать большинство контрагентов.
Примечательно, что процедуру внешнего управления суд может ввести, если собранием кредиторов не принято решения о процедуре банкротства, подлежащей введению в отношении должника, и у суда имеются основания полагать, что платежеспособность должника может быть восстановлена (абзац четвертый пункта 2 статьи 75 Закона о банкротстве).
Однако процедура внешнего управления менее привлекательна для участников должника, поскольку предполагает прекращение полномочий его органов управления, а значит, и их полномочий, реализуемых через собрание участников (пункт 1 статьи 94 Закона о банкротстве). Кроме того, хотя такая процедура и может быть введена без решения собрания кредиторов, план данной процедуры должен быть утвержден исключительно собранием кредиторов (статья 107 Закона о банкротстве). Получается замкнутый круг...
Для ответа на вопрос о том, какие реабилитационные процедуры нам нужны, обратимся к зарубежному опыту.
В большинстве зарубежных законодательств важной предпосылкой для проведения реабилитационных процедур является так называемое автоматическое приостановление (automatic stay), которое означает запрет на принудительное исполнение требований, обращенных к должнику. При этом такое приостановление наступает с момента самого возбуждения дела о банкротстве. Более того, в праве США практически не различаются моменты подачи должником заявления о применении в отношении его реабилитационных процедур и возбуждения дела, в отличие от дел, возбужденных по заявлениям кредиторов, в которых проходит определенный промежуток времени между этими двумя моментами <7>.
--------------------------------
<7> Commencement of Insolvency Proceedings / Edited by D. Faber, N. Vermunt, J. Kilborn. Oxford, 2012. P. 778.

Основное значение automatic stay состоит в том, что должник получает передышку, его имущество больше не "растаскивается" кредиторами и у них возникает важный стимул вступить с должником в переговоры относительно плана реструктуризации задолженности <8>.
--------------------------------
<8> Sommer H.J. Consumer Bankruptcy Law and Practice. Boston, 2009. P. 139.

Далее должнику дается некоторое время для того, чтобы разработать и представить план реструктуризации задолженности. Например, в Германии такой срок составляет три месяца <9>.
--------------------------------
<9> Bork R. Corporate Insolvency Law: A Comparative Textbook. Cambridge, 2020. P. 178.

Утверждение и исполнение плана реструктуризации задолженности занимает центральное место в проведении реабилитационных процедур. Для повышения вероятности утверждения плана и его эффективности кредиторов делят на классы, выделяя, например, поставщиков, подрядчиков, держателей облигаций, банки, работников и т.д.
Для каждого из этих классов предусматриваются разные условия. Например, кому-то нужно выплатить задолженность в полном объеме (предположим, работникам), кто-то согласен на прощение долга в части процентов (например, банки), кто-то может согласиться обменять долг на доли участия (акции) в обществе-должнике и т.д.
Голосование за утверждение плана проводится в рамках каждого класса и должно быть одобрено большинством голосов кредиторов (возможно, квалифицированным).
При этом в праве США впервые был предусмотрен механизм навязывания плана отдельным классам кредиторов, который получил название cram down. Главным условием подобного навязывания является недопустимость ухудшения положения кредиторов по сравнению с тем, в каком они оказались бы в случае проведения ликвидационных процедур <10>.
--------------------------------
<10> Ibid. P. 184 - 190.

Также важно подчеркнуть, что реабилитационные процедуры не обязательно предполагают отстранение органов управления должника от осуществления своих полномочий. Напротив, в зарубежных правопорядках признается, что сохранение у руля прежнего руководства позволяет поддерживать связь с поставщиками, подрядчиками и другими контрагентами, то есть продолжать деятельность должника, в то время как приход нового руководства может, напротив, привести к резкому прекращению деятельности должника, вызвав тем самым "внезапную смерть" <11>.
--------------------------------
<11> Ibid. P. 178.

Подобный подход именуется "должник во владении" (debtor in possession). Этот концепт положен в основу, например, главы 11 Банкротного кодекса США, которая посвящена реорганизации должников - юридических лиц. Примечательно, что для применения данной главы не требуется доказывать наличие у должника признаков неплатежеспособности, что способствует ее предупреждению на ранних стадиях <12>.
--------------------------------
<12> Ibid. P. 180.

Итак, что же мешает развитию реабилитационных процедур в российском праве?
Во-первых, отсутствие возможности непосредственного введения таких процедур. Действующая в настоящее время применительно к юридическим лицам концепция "единого входа" <13>, при которой в случае признания обоснованным заявления о признании должника банкротом он автоматически попадает в процедуру наблюдения, уже доказала свою неэффективность на практике.
--------------------------------
<13> Карелина С.А. Правовое регулирование несостоятельности (банкротства): Учеб.-практ. пособие. М., 2008. С. 233.

Во-вторых, невозможность приостановления исполнительных производств в отношении должника с момента возбуждения производства по делу. Интересно, что статья 56 ранее действовавшего Федерального закона от 08.01.1998 N 6-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" предусматривала введение наблюдения с момента принятия к производству заявления о признании должника банкротом.
Однако Постановлением от 12.03.2001 N 4-П Конституционный Суд Российской Федерации признал данную статью не соответствующей статьям 46, 55 и 123 Конституции Российской Федерации, поскольку она позволяла вводить процедуру наблюдения без предоставления должнику возможности заявить свои возражения (пункт 2 резолютивной части).
Подобный вывод был мотивирован тем, что введение наблюдения уже само по себе предполагает ограничение дееспособности должника (хотя и временное) и потому соответствующее определение должно выноситься при соблюдении принципов состязательности и равноправия сторон (пункт 2 мотивировочной части Постановления).
Возникает интересный парадокс: процедура наблюдения может вводиться только по результатам заседания в интересах должника, однако в его же интересах - приостановить исполнительное производство как можно раньше. Ввиду этого, как нам кажется, в законе (с точки зрения перспективного регулирования, то есть de lege ferenda) допустимо предусмотреть приостановление исполнительных производств с момента возбуждения дела о банкротстве в случае обращения должника с заявлением о введении в отношении его реабилитационной процедуры.
В-третьих, для развития реабилитационных процедур необходимо установить в российском законодательстве возможность банкротства группы лиц. Данная тематика пока не так сильно разработана в отечественной науке, но определенные труды на этот счет уже имеются. Так, в 2011 году была опубликована статья Л.Е. Семиковой <14>, а в 2022 году была защищена кандидатская диссертация И.В. Горбашева <15>.
--------------------------------
<14> Семикова Л.Е. Институт substantive consolidation в США как модель материальной консолидации в банкротстве // Вестник гражданского права. 2011. N 1. С. 160 - 198.
<15> Горбашев И.В. Особенности несостоятельности (банкротства) корпоративных групп на основе материальной консолидации: Сравнительно-правовое исследование: Дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2022. С. 3 - 173.

Значительная часть бизнеса в России (да и не только в ней) структурирована через группы юридических лиц. При этом велик соблазн создать схему: "центр прибыли" - "центр убытков", при которой доходы от хозяйственной деятельности достаются одному лицу, а все долги ложатся на другое. Периодически "центр убытков" признается банкротом, и на его место вступает новое лицо - жертва. В Определении от 25.09.2020 N 310-ЭС20-6760 Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ дала негативную оценку подобной практике, подчеркнув, что в таком случае как лицо - "центр прибыли", так и бенефициар группы лиц, создавший подобную "схему", могут быть привлечены к субсидиарной ответственности.
В конкретном случае ВС РФ распутал сложный клубок внутригрупповых связей, продемонстрировав сущность нечестивой конструкции. Однако остается догадываться, сколько существует подобных случаев на практике, которые не могут быть выявлены ввиду объективных затруднений доказывания соответствующих обстоятельств.
Только риск банкротства бизнеса в целом может подтолкнуть его бенефициаров попытаться реструктуризировать задолженность. В противном случае можно бесконечно создавать "центры убытков" и избавляться от них.
Но движение к реабилитационным процедурам должно идти с двух сторон. Важно создавать для должника и положительные стимулы к быстрому вхождению в процедуру банкротства. В связи с этим следует поддержать подход, отраженный в проекте Федерального закона N 1172553 "О внесении изменений в Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" и отдельные законодательные акты Российской Федерации" (далее - законопроект), допускающий непосредственное введение реабилитационных процедур (реструктуризации долгов).
Наличие в делах о банкротстве проблемы заявления лицами, аффилированными с должником, фиктивных требований, для противодействия которым служит пункт 26 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 N 35 "О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве", связано не только с недобросовестностью самих должников и их аффилированных лиц, но и вызвано отсутствием у должников адекватных средств защиты своих интересов в делах о банкротстве.
Важно, чтобы применение реабилитационных процедур не было обусловлено излишним количеством формальностей. Безусловно, принципиально, чтобы должник раскрывал сведения о своем имуществе и обязательствах, а также о том, каким образом предполагается восстановить платежеспособность, за счет какой деятельности. Законопроект предлагает дополнить Закон о банкротстве статьей 38.1, предусматривающей составление должником отчета о своем финансовом состоянии для введения процедуры реструктуризации долгов.
Весьма интересно содержащееся в абзаце втором пункта 1 статьи 48 Закона о банкротстве в редакции законопроекта предложение о возможности проведения закрытого судебного заседания по вопросу о признании обоснованным заявления о применении реструктуризации долгов для того, чтобы должник не опасался раскрывать информацию о своей финансово-хозяйственной деятельности.
В завершение хотелось бы привести следующий пример из практики Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области, наглядно демонстрирующий необходимость в непосредственном введении реабилитационных процедур.
В рамках дела N А56-99704/2020 банк обратился в арбитражный суд с заявлением о признании общества банкротом, сославшись на наличие у него права (требования) к должнику на сумму 1 148 070 922 рубля 14 копеек по нескольким кредитным договорам.
Суд первой инстанции отказал во введении наблюдения и прекратил производство по делу.
В числе прочего суд указал на то, что у должника имеется 49 земельных участков с рыночной стоимостью, оцениваемой в 1,1 млрд - 1,3 млрд рублей, а также два товарных знака, оцениваемых в 120 млн - 530 млн рублей. По данным бухгалтерской отчетности, активы организации составляли 1 437 627 000 рублей.
Другими словами, у общества имелись активы, за счет которых могла быть погашена задолженность.
Особенно следует отметить доводы должника о том, что он являлся исключительным дистрибьютором мобильной электроники Vertex, поставляемой из КНР, однако в 2020 году его выручка резко снизилась из-за закрытия границы с указанной страной ввиду пандемии COVID-19.
Основной код ОКВЭД должника - 46.90 - не подпадал под перечень видов деятельности, наиболее пострадавших от пандемии, приведенный в Постановлении N 434, однако, по мнению должника, он фактически претерпел ее последствия.
На момент возникновения просрочки по кредитному договору у должника имелся нереализованный товар балансовой стоимостью 27 429 673 рубля 89 копеек, который не был реализован в том числе ввиду ареста, наложенного на его имущество судом общей юрисдикции по инициативе кредитора.
На момент рассмотрения дела судом первой инстанции должник вел переговоры с двумя компаниями относительно восстановления финансово-хозяйственной деятельности в связи с частичным открытием государственных границ для грузоперевозок, а также возобновлением работы торговых сетей.
Ввиду указанных обстоятельств суд заключил, что общество не отвечает признаку недостаточности имущества и потому в отношении его не следует вводить процедуру наблюдения.
Суд апелляционной инстанции оставил определение суда первой инстанции без изменения.
Суд округа отменил принятые по делу судебные акты и направил дело на новое рассмотрение, но лишь на том основании, что необходимо было точнее определить размер активов должника.
При новом рассмотрении суд первой инстанции все же ввел в отношении общества процедуру наблюдения с учетом того, что просрочка в исполнении должником своих обязательств уже носила длительный характер и свидетельствовала о стойкой утрате платежеспособности.
Однако, несмотря на такое окончание этой истории, она сама по себе является показательной.
Обратим внимание на то, что, как указывал должник, перерыв в его хозяйственной деятельности является временным и он сможет восстановить ее, а следовательно, и платежеспособность в течение шести месяцев - одного года, если ему будет дана необходимая передышка. Для такой ситуации идеально подошли бы реабилитационные процедуры банкротства, которые могли бы предоставить должнику паузу на некоторое время (от нескольких месяцев до нескольких лет) для восстановления собственной платежеспособности. Также оказалась бы весьма сподручной такая мера, как приостановление исполнительного производства с момента возбуждения производства по делу о банкротстве. Напомним, что в вышеописанном случае должник не мог продать часть своего товара ввиду ареста, наложенного судом по инициативе кредитора.
Надеемся, что неоднократное повторение подобных историй наконец-то заставит законодателя задуматься о необходимых изменениях Закона о банкротстве.

Итак, в качестве итога двух мораториев на возбуждение дел о банкротстве мы хотели бы указать на выявленную необходимость полноценных реабилитационных процедур, а не составленных в экстремальной ситуации норм статьи 9.1 Закона о банкротстве. Для полноценного функционирования реабилитационных процедур необходимо предусмотреть в действующем Законе: 1) приостановление исполнительных производств в отношении должника с момента возбуждения дела о банкротстве по заявлению должника о введении реабилитационной процедуры; 2) введение реабилитационных процедур непосредственным образом, то есть без процедуры наблюдения; 3) возможность утверждения реабилитационных планов без согласия, по крайней мере, части кредиторов. Вероятные злоупотребления со стороны должника можно купировать путем развития практики взыскания убытков с его контролирующих лиц за заведомо необоснованные обращения о введении подобных мер.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ