ЮРИСПРУДЕНЦИЯ: МАГИСТЕРСКИЕ, ДИПЛОМНЫЕ, КУРСОВЫЕ
Консультационные услуги студентам
Консультационные услуги студентам
Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Гражданское право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
К ВОПРОСУ О СПОСОБАХ ДАЧИ ЛИЦЕНЗИАРОМ СОГЛАСИЯ НА ЗАКЛЮЧЕНИЕ СУБЛИЦЕНЗИОННОГО ДОГОВОРА (В КОНТЕКСТЕ ПОЛОЖЕНИЙ СТ. 157.1 ГК РФ)
Ю.С. ПОВАРОВ
Легитимное предоставление лицензиатом правомочия использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации (далее - РИД) другому лицу на основании договора, именуемого сублицензионным, сопряжено, как известно, с получением явно выраженного (в письменной форме) согласия лицензиара (см. п. 1 ст. 1238 Гражданского кодекса Российской Федерации <1>, далее - ГК РФ). Тем самым "по общему правилу лицензионный договор [как таковой. - Ю.П.] не предоставляет права... на заключение сублицензионного договора" <2>. Сверх того, из действующих законоположений довольно зримо вытекает юридико-фактическая "обособленность" исходящего от лицензиара акта санкционирования (причем вне зависимости от вида заключенного с его участием лицензионного соглашения - на условиях простой или исключительной лицензии) по отношению к лицензионному (а равно сублицензионному) договору. Об этом, среди прочего, свидетельствует присутствие в п. 1 ст. 1238 ГК РФ:
а) нормы по поводу непременной дачи лицензиаром согласия, не сопровождающейся требованиями о необходимости корректировки лицензионного договора и (или) участия лицензиара в сублицензионном соглашении (субъектами последнего оказываются только лицензиат и иное лицо);
б) оговорки о письменной форме согласия, хотя для лицензионного договора тоже установлены правила о форме (применяемые в силу п. 5 ст. 1238 ГК РФ и к сублицензионному контракту), причем более строгие (по п. 2 ст. 1286 ГК РФ несоблюдение письменного формата опосредует недействительность сделки).
--------------------------------
<1> Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ (ред. от 25.02.2022) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.09.2022) // СПС "КонсультантПлюс".
<2> Право интеллектуальной собственности. Т. 1. Общие положения: Учеб. / Под общ. ред. Л.А. Новоселовой. М.: Статут, 2017. С. 275 (автор - О.А. Рузакова).
В принципе, подобный подход автономизации режима согласования является типичным (но не единственно возможным) при обращении законодателя к "...модели подчиненных [здесь и далее курсив в цитатах наш. - Ю.П.] договоров (субдоговоров)" <3> (использованной в том числе при нормировании исследуемых отношений сублицензирования): так, об обязательности (по общему правилу или всегда) истребования согласия заявляется в ситуациях сдачи арендованного имущества в субаренду (см. п. 2 ст. 615 ГК РФ), передачи нанятого жилого помещения в пользование поднанимателю (см. п. 1 ст. 685 ГК РФ), передачи ссудополучателем вещи третьему лицу (см. п. 1 ст. 698 ГК РФ).
--------------------------------
<3> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части четвертой (постатейный) / Отв. ред. Л.А. Трахтенгерц. М.: КОНТРАКТ; ИНФРА-М, 2009. С. 59 (автор - О.Ю. Шилохвост). Вместе с тем иногда законодатель отходит от режима согласования: к примеру, заключение договора субподряда не предполагает в стандартной схематике "визирования" со стороны заказчика (см. п. 1 ст. 706 ГК РФ).
В этом контексте острое звучание (особенно с учетом появившихся в 2013 г. в ГК РФ универсальных положений регулятивной и охранительной направленности касаемо согласия на совершение сделки - см. ст. 157.1, 173.1) приобретают тесно взаимосвязанные вопросы о сделочной интерпретации согласия лицензиара (одностороннее действие либо составляющая договора) и способах его внешнего выражения (правомерность фиксации в отдельном документе или в рамках лицензионного соглашения - изначально либо при внесении в него изменений). Напомним, что судебная практика (к сожалению, без акцентирования внимания на вопросах юридико-фактической природы действий) последовательно и, уверены, резонно придерживается линии, в соответствии с которой допустимой является дача согласия на заключение сублицензионного договора как непосредственно в лицензионном договоре, так и через оформление отдельного документа (см. п. 42 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 апреля 2019 г. N 10 "О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации" <4> (далее - ППВС N 10)).
--------------------------------
<4> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23 апреля 2019 г. N 10 "О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2019. N 7.
Уместно заметить, что данная "лояльная" установка получила признание у судебных инстанций давно: в частности, в п. 17 ранее действовавшего Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ от 26 марта 2009 г. N 5/29 "О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации" <5> (далее - ПП N 5/29) также разъяснялось, что согласие лицензиара может быть изложено и в лицензионном договоре, и отдельно от него. Впрочем, приведенное рациональное положение имело небесспорное "творческое" развитие: в зависимости от способа фиксации в ПП N 5/29 безапелляционно формулировались различные правила в части степени определенности круга сублицензиатов - применительно к закреплению согласия в лицензионном договоре речь шла о санкционировании "без указания конкретных сублицензиатов", тогда как "сепаратное" согласие знаменовало согласие "на заключение конкретного сублицензионного договора". Полагаем, что приведенное постулирование из закона все-таки не следовало (и не следует); более того, вряд ли его можно признать целесообразным и сбалансированным (так, мы не усматриваем никаких весомых причин для запрета на установление в "договорном" согласии рестрикций относительно потенциальных субъектов сублицензионных соглашений). Симптоматично, что ППВС N 10 (заменившее ПП N 5/29) разумно отринуло названную диверсификацию, оговорив возможность изъявления согласия с конкретизацией сублицензиата для обоих "оформительских" вариантов (см. п. 42).
--------------------------------
<5> Постановление Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ от 26 марта 2009 г. N 5/29 "О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. N 6.
Любопытным является момент корреляции способа закрепления (договор или отдельный документ) согласия с оценкой последнего в качестве предварительного либо последующего. В доктрине представлено мнение, в соответствии с которым изучаемое "...согласие... в зависимости от момента его дачи будет подразделяться на предварительное (указанное в основном лицензионном договоре) и последующее одобрение <6> (сформулированное в отдельном документе)" <7>; тем самым ясно подчеркивается корреспонденция между разбираемыми аспектами. Вместе с тем квалификация согласия на совершение сделки по темпоральному критерию должна производиться в привязке к подтверждаемой сделке, каковой выступает не лицензионное, а сублицензионное соглашение; поэтому, в частности, санкция, оформленная самостоятельным актом даже после заключения лицензионного договора, гипотетически может быть и предварительным согласием (если речь идет о планируемом заключении сублицензионного договора), и одобрением (когда сублицензионная сделка уже совершена).
--------------------------------
<6> Словоупотребление "последующее одобрение" является довольно-таки шаблонным. Тем не менее из ст. 157.1 ГК РФ вытекает, что понятия "согласие" и "одобрение" рассматриваются в системе "род и вид" (притом что понятие "одобрение" отождествляется с категорией последующего согласия). На это, в частности, указывает то, что слово "одобрение" используется лишь в сцепке со словосочетанием "последующее согласие" (абз. 2 п. 3), но не, во-первых, со словосочетанием "предварительное согласие" (абз. 1 п. 3) и, во-вторых, не со словом "согласие", когда речь идет о санкционировании безотносительно ко времени его осуществления (п. 2, 3).
<7> Огнев В.Н. Правовая природа согласия на предоставление права использования результата интеллектуальной деятельности, средства индивидуализации или комплекса исключительных прав по субдоговору // Юридический мир. 2015. N 2. С. 36 - 39.
Итак, вытекающая из п. 1 ст. 1238 ГК РФ юридико-фактическая "автономность" разбираемого согласия по отношению к лицензионному договору вовсе не исключает его непосредственной фиксации в последнем (в различных словесных вариациях <8>); данная схематика, кстати, является весьма привлекательной в срезе обеспечения определенности отношений и сравнительно гармоничной охраны интересов их участников <9>. Отсюда встает вопрос о надлежащей квалификации включенного в договор положения о согласии лицензиара. Полагаем, что по умолчанию его оправданно трактовать в качестве условия (компонента) договора (благодаря которому, по точному высказыванию В.Н. Огнева, "...согласие лицензиара трансформируется в право лицензиата заключать сублицензионные договоры" <10>). Данное суждение носит принципиальный характер, поскольку договорная природа согласия детерминирует невозможность его произвольного отзыва лицензиаром.
--------------------------------
<8> Так, по одному из дел Суд по интеллектуальным правам справедливо отметил, что "...отсутствие указания на право лицензиата... права предоставить право использования произведений третьим лицам непосредственно в пунктах, регламентирующих способы использования произведений, не имеет правового значения" (Постановление от 20 марта 2017 г. по делу N А70-6914/2016). Здесь и далее судебные казусы приводятся из СПС "КонсультантПлюс".
<9> Показательно, что судебная практика изобилует примерами оценки факта (не)согласования с лицензиаром заключения сублицензионных соглашений именно на основе изучения условий лицензионного договора (см., к примеру, Постановления Суда по интеллектуальным правам от 25 февраля 2022 г. по делу N А70-875/2021 и от 20 марта 2017 г. по делу N А70-6914/2016, Постановление ФАС Московского округа от 22 августа 2012 г. по делу N А40-62447/11-27-507).
<10> Огнев В.Н. Указ. соч.
В этом плане крайне примечательна позиция Верховного Суда РФ по поводу "договорного" согласия арендодателя на субаренду: принимая во внимание невключение в договор аренды указаний о праве арендодателя изменить договорное положение о согласовании совершения арендатором распорядительных сделок посредством одностороннего волеизъявления, высшая судебная инстанция констатировала, что "согласованное сторонами договора условие о праве арендатора сдавать... имущество в субаренду... не является предварительным согласием... по смыслу п. 3 ст. 157.1 ГК РФ, которое вправе отозвать давшее его лицо", а потому "такое условие... может быть изменено только по правилам, предусмотренным гражданским законодательством [для изменения договора. - Ю.П.]" (см. Определения Верховного Суда РФ от 22 января 2018 г. по делу N 303-ЭС17-13540 и от 11 мая 2018 г. N 93-ПЭК18 <11>). Изложенная интерпретация, с нашей точки зрения, в полной мере может быть экстраполирована и на ситуации договорного согласования сублицензирования.
--------------------------------
<11> СПС "КонсультантПлюс".
Между тем в п. 42 ППВС N 10 делается общее (т.е. приуроченное к любому согласию лицензиара безотносительно к способу его закрепления) заключение о том, что санкция может быть отозвана лицензиаром (пускай и с некоторыми ограничениями организационно-имущественного толка: во-первых, только до заключения сублицензионного договора и, во-вторых, с возмещением убытков, вызванных отзывом). Представляется, что данный - выгодный лицензиару - концепт, бесспорно, может быть распространен лишь на случаи оценки согласия как одностороннего акта; при внедрении же согласия в договор в качестве предмета особой (и взаимной!) договоренности сторон правомерность отзыва согласия должна основываться на указаниях закона (каковых в настоящее время нет <12>) или договора (что, конечно, нами не отвергается) <13>.
--------------------------------
<12> При этом мы априорно не исключаем обоснованность такого рода нормирования (которое, однако, не должно, как представляется, носить безоговорочный характер).
<13> Наконец, возможность отзыва согласия, наверное, может фундироваться на существе регулируемых отношений; но едва ли разбираемый сегмент юридических связей обладает столь значимой спецификой, которая бы позволяла твердо заявлять о противоречии концепта недопустимости произвольной отмены заранее данного в лицензионном договоре согласия природе лицензирования (сублицензирования).
Согласие лицензиара, повторимся, "...не обязательно должно являться частью лицензионного договора" <14>, и тогда оно, скорее всего, сущностно будет представлять собой одностороннее волеизъявление. В первую очередь здесь мыслятся случаи выражения лицензиаром (пусть и реактивно - в ответ на соответствующий запрос) своей утвердительной позиции в отдельном документе. Между тем означенная квалификация не элиминируется и при "техническом" отражении согласия в лицензионном договоре (как документе) при наличии специальных на этот счет заявлений (например, путем прямой констатации данного момента и (или) посредством отсылки к правилам ст. 157.1 ГК РФ).
--------------------------------
<14> Павлова Е.А., Каминская Е.И., Трахтенгерц Л.А. Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 26 марта 2009 г. N 5/29 "О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации" // Комментарий судебной практики / Под ред. К.Б. Ярошенко. М.: Юрид. лит., 2012. Вып. 17. С. 3 - 76 (автор - Е.А. Павлова).
Стоит отметить, что в науке отстаивается и противоположный подход, в русле которого обсуждаемое согласие лицензиара всегда (т.е. даже при его даче в виде отдельного документа) имеет договорную природу, будучи одним из условий лицензионного договора (О.Ю. Шилохвост) <15> либо вообще самостоятельным лицензионным договором (Э.П. Гаврилов) <16>. Такое истолкование не лишено некоторых оснований, поскольку согласование (которое само по себе "аллюзивно" заключению договора как процессу достижения соглашения сторон) - применительно к нашей тематике - очевидно затрагивает параметры предоставленного лицензиату права использования РИД (притом что лицензионный договор призван, в числе прочего, определить пределы прав использования РИД - см. абз. 2 п. 1 ст. 1235 ГК РФ). Договорная квалификация имеет принципиальное значение, ибо она означает необходимость распространения на согласие правил о лицензионном договоре. Между тем "идеология" обособления согласия лицензиара как раз и подразумевает, с одной стороны, неприменение (по крайней мере, прямое) предписаний о лицензионном договоре (о форме и контенте соглашения, порядке его изменения и расторжения и пр.), и, с другой стороны, обращение к присущим односторонним волеизъявлениям "формулам" (по поводу условий и процедуры отмены вызванных односторонней сделкой эффектов и т.д.).
--------------------------------
<15> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части четвертой... С. 59 (автор - О.Ю. Шилохвост).
<16> См.: Гаврилов Э.П. О форме договоров, касающихся распоряжения исключительными правами // Хозяйство и право. 2011. N 4. С. 42.
В рассматриваемой системе координат лицензиар ставится в положение третьего лица по отношению к участникам сублицензионного договора: в частности, несмотря на то что лицензиар при выражении согласия на сублицензирование "...опосредованно через лицензиата "связан" с сублицензиатом", эта "...связь не является юридической в строгом смысле слова..." <17> (с учетом чего, помимо прочего, "...законодательство, - как верно подчеркивается Судом по интеллектуальным правам, - не содержит норм, допускающих одностороннее установление или изменение правообладателем требований или условий в отношении сублицензионных договоров..." (Постановление от 13 января 2022 г. по делу N А40-177484/2019 <18>)). Указанный "разрыв" видится вполне приемлемым благодаря задействованию комплекса средств, нацеленных на охрану интересов, прежде всего, лицензиара и отражающих вторичный (производный) "статус" сублицензионного соглашения, так: а) предоставление права использования РИД может осуществляться только в пределах тех прав и тех способов использования, которые уже предусмотрены лицензионным договором для лицензиата (тем более что лицензиар вправе ввести дополнительные рестрикции, предусмотрев в согласии возможность заключения сублицензионных договоров о предоставлении лишь отдельных способов использования РИД, - см. п. 42 ППВС N 10); б) сублицензионный договор допустимо заключить на срок, не превышающий периода действия лицензионного договора; в) ответственность перед лицензиаром за действия сублицензиата несет лицензиат (т.е. "...по традиции, - как справедливо указывает И.А. Зенин, - лицензиат... отвечает... не только за... собственные действия, но и за действия сублицензиата" <19>), если лицензионным (а не сублицензионным!) договором не предусмотрено иное (см. п. 2 - 4 ст. 1238 ГК РФ).
--------------------------------
<17> См.: Сагдеева Л.В. Ограничения и обременения права собственности и исключительного права // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2020. N 3. С. 30.
<18> Постановление Суда по интеллектуальным правам от 13 января 2022 г. N С01-2340/2021 по делу N А40-177484/2019 // СПС "Гарант".
<19> Зенин И.А. Исключительное интеллектуальное право как предмет гражданского оборота // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: История и право. 2011. N 1. С. 29.
В свете сказанного анализируемое одностороннее волеизъявление лицензиара укладывается в рамки универсального конструкта согласия на совершение сделки, описываемого в ст. 157.1 ГК РФ (невзирая на некоторые "шероховатости", сопряженные с тем, что объектом согласования в п. 1 ст. 1238 ГК РФ все-таки называется не собственно заключение сублицензионного договора, а предоставление права использования РИД по такому договору; символично, что в п. 42 ППВС N 10 четко говорится о санкционировании именно заключения сублицензионного договора, т.е. совершения сделки), с чем так или иначе солидаризируются многие ученые <20>. Согласие же физического или юридического лица на совершение сделки небеспочвенно толкуется Верховным Судом РФ в качестве сделки, причем отличной от договора (см. п. 50 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" <21> (далее - ППВС N 25)).
--------------------------------
<20> См., например: Зимина М.Ю. Институт согласия в гражданском праве России: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2019. С. 15; Огнев В.Н. Указ. соч. С. 37 - 39.
<21> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. N 8.
В противоположность санкции - элементу договора - односторонний акт согласования, думается, может быть инициативно отозван (при соблюдении определенных условий); соответственно, ранее цитировавшиеся разъяснения ППВС N 10 об отзыве лицензиаром согласия в приложении к односторонним действиям кажутся здравыми и в целом органичными. Правда, несколько смущает их "абсолютизация" в ракурсе невозможности избрания лицензиаром иных "сценариев" (например, через заявление о безотзывности согласия в течение определенного периода времени); кроме того, они нуждаются в "синхронизации" с раскрытыми (более развернуто!) в п. 57 ППВС N 25 правилами об отзыве согласия на совершение сделки.
Литература
1. Гаврилов Э.П. О форме договоров, касающихся распоряжения исключительными правами / Э.П. Гаврилов // Хозяйство и право. 2011. N 4. С. 38 - 51.
2. Зенин И.А. Исключительное интеллектуальное право как предмет гражданского оборота / И.А. Зенин // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: История и право. 2011. N 1. С. 19 - 35.
3. Зимина М.Ю. Институт согласия в гражданском праве России: Автореферат диссертации кандидата юридических наук / М.Ю. Зимина. Москва, 2019. 24 с.
4. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части четвертой (постатейный) / В.О. Калятин, О.М. Козырь, А.Д. Корчагин [и др.]; Ответственный редактор Л.А. Трахтенгерц. Москва: Контракт; ИНФРА-М, 2009. 812 с.
5. Огнев В.Н. Правовая природа согласия на предоставление права использования результата интеллектуальной деятельности, средства индивидуализации или комплекса исключительных прав по субдоговору / В.Н. Огнев // Юридический мир. 2015. N 2. С. 36 - 39.
6. Павлова Е.А. Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 26 марта 2009 г. N 5/29 "О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации" / Е.А. Павлова, Е.И. Каминская, Л.А. Трахтенгерц // Комментарий судебной практики / Под редакцией К.Б. Ярошенко. Москва: Юридическая литература, 2012. Вып. 17. С. 3 - 76.
7. Право интеллектуальной собственности: Учебник. В 4 томах. Т. 1. Общие положения / Под общей редакцией Л.А. Новоселовой. Москва: Статут, 2017. 512 с.
8. Сагдеева Л.В. Ограничения и обременения права собственности и исключительного права / Л.В. Сагдеева // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2020. N 3. С. 13 - 34.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.
Навигация по сайту:
Контакты:
197839245
"Горячие" документы: