Динамика обязательства через призму правил об исковой давности. Статьи по предмету Гражданское право

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Гражданское право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ДИНАМИКА ОБЯЗАТЕЛЬСТВА ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ПРАВИЛ ОБ ИСКОВОЙ ДАВНОСТИ

Н.Г. СОЛОМИНА

В доктрине гражданского права сложились подходы, воспринимаемые сегодня как аксиоматичные и так или иначе нашедшие отражение в нормах позитивного права. Например, когда речь идет о динамике обязательственного правоотношения, то его исполнение обычно рассматривается через призму действия должника. Совершая действие, последний исполняет лежащую на нем обязанность, что в итоге приводит к погашению соответствующей правовой связи, т.е. к прекращению обязательства. Если предметом исполнения выступают родовые вещи, в том числе наличные денежные средства, то существует возможность исполнения обязательства по частям, что подразумевает уменьшение объема обязанности должника при каждом очередном предоставлении части исполнения, но не возникновение другого обязательства относительно оставшейся части неисполненной обязанности <1>. При этом до тех пор, пока должник не исполнит лежащую на нем обязанность в полном объеме, обязательство считается непрекращенным.
--------------------------------
<1> Подробнее см.: Соломин С.К., Соломина Н.Г. Прекращение обязательства по российскому гражданскому праву. М., 2014. С. 8 - 12.

Приведенные теоретические выкладки находят отражение в следующих нормах Гражданского кодекса (ГК) РФ: в п. 1 ст. 307 (определяющей общий подход к пониманию гражданско-правового обязательства), ст. 311 (определяющей возможность исполнения обязательства по частям) и п. 1 ст. 408 (определяющей, что надлежащее исполнение прекращает обязательство).
Если наряду с исполнением основного обязательства речь идет об исполнении дополнительных (акцессорных) обязательств, то зависимость исполнения таковых проявляется прежде всего в очередности их погашения: акцессорные обязательства (например, по уплате неустойки или уплате годовых процентов) подлежат исполнению до исполнения основного обязательства или одновременно с ним.
Это обусловлено природой дополнительного обязательства, которое в отсутствие основного обязательства исчезает <2>. Очередность погашения таких обязательств может быть нарушена только в том случае, если акцессорному обязательству будет придано самостоятельное значение (например, стороны основного обязательства достигнут соглашение о возникновении нового долгового обязательства в объеме, который соответствует размеру неуплаченной суммы неустойки, т.е. новируют дополнительное обязательство в самостоятельное долговое).
--------------------------------
<2> См.: Соломин С.К., Соломина Н.Г. Указ. соч. С. 26.

Если указанные выше теоретические положения об очередности исполнения обязательства нашли свое отражение в норме ст. 319 ГК РФ, то положения о зависимости акцессорного обязательства от основного широко представлены в нормах действующего законодательства применительно к отдельным способам обеспечения исполнения обязательств, например залогу (подп. 1 п. 1 ст. 352 ГК РФ) и поручительству (п. 1 ст. 367 ГК РФ), а также в отдельных положениях об исковой давности (ст. 207 ГК РФ).
Эти положения, очевидные для одних правоведов и, может быть, не столь очевидные для других, но все-таки признаваемые ими, носят абсолютный характер в том смысле, что природа обязательственного правоотношения неизменна, как неизменно существо его исполнения, в том числе во взаимосвязи с исполнением двух и более зависимых между собой обязательств. Вместе с тем на уровне правоприменения обнаруживаются весьма противоречивые подходы как с точки зрения вышеизложенных доктринальных тезисов, так и с точки зрения толкования норм действующего закона.
В современной юридической литературе неоднократно указывалось на то, что руководящие разъяснения Высшего Арбитражного Суда (ВАС) РФ порой существенно вторгаются в правотворческую сферу и представляют собой не что иное, как новые нормы, обладающие по отношению к положениям ГК РФ высшей юридической силой. В настоящее время данная судебная инстанция упразднена, а разъяснения Пленумов ВАС РФ сохраняют силу до принятия соответствующих решений Пленумом Верховного Суда (ВС) РФ <3>. Так, в частности, произошло с совместным Постановлением Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 12/15.11.2001 N 15/18 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" (далее - Постановление N 15/18). Данное Постановление утратило силу в связи с принятием Постановления Пленума ВС РФ от 29.09.2015 N 43 с одноименным названием (далее - Постановление N 43). Очевидно, что подобный документ должен восприниматься исключительно с позитивной стороны, тем более что потребность в обновленных рекомендациях по применению правил об исковой давности вызвана не столько нареканиями к содержанию старого Постановления, сколько изменениями самого Гражданского кодекса РФ. В 2013 г. такими изменениями были существенно затронуты положения главы 12 Кодекса <4>. В рамках настоящей статьи мы остановимся лишь на отдельных разъяснениях, которые так или иначе касаются вышеизложенных положений теории обязательственного права.
--------------------------------
<3> См.: ч. 1 ст. 3 Федерального конституционного закона от 04.06.2014 N 8-ФКЗ "О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "Об арбитражных судах в Российской Федерации" и ст. 2 Федерального конституционного закона "О Верховном Суде Российской Федерации".
<4> См.: Федеральный закон от 07.05.2013 N 100-ФЗ "О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации".

Течение времени не способно отразиться на существе субъективного права, составляющего содержание обязательства, в том числе субъективного права, нарушенного вследствие неисполнения либо ненадлежащего исполнения должником его обязанности. С момента, когда обладатель субъективного права узнал или должен был узнать о его нарушении и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права, начинается течение срока исковой давности. С этого момента возможность принудительной защиты распространяется на весь объем правомочий, составляющих содержание нарушенного субъективного обязательственного права. Проще говоря, если кредитор обладал правом требовать передачи 100 руб. (неважно, целиком или периодическими платежами), то независимо от течения срока исковой давности это право остается в неизменном виде. Более того, к нему добавляется дополнительная возможность требовать уплаты законных процентов, предусмотренных ст. 395 ГК РФ. Если кредитор обладал правом требовать передачи индивидуально-определенной вещи, это право также остается в неизменном виде на протяжении всего срока исковой давности. При его восстановлении кредитору предоставляется дополнительная возможность, связанная с возмещением убытков, которые могли возникнуть как на стадии нарушения обязательства, так и в любой последующий момент времени после начала течения срока исковой давности.
Очевидно, что любое действие должника в период течения срока исковой давности, направленное на погашение или признание долга, прерывает такой срок как в отношении основного долгового обязательства, так и любого дополнительного обязательства. Срок исковой давности при наличии таких обстоятельств начинает течь заново.
Данное умозаключение полностью основано на законе и соответствует положениям ст. 203 ГК РФ. Однако то, что недвусмысленно следует из закона, весьма ограниченно воспринимается правоприменителем, который в качестве основания перерыва течения срока исковой давности рассматривает лишь те действия должника, которые направлены на признание долга в полном объеме (абз. 2 п. 20 Постановления N 43).
Согласно разъяснениям Пленума ВС РФ "признание части долга, в том числе путем уплаты его части, не свидетельствует о признании долга в целом, если иное не оговорено должником". Иначе говоря, "в тех случаях, когда обязательство предусматривало исполнение по частям или в виде периодических платежей и должник совершил действия, свидетельствующие о признании лишь части долга (периодического платежа), такие действия не могут являться основанием для перерыва течения срока исковой давности по другим частям (платежам)" (абз. 3, 4 п. 20 Постановления N 43). Естественно, что изложенное касается лишь тех обязательств, предметом исполнения которых выступают родовые вещи. Самым ярким примером таких обязательств является денежное обязательство, на примере которого мы попытаемся проанализировать предложенную Пленумом ВС РФ модель перерыва течения срока исковой давности.
Итак, есть неисполненное денежное обязательство. Возникает вопрос: как, учитывая позицию Пленума ВС РФ, следует квалифицировать действие должника, если он производит лишь частичную оплату основного долга? Предположим, что модель перерыва течения срока исковой давности, предложенная ВС РФ, достоверна и частичное исполнение обязанности не прерывает течение данного срока, поскольку не свидетельствует о признании долга в полном объеме. В данном случае можно смоделировать лишь два варианта обоснования позиции высшей судебной инстанции.
Возможно, Пленум предлагает рассматривать исполнение нарушенного денежного обязательства через так называемую теорию частичного исполнения обязательства: на месте первоначального денежного обязательства каждый раз после внесения очередной части долга возникает новое денежное обязательство относительно оставшейся суммы основного долга. Однако такой подход заведомо несостоятелен: возникновение нового обязательства исключает постановку вопроса о течении срока исковой давности, поскольку право кредитора не может быть нарушено в момент возникновения обязательства. Скорее всего, Пленум ВС РФ, понимая это, определяет, что уплата части долга не прерывает течения срока исковой давности применительно к изначально нарушенному требованию, возникшему из денежного обязательства.
В таком случае мы переходим ко второму варианту, согласно которому квалификацию действия должника можно произвести через так называемую теорию множества обязательств. Выходит, что с момента нарушения денежного обязательства последнее распадается на множество обязательственных связей (множество нарушенных обязательств), число которых зависит от платежеспособности должника: чем меньше денежная сумма, которую должник способен предоставить кредитору в единицу времени, тем больше обязательственных связей, каждая из которых считается нарушенной. Суть данного положения заключается в том, что, уплатив определенную часть долга, должник не исполняет частично обязанность по внесению всей суммы основного долга, а погашает лишь одно из множества возникших денежных обязательств, число которых известно только ему одному. Другими словами, должнику, который с момента неисполнения денежного обязательства становится недобросовестным, предоставляется дополнительная возможность (право) самому определять количество тех денежных обязательств, которые он посчитает возможным погасить в тот или иной промежуток времени в пределах исковой давности. Однако не исключена ситуация, когда кредитор, получив от должника очередной платеж, будет его рассматривать как жест доброй воли, т.е. как действие, свидетельствующее о признании долга в полном объеме, а должник через три года после того, как было нарушено денежное обязательство, откажется возвращать оставшуюся часть долга, ссылаясь на пропуск срока исковой давности. Как кредитору в подобной ситуации догадаться, что Пленум ВС РФ придумал новое основание, позволяющее раздробить нарушенное денежное обязательство на множество обязательств, по каждому из которых срок исковой давности течет самостоятельно? Понятно, что такого основания нет и быть не может. На месте одного старого обязательства несколько новых обязательств могут возникнуть только по соглашению сторон, в частности через механизм новации. Неисполнение обязательства является таким обстоятельством, которое не может вызвать никаких последствий для должника, кроме негативных.
Денежный долг как денежная сумма делим, но это не означает делимость самого обязательства, если только его стороны своей волей не погасили его посредством возникновения нового долгового обязательства. Неисполнение денежного обязательства является примером длящегося правонарушения. Каждый очередной платеж есть действие, направленное на погашение долга как единого целого, несмотря на то что предоставленной денежной суммы может не хватить на его погашение в полном объеме. Сама конструкция "я должник; я отдам только столько, сколько хочу (или смогу); от погашения остального долга отказываюсь" порочна с позиции действующего законодательства. Необходимость исполнения обязанности должника обеспечена государственным принуждением. Простить долг может только сам кредитор. Уплатив часть просроченного долга, должник пытается реабилитироваться в глазах кредитора, уменьшить размер процентов, уплачиваемых в качестве платы и в качестве санкции. Если бы он обладал достаточным объемом денежной массы, он погасил бы долг в полном объеме. А значит, любой платеж, не покрывающий денежный долг в полном объеме, необходимо рассматривать исключительно через установку "я признаю долг в полном размере". Это означает только одно: уплата части долга выступает основанием для перерыва срока исковой давности; с момента такой уплаты этот срок начинает течь заново.
Поскольку внесение периодического платежа по неисполненному (либо ненадлежащим образом исполненному) обязательству и частичное признание претензии аналогичны частичному погашению долга по критерию характера действия, следует полагать, что все эти действия являются вариантом действий должника, свидетельствующих о признании долга в полном объеме.
Учитывая изложенное, можно с уверенностью говорить о том, что модель перерыва течения срока исковой давности, предложенная ВС РФ, является недостоверной, а п. 20 Постановления N 43 не должен подлежать применению как не соответствующий закону и существу обязательства.
Недостоверным с точки зрения обязательственного права выглядит и разъяснение ВС РФ, предложенное в абз. 2 п. 25 Постановления N 43 (текстуально оно полностью воспроизводит содержание п. 23 Постановления N 15/18): "Признание обязанным лицом основного долга, в том числе в форме его уплаты, само по себе не может служить доказательством, свидетельствующим о признании дополнительных требований кредитора (в частности, неустойки, процентов за пользование чужими денежными средствами), а также требований по возмещению убытков, и, соответственно, не может расцениваться как основание перерыва течения срока исковой давности по дополнительным требованиям и требованию о возмещении убытков". Данное разъяснение ориентировано исключительно на погашение долга, возникшего из денежного обязательства, а также тех требований кредитора, которые связаны с динамикой такого обязательства, в частности: требования об уплате процентов годовых как платы и как санкции; о возмещении убытков; залоговые требования; требования, возникающие из поручительства. ВС РФ однозначно квалифицирует эти требования как не зависящие друг от друга, а значит, сами обязательства, из которых они возникли, являются, видимо, самостоятельными. Однако нормы позитивного права говорят об обратном и устанавливают непосредственную зависимость дополнительных требований от основного. Так, согласно п. 1 ст. 207 ГК РФ с истечением срока исковой давности по главному требованию считается истекшим срок исковой давности и по дополнительным требованиям. По правилам формальной логики можно с уверенностью утверждать, что такая зависимость проявляется в любых вопросах, в том числе и в вопросе перерыва течения срока исковой давности: прерывание течения срока исковой давности по основному требованию прерывает течение такого срока по всем дополнительным требованиям, включая требование о возмещении убытков.
Более того, учитывая природу основных и дополнительных требований (обязательств), должник не может заявить, что предложенная им сумма, например, должна быть засчитана в счет основного долга, а не долга, возникшего из дополнительных обязательств. Очередность удовлетворения требований определена законом (ст. 319 ГК РФ) и не зависит от того, удовлетворяет ли должник требования кредитора в режиме надлежащего исполнения либо в случае просрочки возврата основного долга. По общему правилу кредитор засчитывает внесенный должником платеж в первую очередь в счет погашения его издержек по получению исполнения, затем погашаются проценты, начисленные в качестве санкции, и проценты, начисленные в качестве платы. И только потом уплаченная сумма засчитывается в счет погашения основного долга. Понятно, что должник может возражать относительно порядка учета внесенных им платежей. Однако эти возражения составляют предмет самостоятельного требования, связанного с нарушением прав должника, в том числе в форме злоупотребления со стороны кредитора, и не имеют прямого отношения к процессу динамики искомого денежного обязательства.
С точки зрения соотношения основного и дополнительных обязательств считаем не основанными на законе разъяснения, составляющие содержание абз. 1 и 3 п. 26 Постановления N 43.
Так, в абз. 1 содержится следующее разъяснение: "Предъявление в суд главного требования не влияет на течение срока исковой давности по дополнительным требованиям (статья 207 ГК РФ). Например, в случае предъявления иска о взыскании лишь суммы основного долга срок исковой давности по требованию о взыскании неустойки продолжает течь".
Данное разъяснение противоречиво как минимум по двум причинам. Во-первых, отсылка к ст. 207 ГК РФ лишена смысла, поскольку нормы указанной статьи несут иную смысловую нагрузку, причем абсолютно противоположную той, которую имеет в виду ВС РФ: в ней установлена прямая зависимость судьбы дополнительных обязательств от судьбы основного обязательства. Во-вторых, удовлетворение требования кредитора о взыскании суммы основного долга в судебном порядке предполагает последующее действие должника, направленное на исполнение судебного решения, что для цели динамики основного обязательства означает его погашение исполнением, а для цели динамики дополнительных обязательств означает их прекращение по причине погашения основного обязательства. Если же суд отказывает в удовлетворении требования кредитора о взыскании суммы основного долга, то с момента вступления такого решения в законную силу прекращаются как основное обязательство, так и все дополнительные. Из изложенного следует лишь одно: кредитор должен осознавать последствия, связанные с предъявлением в суд требования о взыскании исключительно суммы основного долга <5>.
--------------------------------
<5> Квалификацию отношений, связанных с отказом кредитора от взыскания денежных сумм по дополнительным требованиям, подробнее см.: Соломин С.К., Соломина Н.Г. Указ. соч. С. 85 - 90.

В абз. 3 п. 26 содержится следующий тезис: "Если стороны договора займа (кредита) установили в договоре, что проценты, подлежащие уплате заемщиком на сумму займа в размере и в порядке, определяемых пунктом 1 статьи 809 ГК РФ, уплачиваются позднее срока возврата основной суммы займа (кредита), срок исковой давности по требованию об уплате суммы таких процентов, начисленных до наступления срока возврата займа (кредита), исчисляется отдельно по этому обязательству и не зависит от истечения срока исковой давности по требованию о возврате основной суммы займа (кредита)".
Данное разъяснение, на наш взгляд, основано на неправильном понимании природы как договора займа (а равно кредитного договора), так и соотношения обязательств, возникающих из такого договора. Во-первых, ни п. 1 ст. 809 ГК РФ, ни иные положения о займе не позволяют соглашением сторон предусмотреть условие о том, что проценты уплачиваются позднее возврата основной суммы долга (займа, кредита). Если речь идет о займе, то обязательство по уплате процентов подлежит исполнению до дня возврата суммы займа периодическими ежемесячными платежами (п. 2 ст. 809 ГК РФ) либо одновременно с возвратом суммы займа. Что касается кредитного договора, то отсылка к п. 1 ст. 809 ГК РФ в принципе несостоятельна, поскольку кредитный договор и договор займа являются самостоятельными договорами, а нормы о займе подлежат применению к отношениям по банковскому кредитованию в субсидиарном порядке: норма п. 1 ст. 809 ГК РФ не подлежит применению к банковскому кредиту как противоречащая существу кредитного договора; кредитный договор всегда процентный, а указанная норма лишь предусматривает общее правило о процентности займа, если иное не установлено законом или соглашением сторон. Во-вторых, обязательство по уплате процентов и обязательство по возврату основной суммы долга (займа, кредита) соотносятся как дополнительное и основное, что исключает возможность исполнения обязательства по уплате процентов после погашения основного обязательства <6>.
--------------------------------
<6> Подробнее о соотношении договора займа и кредитного договора см.: Соломин С.К. Банковский кредит: проблемы теории и практики. М., 2009. С. 218 - 239; Он же. Теоретические проблемы гражданско-правового регулирования банковских кредитных отношений: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2010. С. 87 - 116.

References

Solomin S.K. and Solomina N.G. Termination of Obligations in Russian Civil Law [Prekrashchenie obyazatel'stva po rossiyskomu grazhdanskomu pravu]. Moscow: Yustitsinform, 2014.
Solomin S.K. Bank Loan: Problems of Theory and Practice [Bankovskiy kredit: problemy teorii i praktiki]. Moscow: Yustitsinform, 2009.
Solomin S.K. Theoretical Issues of Civil Law Regulations of Bank Loan Relations: an LLD Thesis [Teoreticheskie problemy grazhdansko-pravovogo regulirovaniya bankovskikh kreditnykh otnosheniy: Dis. na soiskanie uchenoy stepeni d-ra yurid. nauk]. Moscow, 2010.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ