Право и обязанность в логической структуре нормы права в контексте механизма гражданско-правовой защиты государства. Статьи по предмету Гражданское право

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Гражданское право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ПРАВО И ОБЯЗАННОСТЬ В ЛОГИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ НОРМЫ ПРАВА В КОНТЕКСТЕ МЕХАНИЗМА ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ЗАЩИТЫ ГОСУДАРСТВА

В.А. БАБАКОВ

Согласно классической теории механизма осуществления и защиты гражданских прав, сформулированной в цивилистике, основы гарантированного осуществления субъективных прав и исполнения обязанностей должны составлять механизмы их непосредственной реализации <1>.
--------------------------------
<1> См.: Вавилин Е.В. Принципы гражданского права. Механизм осуществления и защиты гражданских прав. Саратов, 2012. С. 113.

В этой связи представляется возможным наложение теоретической модели механизма осуществления и защиты гражданских прав на предлагаемую концепцию гражданско-правовой защиты государства, что предполагает выделение основных ее элементов, стадий и принципов. Элементами рассматриваемого механизма являются субъективные права и юридические обязанности, опосредующие соответствующие правоотношения, находящие свое выражение и легальное закрепление в конкретных правовых нормах; юридические факты; способы осуществления прав и исполнения обязанностей; формы осуществления. В то же время, как будет показано далее, осуществление прав и исполнение юридических обязанностей невозможно без четкой регламентации гражданско-правовой ответственности за их неисполнение, что требует отнести последнюю к числу элементов механизма осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей.
Сама нормативно-правовая регуляция, при признании логики историко-временного развития, вторична. Норма права, фиксируемая законом, лишь отражает, в реальном или искаженном виде, наличествующие социально-экономические отношения. Нами принимается в качестве факта распространенное в юридической литературе Марксово представление о праве как о возведенной в закон воле господствующего класса <2>. Но лишь постольку, поскольку ученый связывал это представление с позитивным, или нормативным, правом, но отнюдь не правом объективным, соответствующим экономическим отношениям, на что, в частности, обоснованно указывает В.М. Сырых, анализируя экономические материальные отношения как объективную основу права и отмечая как обнаруживаемую при этом терминологическую полисемию применительно к самому термину "право", так и его четкую контекстную детерминацию <3>.
--------------------------------
<2> См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М.: Политиздат, 1955. Т. 4. С. 443.
<3> См.: Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 3 т. М., 2007. Т. 3. Современное правопонимание. С. 69 - 70.

К. Маркс и Ф. Энгельс в ряде своих работ показали, что развитие экономического базиса, новые вызревающие экономические потребности и новые нарождающиеся экономические отношения с неизбежностью ломают регулятивный порядок устоявшихся (существующих) отношений права и формируют новые. Кто, не греша против истины, возьмется доказывать, что новые буржуа новой России утверждались на ее экономическом горизонте, строго руководствуясь регулятивными нормами существовавшего права? В этом свете понятно и утверждение Ф. Энгельса о том, что "нормы гражданского права представляют собой лишь юридическое выражение экономических условий общественной жизни", причем "иногда хорошо, а иногда и плохо" <4>, и что роль гражданского права, в сущности, сводится к тому, что оно "санкционирует существующие, при данных обстоятельствах нормальные, экономические отношения" <5>.
--------------------------------
<4> См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М.: Политиздат, 1961. Т. 21. С. 311.
<5> Там же.

С проблематикой участия государства в гражданском обороте и эффективностью такого участия сопряжены два следующих аспекта: общество несет неоправданно большие издержки в связи с зачастую неэффективным расходованием государственных финансовых и материальных ресурсов, о чем, в частности, свидетельствуют отчеты Счетной палаты Российской Федерации, регулярно выявляющей многомиллиардные суммы неэффективных трат <6>. С другой стороны, государство вынуждено изыскивать немалые компенсационные средства для возмещения разного рода претензий к нему, обусловленных опять-таки неэффективной работой органов власти, в том числе законодателя, различных структур госаппарата и муниципальных органов, не исключая прямые злоупотребления и иные проявления деликтного характера, в широкой и разносторонней сфере правоотношений, подпадающих под действие гражданско-правовой регламентации.
--------------------------------
<6> Например, глава Счетной палаты РФ С.В. Степашин по результатам аудиторских проверок за 2012 г. констатирует: "Больше всего потерь на госзакупках - почти триллион рублей" // Российская газета. Неделя. 24.01.2013. С. 8.

Отсюда логично усматривается третий аспект, как и вытекающие из него следствия. Декларируемые законом установления, не отражающие жизненных реалий и не отвечающие практике или проводимые в интересах одного класса, лишь подрывают авторитет права и государства в глазах (гражданского) общества. Теоретически и практически несостоятельными оказываются модели и реальные правовые конструкции, нарушающие баланс частноправовых и публичных интересов, индивида и общества, важнейшими формами организации которого являются государственные институты <7>.
--------------------------------
<7> См.: Яковлев В.Ф. Гражданский кодекс и государство. Выступление на научно-практической конференции: новый Гражданский кодекс РФ: проблемы теории и практики (13 - 14 марта 1997 г.). М., 1997; Тихомиров Ю.А. Публичное право. М.: БЕК, 1995. С. 20.

К началу нынешнего столетия в постсоветской России наметилась определенная несбалансированность между такими объектами, как личность и индивидуальный, частный интерес, с одной стороны, и общественная безопасность и общественный порядок, интересы общества и государства, призванного легитимизировать эти интересы, с другой стороны, в сторону первого. Можно только согласиться с тем, что "правовое государство должно опираться на научно обоснованную теорию ограничения свободы" <8>, значимость доктринальной разработки которой, по Б.С. Эбзееву, определяется диалектикой индивидуального и коллективного (совместимости индивидуальной свободы с благом общества и наоборот) в организации и функционировании социума <9>.
--------------------------------
<8> Баглай М.В. Дорога к свободе. М., 1994. С. 290.
<9> См.: Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М.: Юрлит, 2005. С. 230.

В.М. Сырых в своей фундаментальной работе отмечает, что существование гражданского общества как субъекта ни у кого не вызывает сомнения, когда нужно противопоставить государству население, раскрыть специфические черты правового государства, назвать источник народовластия, однако когда речь заходит о конкретных правах общества как субъекта правоотношений, вдруг он (субъект) оказывается аморфным, непонятным и испаряющимся. "Симптоматично, что и российский законодатель не видит гражданского общества в числе субъектов гражданского права" <10>.
--------------------------------
<10> Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 3 т. М.: РАП, 2007. Т. 3. Современное правопонимание. С. 346.

Не этим ли, в частности, можно объяснить тот факт, что, например, в Конституции РФ дважды (ст. ст. 8 и 35) говорится о защите и охране частной (в отличие от государственной) собственности и нет ничего похожего на такие положения, как: "Собственность обязывает. Пользование ею одновременно должно служить общему благу" (ст. 14 Основного закона ФРГ); "Право собственности определяется законом, с тем чтобы оно не противоречило общественному благосостоянию" (ст. 29 Конституции Японии); "Частная собственность признается и гарантируется законом, который устанавливает способы ее приобретения и пользования, а также пределы частной собственности с целью обеспечения ее социальной функции и доступности для всех" (ст. 42 Конституции Италии)? Примечательно и то, что в ГК РФ отсутствует естественным образом подразумеваемая клаузула нормы ст. 2, устанавливающая пределом извлечения прибыли как цели предпринимательской деятельности вступление в противоречие с "общественным благосостоянием".
Неэффективность в регулировании социально-экономических отношений, в том числе низкий уровень ответственности, характерный для современного состояния различных структур и звеньев госаппарата и муниципальных органов, помимо иных факторов, в определяющей степени связанных с качеством нормативно-правовой, законодательной базы такого регулирования, в ряде случаев аморфностью, пробельностью, а то и фактическим отсутствием конкретного нормативного закрепления правил поведения субъектов правового регулирования в юридической норме и его соответствующей правовой оценки.
В этой связи представляется целесообразным рассмотреть логическую структуру нормы права не только с позиций формально-структурного анализа, где так или иначе неизбежно отвлечение от конкретного круга исследуемых явлений и рассмотрение их в более или менее общем виде, со стороны их структуры и логики движения, но прежде всего на базе методологического синтеза институционального и аксиологического подходов, исходящего из детерминации органического единства ценностей и институтов <11>.
--------------------------------
<11> Заметим, что, например, М. Вебер вслед за неокантианцами в своей "понимающей социологии" трактовал представление о ценности как норме, способом бытия которой является значимость для субъекта, и применял это представление к интерпретации социального действия и знания. А у Ф. Знанецкого и Т. Парсонса (школа структурно-функционального анализа) понятие ценности приобретает обобщенно-методологический смысл как средство выявления социальных связей и функционирования социальных институтов. См.: Max Weber. Work und Person. Tub., 1964; Parsons T. The structure of social action. V. 2. N.Y.; L., 1968.

Юридическая норма - такое правило поведения, выраженное в законе, которое выступает критерием необходимо-должного (обязанность) и возможно-должного (субъективное право) общественно требуемого поведения. При анализе логической структуры нормы права традиционно выделяют гипотезу, диспозицию и санкцию, соответственно указывающие условия действия нормы, раскрывающие характер поведения субъектов права и негативные последствия несоблюдения норм.
Однако можно констатировать, что среди ученых-правоведов не обнаруживается однозначно детерминированных оценок относительно устойчивости самих элементов логической структуры правовой нормы, которая по характеру регуляции конкретного правоотношения, находящей выражение в нормах законодательных и иных правовых актов, именуется в литературе регулятивной или охранительной.
По С.В. Курылеву, а указанное деление введено в научный оборот именно им, и та и другая состоит из двух частей: условий, с которыми норма связывает определенные юридические последствия, и самих юридических последствий <12>. При этом, с чем соглашается Е.А. Крашенинников <13>, юридические последствия, предусмотренные гипотезой регулятивной нормы, есть то, что обычно именуют диспозицией нормы, а юридические последствия, предусмотренные гипотезой охранительной нормы, суть традиционная санкция нормы.
--------------------------------
<12> См.: Курылев С.В. О структуре юридической нормы // Труды Иркутского ун-та. Иркутск, 1958. Т. 27. Вып. 4. С. 186; и др.
<13> См.: Крашенинников Е.А. Структура субъективного права и права на защиту // Проблема защиты субъективных прав и сов. гражданское судопроизводство. Ярославль, 1979. Вып. 4. С. 74.

Указанный взгляд базируется на теоретических воззрениях, ранее высказывавшихся Н.М. Коркуновым, согласно которому "каждая юридическая норма состоит... из двух элементов: из определения условий применения правила и изложения самого правила" <14>. Первый элемент - гипотеза, второй - диспозиция, трансформируемые в связку "если - то". При этом ученый, утверждая такую двухзвенную структуру правовой нормы, отнюдь не исключал наличия и даже необходимости санкции, но рассматривал таковую в качестве самостоятельного фактора реализации правила поведения - "средства понуждения" <15>.
--------------------------------
<14> Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1898. С. 124.
<15> Там же. С. 133.

В русле означенной концепции - позиция С.С. Алексеева: "В регулятивных нормах, как правило, имеются... гипотеза (указания на условия) и диспозиция (указание на право и обязанности); в правоохранительных нормах, как правило, несколько иной состав элементов: гипотеза, ее подчас тоже называют "диспозицией" (указание на правонарушение) и санкция" <16>.
--------------------------------
<16> Алексеев С.С. Проблемы теории права: Курс лекций: В 2 т. Свердловск, 1972. Т. 1. С. 81.

Формально позиция может быть истолкована как допускающая двухчленную логическую структуру нормы права, хотя автор наряду с данным понятием вводит и более широкое понятие нормы - предписания как категории, призванной идентифицировать живую ткань правовой нормы (закон, конкретная статья, норма закона). Более того, утверждается, что "в праве могут быть найдены и такие обобщающие принципы и положения, которые как таковые... лишены признаков нормы" <17>.
--------------------------------
<17> Там же. С. 82.

А.И. Коваленко резонно отмечает, что только при наличии всех своих элементов норма права приобретает реальный характер, иное основано на ошибочном смешении нормы права со статьей нормативного акта <18>. Добавим, что в оценках позиций здесь и ниже обязательно должен учитываться и характер трактовки авторами отраслевого механизма правовой регуляции. Иначе трудно, например, согласиться с отнесением к процессуальным лишь охранительных норм, которые автор и называет нормами процессуального права <19>.
--------------------------------
<18> См.: Коваленко А.И. Теория государства и права. М., 1994. С. 87.
<19> Там же. С. 89.

На логическую ошибку, связанную с отождествлением отдельного законодательного предписания с самой нормой права, указывает и В.М. Сырых, критически рассматривая в рамках абсолютного правоотношения право собственности как одностороннего правоотношения и отмечая, что только в процессе логического анализа нормативного материала можно установить действительное содержание нормы права, которая в общем и целом не сводима ни к отдельному общему положению, ни к принципу или дефиниции, ни к конкретному предписанию, закрепляющему гипотезу или иную структурную часть правовой нормы <20>.
--------------------------------
<20> Сырых В.М. Указ. соч. С. 343 - 344.

Аналогичная точка зрения у Ю.А. Тихомирова, который отмечает "маневренность" гипотезы нормы, возможность ее наличия в других, смежных или однородных, актах, в структуре преамбулы, вводной части или общих положениях нормативного акта <21>. Обращает внимание, что у автора диспозиция административно-правовой нормы "выражается в определении прав, обязанностей и ответственности субъектов права" <22>.
--------------------------------
<21> См.: Тихомиров Ю.А. Административное право и процесс. М., 2001. С. 112.
<22> Там же. С. 113.

Для характеристики отношения регулятивных и охранительных норм недостаточно указания на их взаимообусловленность; в этом отношении реализуется и их взаимопроникновение. Как замечает О.Э. Лейст, "нормы права неразрывно связаны между собой. Требования одних норм направлены на охрану от нарушений других норм и сами, в свою очередь, имеют санкции" <23>.
--------------------------------
<23> Лейст О.Э. К вопросу о структуре правовой нормы // Ученые записки ВИЮН. М., 1962. Вып. 15. С. 20.

Единственным и непременным элементом юридической нормы, практически не встречающим возражения, является диспозиция, которая, по мнению В.Д. Сорокина, "с полным основанием может быть отождествлена с самим содержанием нормы" <24>. П.Ф. Елисейкин еще категоричнее: "Если норма права есть установленное или санкционированное государством правило поведения, то норма права тождественна диспозиции". И далее: "Продолжая поддерживать этот вывод, мы бы хотели еще добавить, что и два других элемента правовой нормы - гипотеза и санкция... тоже представляют собой диспозиции" <25>. А на странице 50 своей работы автор прямо пишет, что "очевидно, нужно отказаться от традиционного взгляда, согласно которому одни предписания выступают только в роли диспозиций, другие в роли гипотез, а третьи - в роли санкций". И наконец: "Все это позволяет сделать вывод о том, что и в процессуальном законодательстве гипотезы и санкции - это те же диспозиции".
--------------------------------
<24> Сорокин В.Д. Проблемы административного процесса. М., 1968. С. 117.
<25> Елисейкин П.Ф. Процессуальная норма и ее диспозиция // Проблемы защиты субъективных прав и советское гражданское судопроизводство. Ярославль, 1979. С. 31.

Вышеприведенные точки зрения подтверждают тезис, что субъективное право и юридическая обязанность являются противоположностями, которые вне их единства существовать как юридические явления не могут, и диалектика их отношения с позиции теории отражения может устойчиво воспроизводиться в такой структуре юридической нормы, которая прежде всего отвечает требованиям семантического, нежели синтаксического анализа, семантике, нежели синтаксису логики.
Субъективные права государства как участника гражданских правоотношений всегда должны быть направлены на достижение общеполезных целей. Если рассматривать в качестве такового право государства на защиту от действий как контрагентов, так и должностных лиц, действия которых наносят убытки государству, то можно отметить, что в определенных случаях государству предоставлены права по взысканию причиненного ущерба с виновных лиц. Следовательно, вопрос о субъективных правах и обязанностях как элементах механизма гражданско-правовой защиты государства необходимо рассматривать системно, в диалектическом единстве двух названных категорий.
Иными словами, гарантированная реализация субъективного права возможна только в случае подкрепления его юридической обязанностью другого участника соответствующего правоотношения. Наряду с правом юридическая обязанность - базовый, наиболее эффективный нормативно-правовой регулятор, обеспечивающий функционирование всей совокупности систем общественных отношений как на макро-, так и на микроуровне. Несмотря на "всеобщность" проявления, потенциал этой категории, носящей универсальный характер, остается в юриспруденции пока во многом еще не раскрытым, оставляя почву и для будущих исследований.
Проведенное исследование позволяет рассматривать юридическую обязанность как системообразующий элемент механизма гражданско-правовой защиты государства. Одним из практических следствий предлагаемого подхода является то, что стабильность гражданского оборота требует создания механизма, предусматривающего обязанность соответствующих органов (правоохранительных органов, судов и т.д.) по определению и привлечению к ответственности должностных лиц, виновных в причинении вреда государством. Одновременно лицу, перед которым государство несет гражданско-правовую ответственность, должны быть предоставлены гарантии осуществления соответствующей компенсаторной функции ответственности, однако в определенных случаях эти функции должны реализоваться "напрямую", обеспечивая взыскание непосредственно с лица, чьи действия (бездействие) повлекли убытки.

Список использованной литературы

1. Алексеев С.С. Проблемы теории права: Курс лекций: В 2 т. Свердловск, 1972. Т. 1. 396 с.
2. Баглай М.В. Дорога к свободе. М.: Международные отношения. 1994. 320 с.
3. Вавилин Е.В. Принципы гражданского права. Механизм осуществления и защиты гражданских прав. Саратов, 2012. С. 113.
4. Елисейкин П.Ф. Процессуальная норма и ее диспозиция // Проблемы защиты субъективных прав и советское гражданское судопроизводство. Ярославль, 1979. С. 31 - 49.
5. Коваленко А.И. Теория государства и права. М., 1994. 115 с.
6. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1898. 519 с.
7. Крашенинников Е.А. Структура субъективного права и права на защиту // Проблема защиты субъективных прав и сов. гражданское судопроизводство. Ярославль, 1979. Вып. 4. С. 72 - 77.
8. Курылев С.В. О структуре юридической нормы // Труды Иркутского ун-та. Иркутск, 1958. Т. 27. Вып. 4. С. 184 - 190.
9. Лейст О.Э. К вопросу о структуре правовой нормы // Ученые записки ВИЮН. М., 1962. Вып. 15. С. 19 - 25.
10. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М.: Политиздат, 1955. Т. 4. 615 с.
11. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М.: Политиздат, 1961. Т. 21. 745 с.
12. Сорокин В.Д. Проблемы административного процесса. М.: Юрид. лит., 1968. 144 с.
13. Сырых В.М. Логические основания общей теории права: В 3 т. М.: РАП, 2007. Т. 3. Современное правопонимание. 512 с.
14. Тихомиров Ю.А. Публичное право. М.: БЕК, 1995. 496 с.
15. Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М.: Юрлит, 2005. 575 с.
16. Яковлев В.Ф. Гражданский кодекс и государство. Выступление на научно-практической конференции: новый Гражданский кодекс РФ: проблемы теории и практики (13 - 14 марта 1997 г.). М., 1997.
17. Max Weber. Work und Person. Tub., 1964.
18. Parsons T. The structure of social action. N.Y.; L., 1968. V. 2.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ