Правовые формы происхождения отцовской власти в римском и ранневизантийском законодательстве. Статьи по предмету Гражданское право

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Гражданское право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ПРАВОВЫЕ ФОРМЫ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ОТЦОВСКОЙ ВЛАСТИ В РИМСКОМ И РАННЕВИЗАНТИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

Л.В. ДЯЧУК

Во все времена, от начала формирования и эволюции известных цивилизаций и до возникновения посттрадиционного модерного социума, предохранителями жизнеспособности общественного организма были доминирующие религиозные нормативные положения, а также предостерегающие и регулирующие правовые нормы. Именно они стояли на страже институтов брака и семьи от химеры нетрадиционных воздействий, проявляющихся в разных формах как в традиционном, так и в современном обществе.
Так, по мере постепенного упадка сакральных основ римской религии и правовой традиции в эпоху поздней Античности на первое место в борьбе против дискредитации законных браков выходит формирующееся императорское право. Наиболее важные вехи в этом направлении - это: 1) "брачное законодательство" Октавиана Августа (Lex Julia de adulteriis, Lex Julia et Papia Poppaea и др.); 2) идеи христианских мыслителей о надлежащих брачных отношениях как факторе укрепления (Григорий Нисский) и сохранения общества от тщеславия (Иоанн Хризостом) [1, с. 314, 319 - 320], а также о создании христианской семьи [1, с. 323], нашедшие отражение в брачном законодательстве первых христианских императоров [с. 51 - 75]; 3) нормы брачного права Эклоги, сборника VIII в., наиболее соответствующие, по сравнению с предыдущим и последующим законодательством греко-римской империи, положениям христианского учения и правилам канонического права.
Одной из наиболее актуальных проблем истории брачно-семейного права античной (римской) и христианской (византийской) цивилизации, а также ее рецепций [2] является происхождение отцовской власти, ее правовая природа и эволюция. Особое место в древнеримской и ранневизантийской правовой традиции занимали вопросы о возникновении patria potestas над различными категориями детей.
Указанная проблематика исследовалась в контексте как истории, так и системы римского права. К первой категории относятся исследования таких известных "романистов", как Ф. Шулин [3, с. 242 - 248], В. Ефименко [4, с. 290 - 296], А. Колотинский [5, с. 271], В. Хвостов [6, с. 96 - 97, 262, 402], И. Покровский [7, с. 443 - 445], Н. Боголепов [8, с. 252 - 255], М. Казер [9, с. 202 - 210] и др. Вторая категория состоит из произведений таких авторитетных романистов, как Ю. Барон [10, с. 873 - 879], Д. Гримм [11, с. 432 - 434], К. Чиларж [12, с. 303 - 309], а также наших современников: И. Новицкого, И. Перетерского [13, с. 140 - 142], Д. Дождева [14, с. 283 - 228], Ч. Санфилиппо [15, с. 144 - 146] и др.
Кроме того, проблема возникновения отцовской власти в римском и византийском праве частично рассматривается в монографии Л. Загурского, в связи с исследованием прерогатив и личных отношений pater familias с законными детьми по римскому и французскому праву [16]; в исследованиях И. Соколова, в контексте различных аспектов института усыновления [17], и Ф. Шенвица, при анализе правовой природы patria potestas в процессе сужения его полномочий [18]. Вместе с тем данная проблематика почти не исследовалась в контексте ранневизантийского права (IV - VI), за исключением общего курса К.Е. Цахариа фон Лингенталя [19], коснувшегося лишь эпохи Юстиниана.
Следует заметить, что разносторонние оценки данной проблемы требуют определенных уточнений, корреляции между собой, дополнений на основе первоисточников и соответствующей оценочной позиции. Вместе с тем необходимо отметить, что в большинстве исследований данная проблематика рассматривается в контексте догматической (Д. Гримм) или динамической (Ю. Барон, К. Чиларж) системы римского права. Последняя представляется как система, объединившая институты и нормы права с учетом их предыдущих эволюционных изменений. Конечно, такие исследования, как труд Юлиуса Барона (несмотря на некоторые спорные положения - § 362, I pr. абзац 2), а также историко-правовые курсы общего характера и монографические исследования, дают возможность более эффективно вникнуть в юридическую природу данных явлений и определить их правовое содержание. Однако теоретико-гносеологические средства исследователей (позитивистов) являются необходимыми, но недостаточными. Наша цель, кроме системно-догматического видения проблемы установления отцовской власти, заключается в том, чтобы рассмотреть эту историко-правовую тему одновременно в контексте социологии и философии права, в условиях соответствующей эволюции patria potestas под влиянием выясненных в процессе исследования духовных и материальных факторов.
Возникновение patria potestas по римской традиции, прежде всего, связано с появлением одного из объектов такой власти - ребенка. Но как известно, не каждый родившийся ребенок (особенно в древние времена) становился объектом власти pater familias, а также не каждый природный отец ребенка, даже в законном браке, имел право на patria potestas.
Сначала обратимся к субъекту patria potestas. Им мог быть свободный римский гражданин, вступивший в законный брак в соответствии с надлежащими требованиями. Принципиальными условиями для будущего отцовства были следующие: 1) наличие jus connubii - права на законный брак; 2) его законная реализация, т.е. брак со свободным лицом женского пола, в отношении которого отсутствовали дополнительные ограничения (сводничество, проституция, актерское ремесло и др.). Для граждан сенаторского сословия, со времен Октавиана Августа, кроме названных категорий женщин, не имел юридической силы брак с вольноотпущенницей (D. 23.2.27). Итак, всяческие мезальянсы не учитывались и не могли привести к возникновению законной семьи и соответствующей patria potestas.
Вместе с тем наличие законного брака являлось необходимой, но недостаточной предпосылкой для возникновения patria potestas. Например, родители вступили в брак, а ребенок родился, когда они находились в плену. Такие дети не считались законными, как и сам брак, поскольку его субъекты не могли в полной мере реализовывать существующие в плену брачно-семейные права, не обладая статусом свободы и гражданства. Это же касается и других гипотез: наказание, infamia, психическая болезнь (возникавшая уже в браке), capitis deminutio minima и, тем более, media или maxima. И наконец, право patria potestas не возникало у свободнорожденного римлянина, природного отца своих детей, который по семейному статусу был persona alieni juris. Единственной формой приобретения отцовских прав по такой модели семейных отношений (дед-домовладыка - подвластный отец - его законные дети под властью деда) была его emansipatio через естественные причины или юридические формы.
Объектами patria potestas, в контексте исследуемой проблематики, потенциально являются дети домовладыки. По принятой классификации норм римского и ранневизантийского права они в зависимости от обстоятельств рождения принадлежат к следующим категориям [10, с. 96 - 97]: 1) дети, родившиеся в браке: а) в законном (matrimonium justum) и б) незаконном, естественном браке (matrimonium non legitimum). Последняя форма брака, без соответствующих юридических формальностей, не считалась конкубинатом и признавалась римским обществом, по крайней мере в конце периода принципата (D. 50.16.144). Правда, юридическую силу законного брака такие неформализованные отношения (при отсутствии договора, приданого или предбрачного дара и др.) приобрели лишь в Эклоге, византийском законодательном своде VIII в. (Ecl. 2.9); 2) вторая категория детей, рожденных в обстоятельствах, когда их природный (полноправный) отец и неполноправная мать не имели права вступить в nuptia justus, а оставались в конкубинате - постоянной, волеустановленной ее субъектами, допустимой, но незаконной форме семейного сожительства. Поскольку речь не идет о законной семье, а о такой форме сожительства, когда мать и дети не имели с естественным мужем и отцом никаких юридических связей и обязательств, в соответствии с римским правопорядком о patria potestas не могло быть и речи (D. 25.7.1-5; 50.16.144); 3) к третьей категории традиционно относятся дети, рожденные в contubernium. Такая форма отношений предполагала рождение ребенка от свободно рожденной женщины и раба. Перефразируя соответствующую оценку Юлиуса Барона, необходимо отметить, что юридическое определение таких отношений связано только с тем, чтобы обезопасить граждан (по незнанию) от инцеста между кровнородственными детьми, а также между ними и другими кровными родственниками (D. 23.2.8; 23.2.14.2-3). Родство таких лиц определялось как cognatio servilis (D. 23.2.56) [10, с. 97]. Приобретение свободы рабом не давало оснований по римской правовой доктрине для возникновения отцовской власти по указанной категории детей, поскольку они родились вне законного брака в условиях отношений, когда одно лицо было субъектом права, а другое лишь его объектом. Даже брак бывшего раба со свободнорожденной женщиной, особенно со своей патронессой, считался законным, но крайне неприличным (D. 23.2.13; 23.2.62.1). Конечно, дети, рожденные до manumissio природного отца (до начала христианизации права), не могли быть причиной возникновения patria potestas после его освобождения и получить статус filii familias; 4) четвертая категория детей появилась в развратных отношениях с незамужними женщинами (stuprum), что особенно было распространено в период принципата [7, 428 - 429]. Ребенка, родившегося в таких отношениях, называли презрительными выражениями - vulgo questis или spurious (в христианские времена, filia naturales). Поскольку по римской правовой традиции такие дети юридически не имели отца, а только мать, patria potestas их совсем не касалась (D. 50.16.101 pr; 48.5.6.1); 5) дети пятой категории, очевидно, имели еще более унизительное положение, поскольку рождались от adulteris с законной женой другого лица. Их постигала та же участь, что и детей предыдущей категории, с теми же колкостями - spurious или vulgo questis (Collatio Mosaicarum 4.2-12; D. 48.5.6.1); 6) шестая категория детей, рожденных в противозаконных и противоестественных отношениях близких родственников или которые объединяли кровосмешение с прелюбодеянием, конечно, не могла быть причиной возникновения patria potestas, поскольку различные виды инцестов (инцест холостых, инцест, совмещенный с прелюбодеянием и др.) предусматривали известную юридическую ответственность и различные виды уголовного наказания (D. 48.5.40.5; 48.18.5). В любом случае, при инцесте, как отметил юрист Гай, "нет ни жены, ни детей, ибо дети, рожденные от этой связи, имеют только мать, отец (и его власть) им неизвестны" (Gai. 1.64). В римском праве детей от таких отношений называли spurii incestuosi (ibid).
В литературе все названные категории детей в конечном счете объединяют в две группы: 1) дети законные и 2) дети побочные [6, с. 96]. К последним относятся побочные или незаконные дети, за исключением рожденных в инцесте и адюльтере. Кроме того, еще в начале римской истории появляется форма распространения родительской власти на лиц, пребывающих до этого под patria potestas другого домовладыки, т.е. через усыновление (adoptio).
Таким образом, возникновение родительской власти в римском и ранневизантийском праве было связано с тремя категориями детей: 1) дети, рожденные в законном браке и браке признаваемом; 2) побочные дети, т.е. рожденные не в законном браке, а вне его (в постклассическом римском или ранневизантийском); 3) дети от adoptio (усыновление), которые, как сообщает Геллий Авл в произведении "Аттические ночи", воспринимаются как будто рожденные в законном браке и подчиняются patria potestas как filii familias (Gell. A.N, 5.19.9).
Появление разных категорий детей связано с особенностями эволюции самой римской civitas. Так, дети, которых мы относим к первой категории, еще с архаических времен признавались или не признавались отцом. То есть рождение в законном браке было необходимым, но недостаточным основанием для возникновения patria potestas, поскольку домовладыка обладал правом на жизнь или смерть (jus vitae ac necis) родившегося ребенка [3, с. 249; 6, с. 95, 262; 8, с. 250]. Вторая же категория детей считалась объектом нормативно-правового регулирования уже на ином качественном уровне общественного развития, т.е. в условиях формирования христианской греко-римской (византийской) цивилизации. Относительно третьей категории (от adoptio) следует отметить, что она появляется хронологически между двумя предыдущими периодами, когда в связи с развитием торгового оборота появляется кабала (mancipium) и, следовательно, институт усыновления [3, с. 244 - 248; 12, с. 303 - 309 и др.]. Такие соглашения, в том числе об усыновлении, стали возможными с развитием ранее совершенно чуждых и враждебных отношений проторимских родов (gens). Для того чтобы преодолеть границы патриархальной замкнутости родов и семей, необходимы были в отношениях с "чужими" соответствующие ритуалы, которые предоставляли гражданским сделкам юридическую силу [14, с. 14]. Это, очевидно, произошло тогда, когда население трех известных родов осознало себя единой древнеримской civitas [6, с. 21; 8, с. 5].
Поскольку проблема возникновения patria potestas при усыновлении имеет свою неповторимую специфику, то ее целесообразно рассмотреть в отдельной публикации, а здесь только ограничиться категориями законных (justi) и побочных детей. Последние, имея общий элемент - кровное родство, после рождения, для возникновения по ним родительской власти, были (в соответствии с особенностями римского правопонимания и правопорядка) объектами соответствующих каждой группе детей процессуальных процедур.
В связи с этим рождение ребенка в законном браке было необходимой предпосылкой возникновения patria potestas, но кроме этого требовалось субъективное волеизъявление домовладыки о признании ребенка в контексте надлежащего ему jus vitae et necis (Gai, 1.55). Лишь в начале домината и христианизации римского права jus vitae et necis было уничтожено путем юридической фикции: попытка использовать это право, за конституцией Константина Великого, обуславливала аннулирование patria potestas по отношению к объекту покушения (CTh., 5.9.1). С позиции римской традиционной доктрины это свидетельствовало о вмешательстве императорской власти в частную жизнь римских граждан, а в период принципата могло бы рассматриваться как проявление гуманизма (человеколюбия) путем ограничения гражданских прав домовладыки. Но в контексте христианских ценностей легальное лишение жизни ребенка разрушало саму священную природу взаимоотношения родителей и детей. Потому в скором времени посягательство любого лица, в том числе pater familias, на жизнь новорожденного ребенка квалифицировалось как уголовное преступление и предполагало юридическую ответственность по lex Cornelia (81 г. до н.э.) за убийство родственника (D. 48.8.1-17). То есть императорское законодательство периода antejustiniane (IV - V вв.), как и указанный Закон, предусматривало в качестве санкции смертную казнь (C.Th 9.15.1; CJ 9.16.8). Это был непоправимый удар по отцовской власти, теряющей свои автаркические черты.
Кроме естественной причины и волеизъявления домовладыки в римском праве существовали объективные факторы, способствующие или противоречащие возникновению родительской власти. Согласно римскому правопорядку предусматривалась юридическая процедура определения законности рожденного ребенка и его физической причастности к pater familia: законным по соответствующей гипотезе считался ребенок, родившийся не ранее 180 дней после заключения брака и не позднее 300 дней после его прекращения [15, с. 128]. Такая презумпция принадлежала pater familia. При сомнении предусматривалось применение доказательств о законном отцовстве. Когда соответствующие сомнения не подтверждались, patria potestas возникала после ритуального действия - поднятия отцом лежащего ребенка [5, с. 271].
Если рождение законных детей символизировало идею вечности человеческого традиционного социума, то побочные дети длительное время находились на задворках общественной жизни. Правда, еще в эпоху принципата появились отдельные прецеденты возникновения отцовской власти вне существующей традиции, но они, очевидно, в классическом праве не имели тенденции к развитию и системному применению (D. 1.7.46; D. 23.2.57.1; 23.3.68) [10, с. 873]. Изменения материального и правового положения побочных детей связаны уже с иной ценностной парадигмой, когда после издания Константином I Миланского эдикта 313 г. и его дополнений начинается христианизация римского права.
Общественные изменения, обусловленные христианизацией, привели к осознанию необходимости изменить положение внебрачных детей-когнатов, постепенно получавших определенные преференции природного отца (C. 5.27.2). В процессе эволюции права встал вопрос о возможности их легитимизации и предоставления им статуса filii familias. Начал этот процесс первый христианский император Константин Великий (C. 5.26.1), а более детально разработали регулятивные механизмы легитимации filia naturales императоры Аркадий (C. 5.27.2), Феодосий II (C. 5.27.3), Лев I (C. 5.27.4), Зиновий (Zeno) (C. 5.27.5), Анастасий (C. 5.27.6), Юстин (C. 5.27.7) и Юстиниан (C. 5.27.9 - 12). Используя конституции предшественников, Юстиниан создает систему их легитимации через юридические процедуры трех видов: 1) per subsequens matrimonium - реализовывался через законный брак родителей с конкубината (C. 5.27.10; 5.27.11; Nov. 74 pr.; Nov. 89); 2) legitimatio rescriptum principis - через рескрипт императора (при условиях, когда у мужчины законных детей не было, а брак с конкубиной в связи с некими обстоятельствами был невозможен) (Nov. 74, pr. 1.2; Nov. 89, 9 - 11); 3) legitimatio per curiae oblationem (при условии определения сына на дальнейшую обременительную службу декуриона, а дочь при обязательстве отца выдать ее замуж за декуриона) (C. 5.27.3; C. 5.27.9; Nov. 89, 2 - 4). Таким образом, появилась новая форма (три вида) возникновения patria potestas через узаконение побочных детей, обусловленная возникновением неизвестных в римском обществе правовых и государственно-институционных факторов: 1) легализация Христианской Церкви (Миланский эдикт Константина I) и признание соответствующей юрисдикции церковных судов; 2) христианизация римского права и частичное влияние на него греческой правовой традиции; 3) правовая природа домината - абсолютной греко-римской монархии, первого в мировой истории христианского государства в контексте симфонии со священством [20, с. 13 - 15], что давало императорам возможность игнорировать римскую правовую традицию, при этом часто используя ее юридическую технику времен классического права, но соответственно основным положениям христианского учения и принципам канонического права.

Литература

1. Браун П. Тiло i суспiльство. Чоловiки, жiнки i сексуальне зречення в ранньому християнствi / Пер. з англ. В. Тимовiйчука. К.: Вид-во "Мегатайп". 520 с.
2. Омельянчук С.В. Условия заключения христианского брака в Древней Руси // История государства и права. М.: ИГ "Юрист", 2011. N 24. С. 38 - 41.
3. Шулин Ф. Учебник истории римского права. Пер. с нем. И.И. Щукина; Под ред. В.М. Хвостова. М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1893. 609 с.
4. Ефименко В.В. История римского права. СПб.: Тип. Балашова, 1898. 491 с.
5. Колотинский А.Д. История римского права: Пособие к лекциям. Казань: Изд-во В.В. Вороксина, 1912. 344 с.
6. Хвостов В.М. История римского права. 5-е изд., испр. и доп. М.: Изд. Т-ва И.Д. Сытина, 1910. 464 с.
7. Покровский И.А. История римского права. Минск: Харвест, 2002. 528 с.
8. Боголепов Н. Учебник римского права: Пособие к лекциям. 3-е изд. М.: Университет. тип., 1907. 633 с.
9. Kaser M. Das Privatrecht. Zweite Abschnitt. Die nachklasische Entwichlungen. , Verlag C.H. Beck, 1975. 680 s.
10. Барон Ю. Система римского гражданского права: В 6 кн. СПб.: Издательство Р. Асланова "Юридический центр Пресс", 2005. 1102 с.
11. Грим Д. Лекции по догме римского права. М.: Изд. Зерцало, 2003. 496 с.
12. Чиларж К.Ф. Учебник институций римського права. М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1908.500 с.
13. Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М.: Юристъ, 2003. 544 с.
14. Дождев Д.В. Римское частное право. М.: Издат. группа ИНФРА-М НОРМА, 1997. 704 с.
15. Санфилиппо Чезаре. Курс римского частного права: Учебник / Под ред. Д.В. Дождева. М.: Издательство БЕК, 2000. 400 с.
16. Загурский Л.Н. Личные отношения между родителями и детьми по римскому и французскому праву. Часть I. Учение об отцовской власти по римскому праву. Харьков: Университетская типография, 1884. 200 с.
17. Соколов И.И. Усыновление и его отношение к браку в Византии и на современном греческом Востоке. Историческо-правовой очерк. СПб.: Синодальная тип., 1910. 127 с.
18. Шенвиц Ф. Власть римского домовладыки. Варшава - Москва: Товарищество М.О. Вольфа, 1914. 317 с.
19. Zachariae von Lingenthal K.E. Geschichte des griechlich-romischen Rechts. Aalen, 1955. 422 s.
20. Салтыкова С.А. Реализация церковного идеала "симфонии" церкви и царства: византийская и русская исторические формы церковно-государственных отношений // История государства и права. М.: ИГ "Юрист", 2009. N 20. С. 13 - 15; N 21. С. 10 - 11.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ