Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Теория государства и права. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ КАК ИСТОРИКО-ПРАВОВОЕ ЯВЛЕНИЕ
А.В. ЗОРИН
Зорин Алексей Вячеславович, аспирант Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.
В исторической ретроспективе политические преступления долгое время не изучались как таковые. По меткому выражению Ч. Ломброзо: "Деспотизм, откуда бы он ни шел - от дворца или от улицы, - всегда успевал отклонить от себя научную критику" [1]. Однако с древнейших времен и до наших дней даже самые свободолюбивые нации строго преследуют политические преступления. В древних Афинах, например, подозреваемого в намерении свергнуть народное правление считали достойным смерти, а в Спарте того, кто в народном собрании допускал антигосударственные высказывания, приносили в жертву богам. Римское право устанавливало смертную казнь для врагов отечества и римского народа, а период Средневековья изобиловал самыми суровыми наказаниями для лиц, только подозреваемых в политических преступлениях. Даже в Соединенных Штатах Америки за нарушение Конституции и за политический заговор смертная казнь применялась по политическим мотивам к социалистам, коммунистам и анархистам. Эти примеры наглядно доказывают существование феномена политической преступности на протяжении всей человеческой истории, и для того, чтобы дать объективную характеристику данному явлению, необходимо не только опираться непосредственно на тексты современных законов, но также необходимо учитывать и тот реальный исторический опыт осуществления государством принадлежащей ему власти в отношении к политическим преступникам, и те теоретические основы, которые легли в основу политической криминологии в целом.
Традиционно политическая преступность рассматривалась как множество различных по своему содержанию противоправных деяний, направленных против жизни, здоровья, имущества, политической репутации глав государства, наследников престола, их близкого окружения, общественного спокойствия и безопасности государства [2]. В более поздние периоды мнения отечественных и зарубежных специалистов по данному вопросу разделились. Одни из них считали, что политическая преступность состоит из совокупности уголовно-наказуемых деяний, совершаемых против политических прав личности [3]. Другие видели политическую преступность во множестве противоправных деяний, совершенных по политическим мотивам [4] или для достижения политических целей [5], тогда как третьи рассматривали политическую преступность значительно шире, как систематически проявляющуюся совокупность, как правило, тяжких противоправных уголовно наказуемых деяний, посягающих на существующий порядок государственного устройства, главу государства, его представителей и политические права граждан [6]. Ряд авторов, анализируя реальное положение дел в политической жизни некоторых государств, полагали, что к политической преступности относятся политические деяния, не представляющие опасности для государства и общества, но необоснованно запрещенные под страхом уголовного наказания, как, например, чтение политической литературы [7] или оппозиционная политическая деятельность, не связанная с общественно опасным поведением [8].
Отечественным историкам политическая преступность известна с древнейших времен. Наиболее ярко и часто она проявлялась в различных насильственных формах политической борьбы за великокняжеский престол. В ходе борьбы за сохранение или приобретение власти совершались даже убийства своих близких родственников: отцеубийство, братоубийство, женоубийство и детоубийство [9]. Это наглядно иллюстрирует следующий факт - согласно исследованиям ряда отечественных историков в нашей стране, начиная с периода Киевской Руси и по настоящее время, уровень насильственной смерти руководителей государства составил 28 процентов [10].
Вместе с тем отечественные исследователи отмечают и иные, более распространенные проявления политической преступности в древнем Русском обществе. К таким деяниям следует относить преступления, направленные не только против князя, но и против безопасности государства в форме государственной измены - "крамолы", связанной с переходом "княжьего" человека на сторону его политического или военного противника [11]. Например, по мнению известного российского правоведа конца XIX - начала XX вв. Г.Г. Тельберга, формой политической преступности являлось противоправное участие поданных в восстании против главы государства или назначенных им должностных лиц либо в недоносительстве, подстрекательстве, попустительстве или пособничестве в этих деяниях, а также укрывательство политических преступлений и преступников [12]. В этой связи специалисты в области истории отечественного государства и права отмечают восстания населения в Киеве в 1067 г. против князя Изяслава, восстание 1071 г. в Белоозере, киевское восстание 1113 г. и другие [13]. Подобные массовые вооруженные восстания (бунты и мятежи), направленные против внешней или внутренней политики высших должностных лиц государства и их представителей, происходившие на протяжении многих лет в различных регионах мира, привлекли внимание отечественных и зарубежных исследователей в различных областях гуманитарного знания [14]. Отечественными и зарубежными правоведами эти схожие по объективной стороне противоправные деяния были выделены в системе политических преступлений в самостоятельный вид. Впервые в отдельную категорию данный вид политической преступности был отнесен Габриэлем Тардом [15]. Им были рассмотрены взаимодействие индивида и преступной толпы, особенности политической преступности и ее виды с точки зрения социологии. С уголовно-правовых позиций этот особый вид организованных политических преступлений [16] был рассмотрен известным отечественным правоведом XIX века профессором П.П. Пусторослевым и назван бунтовским [17].
Однако политическая преступность, порождаемая как внутренними, так и внешними причинами, активно проявлялась и в политической деятельности самих высших должностных лиц российского государства. Ими велись кровопролитные междоусобные войны, осуществлялись заговоры с целью насильственного противоправного захвата власти и присоединения территорий, осуществлялись призывы к вооруженным мятежам и массовому неповиновению населения сопредельных княжеств. Вместе с тем такие политические преступления, как вооруженные восстания (бунты и мятежи), направленные против внешней или внутренней политики высших должностных лиц государства и их представителей, происходили не только в России, но и в других регионах мира. Происходят они и в XXI в., продолжая привлекать внимание отечественных и зарубежных исследователей в различных областях гуманитарного знания. Интерес к этим явлениям обусловлен несколькими взаимосвязанными и взаимообусловленными объективными социально-политическими факторами:
частотой вооруженных восстаний населения против своих руководителей в различных государствах;
тяжестью наступающих в результате совершения восстаний негативных социальных последствий для государства и общества;
неэффективностью принимаемых государством, его органами, должностными лицами и обществом специальных, как правило, карательных мер по противодействию вооруженным восстаниям и восставшим слоям населения.
Во второй половине XIX в. и начале XX в. российском обществе наиболее распространенным видом политической преступности стал политический терроризм, проявлявшийся в форме политических убийств видных государственных и общественных деятелей Российской империи. Традиционно считается, что до 65% актов терроризма в мире совершается по политическим мотивам [18]. Распространение политического терроризма во второй половине XIX в. происходило в российском обществе под воздействием объективных внешних и внутренних факторов, но в первую очередь оно связано с активизацией деятельности тайных организованных преступных сообществ, имевших целью с помощью противоправного вооруженного государственного переворота и политического терроризма изменить существующий в империи государственный и общественный строй [19]. Помимо подготовки к совершению вооруженного государственного переворота насильственным путем, тайные политические сообщества совершали организованные вооруженные общеуголовные преступления (бандитские нападения), направленные, как правило, на финансовое, материальное, информационное и иное обеспечение их деятельности, именовавшиеся участниками и организаторами этих преступлений "эксами" (от слова "экспроприация"), а современными отечественными криминологами - политическим бандитизмом [20].
Масштабное распространение криминального политического насилия повлекло за собой появление статистического анализа его состояния в Российской империи. Данные статистики стали активно использоваться отечественными специалистами начиная со второй четверти XIX века. Например, только в период с января 1905 по июль 1906 г. на территории Российской империи было зарегистрировано 1951 крупное ограбление государственных учреждений, организаций, предприятий и частных хозяйствующих субъектов, в результате которых причинен огромный материальный ущерб интересам собственников и государства [21]. За относительно небольшой по историческим меркам период времени, с 1 июня 1881 г. по 1 января 1888 г., на территории Российской империи департаментом полиции было зарегистрировано 1500 уголовных дел по фактам совершения актов политического терроризма в отношении 3046 человек [22]. В последующем количество регистрируемых фактов политического терроризма постоянно увеличивалось. Вместе с этим возрастало и количество жертв политического терроризма. По данным американского исследователя профессора А. Гейфмана, в Российской империи за период с 1901 по 1911 гг. от рук террористов погибло около 17 тысяч человек [23], еще большее количество людей получило телесные повреждения различной степени тяжести, а также был причинен моральный и материальный вред.
За период с 1827 по 1915 гг. противоправное поведение в политической жизни российского общества анализировалось и интерпретировалось не только отечественными специалистами в области криминальной статистики [24], но и представителями отдельных политических партий [25]. На основе полученных данных создавались прогнозы на будущее развитие политической жизни в российском обществе и на состояние политической преступности в нем. В конце XIX - начале XX в. стали появляться обстоятельные научные работы отечественных специалистов в области уголовного права, которые существенно повлияли на взгляды внутри российского общества по поводу оценки политической преступности и политических преступлений. Они стали рассматриваться отечественными правоведами уже как специфичное негативное исторически изменчивое социально-правовое явление, представляющее собой совокупность (систему) уголовно-наказуемых деяний, совершенных по политическим побуждениям [26] (целям или мотивам), а также лиц, их совершивших. Учитывая степень распространенности таких воззрений на проблему политических преступлений в российском обществе, данная дефиниция вошла на относительно небольшой промежуток времени в отечественное законодательство и право [27]. Анализ статистических данных за период со второй половины XIX в. по 1917 г. и материалов научных исследований отечественных специалистов, характеризующих состояние политической преступности в этот сложный период, позволяют сделать некоторые выводы:
в рассматриваемый период в российском обществе происходила эскалация политического насилия, как со стороны оппозиционных политических сил, так и со стороны государственных органов власти и управления и их должностных лиц;
эскалация противоправного политического насилия внутри российского общества вылилась как закономерное и неизбежное следствие в ослабление органов государственной власти всех уровней и последующие февральскую и октябрьскую революции.
Помимо криминального насилия в политической жизни общества существовали и противоправные деяния, совершаемые без применения насилия - путем обмана или злоупотребления властью. Примеры подобных явлений в истории политической жизни России приводятся С.М. Соловьевым. Согласно его исследованиям и приводимым фактам выборные местные органы государственной власти и их должностные лица в Российской империи еще в XVII в. в условиях бесконтрольности со стороны компетентных органов и должностных лиц или злоупотребления властью высшими должностными лицами этих органов выбирались с нарушением норм избирательного права, а результаты выборов под воздействием актов коррупции фальсифицировались [28].
По мнению отечественного исследователя коррупции В.В. Астанина, эта форма коррупции, как и коррупционное поведение выборных должностных лиц органов местного самоуправления в российских городах, была незначительной по сравнению со степенью распространенности коррупционного поведения назначаемых от имени главы государства должностных лиц в региональные органы государственной власти [29]. В связи с масштабным проявлением таких форм противоправного приобретения, распределения, сохранения и утраты власти в органах местного самоуправления городов, законодатель предусматривал уголовную ответственность за их совершение по нормам об ответственности за служебные (т.е. должностные) коррупционные преступления. В результате значительного расширения в российском обществе и за рубежом этих форм противоправного поведения появился новый вид политических правонарушений и преступлений, названный зарубежными авторами новым термином - электоральные [30]. Как следствие такой уголовно-правовой оценки деяний, сопряженных с нарушением порядка в избирательном процессе, появился новый вид политической преступности, получивший в более поздний период название "электоральная преступность" [31].
Создание нового, советского государства в результате успешно проведенной большевиками революции и победе в гражданской войне кардинально не изменило социальной сущности политической преступности, но трансформировало ее правовое содержание в соответствии с духом времени и новым политическим курсом страны. Все противоправные деяния, направленные против ранее существовавшего политического строя и его представителей, были признаны общественно полезной деятельностью, а всякая деятельность, не вписывающаяся в рамки программных документов ВКП(б), стала считаться политически вредной (контрреволюционной) и подлежала уголовному преследованию. Бывшие политические преступники (революционеры), пришедшие во власть, стали называть своих политических оппонентов, не согласных с их деятельностью, контрреволюционерами [32]. По сути произошла замена правовых терминов на политические (идеологические). Этот исторический период характеризуется постепенным вытеснением из правового лексикона терминов "политическое преступление", "политический преступник" и криминологической категории "политическая преступность". Однако эти категории в период становления советской власти, хотя и редко, но использовались большевиками в некоторых документах ведомственного и международного характера [33].
Как и в предшествующие исторические периоды, в советском обществе так же происходили массовые протесты населения, иногда перераставшие в вооруженные восстания и мятежи против органов Советской власти и их представителей. По некоторым данным, только в одном 1929 г. на территории Советского Союза было зарегистрировано 13000 вооруженных мятежей населения в ответ на необоснованные притеснения должностными лицами органов государственной власти [34]. Как вынужденная мера для противодействия политическому насилию была начата кампания "красного террора", который стал одним из орудий борьбы не только с "политическими преступниками", но и с политическими оппонентами [35].
В период существования Советского государства политическая преступность в нем под воздействием ряда объективных и субъективных факторов трансформировалась в более сложный вид. Этому виду организованной политической преступности видным отечественным криминологом, профессором В.С. Устиновым было дано название "тоталитарная преступность" [36]. При социализме политическая преступность во многом стала выражаться в политических репрессиях, хотя были и другие формы ее проявления. К. Маркс и Ф. Энгельс, провозгласив в "Манифесте Коммунистической партии" достижение своих целей путем "насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя", предвидели возможность организованного насилия. "Мне думается, - писал Энгельс И. Вейдемейеру, - что в одно прекрасное утро наша партия вследствие беспомощности и вялости всех остальных партий вынуждена будет встать у власти... Мы будет вынуждены проводить коммунистические опыты и делать скачки, о которых мы сами отлично знаем, насколько они несвоевременны. При этом мы потеряем головы... наступит реакция, и, прежде чем мир будет в состоянии дать историческую оценку подобным событиям, нас станут считать не только чудовищами... Трудно представить себе другую перспективу..." [37]. Однако в Советском государстве политическая преступность проявлялась не только в противоправных деяниях правящей политической элиты, но и в отдельных преступлениях, направленных против основ советского государства и его отдельных должностных лиц в виде террористических актов и диверсий. Для обозначения этой группы однородных преступлений законодателем был использован нейтральный уголовно-правовой термин - "государственные преступления", и, как было отмечено в предыдущем параграфе, появился новый, активно использующийся современными криминологами термин "государственная преступность" [38]. Актом государственной преступности можно считать крушение Советского государства. Например, согласно мнению профессора В.В. Лунеева в декабре 1991 г. развал СССР был инициирован нелегитимным "Беловежским соглашением" руководителей трех республик: России, Белоруссии и Украины. Данное Соглашение можно признать нелегитимным, т.к. на референдуме 17 марта 1991 г. 76% принявших в нем участие граждан СССР высказались за сохранение Союза [39], кроме того, с точки зрения союзного законодательства, в действиях руководителей трех республик СССР: Б.Н. Ельцина, С.С. Шушкевича и Л.М. Кравчука - усматривается измена родине, совершенная по политическим мотивам [40].
Несмотря на ликвидацию в 1991 г. "монопольного права" на политические преступления коммунистического режима, они не исчезли из социально-политической жизни страны. После крушения СССР данное "право", по выражению профессора В.В. Лунеева, было по сути присвоено множеством различных политических, националистических и сепаратистских криминальных сил, которые вступили в беспощадную борьбу за власть и собственность по всей стране [41]. Указом Президента РФ от 6 ноября 1991 г. деятельность КПСС была прекращена, ее организационная структура распущена [42], однако во главе Российской Федерации среди ее высших должностных лиц оказалось немало бывших активных функционеров КПСС, "в одночасье провозгласивших себя демократами" [43]. В результате этого наследие предыдущего политического режима перешло в постсоветскую политическую и социально-экономическую деятельность руководителей нового российского государства. В своем Послании к Федеральному собранию 2005 г. Президент РФ В.В. Путин отметил: "Крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века. Для российского же народа оно стало настоящей драмой. Десятки миллионов наших сограждан и соотечественников оказались за пределами российской территории. Эпидемия распада, к тому же, перекинулась на саму Россию" [44]. Однако ряд авторов напоминают, что наука и политика не должны забывать уроков террора, который, как отмечает профессор Я.И. Гилинский, в значительной степени провоцирует террористические выпады [45]. Действительно, террор гитлеровской Германии явился предметом научного изучения, политических и правовых выводов [46], происходит и возврат к правовой оценке политических режимов недавнего прошлого: Пиночета в Чили, Фухимори в Перу, Пол Пота в Камбодже [47]. При этом необходимо отметить, что "колоссальный исторический опыт СССР/России не только не осмыслен социологически, но даже толком не описан" [48].
Распад Советского государства сопровождался так называемым "парадом суверенитетов" субъектов Российской Федерации, и слабая власть главы российского государства и его исполнительных органов не могла или не хотела противопоставить этому никаких контрмер. Ситуация усугубилась в октябре 1993 г. Произошло противоправное применение насилия конфликтующими сторонами: главой государства (Президентом России Б.Н. Ельциным) и высшим законодательным органом - Верховным Советом РСФСР. Референдум от 25 апреля 1993 г. не дал решительного перевеса ни Президенту, ни парламенту, чем только усилил политическое противостояние. Президент издал незаконный указ о роспуске Верховного Совета, тогда как последний объявил об отстранении Президента. 2 октября 1993 г. по Москве прокатилась волна массовых демонстраций, организованных оппозицией. По призыву А. Руцкого, возложившего на себя обязанности президента, и Р. Хасбулатова (Председателя Верховного Совета) 3 октября их сторонники начали штурм здания московской мэрии и телецентра, а Президент Ельцин объявил чрезвычайное положение и ввел войска в Москву. 4 октября по его приказу танки обстреляли боевыми снарядами Белый дом, в котором находились депутаты Верховного Совета, их семьи и их сторонники, что привело к большим человеческим жертвам. Здание было захвачено верными Президенту войсками, а депутаты, в том числе и руководители сопротивления, арестованы. По мнению некоторых авторов, применение политического насилия преследовало цель не столько системного реформирования российской государственности, сколько желание Президента РФ Б.Н. Ельцина сохранить и значительно приумножить свою личную власть в обновляющемся российском государстве и обществе [49].
В декабре 1994 г. начался вооруженный конфликт в Чечне, где для подавления сепаратистского режима Дж. Дудаева федеральные власти развернули боевые действия, которые были прекращены лишь в августе 1996 г. Не безынтересен и следующий факт: пик терроризма в России падает на 1995 г. - год активной войны в Чечне. Политические и криминологические последствия этого вооруженного конфликта в современном российском обществе до сих пор еще мало оценены и осознаны. Данное политическое вооруженное противостояние детерминировало значительную долю политических преступлений террористической направленности не только в Северо-Кавказском федеральном округе, но и по всей территории РФ. Впоследствии чеченцы организовали многочисленные диверсионные террористические акты на территории России, что привело к проведению на территории Чечни контртеррористической операции 1999 - 2000 гг. Режим контртеррористической операции был отменен только 16 апреля 2009 г. Все эти трагические события в значительной мере влияют и еще долго будут влиять на состояние политической преступности в России в начале XXI в.
Краткий исторический анализ явления политической преступности как массового негативного социально-правового явления наглядно иллюстрирует ее существование в России во все времена и при всех политических режимах, существует она и во всем современном мире. На основании вышеизложенного можно сделать некоторые выводы:
политическая преступность как социально-политическое и криминологическое явление сопровождает всю историю развития России;
и борьба индивидов против государства (политического режима), и борьба режима против оппозиции могут рассматриваться как политическая преступность;
политическая преступность не статична, на различных этапах существования государства она видоизменяется под воздействием различных групп социально-политических и экономических факторов, приспосабливаясь к новым социальным условиям.
Содержание понятий "политическое преступление" и "политическая преступность" в разные исторические периоды российским законодателем, правоприменителем и научным сообществом зачастую определялось скорее под влиянием политических пристрастий руководителей государства и их окружения, чем правовыми нормами и доктринами.
Так происходит и сегодня: в одних государствах официальными органами власти, их должностными лицами, политиками, представителями общественности и средств массовой коммуникации ее существование признается, в других ее наличие отвергается. Но реальное существование политической преступности не зависит от официального признания или отрицания властью, она всегда существует в тех или иных формах своего проявления. Под воздействием сочетания различных групп социально-политических, экономических, идеологических и иных факторов политическая преступность постоянно изменяет свои формы, трансформируется из одного вида в другой, приспосабливается к новым социальным условиям политической жизни и неумолимо проявляется и распространяется в обществе, по меткому выражению П.А. Кабанова, "паразитируя на его пороках" [50. С. 12].
Литература
1. Ломброзо Ч., Ляски Р. Политическая преступность и революция по отношению к праву, уголовной антропологии и государственной науке. СПб., 2003. С. 29.
2. Есипов Г.В. Люди старого века. Рассказы из дел Преображенского Приказа и Тайной Канцелярии. СПб., 1880. С. 74; Есипов В.В. Уголовное уложение 1903 года, его характер и содержание. Варшава, 1903. С. 64 - 71; Калашников И. Об устройстве судебно-уголовной власти в Греции и Риме. СПб., 1850. С. 38; Штиглиц А.Ю. Исследования о выдаче преступников. СПб., 1882. С. 74; Никольский Д.П. О выдаче преступников по началам международного права. СПб., 1884. С. 170; Ломброзо Ч., Ляски Р. Политическая преступность и революция по отношению к праву, уголовной антропологии и государственной науке. СПб., 2003. С. 374; Гроссе Ф. К вопросу о природе политических преступлений // Проблемы марксизма. Сборник второй: Проблема преступности / Под ред. и с предисловием Я.С. Розанова. Киев, 1924. С. 63; Викторский Е.П. История смертной казни в России и современное ее состояние. М., 1912. С. 381 - 396.
3. Фейгин Я. Выдача политических преступников // Журнал гражданского и уголовного права. 1884. N 4. С. 59 - 60.
4. Никольский Д.П. О выдаче преступников по началам международного права. СПб., 1884. С. 163.
5. Эйхельман О. Заметки из лекций по международному праву. Киев, 1889. С. 42.
6. Лист Ф. Международное право в схематическом изложении. Юрьев, 1909. С. 319; Карнович Е.П. Очерки наших порядков административных, судебных и общественных. СПб., 1873. С. 430 - 491.
7. Каутский К. Природа политических преступлений. Киев, 1905. С. 7.
8. Каутский К. Генезис политических преступлений // Проблемы марксизма. Сборник второй: Проблемы преступности / Под ред. и с предисловием Я.С. Розанова. Киев, 1924. С. 47.
9. Тард Г. Преступник и преступление. Сравнительная преступность. Преступления толпы / Сост. и предисл. В.С. Овчинского. М., 2009. С. 117.
10. Галкин Е.Б. Некоторые историко-социальные черты российской монархии // Социологические исследования. 1998. N 5. С. 14 - 15.
11. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/Д, 1995. С. 342.
12. Тельберг Г.Г. Система государственных преступлений в уложении царя Алексея Михайловича // Журнал министерства юстиции. 1911. N 5. С. 146, 155; Он же. Рецензия на книгу: Новомбергский Н.Я. Слово и дело государевы. Том 1. М., 1911. // Вопросы права. 1911. Кн. 7. N 3. С. 181.
13. История государства и права СССР: Учебник / Под ред. Ю.П. Титова. М., 1988. Часть 1. С. 71.
14. Описание бунта бывшего в Китае в 1813 году // Дух журналов, или Собрание всего, что есть лучшего и любопытнейшего во всех других журналах по части истории, политики, законодательства, правосудия, государственного хозяйства, литературы, разных искусств, сельского домоводства и проч. 1819. Кн. 10: Архив истории и политики. С. 87 - 118; Как судить о всеобщих смятениях в Европе, а особенно в Англии? (Политический разговор) // Там же. Кн. 19. С. 119 - 142; О мятежах лентоносцев в Ирландии // Там же. 1820. Кн. 9. С. 77 - 92.
15. Тард Г. Преступник и преступление. Сравнительная преступность. Преступления толпы / Сост. и предисл. В.С. Овчинского. М., 2009. С. 359 - 381.
16. Неклюдов Н.А. Отличие заговора от тайного общества // Судебный вестник. 1872. N 6. С. 5; Хохряков Н. О различии между тайным обществом и заговором по уложению о наказаниях // Юридический вестник. 1872. Август - Сентябрь. С. 1 - 23; Ордынский С. О преступных сообществах // Вестник права и нотариата. 1909. N 3. С. 6.
17. Пусторослев П.П. Государственные преступления относительно Государственной Думы // Вестник права. 1906. N 2. С. 116.
18. Schmid A., Jongman A. Political Terrorism. Oxford., N.Y., 1998. P. 32.
19. О противозаконных сообществах: Мнение Государственного Совета от 27 марта 1867 года // Журнал Министерства юстиции. 1867. Т. 32. С. 8 - 10; По поводу процесса 26 - 28 марта (редакционная статья) // Юридическое обозрение (Тифлис). 1881. N 3. С. 65 - 67; Судебное разбирательство по поводу события 1 марта (Заседание особого присутствия правительствующего сената для суждения дел о государственных преступлениях) // Там же. С. 68 - 206; О бывшем студенте московского университета Иване Старынкевиче, обвиняемом в государственных преступлениях (редакционная статья) // Там же. N 16. С. 639; Правительственное сообщение // Юридическое обозрение. 1883. N 108. С. 495 - 498.
20. Российская политическая криминология: Словарь / Под общ. ред. П.А. Кабанова. Нижнекамск, 2003. С. 14.
21. Гейфман А.А. Сколько стоил боевизм // Родина. 1998. N 7. С. 64.
22. Хлебников И. Борьба с терроризмом. Из истории международного сотрудничества // Юридическая газета. 1998. N 10. С. 3.
23. Гейфман А. Революционный террор в России. 1894 - 1917. М., 1997. С. 32.
24. Анучин Е.Н. Исследование о проценте сосланных в Сибирь в период 1827 - 1846 годов: Материалы для уголовной статистики России. СПб., 1873; Тарновский Е.Н. Статистические сведения о лицах, обвиняемых в преступлениях государственных // Журнал Министерства юстиции. 1905. N 4. С. 50 - 97; Он же. Изменения преступности в различных общественных группах // Юридический вестник. 1889. N 5. С. 47 - 71; Он же. Статистика преступности лиц дворянского сословия // Вестник права. 1990. N 9. С. 14 - 41; Численность лиц, привлеченным к различным наказаниям за государственные преступления // Журнал Министерства юстиции. 1915. N 4. С. 44; Численность лиц, привлеченным к различным наказаниям за государственные преступления // Тюремный вестник. 1916. N 1. С. 43.
25. Ленин В.И. Роль сословий и классов в освободительном движении // Полн. собр. соч. Т. 23. С. 397 - 399; Он же. Из прошлого рабочей печати // Там же. Т. 25. С. 95.
26. Маклаков В.А. На кого распространяется амнистия 21-го октября // Право. 1905. N 45 - 46. С. 3690.
27. Лоховицкий А. Курс уголовного права: Преступления государственные // Журнал Министерства юстиции. 1867. Т. 33. Приложение. С. 324; Тагер А.С. Политическая амнистия // Вестник права. 1917. N 18. С. 365; Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая: В 2-х томах. М., 1994. Т. 1. С. 139.
28. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1964. Т. 13. Кн. 7. С. 92, 591.
29. Астанин В.В. Борьба с коррупцией в России XVI - XX веков: диалектика системного подхода. М., 2003. С. 10.
30. Ломброзо Ч., Ляски Р. Политическая преступность и революция по отношению к праву, уголовной антропологии и государственной науке. СПб., 2003.
31. Груздева А.П. Электоральная преступность: понятие и некоторые формы ее проявления в современной России // Вопросы национальной безопасности в исследованиях правоведов: Сборник научных трудов / Под ред. Г.Н. Горшенкова. Сыктывкар, 2000. С. 95 - 102; Климова Ю.Н. Электоральная преступность: место в криминологической науке // Журнал о выборах (приложение к Вестнику ЦИК РФ). 2003. N 2. С. 16 - 18; Она же. Электоральная преступность: понятие и проблема ее сдерживания уголовно-правовыми средствами // Следователь. 2003. N 11. С. 45 - 48; и др.
32. Кулаков А.Ф. Политическая преступность: криминологический и правовой аспекты: Дис. ... к.ю.н. Рязань, 2002. С. 17.
33. Уголовный кодекс: Текст с постатейно систематизированными материалами законодательного и ведомственного характера / Предисл. Д.И. Курбского. М., 1924. С. 24 - 27.
34. Баранцева Е.Л. К вопросу о насилии как системообразующем факторе Советского государства // Научный вестник Кировского филиала Московского гуманитарно-экономического института. 2001. N 6. С. 125.
35. Лунеев В.В. Политическая преступность в России: прошлое и современность // Общественные науки и современность. 1999. N 5. С. 66 - 79.
36. Устинов В.С. Понятие и криминологическая характеристика организованной преступности: Лекция. Н. Новгород, 1993. С. 14.
37. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 28. С. 490 - 491.
38. Дьяков С.В. Государственные преступления (против основ конституционного строя и безопасности государства) и государственная преступность. М., 1999.
39. Криминология: Учебник / Под ред. В.Н. Кудрявцева и В.Е. Эминова. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2009. С. 344.
40. Лунеев В.В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 383 - 384.
41. Лунеев В.В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 379.
42. Указ Президента РСФСР от 06.11.1991 N 172 "Об организации работы Правительства РСФСР в условиях экономической реформы" // Правительственный вестник. 1991. N 47.
43. Кабанов П.А. Политическая преступность: понятие, сущность, виды, причины, личность политического преступника, меры противодействия (криминологическое исследование). Казань, 2006. С. 22.
44. Послание Президента Федеральному Собранию Российской Федерации // http:// www.rg.ru/ 2005/ 04/ 25/ poslanie-text.html.
45. Гилинский Я.И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений". 2-е изд., перераб. и доп. СПб., 2007. С. 263.
46. Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: В 7 т. М., 1957 - 1961.
47. Ворожейкина Т. Картина мира. Без срока давности // The New Times. 2007. N 42 (03.12.2007). С. 42 - 47.
48. Качанов Ю.Л. Социология социологии: Антитезисы. М.; СПб., 2001. С. 143.
49. См., например: Кабанов П.А. Политическая преступность: понятие, сущность, виды, причины, личность политического преступника, меры противодействия (криминологическое исследование). Казань, 2006. С. 22.
50. Там же.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Теория государства и права, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.