Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Теория государства и права. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
К ПРОБЛЕМЕ ОСВЕЩЕНИЯ НАРОДНЫХ ВОЛНЕНИЙ В РОССИИ XVIII СТОЛЕТИЯ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ НАУКЕ
З.А. ВАГАПОВ
Вагапов Закарий Анварович, председатель Благовещенского районного суда Республики Башкортостан, соискатель Башкирского государственного университета.
История России XVIII в. по ряду причин располагает существенным опытом по пресечению социальных волнений, как в плане их предупреждения правовыми мерами, так и в плане оптимальной политико-правовой локализации последних. Во-первых, качественное реформирование государственного устройства, проводившееся Петром I и Екатериной II, органически влекло за собой громадное количество непопулярных мер. Это уже исторический постулат. Однако при этом советской историографией игнорировалась даже сама возможность факта признания царской властью присутствия в этих реформаторских мерах поводов, провоцирующих беспорядки, причем признания априори. Следовательно, игнорировался огромный опыт политико-правового взвешивания властью каждого шага, исходя из того, что для нее предыдущий "бунташный век" еще не канул в Лету. Во-вторых, российское общество того периода располагало не только историческим опытом социальных возмущений (упоминавшийся уже "бунташный" век), но и отличалось устойчивым протестным потенциалом в своем мироощущении. Наличие такого криминогенно-опасного составляющего в сознании общества более всего доказывается перманентными социальными коллизиями на религиозной и особенно на религиозно-христианской почве, что в историографии обозначено феноменом "раскольничества". Так как здесь ясно просматривается сознательная, более того, идеологическая подоплека событий. Апогеем такого сознательного и устойчивого "несогласия" выступает, пожалуй, Тарское восстание 1722 г., которое, в силу отсутствия классовых причин своего возникновения, осталось вне рамок внимания советской историографии. Высокая степень устойчивых протестных настроений в обществе также выступает источником приобретения большого опыта регулирования социальной стабильности властью. В-третьих, весь XVIII в. можно обозначить кульминацией успешной практики приведения взаимоотношений центра с "инородческими" составляющими России в формат государственности, который невозможен вне алгоритма прочной переплетенности интересов центра и регионов. Необходимо понимать, что интересы центра, определяющиеся "несущими", выражаясь языком архитектуры, функциями в этой конструкции государственности, проявляются более масштабно и только в этом ракурсе выступают доминирующими. Интересы регионов не только очерчиваются собственными функциями в данной конструкции, но и детерминируются функциями центра. Приведение к исторически оптимальному соотношению государственных интересов центра и интересов "инородческих" регионов предполагало для царской власти указанной эпохи сложную практику ассимилирования других ментальностей в общегосударственное мировоззрение, что в принципе невозможно осуществить только силовыми мерами. Элемент добровольности должен быть в данном случае не только естественным в мироощущении представителей народа, но и доминирующим в сознании данного общества в целом. Опыт царской власти XVIII в. по инкубированию фактора добровольности в интеграционных процессах, от ростков желания до осознанного решения народов, посредством умелых правовых варьирований, является для современности неоценимым подспорьем в плане сохранения оптимальной социальной стабильности в многонациональном государстве.
Представления о доминирующей роли государя в жизни общества, которые были популяризированы мыслителями XVIII в., в частности, Феофаном Прокоповичем и И.Т. Посошковым, получили дальнейшее теоретическое обоснование в XIX столетии, в работах ученых государственной (юридической) школы. Концепция о главной роли государства в историческом процессе была в развернутом виде сформулирована К.Д. Кавелиным и Б.Н. Чечериным. Убежденность в естественной легитимности в сознании народа самодержавной государственности привела ученых, представляющих доминирующую в тот период государственную школу, к научному пренебрежению как проблемой общественных волнений в России XVIII в., так и историей правового регулирования социальной стабильности со стороны царской власти. Проблемы социально-стабилизирующего составляющего законодательной практики российской власти XVIII столетия остались вне рамок научного изучения.
Вместе с тем отечественная историко-правовая мысль XIX столетия оставила существенное наследие. Основательной источниковой базой для изучения правовой политики царской власти, в том числе и законодательной практики по пресечению народных волнений, выступает Полное собрание законов Российской империи. Благодаря усилиям М.М. Сперанского, в данном издании хронологически представлен подробный архивно-документальный материал, позволяющий судить о правовой обыденности ежедневных реалий в истории России. Законодательные меры царской власти XVIII в. в отношении бунтов, отраженные в Полном собрании законов, лишая эти события привычного апофеоза, позволяют объективно увидеть их в ряду остальных проблем в жизни государства. Представленный материал законодательной практики существенно развенчивает идеологическую догму советской эпохи о доминировании априори репрессивных начал в правовой позиции власти по отношению к событиям народных волнений.
Историография по XVIII столетию России в советской историко-правовой науке подверглась серьезному анализу в ходе дискуссии, которая прошла в 1969 - 1973 гг. на страницах журналов "История СССР", "Вопросы истории", "Советское государство и право". С дискуссионными статьями выступали: А.Л. Аврех, М.Я. Волков, А.М. Давидович, М.Н. Павлова-Сельванская, А.Л. Шапиро, С.А. Покровский, С.М. Троицкий, Н.И. Павленко, А.Н. Сахаров, А.Н. Чистозвонов, И.А. Федосов, Ю.П. Титов и др.
Выносимые на обсуждение вопросы (время возникновения абсолютизма в России, его историческая роль и этапы развития и многие др.) до сих пор остаются во многом дискуссионными, но были заложены тенденции, которые укрепились в современной науке. Среди основных проблем обсуждались и вопросы о том, что распространение идеологии на трактовку исторических явлений определило появление парадоксального несоответствия. С одной стороны, подчеркивалось широкое государственное реформирование, с другой - игнорировалось дальнейшее формирование государственности России XVIII в. в рамках правовых, законодательно-регулятивных тенденций. Под прикрытием емкого понятия "абсолютизм" популяризировалась идея абсолютной деспотии, которая, исключая феномен правового регулирования, предполагала доминирование репрессивных мер в практике управления. И распространение такой схематичности на правовую практику царской власти по пресечению народных волнений было вполне естественным.
Законодательная реальность, определяющая действия царской власти в решении данной проблемы, лишалась своей исторической обусловленности. Недостатки правовой действительности сводились к "правовой небрежности" существующего государственного устройства. Тем самым игнорировалась историческая легитимность закона в действиях власти в отношении социальных выступлений. С другой стороны, всякое общественное волнение этого периода в рамках парадигмы классовой борьбы и "антифеодальных выступлений" невольно ставилось в положение "надзаконности" в отношении существующего права. Представления о политической оправданности социальных взрывов в самодержавной России явно граничили в советской идеологии с правовым нигилизмом в оценке пресечения последних со стороны царской власти.
Давление идеологических требований советской эпохи привело к тому, что общеисторические работы, посвященные исследованию народных волнений XVIII в., отличаются наличием коллизии, которое проявляется на стыке идеологических стандартов с фактическим материалом, если авторы в освещении последнего не допускали идеологических купюр. Так, в частности, Н.Б. Голикова, называя в своей работе астраханское восстание "одним из мощных взрывов классовой борьбы в России", приводит достоверные фактические данные об инициаторах и сословном составе протестующих, которые никак не "вписываются" в вышеуказанную парадигму <1>. Кроме того, определяя данное событие "антифеодальным выступлением", автор скрупулезно описывает факты превышения правовых полномочий местной властью, которые спровоцировали это волнение, и описывает, не отходя от достоверности, в формате универсальности последних в отношении любого государственного устройства.
--------------------------------
<1> См.: Голикова Н.Б. Астраханское восстание 1705 - 1706 гг. М., 1975.
В.И. Лебедев, характеризуя Булавинское восстание закономерной реакцией на бесправное положение народа при самодержавной деспотии, не мог не обратить внимания на исторические факты, которые развенчивают концепцию советской идеологии об отсутствии регулятивного правового поля во взаимоотношениях власти и народных масс. Он, в частности, отмечает: "Особый интерес представляют в эти годы "легальные формы" классовой борьбы - челобитные на злоупотребления воевод и других должностных лиц, а также обвинения их в противогосударственных поступках и замыслах" <2>.
--------------------------------
<2> Лебедев В.И. Булавинское восстание (1707 - 1708). М., 1967. С. 6.
Обозначенные автором факты получили в дальнейшем широкое освещение в виде составляющих института правового волеизъявления народа в работе С.Ю. Кабашова <3>.
--------------------------------
<3> См.: Кабашов С.Ю. Организация работы с обращениями граждан в истории России. М.: Флинта, Наука, 2010.
В одном из своих интервью ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН В.В. Трепавлов отметил: "Наука столкнулась с неожиданной ситуацией: потребовалось заново объяснить те явления и события прошлого, которые, казалось бы, уже давно и подробно изучены, описаны, отложились в массовом сознании" <4>. Освещенность проблемы народных волнений в истории России XVIII века в советской историографии, в силу навязанного ей идеологического ракурса, полностью подпадает под данный вывод.
--------------------------------
<4> Трепавлов В.В. Отбрасывать драгоценное наследие российской тюркологии - это непростительное расточительство. URL: http://www.kyrgyz.ru.
Среди основных вопросов в историографии последних десятилетий выдвигается проблема уточнения типологий народных движений. Так, Н.И. Павленко привел основательную аргументацию в подтверждение того, что нельзя считать восстание Булавина крестьянской войной <5>. По его мнению, это было прежде всего казачье выступление, главной целью которого было восстановление сословных привилегий казаков. П.Г. Рындзюнский, признавая необходимым вернуться к вопросу о сущности крестьянских войн, проводит мысль о детерминированности последних обыденным сознанием, но никак не идеологией антикрепостнического и антифеодального настроя <6>.
--------------------------------
<5> См.: Павленко Н.И. Историческая наука в прошлом и настоящем (некоторые размышления вслух) // История СССР. 1991. N 4.
<6> См.: Рындзюнский П.Г. О некоторых спорных вопросах истории крестьянского движения в России // Вопросы истории. 1987. N 8.
Другими словами, в работах последних десятилетий постепенно проводится мысль о том, что идеологические определения народных волнений, в частности, крестьянские войны, не только не отражают сути данных событий, но и уводят от осознания истинных мотивов, в основе которых могли располагаться проявления обыденной корысти того или иного сообщества.
Кроме того, появились работы (В.Д. Назаров, М.А. Рахматуллин), развенчивающие идею социального и национального единства людей, объединенных событиями волнений <7>. При таком подходе эти общественные явления начинают приобретать реальные, жизненные очертания, утрачивая официоз идеологического фасада.
--------------------------------
<7> См.: Назаров В.Д., Рахматуллин М.А. Факторы и формы совместной борьбы народов России в Крестьянской войне под предводительством Е.И. Пугачева (к постановке проблемы) // Народы в Крестьянской войне 1773 - 1775 гг. Уфа, 1977.
Особенности правовой практики царской власти России XVIII в. по пресечению общественных волнений не получили широкого научного освещения и сегодня. Более того, в немногочисленных работах, появившихся в данный период, касающихся этой проблемы, остается тот же акцент на репрессивно-карательные составляющие действий власти <8>.
--------------------------------
<8> См.: Анисимов Е.В. Дыба и кнут: Политический сыск и русское общество в XVIII веке. М., 1999; Курукин И.В. Поэзия и проза Тайной канцелярии // Вопросы истории. 2001.
На этом фоне обращает на себя внимание работа С.Ю. Кабашова "Организация работы с обращениями граждан в истории России". Приведенный автором материал указывает на наличие в прошлом России правовых реалий, которые выходят далеко за рамки сложившихся в современности представлений.
Интересными представляются и размышления ученого-историка О.Г. Усенко, который проводит идею о том, что протестующие слои использовали нарушение закона властью на местах в качестве благовидного предлога при осознании возможности решить возникшие вопросы мирным, правовым путем <9>. Понимание общественными слоями своих законных возможностей также свидетельствует о существовании далеко не примитивного правового поля в России XVIII в.
--------------------------------
<9> См.: Усенко О.Г. Психология социального протеста в России XVII - XVIII вв. Тверь, 1994.
Несмотря на то что многие работы представлены в формате постановки проблемы, спорных вопросов и полемических заметок, можно говорить о том, что данная проблема вошла в область полного переосмысления, которое сопровождается и поверхностными оценками, и крайними суждениями. Появился целый пласт популярной литературы, в которой не только подвергаются сомнению сущность и идеология социальных волнений в прошлом России, но и популяризируется их казацкое, вольно-бунтарское содержание. Наряду с этим, в ракурсе тенденции самоидентификации российского общества посредством актуализирования "своей" истории данная тема становится заметно "присутствующей" в сознании широких масс. И что немаловажно, наиболее комплементарными в общественном сознании выступают события массовых выступлений в истории России XVIII в., которые ассоциируются с персоналиями широко известных в народе бунтарей: Емельяна Пугачева - повсеместно, Кондратия Булавина - на Дону, Салавата Юлаева - на Урале и т.д.
Очевидно, что тема общественных волнений в российской истории, выходя сегодня за рамки интересов исторической науки, постепенно приобретает потенциал социального резонанса в общественном сознании. С одной стороны, процесс переосмысления сущности этих событий, сопровождаясь и конъюнктурными тенденциями, в состоянии спровоцировать как минимум острое столкновение мнений. С другой - актуализация истории России невольно влечет за собой и популяризацию в общественном сознании феномена исторического прецедента социальных протестов, что можно использовать в рамках далеко не благих политических интересов.
В связи с этим назрела необходимость в объективно-правовой оценке народных волнений в истории России XVIII в. посредством широкого анализа юридических аспектов деятельности царской власти по пресечению народных волнений.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Теория государства и права, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.