Особенности процессуального познания: продолжение дискуссии. Статьи по предмету Уголовный процесс

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Уголовный процесс. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ОСОБЕННОСТИ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПОЗНАНИЯ: ПРОДОЛЖЕНИЕ ДИСКУССИИ

Л.А. ВОСКОБИТОВА

Посвящается Полине Абрамовне Лупинской, со дня рождения которой в 2016 году исполняется 95 лет

Эта статья первоначально была задумана как продолжение научной дискуссии, вызванной инициативой Следственного Комитета РФ <1> о дополнении УПК РФ требованием установления объективной истины, поскольку теоретическое осмысление проблем познания и доказывания в уголовном судопроизводстве было и останется центральной темой данной науки. Текст был представлен еще в 2013 г. в один из научных журналов, но заявленный к публикации и анонсированный номер так и не вышел в печать, статья осталась не опубликованной, а размышления на эту тему продолжились. Проблема правильности процессуального познания за это время "не рассосалась", и, как показывает практика, процессуальное познание сопряжено не только с ошибками, но и с откровенными искажениями и даже фальсификациями. Одним из примеров этого, вызвавших активное обсуждение юристов, стала представленная в Интернете <2> переписка следователей, свидетельствующая об обстоятельствах фальсификации обвинения, которое тем не менее завершилось обвинительным приговором, прошедшим проверочные инстанции, и остаются опасения, что осуждены невиновные! К сожалению, примеров неправильного познания не единицы <3>. Вопросы правильности познания обстоятельств уголовного дела остаются не только теоретической, но становятся все более острой практической проблемой. Организационные меры бездействуют, хотя посредством этих мер можно существенно и быстро изменить искажения, возникающие в следственной практике.
--------------------------------
<1> Проект ФЗ "О внесении изменений в УПК РФ в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу". Сайт СК РФ http://www.sledcom.ru/discussions/?SID=3551.
<2> См. подробнее сайт: http://www.svoboda.org/content/article/27535701.html, посещение 13 февраля 2016 г. в 12 час. 6 мин.
<3> Убедительные и явно неединичные примеры беззакония в уголовном судопроизводстве показаны в статье: Колоколов Н.А. Момент истины // Библиотека криминалиста. 2012. N 4 (5). С. 118 - 142.

Но у теории есть и собственные задачи, которые заставляют вновь и вновь возвращаться к поиску методологии, основанной не на идеологических предпочтениях, а на объективных особенностях процессуального познания, их учете для обеспечения правильности этого познания. Эти особенности выявляются посредством изучения практики процессуального познания, обнаружения изменений и новых тенденций в этой практике, а также проблем, с которыми она сталкивается. Объективные особенности процессуального познания в основном известны, однако далеко не все они становятся предметом глубокого изучения уголовно-процессуальной науки. Движение научных взглядов, динамика изменения научных представлений по этому вопросу ученых, проживших долгую научную жизнь и занимавшихся исследованием процессуального познания и доказывания в разные идеологические эпохи, также позволяет понять, какие представления были обусловлены идеологией определенного времени, а какие отражают объективные особенности процессуального познания и не зависят от смены идеологий.
Среди таких исследователей была и Полина Абрамовна Лупинская. Она начинала исследование этих вопросов в послевоенный период, на основе законодательства 1922 - 1924 гг., теоретических работ А.Я. Вышинского, классиков марксизма-ленинизма, а также печальных и явно противоправных уроков практики того периода. Поражает, как осторожно работает она с цитатами "классиков", использование которых было обязательным и неизбежным. Например, в тексте ее лекции "Доказательства в советском уголовном процессе" <4> (1955 г.) приводятся только те из них, которые не противоречат самой природе процессуального познания. С такими цитатами, независимо от имени их автора, и сегодня никто спорить не станет, не потому, что это написал некий великий вождь, а потому, что это не противоречит самой жизни уголовного судопроизводства. В более поздних работах, в том числе и в современных, написанных уже после принятия УПК РФ <5>, П.А. Лупинская не отказывалась от своих научных взглядов и развивала теоретические представления о предмете доказывания, о понятии доказательства, о роли в познании доказательственных фактов и источников информации о фактах, т.е. собственно доказательствах в их процессуальном смысле, о различении предмета и пределов доказывания и, конечно, об истине как качестве знания, получаемого в процессе доказывания по делу. Одной из важных характеристик ее исследований является теснейшая связь ее теоретических выводов с реальной судебной практикой (решениями судов по конкретным делам, позициями Пленума Верховного Суда по вопросам доказывания). П.А. Лупинская напрямую причастна и к современной реформе российского уголовного судопроизводства, смысл и значение которой поняли и приняли далеко не все.
--------------------------------
<4> См.: Лупинская П.А. Доказательства в советском уголовном процессе. Лекция для студентов ВЮЗИ. М.: ВЮЗИ, 1955.
<5> См.: Лупинская П.А., Галкин В.М. Доказательства в советском уголовном процессе // Советский уголовный процесс. Лекции. Вып. 2. Разд. 1 "Общие положения". М.: ВЮЗИ, 1960. С. 3 - 39; Вопросы доказательственного права и предварительного расследования уголовных дел (по материалам судебной практики). М.: ВЮЗИ, 1987. С. 3 - 31 (гл. 1 "Вопросы доказательственного права в судебной практике"); Лупинская П.А. Доказательства и доказывание в новом уголовном процессе // Российская юстиция. 2002. N 7. С. 5 - 8; Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. П.А. Лупинская. М.: Норма, 2010. С. 282 - 315; 346 - 368.

К сожалению, среди теоретиков и практиков до сих пор есть непримиримые критики основополагающих идей этой реформы: признания прав человека в сфере уголовного судопроизводства, как и в деятельности государства в целом, высшей ценностью (ст. 2 Конституции РФ); вытекающих из этого правил состязательного процесса; разделения процессуальных функций; приоритета правозащитного целеполагания современного уголовного судопроизводства над публично репрессивным. Подтверждением такого неприятия является, в частности, ряд публикаций в ходе научной дискуссии об истине в журнале "Библиотека криминалиста" <6>. Некоторые из публикаций свидетельствуют о том, что критика УПК РФ и реформ уголовного судопроизводства нередко обращена не к реальным положениям закона и анализу их системных искажений в современной практике уголовного судопроизводства. Отдельные авторы спустя уже столько лет после принятия УПК РФ все еще продолжают резко и непримиримо критиковать то, чего фактически нет в законе <7>. Например, идея о закреплении в УПК РФ пассивной роли суда в состязательном процессе явно надуманная. Она приписывается современному уголовному процессу вопреки положениям гл. 37 и многим другим нормам УПК РФ. Идея об ориентировании уголовного процесса на установление лишь формальной истины вступает в столь же очевидное противоречие с положениями ст. 6, ст. 73, ч. 4 ст. 302, ст. 389.16 и многими другими в УПК РФ.
--------------------------------
<6> См.: Костенко Р.В. Объективная истина - цель уголовно-процессуального доказывания; Орлов Ю.К. Установление истины как цель доказывания в уголовном процессе; Печников Г.А. Диалектика и уголовный процесс; Победкин А.В. Моральные победы - не считаются? и др. // Библиотека криминалиста. 2012. N 4 (5). Дискуссионная трибуна.
<7> Обращает на себя внимание, что из более чем 60 участников дискуссии примерно половина придерживается позиций, не учитывающих или игнорирующих системный характер процессуального регулирования и смысл критикуемых ими норм.

Из этого же ряда и проблема объективной истины как цели доказывания в современном уголовном судопроизводстве. Высказанное на эту тему рассуждение П.А. Лупинской достаточно убедительно показывает, что ни одно положение УПК РФ не противоречит пониманию того, что "практическая задача расследования, рассмотрения и разрешения уголовного дела состоит в том, чтобы установить обстоятельства дела в соответствии с тем, что имело место в действительности" <8>. Закон не запрещает и не мешает познавать истину при производстве по делу. Но нельзя игнорировать четко расставленные в нем акценты по вопросам, возникающим в практике: 1) кто несет бремя такого познания и 2) что делать, если при производстве по конкретному делу истину не удается познать в силу объективных особенностей уголовного дела или запрета на использование недопустимых доказательств, реальное отсутствие доказательств и т.п.
--------------------------------
<8> См.: Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. П.А. Лупинская. М.: Норма, 2010. С. 285.

Актуальная задача науки в современных условиях состоит в том, чтобы вместо схоластических споров обратиться к глубокому и регулярному мониторингу практики. Важно выявлять действительные трудности процессуального познания; не менее важно не замалчивать и все искажения предписаний закона в практике уголовного судопроизводства. Поэтому хочется вновь, как научное завещание, привести слова П.А. Лупинской, сказанные в заключение научной дискуссии, проходившей в МГЮА в связи с пятилетием принятия УПК РФ. "Важным аспектом научных исследований в дальнейшем должно быть изучение "закона в действии", а именно выявление того, как недостатки той или иной нормы или их совокупность сказываются на результатах практической деятельности, и того, к каким ошибкам ведет ненадлежащее исполнение закона, и, хуже того, пренебрежение его требованиями и нарушение тем самым прав, свобод и интересов участников процесса".
Отвлекаясь от оценок идеологического аспекта марксистско-ленинского подхода к теории познания и последствий ее применения в российском уголовном судопроизводстве, полагаем необходимым остановиться еще раз на некоторых объективных особенностях процессуального познания, которые, на наш взгляд, пока не получили должного исследования. Особенности процессуального познания обусловлены рядом факторов. Во-первых, правоприменительной природой современного уголовного судопроизводства. Правоприменительная природа процесса сама по себе предполагает необходимость правильного и полного установления фактической основы дела, иначе невозможно обеспечить ни отыскание нужной правовой нормы, ни ее правильное применение к частному случаю, следовательно, невозможно обеспечить и регулирующее значение права в целом <9>.
--------------------------------
<9> Правоприменительная природа процессуальных решений как результата процессуальной деятельности показана в работах П.А. Лупинской, в том числе см.: Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве: теория, законодательство, практика. М.: Юристъ, 2006.

Во-вторых, таким фактором становится правозащитное назначение современного уголовного судопроизводства, которое также существенно влияет на цели познания фактических обстоятельств дела и объем юридически значимого познания. Чтобы защитить права и законные интересы потерпевших от преступления (п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК), необходимо как минимум познать, что случилось в реальной жизни, какое правонарушение было совершено и в чем оно выразилось. Совокупность всех юридически значимых фактических обстоятельств позволит узнать, какие негативные последствия наступили для потерпевшего, в какой форме и посредством каких обстоятельств выразился вред, причиненный его правам и законным интересам. Иными словами, необходимо знать индивидуальные фактические обстоятельства уголовного дела. Чтобы защитить личность от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК), тоже необходимо познать все юридически значимые фактические обстоятельства действительно произошедшего события. Только после этого можно определить, является ли выявленное событие преступлением, каков состав этого преступления, является ли заподозренное лицо субъектом преступления и какова форма его вины. Статья 73 УПК РФ требует познания и иных обстоятельств, которые могут отягчать или смягчать вину; оправдывать действия виновного или исключать его ответственность за них; повлечь отказ от обвинения или потребовать прекращения уголовного дела. А если такого рода обстоятельства устанавливаются в ходе судопроизводства, требуется познать еще и обстоятельства, связанные с реабилитацией лица, необоснованно обвиненного и привлеченного к уголовной ответственности. Необходимость выполнения назначения уголовного судопроизводства по каждому уголовному делу означает, что процессуальное познание фактических обстоятельств, имеющих юридическое значение по делу и необходимых для правильного применения норм уголовного права и норм иных отраслей права при разрешении дела, и сейчас должно быть нацелено на правильность, т.е. на соответствие выводов об обстоятельствах дела тому, что имело место в действительности.
Положения УПК РФ не мешают следователям искать истину при познании всех указанных обстоятельств тогда, когда это объективно возможно. Но необходимо признать и не замалчивать тот факт, что далеко не всегда такая объективная возможность у следователя есть. Поэтому требуется открыто обсуждать и иные познавательные ситуации, когда объективно невозможно познать все юридически значимые факты или когда их познание вне разумных сомнений затруднено, а полученное знание остается противоречивым. Нет необходимости подменять решение указанных прикладных процессуальных задач рассуждениями о философском содержании познания, объективной истине и прикладную цель доказывания подменять философско-познавательной целью установления "объективной истины". Тем более недопустимо пытаться в форме императивной процессуально-правовой нормы давать определение философской категории "объективная истина".
В-третьих, нельзя не учитывать, что фактом, требующим познания в уголовном судопроизводстве, становится не общенаучный закон или закономерность, а уникальное, единичное событие реальной жизни, которое имеет правовое значение и порождает соответствующие правоотношение. Иными словами, в уголовном судопроизводстве осуществляется познание истины факта, что требует не философских рассуждений, а обыденного различения правильного знания от неправильного. Поэтому законы, обеспечивающие объективность научного познания, здесь далеко не всегда могут быть применены. Так, в познании обыденной истины единичного факта реальной жизни не всегда может быть применено непосредственное его восприятие в силу ретроспективности процессуального познания: событие преступления всегда совершается до начала познавательной деятельности, а на момент познания в лучшем случае остаются лишь его фрагменты (следы, результаты, последствия). В процессуальном познании юридического факта невозможна опытная проверка правильности полученного знания; невозможно повторение события преступления с целью его неоднократного наблюдения или наблюдения его разными познающими субъектами, чтобы убедиться в правильности полученного знания о нем. Представление о процессуальном познании как отражении, "копировании", "фотографировании" действительности сознанием воспринимающего ее субъекта является явным упрощением и предельным огрублением тех сложных познавательных процессов, в результате которых возникает или складывается знание о единичном и уникальном факте события преступления.
В-четвертых, при более пристальном рассмотрении сам объект познания в уголовном судопроизводстве предстает как сложное и многоуровневое явление <10>, в силу чего здесь не применимы такие максимы марксистско-ленинской теории познания, как категорическое противопоставление объекта и субъекта познания, возможность "фотографического" отражения сознанием объективной реальности. Преступление как познаваемое событие реальной жизни принадлежит одномоментно "вещному" миру (физической реальности), поскольку в той или иной степени сопряжено с физическим воздействием субъекта преступления и его поведенческих актов на "вещный" мир. В этой части событийная сторона преступления действительно может отражаться в той или иной форме и степени в окружающем ее мире. Но одновременно с этим единичное событие реальной жизни становится "преступлением". И это происходит только в силу того, что оно принадлежит еще и миру идей: познание его правовой, юридической сущности есть не что иное, как мысленное применение обобщенных правовых идей к реальному частному, единичному событию. Именно правовые идеи определяют, что тот или иной событийный ряд имеет правовое значение, потому что опасен для данного общества и в данный период времени, в силу чего признан законодателем уголовно наказуемым. При этом правовое значение имеют далеко не все проявления жизненного события, а лишь те, которые в обобщенном виде зафиксированы в правовой норме как признаки определенного состава преступления.
--------------------------------
<10> См.: Воскобитова Л.А. Указ. соч. С. 56 - 65.

Объект уголовно-процессуального познания в процессе познавательной деятельности "расслаивается" на внешний - явленный и внутренний - сущностный уровни. Внешний, явленный, уровень включает только событийную (поведенческую) совокупность разнообразных фактических обстоятельств, имевших место в действительности и в той или иной мере отразившихся в окружающем мире. Внутренний, сущностно-правовой, уровень этого события не являет себя познающему субъекту в непосредственном восприятии и готовом обособленном виде. Он скрыт и требует своего выявления путем принципиально иных способов познания: анализа, сопоставления, оценки, отбора, умозаключения и т.п. И на этом уровне неизмеримо возрастает субъективный фактор познавательной деятельности, который зависит от уровня профессионализма познающего субъекта: знания и понимания им права; умения выявить все фактические обстоятельства, которые могут иметь правовое значение; умения отыскать и правильно истолковать единственную правовую норму, соответствующую данному событию, и т.п. При этом самого события как объекта познания уже нет. В лучшем случае остались лишь его разрозненные фрагменты. Поэтому результат познания зависит еще и от профессиональной способности познающего субъекта выявлять, отбирать, анализировать, оценивать разрозненные фрагменты, устанавливая их логические связи и соотношения между собой и с событием в целом.
В результате событие реальной жизни, которое познающим субъектом определено как преступление, никак не может быть объективно отражено им в своем сознании. На самом деле познающий субъект всего лишь моделирует в своем сознании образ прошедшего события, и делает это так, как он его себе представляет. Это показывает, что реальная практика уголовно-процессуального познания не позволяет использовать философские категории "отражения как всеобщего свойства материи", "объективной истины как соответствия знания действительности, существующей вне сознания познающего субъекта". Здесь, как и в любой иной социальной практике, субъектом которой является человек, тесным и неразрывным образом переплетаются объективные и субъективные факторы познания, соотношение которых требует более подробного анализа, чем это делалось до сих пор уголовно-процессуальной наукой. Одной из проблем современной теории доказательств становится оценка не только объективной обусловленности результата познания событием реальной действительности, но зависимость познавательного результата от субъективной составляющей, в силу которой познающий субъект существенно влияет на определение объекта познания. Субъективно формируя образ познаваемой реальности, придавая юридическое значение сформированному им образу, властный субъект познания может и должен "перепроверять" себя. Для этого он может процессуальными средствами сопоставить сформированный им образ с образами, которые сформировались в сознании других участников процесса и заявлены ими, что существенно снижает возможность ошибки. Отвергая саму возможность существования иных образов, предлагаемых другими участниками процессуального познания, властный субъект познания, наоборот, существенно повышает уровень субъективности собственного познания, создавая риск судебной ошибки. Поэтому критикуемая состязательность процесса при более глубоком анализе особенностей познания в уголовном судопроизводстве оказывается не помехой, а необходимым условием снижения субъективности и приближения к объективности познания, насколько это возможно в рамках его процессуального регулирования.
Помимо сказанного познавательная деятельность в уголовном процессе имеет и другие особенности гносеологического и правового характера, которые нельзя игнорировать. Познающий субъект лишен возможности непосредственно и в целостности познать существующий вне его сознания объект - событие преступления. Знание о нем фактически сформулировано им в виде текстов, описывающих выявленные им остатки события - его сохранившиеся фрагменты. То, что он полагает своим знанием о реальном событии преступления, фактически является не более чем текстом, описывающим субъективный образ этого события, сложившийся в его сознании. Познающий субъект не может соотнести полученное в процессе производства по делу знание о событии преступления, которого к этому времени уже нет в реальности, с самим объектом, чтобы проверить "воочию" истинность полученного знания.
И здесь на первый план выступает уже другая проблема: соотношение процессуальных текстов, описывающих событие, и реальности. Знание следователя о событии преступления не может быть представлено иным участникам процесса как сама реальность, оно может быть представлено другим только в форме текста: описания того, что следователь думает о событии и его характеристиках. Текст следователя, описывающий его якобы знание о событии преступления, на самом деле соответствует в лучшем случае сформированному им образу реальности, но не самой реальности. Процессуальное познание на практике оказывается не одноактным действием, представляемым теорией по принципу "увидел = отразил = познал". Результат познания оказывается отделенным от объективной реальности несколькими уровнями познавательной деятельности.
В российской теории доказательств преобладает представление о двух уровнях познавательной деятельности. К первому уровню познания теория относит практическую и логическую деятельность по собиранию, проверке и оценке доказательств, что и находит закрепление в уголовно-процессуальном законе (в ст. ст. 70 - 71 УПК РСФСР, затем в ст. ст. 85 - 88 УПК РФ). Вторым уровнем становится формирование умозаключения о фактических обстоятельствах дела как выводное знание, строящееся на основе совокупности собранных доказательств (п. 22 ст. 5, ст. 171, ст. 220 и др. УПК РФ). Это выводное знание оформляется в виде текста соответствующего процессуального документа (постановления о привлечении в качестве обвиняемого, обвинительного заключения, приговора и др.). Такое представление и регулирование является также существенным упрощением реально протекающего познавательного процесса. Во-первых, никаких доказательств в готовом виде в природе не существует, и собирать их как некие готовые к процессуальному использованию средства познания нельзя <11>. В реальной практике остаются, как мы уже отметили, следы или фрагменты некоего события реальной жизни, познать фактическую и правовую природу которых только предстоит. Какие из оставшихся следов и фрагментов раскроют эту правовую природу самого события? Это определяет только уполномоченный познающий субъект, и этот субъект представляет сторону обвинения в силу того, что на стороне обвинения лежит бремя опровержения презумпции невиновности, доказывания обвинения, изобличения виновного (ст. 14 УПК РФ). Это процессуальное положение не только предоставляет познающему субъекту властные полномочия, необходимые для познавательной деятельности, но и налагает на него высокую ответственность за результат. Отбирая следы, познающий субъект отвечает за полноту и всесторонность их выявления. Процессуальное оформление <12> следов, оставленных преступным событием, превращает их в легальные доказательства. Но в таком случае сама процедура оформления тоже приобретает невероятное значение: если не соблюдена процедура, доказательства еще нет. Следовательно, легальное доказательство формируется самим познающим субъектом, а не собирается им в готовом виде. И формирование доказательств зависит от нескольких факторов: а) что смог обнаружить и выделить в качестве следа события реальности познающий субъект; б) удалось ли ему выявить все оставшиеся следы; в) смог ли он правильно процессуально оформить выявленный след, сформировав из него процессуальное доказательство; г) смог ли он правильно оценить юридическое значение того или иного следа, сохранившегося в реальности.
--------------------------------
<11> Одним из первых об этом начал писать профессор С.А. Шейфер. См.: Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам. М.: Норма, 2008. С. 32 - 36. Но эта идея, к сожалению, не нашла своего отражения в УПК РФ, который лишь повторил триаду из УПК РСФСР: собирание, проверка и оценка.
<12> Здесь имеется в виду соблюдение всех процессуальных требований к обнаружению, получению и процессуальному закреплению доказательственной информации.

Практически все доказательства в уголовном деле могут быть представлены только в виде текстов: устных или письменных описаний, излагаемых следователем в соответствующих процессуальных документах. Единственным доказательством, предстающим в своем собственном виде (воплощении), становятся лишь вещественные доказательства, но даже они проходят процедуру формирования, т.е. превращения из обычной вещи в процессуальное доказательство. Таким образом, то, что в практике уголовного судопроизводства используется как доказательство, не отвечает критерию объективности познания, потому что в существенной мере формируется самим следователем. Доказательства, так же, как и описание события преступления, включают в определенном соотношении и объективные элементы содержания информации, и субъективные элементы преобразования этой информации в сознании следователя, и в тексте доказательства отражается уже преобразованная информация. В этом смысле легальные доказательства не могут "объективно", т.е. независимо от сознания следователя, свидетельствовать о соответствии его утверждения об обвинении тому, что произошло в действительности.
Тексты доказательств, присутствующих в уголовном деле, в большинстве своем сами требуют соотнесения их с действительностью. Но той действительности, которая их породила и которой они могли бы принадлежать, уже нет. Следовательно, субъективно сформированный познающим субъектом текст доказательства, оформивший знание о фрагменте, в лучшем случае может быть соотнесен только с разрозненными фрагментами реальности, сохранившимися на момент познания, а не с событием реальности в его целостности.
При двухуровневом понимании процессуального познания мы вынуждены соотносить итоговое утверждение о событии преступления, построенное по правилам логики как выводное знание (текст), только с совокупностью текстов доказательств, сформированных также следователем. Опасность такой технологии познания в том, что на любом из уровней познания неизмеримо возрастает риск искажений. Они могут совершаться сознательно <13> или неосознанно, но риск искажения полученного знания сохраняется в каждом деле. Это требует весьма серьезных процессуальных гарантий правильности познания. Вместо этого некоторые изменения в УПК РФ, наоборот, существенно снижают гарантии, которые были заложены в него первоначально. Например, это касается участия в следственных действиях понятых (ст. 60 УПК РФ), о чем уже неоднократно писалось. Регулирование их обязательного участия в 2001 г. охватывало десять следственных действий, результатом которых являлось формирование доказательств в процессе непосредственного восприятия следов или фрагментов события преступления самим следователем: все виды осмотров (ст. ст. 177, 178, ч. 5 ст. 185, ч. 7 ст. 186 УПК РФ), следственный эксперимент (ст. 181 УПК РФ), все виды обыска (ст. 182 УПК РФ), все виды выемки (ст. 183 УПК РФ), опознание (ст. 193 УПК РФ), проверка показаний на месте (ст. 194 УПК РФ). В 2003 г. Федеральным законом от 4 июля 2003 г. N 92-ФЗ к ним были добавлены еще два следственных действия: наложение ареста на имущество (ст. 115 УПК РФ) и личный обыск (ст. 184 УПК РФ). Но в 2013 г. Федеральным законом от 4 марта 2013 г. N 23-ФЗ участие понятых было существенно сужено и обязательность их участия осталась лишь по четырем следственным действиям (ч. 1 ст. 170 УПК РФ). Одновременно были существенно расширены возможности усмотрения следователя о необходимости их участия (ч. 1.1 - ч. 3 ст. 170 УПК РФ). Никаких иных гарантий объективности фиксирования доказательственной информации и формирования доказательства вместо участия понятых законодатель не установил. Даже использование технических средств фиксации хода и результатов следственного действия не признано обязательным, что не могло не сказаться на качестве доказательств и доказывания.
--------------------------------
<13> Например, именно это имело место при расследовании уголовного дела о краже автомобиля "BMW", о котором можно найти подробную информацию на сайте http://www.svoboda.org/content/article/27535701.html, посещение 13 февраля 2016 г. в 12 час. 6 мин.

При двухуровневом познании не учитывается и логика построения выводного знания. Звено, позволяющее соотнести каждый из текстов доказательства или обвинения в целом с реальностью, исчезает. Возникает определенный логический разрыв в построении умозаключения от доказательства к событию преступления. Доказательства не говорят о целостном событии преступления, потому что они могут быть соотнесены лишь с отдельными фрагментами реальности. А сами сохранившиеся на момент познания фрагменты реальности не выделяются и не осознаются как самостоятельный и непосредственный предмет познания. Утверждение о событии не получает необходимого объективного подтверждения.
Это существенно осложняет выбор критериев, позволяющих определить и оценить, соответствует ли текст обвинения как утверждения о совершенном преступлении и виновности в нем определенного лица реальности совершения преступления. В качестве критерия для оценки соответствия утверждения об обвинении действительности практика вынуждена оперировать только субъективным "внутренним убеждением". Это вступает в явное противоречие с пониманием "объективной истины" как свойства знания, которое по своему содержанию должно соответствовать действительности, существующей независимо от сознания познающего. Рассуждения о некой общей социальной практике, жизненном и профессиональном опыте следователя как о критериях истинности процессуального познания <14> не выдерживают критики уже потому, что уголовное судопроизводство имеет дело с единичным случаем преступления и единичностью условий его расследования. Это делает познание истины факта уникальным и неповторимым. Поэтому критерием правильности познания фактических обстоятельств дела должна быть не общая практика и жизненный опыт следователя, а объективная действительность (практика) только этого единичного события.
--------------------------------
<14> См.: Победкин А.В. Указ. соч. С. 220 - 221.

Изложенное приводит нас к выводу о том, что в теории доказывания целесообразно выделить и более детально исследовать еще один уровень познавательной деятельности, который должен предшествовать формированию образа события преступления: это уровень познания фрагментов реальности, сохранившихся от совершенного преступления до момента познания. Для удобства исследования такие фрагменты правильнее было бы называть "доказательственными фактами", но современная теория доказательств этому термину придала иное значение, поэтому можно было бы предложить термин "факты - доказательства", в отличие от "доказательств - информации" (ст. 74 УПК РФ). Такой уровень познания нередко присутствует в практике наиболее опытных и профессиональных следователей. Ему ранее уделялось определенное внимание в советской практике, уделяется существенное, если не первостепенное, внимание в уголовном судопроизводстве некоторых зарубежных стран <15>. Его непосредственным предметом становится познание сначала тех фрагментарных и разрозненных фактов реальной действительности, которые причинно связаны с событием преступления и отражают его отдельные характеристики, но в отличие от него сохраняются в объективной реальности на момент познания.
--------------------------------
<15> Такой опыт присутствует в практике ЕСПЧ, он продемонстрирован, например, в описании фактов события преступления в опубликованном на русском языке докладе по делу о смерти Литвиненко, подготовленном сэром Робертом Оуэном в январе 2016 г., конечные выводы которого вызывают очень неоднозначную оценку юристов как в России, так и за рубежом. Именно неоднозначность доклада позволяет использовать его как иллюстрацию к излагаемым здесь выводам. См. сайт https://openrussia.org/post/view/12233/; посещение 17 февраля 2016 г. в 16 часов.

Например, при расследовании убийства событие преступления со всеми его уголовно-правовыми характеристиками завершено, и на момент познания его в объективной реальности уже нет. Но в реальности остался труп, сохраняющий те или иные следы воздействия на тело и организм человека. Его исследование позволяет, например, установить, что смерть была вызвана приемом смертельно опасной дозы полония, следы которого присутствуют в тканях на момент познания, обнаружены и зафиксированы при анатомическом исследовании трупа. Смертельные разрушения в основных жизненно важных органах этого человека - это тоже фрагменты, оставшиеся в реальности от преступных действий. Делается вывод, что при такой дозе облучения смерть была неизбежна, и это дает еще один фрагмент преступных действий - причинно-следственную связь между приемом полония и смертью. Следы полония, выявленные при вскрытии, судя по результатам их воздействия на различные органы, свидетельствуют, что был еще один случай попадания полония в этот организм, но в более ранние сроки и в существенно меньшей дозе. Каждое из перечисленных обстоятельств - это отдельные и пока еще разрозненные фрагменты расследуемого преступного события, а задача познающего субъекта - сначала выявить все сохранившиеся фрагменты. Каждое из них представляет собой отдельно взятый факт, оставшийся в реальности и существующий на момент познания. Но с ними может быть соотнесено содержание отдельно взятых доказательств: показаний свидетелей, протоколов осмотров мест, где зафиксированы следы полония; заключения экспертиз об уровне радиации в этих местах и выводы эксперта о примерном времени воздействия на них радиоактивного полония и возможном количестве данного вещества. Это позволит оценить достоверность информации о каждом из этих фрагментов. Далее, фрагмент за фрагментом идет сначала познание "остатков" - тех маленьких и частных фактов, которые остались после преступления и в результате его. Познание их позволяет обнаруживать и формировать доказательства, их подтверждающие. А итоговый вывод о преступлении как субъективный образ события реальной жизни должен будет основываться уже на оценке и сопоставлении совокупности этих разрозненных фрагментов реальности, существующих на момент познания, обнаруженных и подтверждаемых в той или иной степени доказательствами.
Дискуссия по поводу доклада сэра Р. Оуэна показывает, что споры вызывает результат именно субъективного уровня познания. Например, всесторонность выявления фактов-доказательств обусловлена субъективными оценками и выбором познающего субъекта, его мнением о достаточности, пределах познания. Применительно к данному делу был установлен факт, что полоний широко отразился в вещном мире, где было совершено преступление, было установлено, что это радиоактивное вещество, имеющее значительный срок распада, что оно воздействует на организм человека. Но остался открытым вопрос, почему присутствие этого вещества не воздействовало на других людей, находившихся в этих же местах и в это же время? Например, на горничных, убиравших номера гостиниц, в которых были обнаружены следы полония; на работниках и посетителях кафе, в котором следы полония обнаружены в носике заварного чайника, в котором посетителям продолжали подавать чай, в конце концов, на самих заподозренных, которые столь небрежно обращались с радиоактивным веществом. Если факты-доказательства выявлены неполно, субъективно сформированный образ преступления неизменно будет вызывать споры и опровержения как в части описания фактических обстоятельств, так и в части причастности конкретных лиц, тем более в части утверждения о мотивах убийства. Относительно каждого из доказательств тоже могут возникать вопросы, соотнесенные с реально сохранившимся фрагментом прошедшего события преступления не только у познающего субъекта, но и у других лиц, изучающих данные материалы. Например, среди доказательств в данном докладе указана схема зала одного из кафе, где обнаружен след полония. Но, по версии автора, потерпевший был в этом кафе до принятия полония, и сидел он за другим столиком, где следов полония нет. Доклад не дает ответа на вопрос, откуда след полония в кафе; связан он или нет с преступлением? Образ события, сформированный субъектом познания, благодаря фиксации фрагментов реальности, являющихся фактами-доказательствами, также может быть соотнесен с этими сохранившимися фрагментами, выступающими в роли "критерия практики".
При таком понимании процессуального познания действительно может работать принцип, согласно которому критерием истины познания является практика. В уголовном судопроизводстве это не практика вообще, а практика данной конкретной ситуации. Акцентирование внимания на познании такого рода фактов как на непосредственном предмете познания по каждому делу могло бы дать и теории доказывания, и практике то основание, которое "свяжет" текст утверждения следователя о событии преступления с "остатками" объективной реальности, в которой оно произошло. Это позволит сделать проверяемыми выводы стороны обвинения, более конкретными и предметными аргументы стороны защиты. Это позволит и суду опираться на объективно существующие факты, а не на неуловимое в своем основании и субъективное по своей природе "внутреннее убеждение", которое никого, кроме самого судьи, убедить не может. Это позволит более эффективно использовать правило оценки "вне разумных сомнений", означающее, что сомнений не должно быть не только у того, кто выводы сделал, но и у любого, кто с ними знакомится.
Из этого вытекает и иное требование к текстам процессуальных документов, фиксирующих утверждение об обвинении. Текст должен в своей описательной части строго и последовательно разграничивать: 1) описание фактов-доказательств, выявленных при познании; 2) описание доказательств-информации, процессуально зафиксированных и подтверждающих или опровергающих каждый из указанных фактов; 3) описание образа события преступления, сформированного вне разумных сомнений следователем или судом на основании первых двух положений. Только при таком изложении можно будет оценить и правильность применения правовой нормы.

Библиографический список

1. Вопросы доказательственного права и предварительного расследования уголовных дел (по материалам судебной практики). М.: ВЮЗИ, 1987.
2. Воскобитова Л.А. Некоторые особенности познания в уголовном судопроизводстве, противоречащие мифу об истине // Библиотека криминалиста. 2012. N 4 (5).
3. Колоколов Н.А. Момент истины // Библиотека криминалиста. 2012. N 4 (5).
4. Костенко Р.В. Объективная истина - цель уголовно-процессуального доказывания // Библиотека криминалиста. 2012. N 4 (5).
5. Лупинская П.А. Доказательства в советском уголовном процессе. Лекция для студентов ВЮЗИ. М.: ВЮЗИ, 1955.
6. Лупинская П.А. Доказательства и доказывание в новом уголовном процессе // Российская юстиция. 2002. N 7.
7. Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве: теория, законодательство, практика. М.: Юристъ, 2006.
8. Лупинская П.А., Галкин В.М. Доказательства в советском уголовном процессе // Советский уголовный процесс. Лекции. Вып. 2. Разд. 1 "Общие положения". М.: ВЮЗИ, 1960.
9. Орлов Ю.К. Установление истины как цель доказывания в уголовном процессе // Библиотека криминалиста. 2012. N 4 (5).
10. Печников Г.А. Диалектика и уголовный процесс // Библиотека криминалиста. 2012. N 4 (5).
11. Победкин А.В. Моральные победы - не считаются? // Библиотека криминалиста. 2012. N 4 (5).
12. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. П.А. Лупинская. М.: Норма, 2010.
13. Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам. М.: Норма, 2008.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовный процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ