Отличие судебной ошибки от правонарушения судьи (на материалах оправдательного приговора). Статьи по предмету Уголовный процесс

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Уголовный процесс. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ОТЛИЧИЕ СУДЕБНОЙ ОШИБКИ ОТ ПРАВОНАРУШЕНИЯ СУДЬИ (НА МАТЕРИАЛАХ ОПРАВДАТЕЛЬНОГО ПРИГОВОРА)

С.Б. ПОЛЯКОВ

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П в обоснование ответственности судьи за неправильное решение по существу дела исключительно путем вынесения приговора за заведомо неправосудный судебный акт сказано, что судья "оценивает обстоятельства, не имея достаточной информации (иногда скрываемой от него)". Это является повторением давно известной позиции, что не всякое неправильное толкование закона может служить основанием ответственности судей, а лишь такое, которое позволяет говорить о нарушении судьей служебного долга <1>.
--------------------------------
<1> Лазаревский Н. Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами. СПб., 1905. С. 436 - 445.

Против этого нет возражений. Правоприменительная ошибка должна отличаться от правонарушения. Верной представляется позиция, что "ошибка не обладает признаком виновности, а предпринимаемые попытки наделить ошибку этим свойством без законодательного решения данной проблемы представляют собой не что иное, как объективное вменение" <2>. Вопрос в том, как и каким образом отличить судебную ошибку от правонарушения судьи, т.е. умышленного неисполнения процессуальных норм судьей, приведшего к неправосудному судебному решению по существу дела.
--------------------------------
<2> Лисюткин А.Б. Ошибка как категория правоведения: теоретико-методологический аспект: Дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2002. С. 14. Наоборот, нельзя согласиться с тем, что профессиональная ошибка судьи определяется как виновное действие (или бездействие), выразившееся в нарушении им требований процессуального права. См.: Сапунова М.О. Юридическая ответственность судей // Российская юстиция. 2007. N 1. С. 53.

На вопрос "как?" ответить не так уж сложно. Это можно проиллюстрировать на материалах конкретного уголовного дела, закончившегося, к редкому счастью, оправдательным приговором.
Приговором от 29 января 2008 г., вынесенным заместителем Пермского краевого суда С.А. Суворовым, осуждены заместитель начальника отдела Управления по борьбе с организованной преступностью Данилов по статьям 283 (ч. 1), 286 (ч. 1), 290 (ч. 4, п. п. "а", "г"), 158 (ч. 4, п. "б") с назначением наказания по совокупности в виде лишения свободы на девять лет и штрафа в сумме 1 млн. руб. и следователь Суслов по статье 290 (ч. 4, п. п. "а", "г") с назначением наказания в виде лишения свободы на пять лет и штрафа в сумме 500 тыс. руб. Они обвинялись в том, что после задержания и доставления в отдел П., в отношении которого ранее было возбуждено уголовное дело, похитили из сумки, находившейся у того при задержании, 16 млн. 500 тыс. руб. и получили, кроме того, 6 млн. руб. в качестве взятки. П. утверждал, что во время задержания у него в сумке находилось 40 млн. руб. и 11342 долл. США. В дополнение к этому Данилов обвинялся в разглашении оперативных материалов по делу П. агенту, поставлявшему информацию по тому же делу.
В Кассационном определении Верховного Суда РФ от 27 октября 2008 г. по делу N 44-008-56сс говорится, что в обоснование обвинения Данилова в разглашении государственной тайны и злоупотреблении служебным положением суд сослался на показания единственного свидетеля-агента, а также на заключение экспертной комиссии по режиму секретности ГУВД Пермского края. Однако при этом суд не учел, что эти показания агента носили неконкретный характер, без детализации предмета разглашения. В последующем, в том числе в судебном заседании, агент от этих показаний отказался, ссылаясь на оказанное на него воздействие в ходе следствия, когда он находился под стражей по другому уголовному делу; при этом показал, что ничего о государственной тайне не знает. Без надлежащего внимания суда остались те обстоятельства, что каких-либо документов для опознания агенту не предъявлялось, точное время разглашения тайны не установлено, а заключение экспертной комиссии по режиму секретности ГУВД Пермского края не содержит категоричного вывода о том, что разглашение рассматриваемых в суде сведений нанесло ущерб интересам ГУВД Пермского края и МВД в целом.
Несмотря на то что Верховный Суд указал на необъективность в оценке этих доказательств, приведенное следует считать все же указанием на ошибки судьи в оценке доказательств, поскольку умысел в оценке приведенных в приговоре доказательств обосновать нельзя. Но далее в Кассационном определении указано уже на игнорирование доказательств защиты: "Также без соответствующей оценки суда остались не опровергнутые показания непосредственного начальника Данилова... о том, что снабжение агентов той или иной информацией конфиденциального характера является обычной практикой работы оперативных подразделений и разглашением государственной тайны не является".
Относительно выводов суда о краже денег у П. и получении от него взятки из сумм, находившихся при нем в момент задержания, в Кассационном определении сказано о неверной оценке доказательств факта, что у П. могли быть деньги в сумме 40 млн. руб. и более 10 тыс. долл. При этом указано: первоначально сын П. заявлял, что у отца с собой было 17,5 млн. руб. Другие свидетели дают неопределенные показания. Однако иная оценка приведенных в приговоре доказательств, даже подробно обосновывающая неправильность первоначальной, не может быть объективным суждением об умысле в неправильной оценке доказательств в их совокупности, поскольку, как и оцениваемая предшествующая деятельность суда, является продуктом субъективной деятельности человека.
Как указание на ошибку следует оценить и такой вывод Кассационного определения: "При проверке показаний свидетеля А., на которые суд сослался в приговоре в обоснование вывода о виновности Данилова и Суслова, оказались не обеспечены существенные условия этого процессуального действия: не выяснены возможность помещения в одну сумку 40 млн. руб. и более 10 тыс. долл. США в указанных П. купюрах и упаковках, а также общий вес указанной сумки". Это, конечно, указание на серьезные обстоятельства, не учтенные судом. Но об умысле в необеспечении таких условий можно говорить тогда, когда о необходимости их соблюдения заявлялось защитой, но ходатайство было оставлено без удовлетворения.
Указанием не на ошибку, а на умышленное игнорирование доказательств являются такие выводы Кассационного определения: "Кроме того, суд оставил без надлежащего внимания и всесторонней оценки иные имеющиеся в деле материалы: постановление следователя Суслова от 31 марта 2006 г. о возврате П. изъятых у него денежных средств в сумме 17,5 млн. руб., которое П. получил в тот же день под расписку. При подсчете денег в кабинете Суслова, в том числе с участием адвоката П., ни от кого из участников следственного действия замечаний и возражений не поступило. С заявлением об изъятии у него денег, в том числе в качестве взятки, П. обратился спустя около трех месяцев после его задержания и подсчета денег; материалы прослушанных телефонных переговоров П. с Ф. о том, что П. готовит денежную провокацию в отношении работников милиции... Оперативно-розыскные мероприятия по делу П. санкционировались уполномоченными на то должностными лицами и органами, в том числе прослушивание его телефонных переговоров - Пермским краевым судом". Далее в Кассационном определении приводится ряд процессуальных документов, которые суд первой инстанции оставил без оценки, в том числе постановления о возбуждении перед судом ходатайств о применении в отношении П. меры пресечения в виде заключения под стражу. Наличие этих документов не согласуется с выводами обвинительного приговора о том, что Данилов и Суслов после получения взятки "во исполнение договоренности с П. в пользу взяткодателя" приняли меры к прекращению уголовного дела.
Далее в Кассационном определении указывается: "Кроме того, как видно из протокола судебного заседания, суд оставил без обсуждения и оценки показания иных допрошенных в суде лиц, в том числе большинство показаний свидетеля К., потерпевшего по делу П., по заявлению которого было возбуждено дело в отношении последнего..., работника милиции свидетеля Х., а также немотивированно отклонил ходатайство стороны защиты о вызове и допросе в судебном заседании сотрудника ФСБ С. в целях проверки достоверности записей прослушанных телефонных переговоров Данилова, Суслова". Это уже указания на умышленную предвзятость суда. Как и указание на существенное нарушение права обвиняемого на защиту - невручение ему обвинительного заключения со ссылкой на секретность.
При новом рассмотрении дела приговором Пермского краевого суда от 13 мая 2009 г. Данилов и Суслов были полностью оправданы.
Из оправдательного приговора можно увидеть, что судья, вынесший обвинительный приговор, не принял во внимание ряд доказательств. Отсутствие их в оценке доказательств, положенных для обвинительных выводов, указывает на виновные деяния судьи.
Так, в оправдательном приговоре объективность показаний Данилова и свидетеля-агента о том, что показания им даны под воздействием угроз, подтверждается не только показаниями свидетелей, но и осмотром помещения временного содержания для арестованных в сборном отделении следственного изолятора с надписью, не оставляющей сомнений в адресате и угрозе. Осмотр проведен еще в 2007 г., т.е. не мог быть не известен судье при вынесении обвинительного приговора.
Если в обвинительном приговоре "анализ" показаний свидетелей защиты вместе с перечислением их 11 фамилий занял всего 10 строк и свелся к неаргументированному утверждению, что они "не опровергают доказанность вины Данилова и Суслова", то иное - в оправдательном приговоре.
Так, анализу доказательств дачи взятки: показаниям П., его адвоката и свидетеля - компаньона П. посвящено 224 строки оправдательного приговора. Эти показания сопоставляются с записью прослушанных телефонных переговоров с показаниями других свидетелей, и между ними обнаруживаются существенные противоречия, в том числе по времени совершения тех или иных действий. После этого сложно оспорить вывод суда: "Таким образом, в показаниях потерпевшего П., свидетелей Р. и П. имеются столь существенные, взаимоисключающие противоречия по времени и обстоятельствам получения взятки, что, если бы такие события произошли в действительности, им было бы нельзя дать такой разной оценки. Органы следствия, очевидно, понимая, что в деле имеются неустранимые противоречия, в нарушение статей 171 и 220 УПК РФ не конкретизировали предъявленное подсудимым обвинение, а именно время совершения деяния, указав лишь, что это было совершено 1 марта 2006 г. Такое обвинение, в котором не конкретизировано время совершения преступления, не может считаться законным и обоснованным".
Анализу доказательств обвинения о сумме денег, находившихся при задержании у П., в оправдательном приговоре посвящено 18 страниц (около 1000 строк машинописного текста шрифтом 12).
Давно известно, что российский судья должен многократно подробнее мотивировать оправдательный приговор, чем обвинительный. Это для обвинительного приговора годится работа по методу, определившему данную судье классиком русской литературы фамилию Ляпкин-Тяпкин. Символы судебной власти России меняются, нарицательная фамилия - на века. За оправдательным приговором словно звучит извинение судьи перед обвинением, что не исполнил его волю. В русской речи от обывателя до первых лиц государства слова "предать суду" означают наказать. От этого разница между судьей и палачом стирается.
Читая оправдательный приговор, задаешься вопросом: почему при вынесении обвинительного приговора судья - заместитель председателя краевого суда не увидел противоречия в показаниях свидетелей обвинения на разных стадиях следствия, отмеченные затем в оправдательном приговоре, не проанализировал видеозапись осмотра сумки с деньгами П., не дал оценки тому, что в ходе осмотра и после него П. и его адвокат никак не высказали несогласия или удивления по поводу зафиксированной в протоколе осмотра суммы денег 17,5 млн. руб., никто не обратил внимания на нарушение целостности опечатанной при изъятии (что однозначно подтверждается всеми допрошенными) сумки и многим другим обстоятельствам, которым дана оценка в оправдательном приговоре? Почему он игнорировал доводы Суслова, что уголовное дело возбуждено в отношении него с нарушением требований статьи 448 УПК РФ, хотя Суслов приводил судебные акты по Пермскому краю, отмененные из-за таких нарушений? Причины частному лицу не найти, но игнорирование доказательств наглядно.
Безусловно, умышленным следует считать отсутствие в судебном решении (приговоре):
- оценки доказательства, на которое ссылалась сторона, неудовлетворенная решением;
- оценки части показаний свидетелей или участников дела, на которые ссылалась сторона, неудовлетворенная решением;
- оценки сопоставления доказательств, на необходимость чего ссылалась сторона, неудовлетворенная решением.
Отсутствие оценки доказательств, предложенной суду стороной, не может быть ошибкой, потому что судья уклоняется от анализа представленных участниками дела доказательств и тем самым прямо нарушает обязанность, установленную для него законом (ч. 4 ст. 7, ст. ст. 14, 15, 17, 87, 88 УПК РФ, ст. ст. 12, 67 ГПК РФ).
Это одно из главных проявлений старой болезни российской судебной системы - немотивированности судебных актов, о которой написано немало <3>. Здесь достаточно привести одну характерную цитату: "Одним из удручающих дефектов российского судопроизводства на всех уровнях являются недопустимая краткость и неполнота текстов судебных решений. Это проявляется в первую очередь в том, что обстоятельства дела зачастую излагаются в самой общей форме, а в некоторых случаях не приводятся вообще. Но и этого мало - наряду с легковесным отношением к фактам сплошь и рядом приходится сталкиваться с игнорированием доводов сторон. Определенные доводы, так или иначе неудобные суду, не находят в тексте никакого отражения. Они не поддерживаются и не опровергаются - от них просто не остается ни следа" <4>.
--------------------------------
<3> См., например: Способна ли судебная система исправлять свои ошибки? // Российская юстиция. 2003. N 6. С. 41 - 43; Митюшев В. Мотивированное решение // Эж-Юрист. 2005. N 26. С. 6; Султанов А.Р. О проблеме мотивированности судебных актов через призму постановлений Европейского суда по правам человека // Международное публичное и частное право. 2008. N 2. С. 11 - 13; Осин В.В. Есть ли в России судебный надзор? // Адвокат. 2008. N 3. С. 42 - 63; Холодный В. Эффективный пересмотр // Эж-Юрист. 2009. N 47. С. 8, 9.
<4> Верещагин А.Н. Особые мнения в российских судах // Государство и право. 2008. N 2. С. 22.

Поэтому отмена Верховным Судом РФ обвинительного приговора в отношении Данилова и Суслова скорее чудо, а не закономерность. В соответствии с принципами правосудия и требованиями закона изучаются доводы кассационных и надзорных жалоб, в том числе Верховным Судом РФ, по принципу лотереи.
Виновность в отсутствии в судебном акте выводов относительно какого-либо довода стороны по делу очевидна. Отсутствие мотивировки принятого решения уже не может быть объяснено особенностью принятия решения по существу дела, отмеченной в Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П.
Главная проблема не в том, как отличить ошибку судьи от его виновного игнорирования доводов сторон и представленных ими доказательств, а в отсутствии в государственной системе органа, способного беспристрастно анализировать деятельность судьи на предмет соответствия ее принципам правосудия.
Как говорится в пункте 2 ст. 16 Закона РФ от 26 июня 1992 г. N 3132-1 "О статусе судей в Российской Федерации", "судья, в том числе после прекращения его полномочий, не может быть привлечен к какой-либо ответственности за выраженное им при осуществлении правосудия мнение и принятое судом решение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность судьи в преступном злоупотреблении либо вынесении заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта" <5>.
--------------------------------
<5> Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 30. Ст. 1792.

Особый порядок возбуждения уголовного дела в отношении судей (гл. 52 УПК РФ) и его фактическое претворение приводит к тому, что заведомо незаконный приговор или решение суда влечет единственно возможную ответственность судьи только в том случае, если у квалификационной коллегии судей и следственного комитета (еще точнее, у того, кто способен провести через эти органы желаемое решение) "вырастет зуб" на конкретного судью. В российской правовой системе никто не наделен обязанностью последовательно выявлять заведомо незаконные судебные акты, реагировать по существу на каждое заявление о таких правонарушениях. При нынешнем положении дел принцип неотвратимости юридической ответственности не действует, таковая используется под заказ определенного человека (судьи). Правонарушение рассматривается не как основание ответственности, а как повод для наказания конкретного судьи.
Без специального заказа квалификационные коллегии все игнорирования и искажения доказательств в судебных актах квалифицируют как "выраженное судьей при осуществлении правосудия мнение", за которое он в силу закона не может быть привлечен к ответственности.
Характерный пример по другому делу. В надзорной жалобе в Верховный Суд РФ П. указывал, что судами первой и кассационной инстанций не приведены изложенные защитой в ходатайствах и прениях и содержавшиеся в кассационной жалобе 66 доводов и доказательств защиты по фактическим обстоятельствам дела, 16 доводов по применению норм материального права и юридической квалификации правоотношений, 5 доводов о нарушении уголовно-процессуального закона, 4 довода о нарушении норм гражданского и гражданско-процессуального закона при рассмотрении гражданского иска и соответственно не дана им оценка. При этом приведены 17 положений (со ссылками на том и листы дела), где говорится: в приговоре и в кассационном определении доказательства приведены диаметрально противоположные содержащимся в протоколах следственных действий и судебных заседаний, т.е. указано на 17 заведомо ложных выводов суда, в корне подрывающих обвинительный приговор.
Согласно пунктам 5 и 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г. N 1 при решении вопроса об истребовании уголовного дела в порядке, предусмотренном частью 2 ст. 406 УПК РФ, следует исходить из того, что дело должно быть истребовано в каждом случае, когда возникают сомнения в законности, обоснованности и справедливости приговора, определения или постановления. При вынесении постановления об отказе в удовлетворении надзорных жалобы или представления судья обязан привести аргументированные ответы на все доводы, в которых оспариваются законность, обоснованность и справедливость судебного решения, и изложить мотивы, по которым эти доводы признаются несущественными <6>. Исходя из этого судья Верховного Суда РФ, рассматривая надзорную жалобу, казалось бы, однозначно должен был истребовать дело и проверить ссылки осужденного на материалы дела и точно указанные им листы дела. Если бы они были ложные, можно было бы аргументированно отклонить доводы надзорной жалобы. Если действительно ложны выводы суда, то подлежит отмене или изменению неправосудный приговор.
--------------------------------
<6> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. N 4. С. 3, 4.

Однако судья Верховного Суда через 15 дней отписал постановление об отказе в удовлетворении надзорной жалобы без истребования дела, не ответив по существу почти ни на один довод жалобы, в том числе о несоответствии приговора материалам дела. А пять ложных утверждений суда о доказательствах прямо повторил как действительные, не удосужившись проверить, что в протоколах следственных действий и судебных заседаний написано противоположное тому, что изложено в приговоре.
П. просил Высшую квалификационную коллегию судей РФ привлечь хотя бы к дисциплинарной ответственности (если уж не к уголовной) за преступную халатность судью Верховного Суда РФ за неисполнение пунктов 5 и 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г. N 1 при формальной отписке на его надзорную жалобу. Однако получил ответ: "В постановлении судья Верховного Суда Российской Федерации Б. выразил свое мнение при осуществлении правосудия. Он действовал в соответствии со своими полномочиями и им не совершено проступка, влекущего предусмотренную законами ответственность".
Так, отказ от проверки доводов подсудимого квалифицирован как выражение мнения, исполнение полномочий судьи. То есть судья Верховного Суда способен изначально допустить, что подсудимый врет и можно не проверять его доводы, а высокооплачиваемое бездействие является исполнением полномочий.
А Суслов вообще не дождался ответа из квалификационной коллегии судей на свои жалобы на заместителя председателя Пермского краевого суда, "выражение мнения" которого путем игнорирования доводов защиты отняло почти год из его жизни и лишь чудом не сломало всю ее, не оставило его маленьких детей без отца на долгие годы в нищете и позоре.
Задача обеспечить реализацию принципов правосудия не будет решена до тех пор, пока принцип независимости суда как условие правильного разрешения дел (применения норм материального права) распространяется на формы контроля за соответствием деятельности судов (судей) целям и задачам правосудия и за исполнением ими процессуальных норм. Можно долго дискутировать на эту тему, но достаточно вспомнить народную мудрость: "Ворон ворону глаз не выклюет". И ничто в российской судебной системе не дает повод усомниться в этой поговорке. От повторения на судейских симпозиумах красивых слов о принципах правосудия, презумпции невиновности, отраслевых принципов права о доказывании торжества их не наблюдается.
Достижения квалификационных коллегий судей в последовательном и постоянном обеспечении принципов правосудия в деятельности судов куда менее известны, чем их борьба с судьями, которые восстают против принуждения их к осуждению невиновных лиц. Это наглядно подтвердило решение Европейского суда по правам человека по жалобе судьи О.Б. Кудешкиной, не признаваемое Верховным Судом РФ <7>.
--------------------------------
<7> Никитинский Л. Суд нулевых // Новая газета. 15.03.2010. N 26. С. 16

На обвинения судебной власти Кудешкиной и других судей, выносящих сор из избы, в ее "умалении" вспоминается другая поговорка: "Нечего на зеркало пенять...". Так будет до тех пор, пока общество не добьется средств контроля за исполнением судьями, которые получили-таки от общества хорошее денежное содержание и завидное пожизненное обеспечение, принципов правосудия, за что им таковое установлено. Зеркалом судебной системы должны быть не квалификационные коллегии судей и не другие кастовые образования, независимые от кого угодно, но только не от исполнительной власти и прежде всего от их органов обвинения, полагающих, что судьи получают зарплату за верное служение им, а не "преданным" суду.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовный процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ