Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Уголовное право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
КАТЕГОРИЯ "ТЕНЕВОЙ РУКОВОДИТЕЛЬ" В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ И ЕЕ ТОЛКОВАНИЕ В УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ДОКТРИНЕ
К.К. КЛЕВЦОВ
Анализ материалов уголовных дел о преступлениях экономической направленности <1> свидетельствует о том, что в процессуальных документах зачастую используются формулировки "фактический собственник", "теневой руководитель", "бенефициарный владелец", "аффилированное лицо", "номинальный директор" и другие при описании действий организатора или исполнителя конкретного преступления. Однако возникает вопрос: насколько это уместно с точки зрения понятийно-категориального аппарата, закрепленного в действующем законодательстве Российской Федерации? А также коррелируется ли это с доктриной уголовного права? Попробуем разобраться в этом довольно непростом вопросе.
--------------------------------
<1> Как в правоприменительной практике, так и среди ученых до сих пор ведутся дискуссии о понятии экономических преступлений, что существенным образом отражается на защите по уголовным делам такой категории. Между тем на момент подготовки настоящей рукописи рассматривается Законопроект N 383210-8 "О внесении изменения в статью 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, направленного на усиление процессуальных гарантий субъектов предпринимательской и иной экономической деятельности", где в пояснительной записке подчеркивается, что, "как показало изучение правоприменительной практики, по уголовным делам в отношении индивидуальных предпринимателей и членов органов управления коммерческих организаций органы предварительного расследования и суды испытывают определенные сложности при разграничении преступлений, совершенных в связи с предпринимательской или иной экономической деятельностью, и преступлений, не связанных с такой деятельностью, что обусловлено в том числе правовой неопределенностью, вызванной отсутствием в уголовно-процессуальном законе понятия "преступления, совершенные в связи с предпринимательской или иной экономической деятельностью". См.: Система обеспечения законодательной деятельности. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/383210-8?ysclid=ln4e4uxyk4913912135 (дата обращения: 01.10.2023).
В юридической литературе данная проблема уже поднималась, но какой-то единой позиции по ней до сих пор не выработано. Так, профессор Г.А. Есаков ставил следующий вопрос: "какое уголовно-правовое значение имеют бенефициарные связи, в рамках которых одно лицо (группа лиц) могут фактически определять (контролировать) деятельность формально отделенных от них экономических субъектов?" <2>. По его мнению, под "теневым руководителем" следует понимать лицо, фактически осуществляющее стратегическое и оперативное руководство данным юридическим лицом вследствие доминирующего участия в уставном (складочном) капитале (в том числе через цепочку зависимых лиц), представления интересов собственника в государственных или муниципальных унитарных предприятиях, учреждениях или вследствие иных обстоятельств, а уголовная ответственность может быть выстроена на основе норм о соучастии (например, как посредственный исполнитель - ч. 2 ст. 33, либо как организатор, подстрекатель или пособник - ч. 4 ст. 34 Уголовного кодекса Российской Федерации <3> (далее - УК РФ)) <4>.
--------------------------------
<2> Есаков Г.А. Бенефициарные связи и уголовная ответственность // Уголовное право. 2016. N 4. С. 30.
<3> Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ // СПС "КонсультантПлюс".
<4> Есаков Г.А. Указ. соч. С. 31.
Соответственно, приведенный автор делает акцент именно на доминирующем участии в уставном (складочном) капитале такого лица. Иными словами, усматривается юридическая связь такого субъекта с конкретным юридическим лицом. Впрочем, на практике встречаются ситуации, когда лицо, фактически контролирующее конкретную организацию вообще, не имеет никакого отношения по документам к ней. В таком случае возникает вопрос: это лицо может считаться "теневым руководителем"? Разумеется! Поэтому мы согласимся с профессором Г.А. Есаковым, что такая связь может проявляться именно через конкретных зависимых от "теневого руководителя" лиц.
Одновременно некоторыми учеными предлагалось дополнить ст. 33 УК РФ следующей формулировкой: "Лицо, получившее денежные средства, имущество или иную материальную выгоду от совершенного преступления (бенефициар, выгодоприобретатель), несет уголовную ответственность как соучастник, если оно заведомо знало о преступном характере полученных денежных средств, имущества или иной материальной выгоды. Лицо, руководящее финансовой хозяйственной деятельностью субъектов (юридических лиц и индивидуальных предпринимателей), не являясь их участником или исполнительным органом (бенефициарный владелец), несет ответственность за общественно опасные деяния, совершенные указанными субъектами, если эти деяния охватывались его умыслом" <5>. Согласимся с тем, что действия таких субъектов могут быть квалифицированы и в рамках действующей конструкции уголовного права <6>, о которой шла речь ранее.
--------------------------------
<5> Сычев П.Г. Проблемы транспарентности российской экономики и их отражение в уголовном судопроизводстве // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2013. N 12. С. 64 - 75.
<6> Есаков Г.А. Указ. соч. С. 35.
Кроме того, высший судебный орган также обозначил свою позицию по этому вопросу через призму практики применения законодательства об уголовной ответственности за некоторые общественно опасные преступления. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 ноября 2019 г. N 48 "О практике применения судами законодательства об ответственности за налоговые преступления" <7> разъясняется, что "в тех случаях, когда лицо, фактически осуществляющее свою предпринимательскую деятельность через подставное лицо (например, безработного, который формально был зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя), уклонялось при этом от уплаты налогов, сборов, страховых взносов, его действия следует квалифицировать по статье 198 УК РФ как исполнителя данного преступления, а действия иного лица - в соответствии с положениями ч. 4 ст. 34 УК РФ как его пособника при условии, если оно сознавало, что участвует в уклонении от уплаты налогов, сборов, страховых взносов, и его умыслом охватывалось совершение этого преступления".
--------------------------------
<7> Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2020. N 1.
Другим ярким примером судебного толкования является п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 7 июля 2015 г. N 32 "О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем" <8>, где говорится, что "в случае использования лиц, не осведомленных о преступном происхождении денежных средств или иного имущества, для совершения преступлений, предусмотренных статьями 174 и 174.1 УК РФ, их исполнителями должны признаваться лица, которые фактически контролируют соответствующие финансовые операции и сделки и руководят действиями вышеуказанных лиц".
--------------------------------
<8> Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2015. N 9.
Между тем процитированные документы не являются нормативными правовыми актами, вследствие чего стоит крайне осторожно оперировать ими, поскольку они применяются исключительно по конкретным составам преступлений ("легализация преступных доходов" и "налоговые преступления").
Заметим, что в силу отсутствия этих категорий на законодательном уровне были поданы неоднократные жалобы в Конституционный Суд Российской Федерации, где, к примеру, оспаривалась конституционность термина "фактический собственник" <9>.
--------------------------------
<9> Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 28 мая 2020 г. N 1163-О; от 29 октября 2020 г. N 2579-О // СПС "КонсультантПлюс".
По меткому наблюдению З. Соктоева и В. Болдинова, "структура владения компанией (акционерного капитала) может быть настолько запутанной, что определить лицо, которое могло давать обязательные для юридического лица указания, может быть практически невозможно <10>. Безусловно, это отчасти вопрос уголовно-процессуального доказывания.
--------------------------------
<10> Болдинов В., Соктоев З. Диспозицию статьи 145.1 УК РФ надо изменить // Законность. 2010. N 3. С. 41.
Не вдаваясь в острую полемику относительно единства терминологии различных отраслей права <11>, в особенности гражданского и уголовного права, все же полагаем, что необходимо оперировать в рассматриваемом вопросе категориями, сформулированными в целом в российском законодательстве, а не делать акцент только на уголовном, поскольку зачастую уголовная ответственность за совершение преступлений экономической направленности наступает вследствие грубого нарушения регуляторного законодательства. Соответственно, пределы толкования преимущественно должны иметь симметричный характер, а не автономный.
--------------------------------
<11> О необходимости единства понятийно-категориального аппарата см.: Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России. СПб.: Юридический центр Пресс, 2007. С. 100 - 102; Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. М.: Проспект, 2008. С. 56 - 66; Лопашенко Н.А. Преступление в сфере экономической деятельности: в 2 ч. Ч. I. М.: Юрлитинформ, 2015. С. 24 - 36; Сергеев А.П. Об ошибочном понимании гражданско-правовых норм в уголовном судопроизводстве // Закон. 2020. N 1. С. 139 - 148. В то же время существует и диаметрально противоположная позиция, а точнее, об автономности терминов и "самодостаточности" при их толковании. К примеру, см.: Шишко И.В. Экономические правонарушения. Вопросы юридической оценки и ответственности. СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. С. 165. Довольно умеренная позиция встречается у Г.А. Есакова, который "склонен к конструкции презюмируемого приоритета регуляторных отраслей в определении понятий с допущением опровержения этой презумпции в судебной практике по уголовным делам при условии надлежащей мотивировки, теоретической подкрепленности такого опровержения и отсутствия нарушения принципа законности (включая определенность уголовного закона) за счет восполнения соответствующим судебным толкованием пробелов уголовного законодательства (Экономическое уголовное право: Общая часть. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2019. С. 53).
Так, в некоторых законодательных актах Российской Федерации используется несколько иная терминология, которая косвенно может свидетельствовать о легальном применении рассматриваемых нами терминов. Среди прочих к ним следует отнести Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51 <12> (далее - ГК РФ); Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) от 31 июля 1998 г. N 146-ФЗ <13> (далее - НК РФ); Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" <14>.
--------------------------------
<12> Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ // СПС "КонсультантПлюс". Лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе возможность давать указания лицам, обязано действовать в интересах юридического лица разумно и добросовестно и несет ответственность за убытки, причиненные по его вине юридическому лицу (п. 3 ст. 53.1 ГК РФ). В других статьях ГК РФ данный термин используется, но применительно к иным гражданско-правовым институтам и субинститутам (например, ст. 368).
<13> Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) от 31 июля 1998 г. N 146-ФЗ // СПС "КонсультантПлюс". Раскрывается, что следует понимать под "лицом, имеющим фактическое право на доходы" (п. 2 ст. 7 НК РФ) и "контролирующим лицом иностранной компании" (ст. 25 НК РФ) в целях налогового законодательства.
<14> Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" // СПС "КонсультантПлюс". Используется словосочетание "контролирующее должника лицо" (ст. 61). При этом в развитие этих положений было принято Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должностных лиц к ответственности при банкротстве" и Письмо ФНС России от 16 августа 2017 г. N СА-4-18/16148@ "О применении налоговыми органами положений главы III.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ" // СПС "КонсультантПлюс".
При этом только два нормативно-правовых акта Российской Федерации определяют, что следует понимать под "бенефициарным владельцем" и "фактическим владельцем имущества". Так, согласно ст. 3 Федерального закона от 7 августа 2001 г. N 115-ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма" <15> бенефициарным владельцем признается физическое лицо, которое в конечном счете прямо или косвенно (через третьих лиц) владеет (имеет преобладающее участие 25% в капитале) клиентом - юридическим лицом либо имеет возможность контролировать действия клиента.
--------------------------------
<15> Федеральный закон от 7 августа 2001 г. N 115-ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма" // СПС "КонсультантПлюс".
Одновременно, в силу п. 4 ч. 1 ст. 2 Федерального закона от 8 июня 2015 г. N 140-ФЗ "О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" <16>, фактическим владельцем имущества выступает физическое лицо, в интересах и (или) по поручению которого номинальный владелец имущества осуществляет права собственника этого имущества на основании договора номинального владения имуществом.
--------------------------------
<16> Федеральный закон от 8 июня 2015 г. N 140-ФЗ "О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс".
Представляется, что применение термина "теневой руководитель", принимая во внимание указанные ранее официальные судебные разъяснения по иной категории уголовных дел, в том числе по делам о мошенничестве, свидетельствует об их законодательной неустойчивости, поскольку в настоящее время в Российской Федерации однозначно не определено понятие "бенефициар" <17>, то при описании объективной стороны преступления органу предварительного расследования прежде всего следует его раскрыть <18>.
--------------------------------
<17> Приходько И.А., Бондаренко А.В., Столяренко В.М. Уголовное преследование как средство разрешения экономического спора: что не так в Уголовном и Уголовно-процессуальном кодексах. М.: Международные отношения, 2021. С. 154.
<18> Определение Санкт-Петербургского городского суда от 25 июня 2018 г. N 22-797/2018 по делу N 1-17/2017 // СПС "КонсультантПлюс".
В то же время Г.А. Есаков, основываясь на имеющейся судебной практике, отметил, что на сегодняшний день выработано несколько критериев, по которым представляется возможным установить "бенефициарного/фактического владельца", а именно:
- характер деятельности "промежуточных" юридических лиц, то есть ведут ли они самостоятельную хозяйственную деятельность;
- получает ли лицо итоговую выгоду от деятельности юридического лица (фактический владелец определяется как "конечный бенефициар" общества, то есть лицо, осуществляющее контроль и получающее доходы от их деятельности;
- осуществляет ли лицо фактическое руководство нижестоящими юридическими лицами.
Соответственно, опять же эти критерии устанавливаются исключительно в рамках уголовно-процессуального доказывания. Одним из примеров этому будет являться уголовное дело, по которому автор настоящей рукописи давал научно-консультативное заключение <19>.
--------------------------------
<19> Данный пример был уже приведен в ином исследовании (Клевцов К.К., Фидельский В.С. Как аргументировать, что преступление совершено в сфере предпринимательской деятельности // Уголовный процесс. 2022. N 9. С. 60 - 65).
Так, в производстве СЧ МВД России находится уголовное дело, возбужденное по признакам преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ по факту хищения денежных средств из бюджета Российской Федерации путем обмана государственного заказчика АО "Компания-1" в особо крупном размере. В ходе расследования была установлена причастность С., являющегося акционером и генеральным директором АО "Компания-2" который, по версии следствия, при неустановленных обстоятельствах, в неустановленное время, но не позднее "...", вводя в заблуждение сотрудников АО "Компания-1", организовал заключение АО "Компания-3" с АО "Компания-1" договора "..." на выполнение работ по объекту АО "Компания-1" на общую сумму 1 000 000 000 рублей, с авансовым платежом в размере 30%, то есть 300 000 000, после чего дал указание Ф. (генеральному директору АО "Компания-3") подписать указанный контракт, а неустановленному в ходе следствия лицу проконтролировать поступление на расчетные счета АО "Компания-2" денежных средств от АО "Компания-1" в качестве аванса и организовать их дальнейшее перечисление на цели, не связанные с исполнением контракта, а также дальнейшее "обналичивание", а неустановленным лицам изготовить необходимые подложные документы, создавая видимость выполнения работ, а также осуществить "обналичивание" добытых преступным путем денежных средств.
С. и Ф. и неустановленные лица похитили путем обмана денежные средства в общей сумме 300 000 000 рублей, которые поступили в фактическое владение членов организованной группы, и распорядились ими по своему усмотрению, распределив преступный доход между собой, исходя из выполненных функций при совершении преступления каждого его соучастника.
Однако данные обстоятельства подвергались опровержению, поскольку С. в действительности являлся только акционером АО "Компания-3", владеющим 25% акций, которое, в свою очередь, являлось 100%-ным владельцем доли в уставном капитале АО "Компания-2". Оставшиеся 75% акций ЗАО "Компания-3" принадлежат К., что следует из протокола допроса свидетеля З. Соответственно, именно К. владеет контрольным пакетом акций.
При этом доказательств, свидетельствующих о том, что руководство такими "промежуточными" юридическими лицами, как АО "Компания-2", ООО "Компания-4" и ООО "Компания-5", осуществлялось непосредственно С., не приводится, в том числе и тех, которые подтверждают, что им давались обязательные для обществ указания, либо каким-то иным образом он определял их действия. Осуществление текущего руководства АО "Компания-2" в период инкриминируемых следствием событий было возложено исключительно на генерального директора - Ф.
Подведя итоги настоящего исследования, можно констатировать, что категория "теневой руководитель" и иные смежные с ним понятия являются неразработанными в правовой системе Российской Федерации, в особенности если их переносить в уголовно-правовую плоскость. Все это вызывает довольно острые теоретические дискуссии. Как представляется, с одной стороны, для решения этой проблемы идеальным видится законодательное закрепление указанных понятий и использование в дальнейшем единой терминологии, вне зависимости от отрасли права, "чтобы один и тот же термин и одно и то же слово в любом законодательном акте имели одинаковое значении" <20>. С другой стороны, наверное, более умеренным предложением является подготовка соответствующих официальных судебных разъяснений о пределах толкования терминов, содержащихся в регуляторном законодательстве, применительно к уголовному, а также практики квалификации действий "теневых руководителей".
--------------------------------
<20> Кострова М.Б. Язык уголовного закона: научное наследие М.Д. Шаргородского и современность // Правоведение. 2004. N 3. С. 32.
Литература
1. Болдинов В. Диспозицию статьи 145.1 УК РФ надо изменить / В. Болдинов, З. Соктоев // Законность. 2010. N 3. С. 40 - 42.
2. Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России / Б.В. Волженкин. Москва: Юридическая литература, 2007. 763 с.
3. Есаков Г.А. Бенефициарные связи и уголовная ответственность / Г.А. Есаков // Уголовное право. 2016. N 4. С. 29 - 35.
4. Есаков Г.А. Экономическое уголовное право: Общая часть: монография / Г.А. Есаков. Москва: Издательский дом Высшей школы экономики, 2019. 356 с.
5. Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ / А.Э. Жалинский. Москва: Проспект, 2008. 399 с.
6. Клевцов К.К. Как аргументировать, что преступление совершено в сфере предпринимательской деятельности / К.К. Клевцов, В.С. Фидельский // Уголовный процесс. 2022. N 9. С. 60 - 65.
7. Кострова М.Б. Язык уголовного закона: научное наследие М.Д. Шаргородского и современность / М.Б. Кострова // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2004. N 3. С. 29 - 42.
8. Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономической деятельности: теоретический и прикладной анализ: монография. В 2 частях. Ч. 1 / Н.А. Лопашенко. Москва: Юрлитинформ, 2015. 330 с.
9. Приходько И.А. Уголовное преследование как средство разрешения экономического спора: что не так в Уголовном и Уголовно-процессуальном кодексах / И.А. Приходько, А.В. Бондаренко, В.М. Столяренко. Москва: Международные отношения, 2021. 909 с.
10. Сергеев А.П. Об ошибочном понимании гражданско-правовых норм в уголовном судопроизводстве / А.П. Сергеев // Закон. 2020. N 1. С. 139 - 148.
11. Сычев П.Г. Проблемы транспарентности российской экономики и их отражение в уголовном судопроизводстве / П.Г. Сычев // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2013. N 12. С. 64 - 75.
12. Шишко И.В. Экономические правонарушения. Вопросы юридической оценки и ответственности / И.В. Шишко. Санкт-Петербург: Юридический Центр Пресс, 2004. 305 с.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовное право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.