Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Уголовное право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
ПРЕДМЕТ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ В СИСТЕМЕ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Н.В. ГЕНРИХ
Уголовно-правовые отношения, возникающие в связи с совершением преступления, составляют неотъемлемую часть правового фундамента общества, включаются в сложное переплетение иных отношений, определяющих социально-правовой статус его членов, а также пределы и возможности государственного администрирования. Связь правоотношений между собой, отражая особенности взаимосвязей правовых отраслей, может носить, как известно, координирующий либо субординирующий характер. Так, в рамках национальной правовой системы иерархические связи, отражающие зависимость и обусловленность уголовного права, складываются у него с конституционным правом; с регулятивными отраслями права эта связь носит преимущественно горизонтальный координирующий характер; с административно-деликтным правом уголовное право сочетается также в горизонтальной плоскости, но уже по принципу дополнительности.
Анализируя особенности взаимосвязи уголовно-правовых и конституционно-правовых отношений, напомним, что предмет конституционного права составляют две основные группы общественных отношений: а) отношения между человеком и государством по поводу охраны прав и свобод личности; б) властеотношения, возникающие по поводу устройства государства и государственной власти.
С этим последним видом отношений предмет уголовного права обнаруживает наименьшую тесноту связи. Здесь принципиально различаются субъекты отношений, предмет и содержание их взаимосвязи. Вместе с тем этот вид конституционных правоотношений имеет прямое касательство к уголовно-правовым отношениям, поскольку в их рамках закладываются базовые параметры суверенных прав государства и организация власти в нем, формулируются принципы разделения властей и компетенция государственных образований в составе федерации, устанавливается ряд принципов, на основе которых функционируют субъекты экономической, политической, социальной жизни. Указанные отношения следует рассматривать в качестве необходимых условий для возникновения собственно уголовно-правовых отношений; именно здесь определяется, если можно так выразиться, их инфраструктура.
Совершенно иной характер имеет связь уголовно-правовых отношений с той разновидностью конституционных правоотношений, которые возникают между государством и личностью по поводу ее прав и свобод и определяют основы правового статуса личности. Конституция устанавливает принципы правового статуса личности, которые проявляются во всех сферах реализации его правосубъектности, независимо от того, какой отраслью права регулируется то ли иное общественное отношение; здесь же находят свое отражение права и свободы личности, которые ей принадлежат вне зависимости от того, вообще реализует ли он свою правосубъектность в конкретных отношениях или нет. Статусные отношения задают своего рода рамку, в пределах которой реализуются все иные правовые отношения, в том числе и уголовно-правовые.
С этих позиций уголовные правоотношения следует рассматривать в качестве особой вариации конституционных. Они детализируют взаимные права и обязанности личности и государства в специфической сфере - их взаимной ответственности в случае совершения преступления. При этом содержание конституционных отношений выступает в рамках отношений уголовно-правовых одновременно и как объект, по поводу которого возникает связь между личностью и государством, и как детализируемое отраслевым законодательством их содержание. Этот тезис определен пониманием самого объекта уголовно-правового регулирования как общественных отношений, которые находят свое выражение в поведении государства (в лице специально уполномоченных государственных органов и должностных лиц) по ограничению прав и свобод преступника.
Таким образом, можно констатировать, что связь уголовных и конституционных правоотношений реализуется в двух основных направлениях: во-первых, в рамках конституционных отношений создается необходимая инфраструктура реализации уголовно-правовых отношений; во-вторых, уголовные правоотношения, оставаясь в рамках, заданных Конституцией, детализируют и уточняют права и обязанности личности и государства в весьма специфичной ситуации урегулирования уголовно-правового конфликта.
Принципиально иную связь уголовно-правовые отношения обнаруживают с предметом регулятивных отраслей права (гражданского, семейного, трудового, налогового и т.д.). В данном случае отчетливо видны отличия между, с одной стороны, связью норм уголовного и иного законодательства, влиянием уголовно-правовых норм на поведение людей в рамках иных отраслевых отношений, а с другой стороны - связью собственно предметов регулирования уголовного и иного права.
Характеризуя первый из этих видов связи, Н.И. Пикуров справедливо указывает: "Соединяясь в динамичные системы с нормами практически всех отраслей права, оно (уголовное право. - Н.Г.) не только имплантирует их предписания в свою ткань для определения границ между преступным и непреступным, но и само передает им часть своей юридической энергии... Напоминание о возможности подключения жестких мер государственного принуждения в случае выхода конфликта за пределы регулирования определенной отрасли - одна из функций уголовно-правового запрета, опирающегося при описании признаков состава преступления на регулятивные нормы этих отраслей права" <1>.
--------------------------------
<1> Пикуров Н.И. Уголовное право в системе межотраслевых связей. Волгоград, 1998. С. 17 - 18.
В приведенном фрагменте подчеркнуто принципиально важное обстоятельство. Нормы уголовного закона оказывают воздействие, влияние на поведение людей в рамках позитивных базисных отношений, урегулированных иными отраслями права, но не оказывают на них собственно праворегулирующего воздействия. Уголовно-правовое регулирование возникает лишь в момент, когда позитивные отношения уничтожены или повреждены преступлением. Момент совершения преступления разграничивает виды правового воздействия норм уголовного права и служит отправной точкой в возникновении уголовно-правовых отношений.
Рассматривая связь уголовных правоотношений с другими отраслевыми регулятивными отношениями, важно обратить внимание на позицию ряда отечественных специалистов, согласно которой преступление, будучи разновидностью правонарушений, представляет собой посягательство не просто на общественные отношения, а на правоотношения, то есть отношения, урегулированные той или иной нормой позитивного или естественного права <2>. Этот тезис традиционно подвергался критике в советской литературе, которая, признавая его отражением нормативизма, всемерно поддерживала идею Н.Д. Дурманова о том, что норма уголовного права самостоятельна, содержится в УК, а не в законах, относимых к другим отраслям права, и содержит комплекс велений, обращенных как к государству, так и к гражданам <3>. Отсюда, в итоге, и вытекало представление об уголовном праве как отрасли, которая, устанавливая те или иные запреты, не только охраняет значимые для общества отношения, но и регулирует их, возлагая на граждан обязанности по воздержанию от совершения преступлений. Уязвимость этого следствия, и по логике - породившего его тезиса, вполне оправданного и объяснимого на определенном историческом этапе господством аналогии в уголовном праве, невольно признавалась и противниками нормативизма. Таким образом, преступлением признавалось (и еще больше признается сейчас) лишь то деяние, которое противоречит регулятивным нормам позитивного или естественного права и посягает на отношения, составляющие предмет иноотраслевого регулирования.
--------------------------------
<2> См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. В 2 т. М., 1994. Т. 1. С. 24.
<3> Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М.-Л., 1948. С. 177 - 178.
Сказанное позволяет сформулировать два принципиальных положения:
- во-первых, отношения, составляющие предмет иноотраслевого регулирования, выступают в уголовном праве не в качестве предмета регулирования, а в качестве предмета охраны;
- во-вторых, связь между уголовным правоотношением и отношением, составляющим предмет иной регулятивной отрасли, возникает в момент совершения преступления; требующее уголовно-правового регулирования отношение возникает лишь в случае существенного повреждения или уничтожения иного правового отношения.
Отсюда вытекает несколько значимых в научном и практическом отношении следствий. Прежде всего, отмеченное понимание связи уголовного права с иными регулятивными отраслями предполагает, что лицом, совершившим преступление как субъектом уголовно-правовых отношений, может выступать только и исключительно лицо, которое в качестве субъекта включено в отношение, составляющее предмет уголовно-правовой охраны и урегулированное иными отраслями права. Если человек не включен в систему позитивных правовых отношений, то на него не возложены соответствующие отраслевые права и обязанности; соответственно нарушить их и нести за это ответственность он не в состоянии. Это правило позиционировалось в науке как частный случай квалификации преступлений, связанных с нарушением специальных правил (например, правил безопасности). Однако ему, на наш взгляд, необходимо придать всеобщий характер. Законодательство и судебная практика делают определенные шаги в этом направлении. Важные рекомендации, связанные с рассматриваемой проблемой, содержатся в ряде Постановлений Пленума Верховного Суда России <4>. Вместе с тем сформулированное правило еще не стало универсальным.
--------------------------------
<4> См., в частности: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. N 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. N 4; Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. N 2.
Одним из существенных его нарушений нам видится сложившееся понимание субъекта преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления. Действующая редакция п. 1 примечаний к ст. 285 УК РФ позволяет отнести к числу должностных лиц - субъектов данной группы посягательств - некоторых сотрудников государственных и муниципальных учреждений, то есть граждан, которые не находятся на государственной или муниципальной службе и не реализуют функции государственной власти. Но, не будучи включенными в качестве субъектов в правоотношения, составляющие объект преступления, они не могут быть и субъектами их нарушения. Следовательно, такая законодательная позиция может быть признана не только спорной, но и ошибочной.
Другим примером может служить сложившаяся практика признания субъектом преступления, предусмотренного ст. 264 УК РФ "Нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств" не только водителя, сдавшего экзамены на право управления транспортным средством и получившего соответствующее удостоверение, но и любого другого лица, управлявшего транспортным средством, в том числе лица, не имевшего либо лишенного права управления соответствующим видом транспортного средства <5>. Здесь также субъектом преступления признается лицо, не включенное в систему правовых отношений, возникающих по поводу эксплуатации транспортных средств.
--------------------------------
<5> Пункт 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 декабря 2008 г. N 25 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. N 2.
Это не означает, что служащие государственных или муниципальных учреждений либо водители, не имеющие прав на управление транспортным средством, не должны нести ответственность за причиненный их поведением вред по нормам уголовного закона. Не будучи включенными в систему правовой регуляции служебного или административного права, они тем не менее являются субъектом иных правоотношений, в том числе и имеющих в своей основе нормы естественного права. В силу этого и ответственность указанных лиц в уголовном праве должна наступать на основании предписаний, имеющих в своей основе не административно-правовой, а иной правовой запрет. Фактически, и в первом, и во втором случае мы имеем дело с ситуацией, когда именно нормы уголовного права возлагают на граждан определенные обязанности в сфере правового регулирования иных отраслей права, что представляется недопустимым и противоречащим логике разделения "сфер влияния и ответственности" различных правовых отраслей.
Вторым следствием, вытекающим из признанного характера связи уголовно-правовых отношений с отношениями, составляющими предмет иных регулятивных отраслей, является необходимость особого подхода к конструированию самих уголовно-правовых отношений. Если, совершая преступление, лицо дезорганизует какое-либо правоотношение, то возникающее вследствие этого уголовно-правовое отношение должно быть направлено, в первую очередь, на то, чтобы восстановить нарушенный преступлением баланс прав и обязанностей участников нарушенного регулятивного отношения. Именно в этом должно состоять социальное предназначение всей системы права и уголовного права как его части.
В случае совершения преступления нарушается не только подкрепленный государственным принуждением авторитет права, но и правовой статус одного из участников отношения, послужившего объектом посягательства. Общество, как и любая другая система, стремясь к равновесию, предусматривает в рамках создаваемой им системы правоотношений защитный механизм восстановления статусного равновесия. Достичь этого можно несколькими путями: восстановить нарушенные интересы одного субъекта правоотношения, не ущемляя обязанностей и прав другого; ограничить правовой статус субъекта, нарушившего права другого субъекта, не предоставляя последнему какой-либо компенсации либо совместить два обозначенных подхода. Современное российское уголовное право по преимуществу нацелено лишь на ограничение статуса правонарушителя. При этом интересы второй стороны нарушенного правоотношения остаются за рамками уголовного права. Их удовлетворение, если и происходит, то, как правило, в рамках параллельно реализуемых цивилистических отношениях (гражданский иск в уголовном процессе).
Такое положение вещей не только не способствует оперативному восстановлению правопорядка, но и существенно обедняет само уголовное право, превращая его, по сути, в карательную отрасль права. Провозглашенная в ч. 2 ст. 43 УК РФ цель восстановления социальной справедливости при этом остается фактически недостижимой. Поэтому необходимо кардинально пересмотреть содержание уголовно-правовых отношений с точки зрения оптимального достижения ими цели восстановления нарушенного преступлением баланса прав и обязанностей участников регулятивного отношения, ставшего объектом посягательства.
Необходимо далее обратить особое внимание на связь уголовно-правовых и административно-деликтных правоотношений. Сегодня в литературе нет однозначного понимания административно-деликтного права. Однако общим местом имеющихся суждений является понимание того, что эта отрасль представляет собой систематизированную совокупность правовых норм, определяющих, какие деяния являются административными правонарушениями, а также закрепляющих основания и условия административной ответственности <6>.
--------------------------------
<6> Круглов В.А. Административно-деликтное право Республики Беларусь: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2008. С. 17.
Не углубляясь в анализ концепции самого административно-деликтного права, признавая факт его существования, отметим очевидное: правоотношения, возникающие в связи с совершением административного правонарушения обнаруживают самую тесную связь с уголовно-правовыми отношениями. Причины такого положения связаны с генезисом самого административно-деликтного права. Именно декриминализация некоторых преступлений и перенос их в КоАП обеспечили значительное совпадение сферы правового регулирования административного и уголовного права.
Историческое происхождение административных нарушений из уголовного права заключается в том, что все виды нарушений в XIX веке в России и в большинстве европейских государств рассматривались исключительно в пределах уголовного законодательства. Но развитие экономики и иных сфер деятельности человека обусловило невозможность урегулирования ответственности за все виды нарушений в рамках механизма уголовного права. Поэтому одним из шагов по повышению эффективности действия самого уголовного права, надлежащего обеспечения правопорядка и уголовно-процессуальной экономии стало выделение некоторых деяний (проступков, нарушений), которые наказывались представителями не судебной власти, а полиции, т.е. административными органами власти.
Такое отпочкование административных деликтов от преступлений не являлось раз и навсегда данным. Объективно мобильный характер общественных отношений оправдывает то обстоятельство, что граница между преступлением и проступком остается подвижной: часть преступлений декриминализируется с установлением ответственности за деяния в административном праве, в то время как часть проступков, приобретая в определенный момент времени повышенную степень общественной опасности, начинает квалифицироваться как преступления. В соответствии с этим меняется и граница между уголовно-правовыми и административно-деликтными отношениями.
Важно иметь в виду, что нормативное обособление административных проступков не означает полного разрыва соответствующей им области правового регулирования с "уголовно-правовыми истоками". Речь идет о сохраняющемся единстве в принципиальных подходах к механизму административно-деликтного и уголовно-правового регулирования, которое сегодня наиболее отчетливо проявляет себя в практике функционирования Европейского суда по правам человека, выработавшего особое понятие "уголовной сферы". Уголовная сфера охватывает собой уголовно-правовые, уголовно-процессуальные и часть административных правоотношений, в рамках реализации которых государство - участник Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.) обязано обеспечить соблюдение требований ст. 6 Конвенции о справедливом, публичном и в разумный срок разбирательстве судебного дела на основе презумпции невиновности и с предоставлением возможности защиты от обвинения. Развивая концепция "уголовно-правовой сферы", Европейский суд своей прецедентной практикой признал, что решение национального законодателя об отнесении того или иного деяния к области уголовного или административного права не является главным критерием при решении вопроса о применении ст. 6 Конвенции; не имеет существенного значения при отнесении того или иного деяния к "уголовной сфере" и "уровень серьезности" правонарушения <7>.
--------------------------------
<7> См. Клепицкий И.А. Преступление, административное правонарушение и наказание в России в свете Европейской конвенции о правах человека // Государство и право. 2000. N 3. С. 65 - 74.
В свете этих решений вопрос о соотношении административно-деликтных и уголовно-правовых отношений приобретает особое звучание. Получается, что фактически они имеют единую природу, обусловленную общим генезисом, публичным характером и охранительной направленностью. Не случайно в ФРГ, например, правовая система которой чрезвычайно близка российской, уголовное и административное право в ряде случаев рассматриваются как "уголовное право в широком смысле". А по мнению российских специалистов, различия между предметами правового регулирования уголовного и административно-деликтного права весьма относительны, поскольку они могут совпадать и переходить друг в друга <8>. Вместе с тем близость рассматриваемых отношений еще не дает оснований для их отождествления. Существенные различия между ними заключаются в характеристике порождающего их юридического факта, в субъектном составе и содержании.
--------------------------------
<8> Взаимосвязь уголовного и административного права в правоприменительной деятельности органов внутренних дел: Учеб. пособие / Под ред. А.В. Наумова. М., 1990. С. 23.
Все сказанное позволяет констатировать, что уголовно-правовые и административно-деликтные отношения, с одной стороны, совместно входят в охранительный блок правовой системы, а с другой стороны, не поглощаясь друг другом, взаимно дополняют установленный в государстве режим охраны общественных отношений от деяний, обладающих различным уровнем общественной опасности. Исследование взаимосвязи уголовно-правовых и административных отношений является перспективным и важным для совершенствования механизма уголовно-правового регулирования в части разграничения преступлений и иных правонарушений, использования административной преюдиции, конструирования понятия уголовного проступка, разграничения федеральной и региональной уголовно-правовой компетенции и др. <9>.
--------------------------------
<9> См. Генрих Н. К совершенствованию механизма уголовно-правового регулирования: проблемы и зарубежный опыт // Международное уголовное право и международная юстиция. 2009. N 4.
Представленные (далеко не полные) результаты анализа взаимосвязи предмета уголовно-правового регулирования с иными правоотношениями убедительно свидетельствуют, что этот участок научных исследований, незаслуженно остающийся в тени современной доктрины уголовного права, не только позволяет аргументированно решить многие актуальные проблемы практики применения уголовного закона, но и открывает новые перспективные направления совершенствования механизма уголовно-правового регулирования.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовное право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.