ЮРИСПРУДЕНЦИЯ: МАГИСТЕРСКИЕ, ДИПЛОМНЫЕ, КУРСОВЫЕ
Консультационные услуги студентам
Консультационные услуги студентам
Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Банковское право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
"Банковское право", 2020, NN 2, 3
Договор управления залогом, предусмотренный статьей 356 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), является относительной новеллой гражданского законодательства, в отношении которой по-прежнему отсутствует сформированная судебная практика. Однако нельзя сказать, что отношения по "управлению" залоговыми активами в интересах кредиторов являются новыми для российского финансового рынка. В юридической литературе выделяют как минимум две области <1>, в которых отношения по "управлению" залогом широко распространены: управление проблемными и непрофильными активами и сделки синдицированного кредитования.
--------------------------------
<1> Харитонова Ю.С. Договор управления залогом // Законы России: опыт, анализ, практика. 2014. N 11; Василевская Л.Ю. Правовая квалификация договора управления залогом // Закон. 2016. N 3. С. 39.
В рамках данной статьи особый интерес представляет именно область синдицированного кредитования, развитие которой в РФ значительно ускорилось в последние годы в силу объективных экономических причин. С одной стороны, сложившаяся геополитическая ситуация подстегнула развитие в России масштабных инфраструктурных проектов, требующих крупных объемов финансирования. С другой стороны, наиболее активные на рынке синдицированного кредитования иностранные банки, опасаясь санкционных рисков, существенно ограничили свое присутствие в Российской Федерации.
Это имело два важных следствия для юридического структурирования сделок синдицированного кредитования. Во-первых, объективно сократилось участие иностранных лиц в кредитных сделках как со стороны кредиторов, так и со стороны заемщиков, что ограничило возможности по применению к отношениям сторон иностранного права. Следует признать, что использование английского права являлось наиболее распространенной практикой на российском рынке синдицированного кредитования на протяжении более чем двух десятилетий. Во-вторых, само по себе заключение кредитных сделок с "искусственным" включением иностранного элемента, позволяющее использовать стандартную документацию Ассоциации участников кредитного рынка (Loan Market Association, LMA) в определенных ситуациях стало нежелательным для российских проектов с точки зрения выбора права и подсудности (в силу создания потенциальной связи (nexus) с юрисдикциями государств, вводящих санкции).
Все вышеуказанное способствовало подготовке и принятию целого ряда законопроектов, призванных имплементировать в российскую правовую систему институты, в большей степени характерные для англосаксонской правовой системы, однако широко применявшиеся на практике в российских сделках. В качестве примера можно привести институт "имущественных потерь" (относительный аналог indemnity), концепцию "заверений об обстоятельствах" (representations), понятие "отказа от прав" (waiver), институт "рамочного договора" и проч.
Положения о договоре управления залогом были включены в ГК РФ до событий 2014 года, более того, необходимость "определения порядка осуществления прав и обязанностей залогодержателя в случае множественности лиц на стороне залогодержателя" <2> была обозначена еще в Концепции развития гражданского законодательства РФ в 2009 году. Однако учитывая главную область применения управления залогом, а именно синдицированное кредитование, важной вехой для договора управления залогом стало принятие Федерального закона N 486-ФЗ от 31 декабря 2017 года "О синдицированном кредите (займе) и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" (далее - Закон о синдицированном кредите). Данный Закон детализировал роль управляющего залогом и уточнил отдельные аспекты отношений по управлению залогом применительно к сделкам синдицированного кредита.
--------------------------------
<2> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации: одобрена решением Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 года (п. 3.1.7) // Вестник ВАС РФ. 2009. N 11.
К сожалению, достаточно длительный период проработки изменений в законодательство о залоге не привел к появлению института управления залогом, свободного от недостатков. Сразу после включения статьи 356 в ГК РФ целый ряд авторов подвергли конструкцию договора управления залогом жесткой критике <3>. В частности, А.Л. Маковский отметил, что "конструкция этого договора никогда не была достаточно тщательно продумана, а при правке проекта по замечаниям банковского лобби недостатки правил об этом договоре были существенно умножены и усугублены" <4>. Критикуя "давление Рабочей группы по созданию МФЦ" и позицию "банковского лобби", настаивавшего на скорейшем принятии законопроекта о договоре управления залогом, А.Л. Маковский утверждает, что действовавшее законодательство и так не мешало заключению "договора управления залогом" по модели представительства, а также обращает внимание на ряд внутренних противоречий статьи 356 ГК РФ <5>.
--------------------------------
<3> См.: Витрянский В.В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. М.: Статут, 2016.
<4> Маковский А.Л. Собственный опыт - дорогая школа // Актуальные проблемы частного права: сборник статей к юбилею П.В. Крашенинникова. Москва - Екатеринбург, 21 июня 2014 г. М.: Статут, 2014. С. 128.
<5> Маковский А.Л. Указ. соч.
Указанная критика во многом является справедливой с точки зрения юридической науки, однако можно согласиться с мнением О. Визгалина о том, что "российская правоприменительная практика такова, что любые новые правоотношения суды пытаются встроить в ту или иную существующую норму ГК РФ, что может привести к нежелательным для сторон сделки последствиям" <6>. В отсутствие прямо поименованного в законодательстве инструмента по управлению залогом кредиторы постоянно сталкивались с риском принятия непредсказуемых судебных решений в отношении используемых ими механизмов управления обеспечением в синдицированных сделках, подчиненных российскому праву (вплоть до утраты обеспечения по сделке). Поскольку использование не поименованных в ГК РФ договоров по-прежнему наталкивается на достаточно ригидный и формальный подход судов к толкованию законодательства, понятной является позиция бизнес-сообщества, стремящегося минимизировать риски наиболее эффективным и быстрым способом, закрепив используемые на практике конструкции в законодательстве.
--------------------------------
<6> Визгалин О. Управление залогом при синдицированном кредитовании: что изменилось с принятием Закона N 486-ФЗ? // Банковское кредитование. 2018. N 4. С. 51.
Вместе с тем нельзя не учитывать и то, что нестыковки теоретического характера, содержащиеся в статье 356 ГК РФ и Законе о синдицированном кредите, могут порождать практические проблемы при использовании договора управления залогом. Так, одним из аспектов договора, вызвавшим оживленную полемику, является его построение по модели договора поручения (п. 1 ст. 356 ГК РФ) и субсидиарное применение к отношениям сторон соответствующих положений ГК РФ (п. 6 ст. 356 ГК РФ). Подобный выбор законодателя вызывает целый ряд вопросов.
Во-первых, из этого следует, что управляющий залогом должен действовать исключительно в качестве поверенного (от имени и в интересах кредиторов) и, соответственно, не должен выступать в качестве залогодержателя-кредитора, так как в противном случае он должен был бы осуществлять представительство самого себя. Указанное обстоятельство особо отмечает А.Л. Маковский <7> как признак недостаточной проработанности статьи 356 ГК РФ. В синдицированных кредитах, регулируемых российским правом, управляющим залогом достаточно часто является один из банков-кредиторов, так что проблема является актуальной и в определенных ситуациях может порождать практические риски. Действительно, с одной стороны, пункт 1 статьи 356 ГК РФ прямо предусматривает, что договор управления залогом может быть заключен "с одним из кредиторов" в качестве управляющего залогом. С другой стороны, неясно, каким образом такой кредитор может вступать в отношения по договору управления залогом "сам с собой". На разных этапах "жизни" часто возникает ситуация, при которой в сделке остается (или изначально имеется) только один кредитор, выполняющий функции кредитного управляющего и управляющего залогом. С точки зрения общих положений гражданского законодательства такая ситуация должна влечь за собой прекращение договора управления залогом. При этом возникают вопросы: (а) корректного отражения сторон сделки в реестрах (должен ли исключаться управляющий залогом каждый раз, когда в сделке остается только один кредитор?); (б) исчисления сроков (считается ли договор прекращенным, когда в сделке остается один кредитор?); (в) процедуры вторичной синдикации (может ли новый кредитор присоединиться к "уже прекратившемуся" договору?). Однозначного ответа на вышеуказанные вопросы законодательство и судебная практика не дают.
--------------------------------
<7> Маковский А.Л. Собственный опыт - дорогая школа // Актуальные проблемы частного права: сборник статей к юбилею П.В. Крашенинникова. Москва - Екатеринбург, 21 июня 2014 года. М.: Статут, 2014. С. 130.
Во-вторых, использование конструкции, при которой управляющий залогом действует не от своего имени, а от имени кредиторов-залогодержателей, свидетельствует о том, что стороной обеспечительных документов (у которой возникают все права и обязательства по договорам залога) являются именно кредиторы, а не управляющий залогом. С точки зрения учета и регистрации обременений залогового имущества это приводило бы к необходимости отражения в соответствующих публичных реестрах всего пула кредиторов, который не является статичным. На данную ситуацию обращает внимание О.М. Иванов, отмечая, что для создания ликвидного вторичного рынка кредитных требований "необходимо избежать регистрации в реестрах всех созалогодержателей (правообладателей), если их интересы представлены "надежным" управляющим залогом" <8>.
--------------------------------
<8> Иванов О.М. О свободе договора, синдицированном кредите и направлениях развития гражданского права // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2017. N 1. С. 117.
В настоящий момент указанная проблема решается лишь частично в режиме законодательного "ручного управления", при котором в зависимости от вида актива в соответствующем реестре указывается либо только управляющий залогом (залог движимого имущества, залог акций), либо управляющий залогом и все кредиторы-залогодержатели (залог долей, залог недвижимости). Соответствующий порядок прямо предусмотрен статьями 11 - 14 Закона о синдицированном кредите. Подобный разнонаправленный подход не имеет фундаментального обоснования и не отвечает интересам рынка, поскольку приводит к возникновению дополнительных технических сложностей и удорожанию вторичной синдикации и смены состава кредиторов. Это связано с тем, что при наличии в составе обеспечения таких активов, как доли в уставном капитале или недвижимость, любое изменение в составе кредиторов будет требовать корректировки информации, содержащейся в реестре, что в случае залога долей к тому же требует обращения к нотариусу.
Со стороны профессионального сообщества предпринимаются попытки исправления сложившейся ситуации. В частности, 8 октября 2019 года в Государственную Думу был внесен законопроект N 808193-7 "О внесении изменений в части первую и вторую Гражданского кодекса Российской Федерации" (далее - законопроект), в соответствии с которым статью 356 ГК РФ предлагается дополнить пунктом 7 следующего содержания: "В случае заключения договора управления залогом или договора синдицированного кредита (займа), включающего условие об управлении залогом, сведения о залогодержателе при государственной регистрации или учете залога (статья 339.1) не указываются, при этом в качестве залогодержателя при государственной регистрации или учете залога должен быть указан управляющий залогом или кредитный управляющий (в случае если договор синдицированного кредита (займа) предусматривает наделение кредитного управляющего правами и обязанностями управляющего залогом) с отметкой о том, что он действует в этом качестве". Принятие законопроекта (при условии внесения корреспондирующих изменений в отраслевые законодательные акты) будет способствовать упрощению вторичной синдикации кредитных сделок и устранению имеющихся проблем с регистрацией/учетом залога в рамках синдицированных кредитов.
При этом следует признать, что в данном случае законодатель снова идет по пути "точечной настройки" правоотношений в рамках управления залогом вместо фундаментальной корректировки правовой природы договора, которая позволила бы устранить имеющиеся сущностные противоречия (например, предусмотрев возможность осуществления управляющим залогом действий в интересах кредиторов, но от своего имени). С точки зрения юридической техники также представляется нецелесообразным отдельно ссылаться в статье 356 на "договор синдицированного кредита, включающий условие об управлении залогом" и на "кредитного управляющего, наделенного правами и обязанностями управляющего залогом". Подобная ситуация представляет собой лишь частный случай способа заключения договора управления залогом (который и так достаточно подробно описан в Законе о синдицированном кредите) и, на наш взгляд, не требует отдельного описания в Гражданском кодексе Российской Федерации.
Литература
1. Визгалин О. Управление залогом при синдицированном кредитовании: что изменилось с принятием Закона N 486-ФЗ? / О. Визгалин // Банковское кредитование. 2017. N 4.
2. Витрянский В.В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги / В.В. Витрянский. Москва: Статут, 2016. 431 с.
3. Иванов О.М. О свободе договора, синдицированном кредите и направлениях развития гражданского права / О.М. Иванов // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2017. N 1. С. 114 - 121.
4. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации: одобрена решением Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 года // Вестник ВАС РФ. 2009. N 11.
5. Маковский А.Л. Собственный опыт - дорогая школа / А.Л. Маковский // Актуальные проблемы частного права: сборник статей к юбилею П.В. Крашенинникова. Москва - Екатеринбург, 21 июня 2014 года. Москва: Статут, 2014. 272 с.
6. Харитонова Ю.С. Договор управления залогом / Ю.С. Харитонова // Законы России: опыт анализ, практика. 2014. N 11. С. 15 - 20.
Значимым для банковской практики спорным моментом является субсидиарное применение к договору управления залогом положений ГК РФ о доверенности, вытекающее из прямой отсылки на п. 4 ст. 185 ГК РФ (п. 3 ст. 356 ГК РФ) и косвенно из ст. 975 ГК РФ, регламентирующей отношения сторон по договору поручения. Представляется, что путем отсылки к п. 4 ст. 185 ГК РФ законодатель стремился устранить возможную неопределенность относительно того, требуется ли от кредиторов-залогодержателей предоставление отдельных доверенностей управляющему залогом (помимо собственно договора). Однако на практике это влечет за собой вопросы о форме договора управления залогом в случаях, когда управляющий залогом заключает от имени кредиторов-залогодержателей обеспечительные документы, подлежащие обязательному нотариальному удостоверению.
По общему правилу, установленному ст. 185.1 ГК РФ, доверенность на совершение сделок, требующих нотариальной формы, подачу заявлений о государственной регистрации прав или сделок, а также на распоряжение зарегистрированными правами должна быть удостоверена нотариально. Если буквально следовать положениям п. 4 ст. 185 ГК РФ, получается, что указанное правило должно распространяться и на договор управления залогом. Однако в практике синдицированных кредитных сделок договор управления залогом (как правило, инкорпорированный в единый документ с договором синдицированного кредита, межкредиторским соглашением и т.д.) нотариально не удостоверяется. Более того, необходимость его удостоверения влекла бы за собой дополнительные расходы для сторон и значительно усложнила бы "жизнедеятельность" синдицированной кредитной сделки, в рамках которой регулярно вносятся изменения в условия кредитного договора, изменяется состав обеспечения, предоставляются согласия и отказы от прав, меняются участники синдиката кредиторов. Обязательное вовлечение нотариуса во все указанные действия может сделать синдицированные кредитные структуры нерабочими или, как минимум, более затратными.
Поскольку в настоящий момент указанная проблема в законодательстве и судебной практике не разрешена, сохраняется риск применения положений ГК РФ о доверенности к договору управления залогом в том числе в части обязательной нотариальной формы договора. Конечно, не исключена вероятность занятия судами позиции о том, что подобные требования "противоречат существу отношений" в рамках договора управления залогом (во всяком случае, п. 5 ст. 185 ГК РФ дает им такую возможность). Однако до момента формирования единообразной судебной практики по указанному вопросу риски (включая риск недействительности) для договора управления залогом будут сохраняться.
Следует отметить, что вышеуказанная проблема не является единственной, связанной с применением положений о доверенности к договору управления залогом. Статьи ГК РФ о доверенности (п. 2 ст. 188) и договоре поручения (п. 2 ст. 977), к примеру, устанавливают императивное право как доверителя, так и поверенного в любой момент отказаться от доверенности и договора поручения, при этом любое соглашение об ином постулируется ничтожным. Возможность одностороннего прекращения договора управления залогом по решению залогодержателей и так прямо предусмотрена п. 5 ст. 356 ГК РФ. Однако возникают вопросы касательно: (1) возможности одностороннего выхода из договора управляющего залогом и (2) возможности одностороннего выхода из договора одного из залогодержателей при отсутствии соответствующего решения кредиторов-залогодержателей, принятого в соответствии с условиями договора.
При отсутствии в ст. 356 ГК РФ специальных положений об ином высока вероятность применения к договору положений об императивном одностороннем праве поверенного (управляющего залогом) на его прекращение. Само по себе наличие такого права не сильно влияет на практический аспект синдицированного кредитования, так как если управляющий залогом по тем или иным причинам утратит интерес к осуществлению своих функций, в интересах самих же кредиторов как можно скорее осуществить его замену. Очевидным минусом является лишь правовая неопределенность касательно возможности или невозможности привлечь управляющего залогом к ответственности за убытки, вызванные таким выходом. Ведь если судами будет поддержан примат права на односторонний выход, взыскать с управляющего убытки не удастся (а они могут быть значительными, особенно если выход состоялся в неудачный для сделки момент с нарушением условий договора). С другой стороны, серьезным сдерживающим фактором для такого поведения могут служить репутационные издержки управляющего залогом на рынке синдицированного кредитования, хотя этот фактор находится уже вне юридической плоскости.
Более сложным является вопрос о возможности одностороннего отзыва полномочий у поверенного (управляющего залогом) со стороны одного из залогодержателей при отсутствии надлежащего решения по данному вопросу всех или большинства залогодержателей. Формально субсидиарное применение императивных норм о доверенности и договоре поручения дает такую возможность залогодержателям. При этом очевидно, что это полностью противоречит сути договора управления залогом в контексте синдицированного кредитования и не позволяет достичь целей, на которые направлен институт управления залогом. Следует согласиться с мнением Р.С. Бевзенко по данному вопросу, который отмечает, что "в противном случае центральная идея управления залогами - связанность всех залогодержателей - оказывается совершенно недостижимой" <1>.
--------------------------------
<1> Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307 - 453 Гражданского кодекса Российской Федерации / отв. редактор А.Г. Карапетов. М.: Статут, 2017. С. 377.
Р.С. Бевзенко также допускает, что суды могут занять позицию, согласно которой "безотзывный характер" договора управления залогом потребует его нотариального удостоверения по аналогии с п. 2 ст. 188.1 ГК РФ о безотзывной доверенности, хотя и оговаривается, что окончательного ответа на данный вопрос в российском праве пока нет. Указанная проблема стоит очень остро, поскольку возможность кредитора в любой момент выйти из договора управления залогом и предпринимать самостоятельные действия порождает неопределенность в отношении порядка дальнейшего взаимодействия залогодержателей и судьбы залоговых активов.
Последним аспектом договора управления залогом, связанным с его конструкцией на основании договора поручения, который хотелось бы кратко обсудить в рамках данной статьи, является обязательство управляющего залогом осуществлять все права и обязанности залогодержателя по договору залога на наиболее выгодных для кредитора (кредиторов) условиях, предусмотренное п. 3 ст. 356 ГК РФ. На первый взгляд данное обязательство выглядит логичным и правильным, однако оно совершенно не учитывает исторически сложившуюся (и пришедшую на рынок из английского права) специфику взаимоотношений кредиторов и управляющих в рамках синдицированных кредитных сделок. Дело в том, что роли агента по кредиту и агента по обеспечению (кредитного управляющего и управляющего залогом в терминах российского законодательства) всегда предполагались административными и техническими по своей сути, а в размер их вознаграждения (комиссии) крайне редко закладывается премия за риск "принятия неверных управленческих решений". На практике управляющим предоставляется защита от претензий третьих лиц (в виде indemnity от кредиторов), и они не принимают решения по сделке, предварительно не получив соответствующие инструкции от кредиторов в порядке, предусмотренном договором синдицированного кредита. Эта концепция нашла отражение в п. 3 ст. 356 ГК РФ, который говорит о том, что договором может быть предусмотрено, что определенные правомочия залогодержателя осуществляются управляющим залогом с предварительного согласия кредиторов. Но здесь может возникнуть любопытная и потенциально проблемная для синдикатов коллизия, связанная с порядком принятия кредиторами решений. На практике в крупном синдикате получить положительное решение всех 100% кредиторов по любому вопросу - это достаточно сложный и длительный процесс. В сделках обычно определяются два пула вопросов, первый из которых (наиболее критичные вопросы) требует единогласного решения всех кредиторов, а второй - простого (более 50%) или квалифицированного (более 662/3%) большинства. Реже встречаются и иные подходы, связанные с наличием в рамках кредита нескольких траншей с различным "долевым" участием кредиторов (в которых предусмотрен разный порядок принятия решений по отдельным траншам), также иногда договоры предусматривают возможность принятия решений даже меньшинством кредиторов.
Проблема заключается в том, что первый абзац п. 3 ст. 356 ГК РФ не делает различий между управлением залогом с одним кредитором и несколькими кредиторами, управляющий залогом (как поверенный всех кредиторов) должен осуществлять свои полномочия на условиях, наиболее выгодных для всех без исключения участников синдиката. Очевидно, что если один или несколько кредиторов, составляющих меньшинство, голосуют против того или иного действия, то они не считают его наиболее выгодным для себя, однако решение принимается большинством, и управляющий залогом должен его исполнять в силу договора. Но в таком случае нельзя исключить риск предъявления в будущем управляющему залогом претензий со стороны кредиторов, которые не участвовали в голосовании или проголосовали против предлагаемого действия (которые могут вылиться и в иски о взыскании убытков). Определенную защиту в такой ситуации может предоставить использование правовых конструкций, предусмотренных ст. 406.1 ГК РФ, однако они не вполне пригодны для воспроизведения модели взаимоотношений между кредиторами и агентом в рамках документации LMA.
Кроме того, существует неопределенность и в вопросе распределения ответственности между кредитным управляющим и управляющим залогом (в ситуациях, когда эти функции осуществляют различные лица). В синдицированном кредите взаимодействие сторон осуществляется через кредитного управляющего, поэтому при ненадлежащем исполнении обязательств последним актуальная информация может не доходить до управляющего залогом (например, в части оперативного обновления информации о составе кредиторов-залогодержателей в реестрах). Но управляющий залогом вступает в правоотношения именно с кредиторами-залогодержателями, а не с кредитным управляющим, что в теории требует "запараллеливания" коммуникационных каналов в синдицированной кредитной сделке, что не отвечает сути синдицированного кредита и практическим потребностям рынка.
Подводя итог, хотелось бы отметить, что большая часть вышеуказанных проблем могла быть решена путем имплементации в законодательство конструкции, в соответствии с которой управляющий залогом действует в интересах кредиторов, но от своего имени (по аналогии с договором комиссии, а не договором поручения). Эта идея активно обсуждалась в банковском сообществе, в частности, на заседаниях Координационного совета по синдицированному кредитованию Ассоциации региональных банков России. Также она нашла отклик и в юридической литературе. В частности, Л.Ю. Василевская считает, что законодателю "необходимо было предусмотреть и особую модель договора управления залогом, которая строится не по модели прямого представительства от имени кредиторов (залогодержателей), а по модели косвенного представительства, когда управляющий залогом действует от своего имени, но в интересах и за счет кредиторов, заключивших договор" <2>. Подобный подход позволил бы избежать концептуальной проблемы "представительства самого себя", не потребовал бы "точечной настройки" отраслевого законодательства о регистрации и учете прав залогодержателей и снял бы проблемы, возникающие из субсидиарного применения положений гражданского законодательства о доверенности.
--------------------------------
<2> Василевская Л.Ю. Правовая квалификация договора управления залогом // Закон. 2016. N 3. С. 45.
Вместе с тем у такого подхода имеется ряд недостатков, которые, скорее всего, и послужили причиной сделанного законодателем выбора. В модели "договора комиссии" возникает "разрыв" между основным обязательством, существующим между заемщиком и кредиторами, и обязательством по договорам обеспечения, которые "замыкаются" на управляющего залогом, действующего от своего имени, но не являющегося стороной основного обязательства. Это противоречит общим положениям гражданского законодательства об акцессорном характере обязательств по обеспечительным документам. Также следует признать, что идея о непосредственном возникновении обязательств по договорам у управляющего залогом не нашла поддержки среди банков по причине нежелания брать на себя больший объем ответственности.
Можно сделать вывод, что модель договора поручения была выбрана законодателем как компромиссный путь между практическими потребностями бизнес-сообщества (основанными на документации LMA) и встраиванием нового института в существующие правовые рамки российского гражданского законодательства. Как и любой компромиссный путь, данный подход оказался неидеальным и привел к ряду проблем в практическом использовании договора управления залогом, часть из которых была проанализирована выше.
К сожалению, за рамками настоящей статьи остался ряд иных актуальных вопросов, таких как последствия субсидиарного применения к договору положений о договоре простого товарищества, возможность заключения договора в отношении залогов разной очередности, проблематика вхождения управляющего залогом в уже существующие залоговые отношения и т.п. При этом нельзя не отметить востребованность института управления залогом в области синдицированного кредитования и активную работу профессионального сообщества по совершенствованию его правового регулирования, которая продолжается вплоть до настоящего времени.
Литература
1. Василевская Л.Ю. Правовая квалификация договора управления залогом / Л.Ю. Василевская // Закон. 2016. N 3. С. 44 - 53.
2. Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307 - 453 Гражданского кодекса Российской Федерации / ответственный редактор А.Г. Карапетов. Москва: Статут, 2017. 453 с.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Банковское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.
Звонки бесплатны.
Работаем без выходных
Навигация по сайту:
Контакты:
197839245