Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Банковское право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПУБЛИЧНОСТИ ЗАЛОГА ДВИЖИМЫХ ВЕЩЕЙ: ТЕОРИЯ И ТЕНДЕНЦИИ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ
В.А. КОНДРАТЬЕВ
В 2013 году российское законодательство о залоге подверглось существенному реформированию, в результате которого в Гражданском кодексе Российской Федерации (далее также - ГК РФ) были упорядочены нормы о залоге и сформировалась определенная система правового регулирования с выделением общей части, посвященной общим положениям о залоге, и правил об отдельных видах залога. Помимо этого, реформа характеризовалась достаточно большим количеством нововведений, в частности были введены положения о возникновении залога в силу наложения ареста (п. 5 ст. 334 ГК РФ), о распространении права залога на доходы, полученные от пользования предметом залога (абз. 4 п. 2 ст. 334 ГК РФ). Одной из значимых новелл стало создание реестра уведомлений о залоге движимого имущества (ч. 4 ст. 339.1 ГК РФ), благодаря которому появилась возможность размещать сведения о залоге в публичном реестре. Любой желающий получил право проверять сведения относительно обременения того или иного имущества и принимать решение о приобретении движимого имущества с учетом этих сведений. Здесь нельзя не согласиться с точкой зрения В.З. Мамагеишвили, который пишет, что "наиболее эффективным механизмом обеспечения участников оборота какой-либо информацией, на наш взгляд, является включение соответствующих данных в государственный реестр" <1>.
--------------------------------
<1> Мамагеишвили В.З. К проблеме обеспечения знаний участников оборота об ограничениях полномочий директоров // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2021. N 7. С. 68.
Ведение реестра уведомлений о залоге движимого имущества в России было отнесено к компетенции федеральной нотариальной палаты Российской Федерации. Порядок ведения реестра регулируется Основами законодательства о нотариате в Российской Федерации. При этом нотариус выполняет по большому счету исключительно техническую функцию по ведению реестра, что прямо следует из абз. 2 ст. 103.2 Основ законодательства о нотариате, согласно которому нотариус при регистрации уведомления о залоге не проверяет наличие согласия залогодателя на регистрацию уведомления о возникновении залога, достоверность сведений об объекте залога, о возникновении, об изменении, о прекращении залога, содержащихся в уведомлении, и сведений о лицах, указанных в уведомлении о залоге. Нотариус не несет ответственности за недостоверность указанных в уведомлении сведений. Тем самым все риски, связанные с соответствием уведомления о залоге обстоятельствам действительности, возлагаются на заинтересованных лиц. Это приводит к тому, что суды признают нотариусов ненадлежащими ответчиками по искам об исключении сведений о залоге из реестра <2>. В связи с этим возникает вопрос о значении регистрации залога и ее правовом эффекте.
--------------------------------
<2> См.: Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 16.11.2020 N 09АП-40339/2020 по делу N А40-13195/2020.
Так, в абз. 3 п. 4 ст. 339.1 ГК РФ указывается, что залогодержатель в отношениях с третьими лицами вправе ссылаться на принадлежащее ему право залога только с момента совершения записи об учете залога, за исключением случаев, если третье лицо знало или должно было знать о существовании залога ранее этого. Отсутствие записи об учете не затрагивает отношения залогодателя с залогодержателем. Указанная норма фактически выделяет два режима регулирования:
1) отношения между залогодержателем и залогодателем;
2) отношения залогодателя (залогодержателя) с третьими лицами.
В первом случае наличие или отсутствие записи о залоге не влияет на права и обязанности сторон, тогда как во втором случае отсутствие записи фактически лишает залог юридической силы. Например, в банкротстве в целях присвоения статуса залогового кредитора учитывается только внесенный залог. На этот счет арбитражный суд указал следующее: "Все кредиторы заинтересованы в том, чтобы требование кредитора, обеспеченное залогом движимого имущества, в отношении которого не внесена запись в реестр уведомлений, в соответствии с абзацем 3 пункта 4 статьи 339.1 Гражданского кодекса Российской Федерации не считалось обеспеченным залогом для целей распределения конкурсной массы должника, поскольку остальные кредиторы являются в таком залоговом обязательстве третьими лицами" <3>.
--------------------------------
<3> См.: Постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 21.01.2021 N 02АП-8477/2020 по делу N А29-13869/2019.
Таким образом, в подавляющем большинстве случаев, несмотря на формальную независимость возникновения права залога от регистрации, отсутствие сведений о залоге в реестре лишает залог юридической силы, поскольку осуществление залогодержателем права на обращение взыскания так или иначе сталкивается с интересами третьих лиц (другими кредиторами, залогодержателями) ввиду того, что такое право создает преимущество в случаях неплатежеспособности должника. В то же время Р.С. Бевзенко справедливо подчеркивает, что "отсутствие этого уведомления не означает, что залога вообще нет; он есть, но только в отношениях залогодержателя и залогодателя, а также лиц, которые достоверно знали о залоге" <4>.
--------------------------------
<4> Бевзенко Р.С. Публичность вещного обеспечения и его противопоставимость третьим лицам // Вестник гражданского права. 2019. N 4. С. 60.
Аналогичный подход используется российским законодателем и относительно тех немногочисленных случаев, когда требуется регистрация договора. В п. 3 ст. 433 ГК РФ говорится, что договор, подлежащий государственной регистрации, считается для третьих лиц заключенным с момента его регистрации, если иное не установлено законом. Таким образом, если спор возникает между залогодателем и залогодержателем, то регистрация значения не имеет, а если спор возникает между стороной договора залога и третьим лицом либо иным образом затрагивает интересы третьих лиц, то факт наличия уведомления о залоге в реестре имеет определяющее значение.
Вместе с тем даже в отношениях с участием третьих лиц внесение записи в реестр уведомлений о залоге не всегда имеет правопорождающий эффект. В одном из споров суд указал, что "сам по себе факт регистрации нотариусом уведомления о залоге на основании сведений, представленных ответчиком, также с достоверностью не подтверждает наличия между сторонами письменного договора о залоге, отвечающего требованиям ГК РФ" <5>. В этом плане показателен пример из практики Верховного Суда Российской Федерации. По обстоятельствам дела в 2014 году был заключен договор залога автомобиля, в апреле 2016 года автомобиль у залогодателя приобрел гражданин А, в декабре 2016 года в реестр уведомлений о залоге была внесена запись о залоге указанного автомобиля в пользу залогодержателя. В 2017 году гражданин А продал автомобиль гражданину Б. В 2018 году залогодержатель обратился в суд с иском об обращении взыскания на автомобиль, суды трех инстанций исковые требования удовлетворили, указав, что на момент приобретения гражданином Б автомобиля сведения о залоге содержались в реестре. Однако Верховный Суд Российской Федерации отменил акты нижестоящих судов, указав, что действующими нормами законодательства не предусмотрено восстановление прекращенного в силу закона залога действиями залогодержателя по внесению соответствующей информации в реестр, в том числе в случае перехода прав на спорное имущество от добросовестного приобретателя к другому лицу <6>.
--------------------------------
<5> См.: Апелляционное определение Саратовского областного суда от 09.07.2019 по делу N 33-5335/2019.
<6> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 04.05.2021 N 53-КГ21-1-К8, 2-2569/2020.
Следующий пример касается вопроса о старшинстве залогов. Согласно установленным судом обстоятельствам в мае 2016 года был заключен договор залога, далее залогодатель заключил еще один договор залога относительно того же имущества с другим лицом. При этом ни в том, ни в другом случае запись в реестр внесена не была. Первый залогодержатель обратился в суд с иском об обращении взыскания на предмет залога, иск был удовлетворен судом первой инстанции. После вынесения решения судом апелляционной инстанции залогодатель зарегистрировал залог и подал апелляционную жалобу, которая была удовлетворена со ссылкой на то, что зарегистрированный залог имеет приоритет над незарегистрированным. Верховный Суд Российской Федерации отменил Апелляционное определение и указал, что "судом не была дана оценки тому обстоятельству, что на дату вынесения обжалуемого решения суда запись об учете залога в пользу второго залогодержателя не была совершена, что не давало оснований для вывода о наличии у него преимущественного права на заложенное имущество" <7>.
--------------------------------
<7> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 04.02.2020 N 81-КГ19-14.
Анализ приведенных примеров из правоприменительной практики позволяет сделать вывод о том, что регистрация залога, не подкрепленная соответствующим основанием или внесенная в результате недобросовестных действий, не имеет и не должна иметь юридических последствий. Соответственно, именно договор залога является основанием возникновения залога, а не запись в реестре. Реестр же выступает инструментом, с помощью которого залогодержатель может подтвердить наличие у него права залога и защитить свои интересы перед третьими лицами. Отсутствие записи о залоге не лишает залогодержателя права залога, но существенно увеличивает его риски, которые в конечном итоге могут выразиться в невозможности обращения взыскания на предмет залога ввиду его прекращения или появления иных залогодержателей. Как представляется, именно с целью выполнения информационной функции был создан реестр уведомлений о залоге движимого имущества.
Одной из задач, которая стояла перед законодателем при реформировании положений о залоге, заключалась в достижении разумного баланса между интересами залогодержателя и приобретателя заложенного движимого имущества, поскольку в позитивном праве не были определены последствия приобретения заложенного имущества третьими лицами помимо воли залогодержателя, что поставило перед судами достаточно сложную дилемму относительно того, чьи интересы имеют приоритет в защите при отчуждении движимого имущества, являющегося предметом залога.
Неудивительно, что в правоприменительной практике того периода так и не сформировался единый подход, в том числе имело место расхождение практики высших судов. Верховный Суд Российской Федерации исходил из того, что "переход права собственности не прекращает право залога: правопреемник залогодателя становится на его место. При этом каких-либо исключений, позволяющих освободить лицо, приобретшее заложенное имущество, от перешедших к нему обязанностей залогодателя на основании того, что при заключении договора купли-продажи оно не знало о наложенных на него обременениях, не предусмотрено" <8>. В практике арбитражных судов сформировался обратный подход. Так, Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в п. 25 Постановления от 17 февраля 2011 года N 10 "О некоторых вопросах применения законодательства о залоге" выработал следующую позицию: "Не может быть обращено взыскание на заложенное движимое имущество, возмездно приобретенное у залогодателя лицом, которое не знало и не должно было знать о том, что приобретаемое им имущество является предметом залога".
--------------------------------
<8> Определение Верховного Суда Российской Федерации от 20.03.2012 N 16-В11-24.
Безусловно, можно привести достаточно серьезные аргументы в пользу как одной, так и другой позиции. Также очевидно, что выбор того или иного подхода мог повлечь необоснованные имущественные потери для добросовестной стороны. Например, позиция Верховного Суда Российской Федерации защищала интересы залогодержателя, в результате приобретатели сталкивались с тем, что покупали вещь под видом новой (приобретение автомобиля в автосалоне как нового), а впоследствии выяснялось, что она обременена залогом <9>. Позиция Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, наоборот, ставила в уязвимое положение залогодержателя - он мог быть лишен обеспечения и всех преференций помимо своей воли, в том числе преимуществ залогового кредитора при банкротстве должника. В целом такая ситуация имела исключительно негативный эффект для гражданского оборота, так как приобретатель не мог быть полностью уверен в "чистоте" приобретаемого имущества, а залогодержатель был лишен адекватных средств, позволяющих защитить движимое имущество от дальнейшей реализации залогодателем третьим лицам.
--------------------------------
<9> См.: решение Авиастроительного районного суда города Казани от 12.02.2014 по делу N 2-81/2014(2-3961/2013;)~М-3696/2013.
Одной из причин существования описанной проблемы являлось отсутствие механизмов, обеспечивающих публичность залога движимого имущества. Особенно остро этот вопрос стоял относительно приобретения автомобилей, сделки с которыми распространены наиболее широко на вторичном рынке. Поскольку система учета залога фактически отсутствовала, практиковались различные меры, направленные на обеспечение публичности такого залога в виде проставления отметок в паспорт транспортного средства <10>, передачи оригинала документов залогодержателю <11>, предоставления заверений и т.п., но такие меры не всегда могли достигнуть нужного эффекта ввиду их ненадежности и наличия путей обхода.
--------------------------------
<10> См.: Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 19.06.2013 по делу N А75-5852/2012.
<11> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 10.01.2017 N 41-КГ16-44.
Указанная проблема была решена посредством введения публичного реестра залогов движимого имущества. Параллельно с введением положений о залоге движимого имущества в ГК РФ появилась норма (подп. 2 п. 1 ст. 352), которая предусматривает прекращение залога в случае возмездного приобретения заложенного имущества лицом, которое не знало и не должно было знать о том, что имущество является предметом залога. Введение публичного реестра уведомлений о залоге позволило решить проблему защиты интересов приобретателя и залогодержателя при отчуждении предмета залога, поскольку благодаря реестру появилась возможность определения факта знания или незнания приобретателем об обременении имущества, то есть возможность установить степень проявления должной осмотрительности.
Несмотря на введение публичного реестра, перед правоприменителем возникла проблема определения факта проявления должной осмотрительности приобретателя заложенного имущества, то есть в каких ситуациях приобретатель должен знать о наличии залога, а в каких нет. В российском праве категория "должная осмотрительность" наиболее часто употребляется применительно к гражданско-правовой ответственности. Так, в ст. 401 ГК РФ вина определяется через степень проявленной заботливости и осмотрительности.
Если говорить о приобретении заложенного имущества, то в этом случае должная осмотрительность, скорее, рассматривается не как одно из оснований правонарушения, поскольку само по себе приобретение заложенного имущества нельзя назвать правонарушением, но создает для его приобретателя риск неблагоприятных последствий.
Одним из принципиальных является вопрос, имеет должная осмотрительность объективный или субъективный характер, что, в свою очередь, выступает частным случаем проблемы индивидуального и общего в праве, которая рассматривается в общей теории права.
В литературе по этому поводу высказывались различные точки зрения. В частности, Л. Фуллер отмечал, что закон обречен двигаться неопределенно-усредненным курсом, иначе невозможно будет достигнуть объективности при принятии решений <12>. Сторонники такого подхода сходились в том, что правовое регулирование и правоприменение должны не учитывать индивидуальные особенности, а исходить из неких общих, единых подходов.
--------------------------------
<12> См.: Фуллер Л. Мораль права. М.: ИРИСЭН, 2007. С. 90.
Однако достаточно много сторонников и обратного подхода. В частности, И.А. Покровский относился негативно к такому подходу. По его словам, "создаваемая воображением законодателя фигура абстрактного, "гражданского" человека в процессе законодательного творчества имеет своим назначением служить только суммированием, отражением действительности в целях ориентировки законодателя. По существу, таким образом, эта абстрактная фигура есть только известное констатирование факта: факт таких-то средних потребностей, таких-то средних интересов и т.д. Это некоторый результат своеобразной "моральной" статистики, который мы кладем в основание диспозитивных норм закона" <13>. Е.А. Флейшиц также выступила против применения масштаба среднего человека и дифференцированного подхода и отмечала необходимость использования абстрактного объективного критерия, не являющегося средней меркой, а устанавливающего использование человеком всех доступных возможностей для предотвращения вреда, даже особенно высоких <14>. Таким образом, указанные авторы подчеркивают необходимость учета индивидуальных особенностей участников оборота при правоприменении.
--------------------------------
<13> Покровский И.А. Абстрактный и конкретный человек перед лицом гражданского права // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2015. N 10. С. 204.
<14> См.: Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.: Госюриздат, 1951. С. 82 - 84.
Российская судебная практика двигается по первому пути. Так, Верховный Суд Российской Федерации выработал достаточно строгий подход, согласно которому наличие информации в реестре уведомлений о залоге движимого имущества однозначно свидетельствует о том, что приобретатель не проявил должной осмотрительности и не считается добросовестным, соответственно, залог сохраняется <15>. При этом добросовестность приобретателя при наличии в реестре информации о залоге не может быть компенсирована каким-либо иным образом. Например, правоприменительная практика негативно относится к ссылкам приобретателей заложенного имущества на отсутствие у них соответствующего образования, знаний о наличии публичного реестра <16>. Также отрицательно суды относятся к ссылкам на заверения, сделанные продавцом при заключении договора о том, что имущество не находится в залоге, указав, что покупатель не принял все меры, которые мог и должен был принять любой разумный субъект гражданского оборота, действующий осмотрительно и добросовестно <17>.
--------------------------------
<15> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 15.12.2020 N 74-КГ20-5-К9, 2-8260/2019.
<16> См.: Апелляционное определение Нижегородского областного суда от 24.07.2018 по делу N 33-8773/2018.
<17> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 13.08.2019 N 46-КГ19-1.
Как видно, правоприменительная практика свидетельствует о том, что единственным показателем проявления должной осмотрительности является обращение приобретателя к реестру залогов движимого имущества. В отдельных судебных актах отмечается, что "к условиям, раскрывающим факт обременения движимого имущества залогом перед всеми участниками гражданского оборота, то есть создающим презумпцию их осведомленности об обременении, относятся, в частности, залог с передачей имущества залогодержателю во владение (заклад), а также внесение записи об обременении в реестр уведомлений" <18>. То есть наличие информации в реестре залогов свидетельствует о наличии у приобретателя возможности узнать о наличии залога.
--------------------------------
<18> См., например: Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 31.03.2021 N Ф07-2630/2021 по делу N А66-11652/2019.
Такой подход видится вполне обоснованным, он обеспечивает необходимую предсказуемость принимаемых судами решений и определенность критериев оценки проявления должной осмотрительности. В литературе отмечается, что "решение о введении такой системы заслуживает всесторонней поддержки, поскольку она позволила прекратить массовое нарушение прав граждан и организаций, добросовестно приобретающих заложенные вещи" <19>. Вместе с тем судами по-прежнему рассматривается значительное количество споров, в которых приобретатели пренебрегают обращением к реестру уведомлений о залоге, а суды нижестоящих инстанций зачастую встают на их сторону. Однако, как правило, такие решения не находят поддержки у вышестоящих судов <20>.
--------------------------------
<19> Гринь О.С., Гринь Е.С. Системы учета прав по различным договорным отношениям // Актуальные проблемы российского права. 2020. N 10. С. 100.
<20> См.: Определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 22.10.2019 N 23-КГ19-6, 2-254/2017; от 15.12.2020 N 74-КГ20-5-К9, 2-8260/2019; от 17.03.2020 N 36-КГ19-10, 2-1310/2018.
Как видно из изложенного, в настоящее время в России сформировалось достаточно простое и в то же время эффективное правило: если в реестре уведомлений о залоге движимого имущества есть информация, то приобретатель не может считаться добросовестным.
Несмотря на то что появление реестра залогов позволило решить весьма серьезную проблему, по-прежнему остаются отдельные трудности, В частности, интересной представляет проблема квалификации ошибок в реестре и их последствий. Подходы в правоприменительной практике существенным образом отличаются. Так, например, Владимирский областной суд указал, что "приобретатель не приняла все разумные меры, должна была изучить историю продажи транспортного средства, учитывая, что сведения в реестре о залоге движимого имущества Федеральной нотариальной палаты являются общедоступными" <21>. В схожем ключе высказался и Шестой кассационный суд, указав на необходимость проверки не только по характеристикам предмета залога, но и по фигуре залогодателя" <22>. Самарский областной суд отметил, что "наличие в записи о залоге технической ошибки в идентификационном номере транспортного средства не свидетельствует о том, что залог не перешел, поскольку действующее законодательство предусматривает возможность поиска сведений в реестре уведомлений о залоге движимого имущества, в том числе по таким данным, как описание предмета залога, в том числе цифровое, буквенное обозначения предмета залога" <23>. Тем самым ряд судов риск ошибок возлагают на приобретателя, а основным аргументом является то, что приобретатель имеет возможность проверить информацию о залоге по различным параметрам.
--------------------------------
<21> См.: Апелляционное определение Владимирского областного суда от 06.06.2019 по делу N 33-2296/2019.
<22> См.: Определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 26.02.2020 по делу N 88-3384/2020.
<23> См.: Апелляционное определение Самарского областного суда от 03.03.2021 по делу N 33-2574/2021, 2-4072/2020.
Но имеются и обратные позиции. Например, Пензенский областной суд указал, что ссылка апеллянта на то, что добросовестный приобретатель обязан проверить в реестре уведомлений о залоге не только параметры предмета залога, но и данные залогодателя, отклоняется, поскольку сама по себе такая проверка безотносительно наличия в таком реестре сведений о предмете залога, который в этом случае идентифицируется по VIN, номеру кузова (шасси) автомобиля, не дает оснований полагать, что то или иное лицо, указанное в реестре уведомлений о залоге как залогодатель, является залогодателем именно этого имущества <24>. В другом деле суд отметил, что параметры предмета залога в уведомлении о залоге на момент совершения сделки не были указаны, а дата рождения залогодателя была указана неверно, идентифицировать предмет залога в реестре на момент совершения сделки не представлялось возможным, негативные последствия допущенных ошибок несет профессиональный участник залоговых отношений - банк <25>.
--------------------------------
<24> См.: Апелляционное определение Пензенского областного суда от 02.06.2020 N 33-1487/2020.
<25> См.: Апелляционное определение Верховного Суда Республики Башкортостан от 18.04.2019 по делу N 33-8076/2019.
Представляется, что в этом случае риск наличия ошибок в реестре должен лежать именно на залогодержателе, поскольку он является заинтересованной стороной. По поводу недостоверности сведений публичных реестров В.З. Мамагеишвили подчеркивает, что "в силу принципа публичной достоверности сведения, включенные в реестр, даже если они не соответствуют действительности, будут признаваться действительными для лиц, добросовестно полагающихся на них. При этом в отношении отмеченных лиц юридическое лицо не вправе ссылаться на данные, не отраженные в реестре, или на недостоверность данных из реестра" <26>. Кроме того, в подавляющем большинстве случаев залогодержателями выступают кредитные организации, которые являются профессиональными участниками оборота. В связи с этим к профессиональным участникам залоговых правоотношений должен применяться повышенный стандарт осмотрительности, соответственно, на них должен возлагаться риск несения негативных последствий, возникающих в случае ошибок при регистрации залога <27>. Законодатель предоставил залогодержателям надежный инструмент защиты своих прав в виде публичности залога, когда они могут разместить сведения. Соответственно, риск ошибок должен лежать на них, так как они могут проверить информацию и при необходимости внести изменения.
--------------------------------
<26> Мамагеишвили В.З. Указ. соч. С. 68.
<27> См.: заочное решение Аскизского районного суда Республики Хакасия от 18.04.2019 по делу N 2-151/2019(2-1022/2018;)~М-975/2018.
Таким образом, система учета залогов в Российской Федерации позволила решить достаточно серьезную проблему, касающуюся оборота движимых вещей, обремененных залогом, и обеспечения разумного баланса интересов залогодержателя и приобретателя, поскольку наличие информации в реестре залогов является показателем, который позволяет определить, была ли проявлена приобретателем должная осмотрительность.
Запись в реестре сама по себе не имеет правопорождающий эффект, так как залог возникает на основании договора или по другим основаниям, а не в силу внесения записи в реестр, однако право залогодержателя ссылаться на наличие залога в отношениях с третьими лицами возможно только с момента внесения записи в реестр. Наличие реестра создает необходимую определенность, гарантирующую стабильность оборота, и ограничивает возможности для недобросовестного поведения сторон.
Информационные источники <28>
--------------------------------
<28> Также автором статьи в соответствующих постраничных сносках приведены решения и постановления судов высших и региональных инстанций (доступ из справочной правовой системы "КонсультантПлюс").
1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): Федеральный закон от 30 ноября 1994 года N 51-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы "КонсультантПлюс".
2. Мамагеишвили В.З. К проблеме обеспечения знаний участников оборота об ограничениях полномочий директоров // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2021. N 7. С. 66 - 86.
3. Основы законодательства Российской Федерации о нотариате от 11 февраля 1993 года N 4462-1: утверждены Верховным Судом Российской Федерации. Доступ из справочной правовой системы "КонсультантПлюс".
4. Бевзенко Р.С. Публичность вещного обеспечения и его противопоставимость третьим лицам // Вестник гражданского права. 2019. N 4. С. 51 - 81.
5. Фуллер Л. Мораль права. М.: ИРИСЭН, 2007. 309 с.
6. Покровский И.А. Абстрактный и конкретный человек перед лицом гражданского права // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2015. N 10. С. 202 - 213.
7. Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.: Госюриздат, 1951. 239 с.
8. Гринь О.С., Гринь Е.С. Системы учета прав по различным договорным отношениям // Актуальные проблемы российского права. 2020. N 10. С. 95 - 104.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Банковское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.