Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Конституционное право России. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА КАК ФОРМАЛЬНОЕ ОСНОВАНИЕ ОГРАНИЧЕНИЙ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА
Н.А. БОЛДЫРЕВ
Возможность ограничения прав и свобод человека допускается статьей 55 Конституции РФ в соответствии с определенными целями: защита основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечение обороны страны и безопасности государства.
Словом "основания" принято обозначать взаимосвязанные, но различные причины для принятия тех или иных решений. Правовые основания принято разделять на формальные и материальные. Вышеназванные конституционно значимые цели выступают материальными основаниями для введения ограничений. Например, А.А. Переверзев отмечал: "Исходя из целей, ради достижения которых могут ограничиваться субъективные права, определяются те фактические обстоятельства, при наступлении которых возникает необходимость достижения соответствующей цели, в том числе путем ограничения субъективного права" <1>.
--------------------------------
<1> Переверзев А.А. Основания ограничения конституционных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2006. С. 68.
Формальным основанием выступает нормативный источник, предусматривающий возможность ограничивать права и свободы при наступлении определенных обстоятельств, то есть при наличии материальных оснований. К примеру, Р.Р. Халилов о формальных основаниях в уголовном праве писал: "В правовой сфере формальным основанием выступает сам закон, предписания УК РФ, предусматривающие при наличии определенных обстоятельств то или иное правовое последствие" <2>. Таким образом, формальным основанием ограничения прав и свобод принято считать нормативный акт.
--------------------------------
<2> Халилов Р.Р. Материально-правовые и формальные основания условно-досрочного освобождения от отбывания наказания // Вестник экономики, права и социологии. 2020. N 3. С. 118.
В основных международных актах, посвященных правам человека, содержатся положения о формальном основании их ограничения. Закон упоминается в ст. 29 Всеобщей декларации прав человека 1948 г.: "При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом" <3>. Сходное положение содержится в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г.: "Упомянутые выше права не могут быть объектом никаких ограничений, кроме тех, которые предусмотрены законом" <4>.
--------------------------------
<3> Российская газета. 05.04.1995. N 67.
<4> Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. N 12.
Законодательство в Российской Федерации не содержит единообразного описания формальных оснований ограничения прав и свобод. В соответствии со ст. 55 Конституции РФ единственным формальным основанием для ограничения выступает федеральный закон. Однако исследователи, обращающиеся к проблематике формальных оснований вводимых ограничений, не останавливаются только на законе. Например, Е.Ш. Рассолова писала: "Формальным основанием относительных ограничений является Конституция РФ, федеральный конституционный закон, федеральный закон. Формальным основанием абсолютных ограничений является Конституция РФ и федеральный конституционный закон" <5>. В свою очередь, А.А. Подмарев отмечает, что и нормативные указы Президента РФ, и международные договоры также могут быть формальными основаниями <6>.
--------------------------------
<5> Рассолова Е.Ш. Ограничения прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: конституционно-правовое исследование: дис. ... канд. юрид. наук. Уфа, 2009. С. 80.
<6> Подмарев А.А. Конституционные основы ограничения прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2001. С. 11.
Действительно, с учетом положений ст. 88 Конституции РФ и ст. 5 Федерального конституционного закона от 30.05.2001 N 3-ФКЗ "О чрезвычайном положении", в соответствии с которыми чрезвычайное положение вводится указом Президента РФ <7>, содержащим перечень временных ограничений прав и свобод граждан, права и свободы могут ограничиваться непосредственно указом Президента РФ, то есть подзаконным нормативным актом.
--------------------------------
<7> СЗ РФ. 2001. N 23. Ст. 2277.
Практика показывает, что формальным основанием ограничений также может выступать постановление высшего должностного лица субъекта РФ. Примером этому служит постановление Конституционного Суда РФ по проверке постановления губернатора Московской области в период пандемии COVID-19 <8>. Ограничение прав и свобод постановлением высшего должностного лица субъекта было допустимо и соразмерно по следующим основаниям:
- во-первых, защита прав и свобод человека, борьба с эпидемиями относятся к предметам совместного Федерации и субъектов;
- во-вторых, Федеральным законом "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" к полномочиям органов государственной власти субъекта было отнесено решение вопроса предупреждения чрезвычайных ситуаций межмуниципального и регионального характера, стихийных бедствий, эпидемий;
- в-третьих, положения Закона Московской области от 04.05.2005 N 110/2005-ОЗ "О защите населения и территории Московской области от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера" наделяют Губернатора Московской области полномочием по введению режима повышенной готовности или чрезвычайной ситуации для соответствующих органов управления и сил Московской областной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций <9>.
--------------------------------
<8> Постановление Конституционного Суда РФ от 25.12.2020 N 49-П "По делу о проверке конституционности подпункта 3 пункта 5 постановления Губернатора Московской области "О введении в Московской области режима повышенной готовности для органов управления и сил Московской областной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций и некоторых мерах по предотвращению распространения новой коронавирусной инфекции (COVID-2019) на территории Московской области" в связи с запросом Протвинского городского суда Московской области" // Российская газета. 15.01.2021. N 6.
<9> Вестник Московской областной Думы. 2005. N 10.
Одна из проблем отсутствия единообразия в определении формальных оснований связана с тем, что в ст. 23 Конституции РФ о праве на тайну переписки указано, что такое право может быть ограничено только на основании судебного решения. Федеральный закон от 03.04.1995 N 40-ФЗ "О федеральной службе безопасности" в ст. 9 подтверждает это формальное основание, однако именует его несколько иначе: "Проведение контрразведывательных мероприятий, ограничивающих права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, допускается только на основании постановления судьи" <10>. Указанные положения расширяют перечень формальных оснований, указывая на возможность ограничить право на тайну переписки и разговоров на основании мотивированного постановления руководителя органа контрразведки или его заместителя.
--------------------------------
<10> СЗ РФ. 1995. N 15. Ст. 1269.
В научных работах, посвященных формальным основаниям ограничений прав и свобод, не приводится такого основания, как судебное решение, - видимо, потому, что судебное решение в любом случае должно быть основано на норме, которая предусматривает ограничение, а судья лишь использует эту норму в определенном случае. В пользу данной позиции можно также сказать, что судебные решения носят индивидуально-определенный характер, тогда как ограничение прав и свобод по смыслу Конституции РФ вводится в отношении неопределенного круга лиц.
Однако В.В. Лазарев считает иначе, а в качестве примера приводит творчество судей Конституционного Суда, которые конкретизируют положения законов в своих постановлениях, тем самым придавая им новый смысл и содержание, в том числе создавая новую правовую норму: "Гражданин является экономически слабой стороной в кредитном договоре и нуждается в особой защите своих прав, что влечет необходимость ограничения свободы договора для другой стороны, т.е. для банков". В последующем суды данное ограничение в банковской деятельности многократно подтверждали <11>.
--------------------------------
<11> Лазарев В.В. Ограничение права судебными решениями // Журнал российского права. 2018. N 6 (258). С. 11.
Особенностью постановления, о котором пишет В.В. Лазарев, выступает отсутствие в резолютивной части указания законодателю каким-либо образом изменить часть 2 ст. 29 Федерального закона от 02.12.1990 N 395-1 "О банках и банковской деятельности" <12>, на которую ссылались суды в качестве основания для снижения ставки банковского вклада. Наоборот, непосредственно Конституционный Суд РФ в резолютивной части указал: "В отсутствие закрепленных в федеральном законе оснований для снижения процентных ставок по срочным вкладам граждан банк не вправе предусматривать в заключаемых с гражданами договорах условие, позволяющее ему снижать в одностороннем порядке процентные ставки по этим вкладам" <13>.
--------------------------------
<12> СЗ РФ. 1996. N 6. Ст. 492.
<13> Постановление Конституционного Суда РФ от 23.02.1999 N 4-П "По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 29 Федерального закона от 3 февраля 1996 года "О банках и банковской деятельности" в связи с жалобами граждан О.Ю. Веселяшкиной, А.Ю. Веселяшкина и Н.П. Лазаренко" // Российская газета. N 40. 03.03.1999.
Конституционный Суд РФ, признав граждан слабой стороной, фактически создал новую норму: право на свободу экономической деятельности и свобода договора для банков были ограничены. Это ограничение является правомерным, так как преследует цели защиты прав и свобод граждан в их отношениях с банками, однако законодатель, конструируя норму, все же разрешал изменять условия банковского вклада и снижать ставку, а Конституционный Суд РФ изменил правовое регулирование в этой части. Таким образом, Постановления Конституционного Суда РФ в некоторых случаях в процессе конкретизации законодательства создают правовые нормы, которые ограничивают права и свободы субъектов.
Признание творчества судей одним из источников права, а также возможность появления различных интерпретаций одной и той же нормы не противоречат текущим правовым представлениям, а скорее соответствуют духу времени. Как, например, указывал Дж.Б. Уайт, "на самом деле гениальность закона заключается в том, что это не набор "приказов", а набор текстов, предназначенных для чтения в обстоятельствах, которые в принципе нельзя полностью предвидеть. Значит, что принять законодательный акт или решить дело - или даже составить проект контракта - в определенный момент, зная, что в будущем это будет реализовано другими (или нами самими) в контекстах и значениях, которые мы не можем полностью вообразить. Именно этот факт порождает интеллектуальную и этическую жизнь юридических мыслей и аргументов" <14>. Судьи Конституционного Суда РФ в пределах предоставленных им полномочий изменили правовое регулирование отдельного вопроса, исходя из общих принципов права (справедливость и разумность), однако тем самым они не подменили законодателя, но фактически исправили его в части предоставления дополнительных правомочий изначально "сильной" стороне (банкам) в правоотношениях с гражданами.
--------------------------------
<14> White J.B. What Can a Lawyer Learn from Literature? // Harvard Law Review. 1989. N 8. P. 2035.
В свою очередь, суды общей юрисдикции и арбитражные суды на первый взгляд не являются формальными источниками ограничения прав и свобод, так как в полной мере не обладают самостоятельностью в правотворчестве и обязаны использовать в своих решениях закон, уже содержащий ограничения. Принадлежность Российской Федерации к континентальной системе права формально не дает возможность стать судебному решению источником права, а следовательно, источником ограничения права, так как роль судьи не должна сводиться к функции законодателя. Р. Давид по этому поводу отмечал: "Начиная с периода Средних веков считалось, что правовая норма должна иметь доктринальное или законодательное происхождение. Только такая, тщательно продуманная правовая норма в состоянии охватить целый ряд типичных случаев, которые уложились бы в фактический состав конкретного судебного дела. Представляется принципиально важным, чтобы судья не превращался в законодателя. Этого стараются добиться в странах романо-германской правовой семьи" <15>.
--------------------------------
<15> Давид Р. Основные правовые системы современности / пер. с фр. и вступ. ст. В.А. Туманова. М.: Прогресс, 1988. С. 134.
Наоборот, англосаксонское право позволяет судам ограничивать права и свободы на основании судебного решения. Например, Н.А. Перова приводила следующий пример ограничений, введенных решением Верховного суда США: "[Суд] постановил, что будет считаться неконституционной ответственность ответчика за сообщения, опубликованные в связи с дискуссией в обществе, касающейся публичного человека. Это решение фактически не оставило шансов политикам и знаменитостям взыскать убытки за любое оскорбление в пародии, не доказав наличия клеветы. Суд вновь оставил без наказания ответчика, чья свобода слова перевесила право на достоинство оскорбленного истца" <16>. В данном деле право на взыскание убытков было ограничено актом Верховного суда США, позиция которого в последующем была обязательна для судов.
--------------------------------
<16> Перова Н.А. Ограничения свободы слова и защита права на достоинство и репутацию в судебной практике Великобритании и США // Вестник МГИМО. 2011. N 4. С. 264.
Верховный Суд РФ все-таки может ограничивать права и свободы в той области, которая нуждается в правовом регулировании: это подтверждается как судебной практикой, так и позициями ученых. Логичным будет процитировать мнение К.Г. Кузенкова, который отмечал, что решения Верховного Суда РФ признаются источником права, если в ходе правоприменения судом создается новое правоотношение, которое будет последовательно признавать и использоваться нижестоящими судами. Общеобязательность и многократность применения выступают основными критериями для признания решений Верховного Суда РФ источником права <17>. И.А. Чипига писал: "То, что разъясняет Верховный Суд РФ для всех российских судов, оказывает сильное влияние на вынесение решений судами; судьи смотрят, что и как определяет практика Верховного Суда РФ" <18>.
--------------------------------
<17> Кузенков К.Г. Судебная практика Верховного Суда РФ как источник права // Юридическая наука. 2021. N 12. С. 12.
<18> Чипига И.В. Судебная практика и судебный прецедент в Конституционном Суде РФ и Верховном Суде РФ // Вестник Московского университета МВД России. 2014. N 9. С. 223.
Например, Федеральный закон от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" <19> не содержит оснований для понижения очередности требований кредитора (субординация требований), который взаимосвязан с должником (аффилирован) и выдал должнику заем для компенсационного финансирования в период финансового кризиса. Институт субординаций требований контролирующих должника лиц известен зарубежным юрисдикциям, однако российский законодатель не предусмотрел каких-либо прямых оснований для субординации требований. Например, Р.Т. Мифтахутдинов и А.И. Шайдуллин отмечали: "Прямого и полноценного регулирования вопроса о субординации в новейшей истории банкротного права в каждом из трех российских законов о банкротстве почти невозможно было ожидать, но все же в них изначально содержались нормы, благодаря телеологическому толкованию которых можно было сформировать практику субординации требований контролирующих должника лиц. Имелись для этого и догматические предпосылки" <20>.
--------------------------------
<19> СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.
<20> Мифтахутдинов Р.Т., Шайдуллин А.И. Понижение в очередности (субординация) требований контролирующих должника или аффилированных с ним лиц в российском банкротном праве: научно-практический комментарий к Обзору судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утв. Президиумом ВС РФ 29.01.2020 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2020. N 9. С. 5.
В настоящий момент банкротное законодательство не содержит конкретных оснований для понижения очередности требований контролирующего лица, однако такие основания упомянуты в Обзоре судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц <21>. Арбитражные суды в делах о банкротстве в качестве нормативного обоснования для понижения очередности ссылаются именно на этот Обзор практики Верховного Суда РФ, так как конкретной позитивной нормы в законодательстве нет <22>. Помимо этого, Верховный Суд РФ своими актами определяет специфику института субординации требований, объем его действия и иные характеристики. Например, правила о субординации неприменимы в делах о банкротстве физических лиц <23>, а текущие по смыслу Закона о банкротстве требования (ст. 5) не могут быть субординированы <24>.
--------------------------------
<21> Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 29.01.2020) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2020. N 7.
<22> См., например: Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 17.01.2022 N Ф09-8327/21 по делу N А60-15753/2021; Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 27.04.2021 N Ф09-3288/20 по делу N А76-6269/2018 // СПС "КонсультантПлюс".
<23> См., например: Определение Верховного Суда РФ от 12.12.2022 N 309-ЭС22-23006 по делу N А50-9453/2021; Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 29.06.2021 N 305-ЭС20-14492(2) по делу N А40-192270/2018; Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 26.07.2021 N 305-ЭС21-4424 по делу N А40-301015/2019 // СПС "КонсультантПлюс".
<24> См., например: Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 16.03.2022 N Ф07-20393/2021 по делу N А56-432/2019; Определение Верховного Суда РФ от 12.09.2022 N 307-ЭС21-6975(9) по делу N А56-432/2019; Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 10.02.2022 N 305-ЭС21-14470(1,2) по делу N А40-101073/2019 // СПС "КонсультантПлюс".
Таким образом, Верховный Суд РФ с помощью Обзора судебной практики и вынесения идентичных вердиктов в сходных обстоятельствах допустил в России применение института субординации требований, который не имеет под собой прямого нормативного основания. Данный институт является ограничением прав и свобод юридических лиц, потому что посредством него ограничиваются: 1) равенство между аффилированными кредиторами и независимыми кредиторами, поскольку требования первых могут быть понижены в очередности и будут удовлетворены после всех остальных участников дела о банкротстве; 2) свобода экономической деятельности и права участника в деле о банкротстве, так как аффилированный кредитор с пониженным в очередности требованием не вправе голосовать на собрании кредиторов и осуществлять иные значимые действия, доступные только конкурсным кредиторам, включенным в реестр.
Суды общей юрисдикции и арбитражные суды также могут формировать своими решениями судебную практику, которая ограничивает права и свободы. Конституционный Суд РФ нередко проверял сложившуюся правоприменительную практику и признавал ее соответствующей Конституции РФ. К примеру, в ст. 35 УПК РФ <25> изложена возможность передачи уголовного дела по подсудности в связи с отводом судей, сомнением в беспристрастности судей, а также в случае проживания участников не на подсудной территории при условии, что все остальные участники должны быть согласны на изменение подсудности (ч. 1). В части 4 данной статьи Генеральному прокурору (его заместителям) дается право подать ходатайство об изменении подсудности в связи с угрозой личной безопасности участников процесса только при рассмотрении уголовных дел по конкретным, перечисленным составам (бандитизм, вооруженный мятеж и т.п.).
--------------------------------
<25> СЗ РФ. 2001. N 52 (ч. I). Ст. 4921.
Между тем Конституционный Суд РФ признал конституционной правоприменительную практику, согласно которой дела передаются по подсудности в связи с потенциальными угрозами жизням участников процесса независимо от уголовных составов (в деле лицо обвинялось в коммерческих подкупах и взятках): "Такое истолкование положений статьи 35 УПК Российской Федерации - как допускающих передачу уголовного дела по подсудности в суд другой территориальной юрисдикции (в том числе действующий на территории другого субъекта Российской Федерации), обусловленную не субъективным настроем конкретных судей, а объективными обстоятельствами, связанными с личностью обвиняемых, их авторитетом, служебным положением, властными полномочиями, которыми они обладали до начала производства по уголовному делу, а также с иными инструментами влияния, которые они могут сохранять на территории, подпадающей под юрисдикцию суда... - направлено на обеспечение публично-правовых интересов надлежащего функционирования и защиты судебной власти и как таковое в принципиальном плане не противоречит Конституции Российской Федерации" <26>. Таким образом, императивная норма уголовного законодательства, предусматривающая закрытый перечень оснований для передачи дела по подсудности, была интерпретирована судами (судьями) таким образом, что право обвиняемых на рассмотрение дела по подсудности (ст. 47 Конституции РФ) было ограничено соразмерно и пропорционально в целях защиты здоровья и жизни участников процесса. Признание правоприменительной практики в качестве соответствующей Конституции РФ ставит такую практику в один ряд с иными формальными основаниями ограничений.
--------------------------------
<26> Постановление Конституционного Суда РФ от 09.11.2018 N 39-П "По делу о проверке конституционности частей первой и третьей статьи 1, частей первой, третьей и четвертой статьи 35 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.В. Лушникова, А.С. Пушкарева и И.С. Пушкарева" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2019. N 1.
Таким образом, способность судебных решений ограничивать права и свободы неуниверсальна, так как проявляется только при такой интерпретации нормы закона, которая выходит за рамки нормативного содержания, при этом ограничивая права и свободы соразмерно и пропорционально. В отличие от Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ, отдельные правовые позиции (обзоры, постановления) которых могут ограничивать права и свободы, решения арбитражных судов и судов общей юрисдикции по отдельности не выступают формальным основанием ограничений, так как действуют адресно в отношении конкретного лица. Но в результате вынесения массы аналогичных решений с идентичной интерпретацией (прочтением), выходящей за рамки нормативного содержания при буквальном толковании, сложившаяся правоприменительная практика фактически становится основанием для ограничения прав и свобод неопределенного круга лиц.
Библиография
1. Давид Р. Основные правовые системы современности / пер. с фр. и вступ. ст. В.А. Туманова. М.: Прогресс, 1988. 496 с.
2. Кузенков К.Г. Судебная практика Верховного Суда РФ как источник права // Юридическая наука. 2021. N 12. С. 9 - 14.
3. Лазарев В.В. Ограничение права судебными решениями // Журнал российского права. 2018. N 6 (258). С. 5 - 16.
4. Мифтахутдинов Р.Т., Шайдуллин А.И. Понижение в очередности (субординация) требований контролирующих должника или аффилированных с ним лиц в российском банкротном праве: научно-практический комментарий к Обзору судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утв. Президиумом ВС РФ 29.01.2020 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2020. N 9. С. 1 - 136.
5. Переверзев А.А. Основания ограничения конституционных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2006. 172 с.
6. Перова Н.А. Ограничения свободы слова и защита права на достоинство и репутацию в судебной практике Великобритании и США // Вестник МГИМО. 2011. N 4. С. 261 - 267.
7. Подмарев А.А. Конституционные основы ограничения прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2001. 27 с.
8. Рассолова Е.Ш. Ограничения прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: конституционно-правовое исследование: дис. ... канд. юрид. наук. Уфа, 2009. 196 с.
9. Халилов Р.Р. Материально-правовые и формальные основания условно-досрочного освобождения от отбывания наказания // Вестник экономики, права и социологии. 2020. N 3. С. 117 - 121.
10. Чипига И.В. Судебная практика и судебный прецедент в Конституционном Суде РФ и Верховном Суде РФ // Вестник Московского университета МВД России. 2014. N 9. С. 221 - 224.
11. White J.B. What Can a Lawyer Learn from Literature? // Harvard Law Review. 1989. N 8. P. 2014 - 2047.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Конституционное право России, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.