ЮРИСПРУДЕНЦИЯ: МАГИСТЕРСКИЕ, ДИПЛОМНЫЕ, КУРСОВЫЕ
Консультационные услуги студентам
Консультационные услуги студентам
Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Конституционное право России. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
УЧАСТИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РФ В ИСПОЛНЕНИИ РЕШЕНИЙ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА: ПОСЛЕДНИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
М.А. КОКОТОВА
4 июня 2014 г. был принят Федеральный конституционный закон N 9-ФКЗ <1>, закрепивший позицию Конституционного Суда, высказанную в Постановлении от 6 декабря 2013 г. <2>. Этот Закон внес изменения в ст. 101 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" <3>, в соответствии с которыми была предусмотрена обязанность суда общей юрисдикции, арбитражного суда обращаться в Конституционный Суд при пересмотре им вступившего в силу судебного решения в связи с таким новым обстоятельством, как установление Европейским судом по правам человека (далее - ЕСПЧ) нарушения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в ЕСПЧ. Тем самым Конституционный Суд был включен в процесс исполнения решений ЕСПЧ <4>.
--------------------------------
<1> Федеральный конституционный закон от 4 июня 2014 г. N 9-ФКЗ "О внесении изменений в Федеральный конституционный закон о Конституционном Суде Российской Федерации" // Официальный интернет-портал правовой информации (www.pravo.gov.ru) от 04.06.2014.
<2> Постановление от 6 декабря 2013 г. N 27-П // http://www.pravo.gov.ru. 10.12.2013. С. 19 - 20.
<3> Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" (в ред. ФКЗ от 04.06.2014 N 9-ФКЗ) // http://www.pravo.gov.ru. 06.02.2014.
<4> Настоящая статья посвящена вопросу об участии Конституционного Суда РФ в исполнении решений ЕСПЧ, хотя следует иметь в виду, что обязательными для исполнения в России могут являться решения и иных межгосударственных органов по защите прав граждан, например Рабочей группы по произвольным задержаниям Совета ООН по правам человека.
Данные изменения оказались недостаточными, и был принят еще один Федеральный конституционный закон от 14 декабря 2015 г. N 7-ФКЗ <5>. Данный Закон включил в главу 14 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", закрепляющую полномочия по толкованию Конституции, положения, предусматривающие осуществление толкования в "целях устранения неопределенности в их понимании с учетом выявившегося противоречия между положениями международного договора Российской Федерации в истолковании, данном межгосударственным органом по защите прав и свобод человека, и положениями Конституции Российской Федерации применительно к возможности исполнения решения соответствующего межгосударственного органа". Также была введена глава 13.1, регулирующая новую процедуру: обращение органа, уполномоченного представлять интересы Российской Федерации, в ЕСПЧ.
--------------------------------
<5> Федеральный конституционный закон от 14 декабря 2015 г. N 7-ФКЗ "О внесении изменений в Федеральный конституционный закон о Конституционном Суде Российской Федерации" // Официальный интернет-портал правовой информации: http://www.pravo.gov.ru. 15.12.2015.
Два названных Закона, принятые с небольшим временным промежутком, еще раз демонстрируют, что невозможно абсолютно точно представить себе все направления развития регулируемого объекта уже в силу динамики общественных отношений. Потребность в принятии данных Законов возникла в связи с признанием в практике ЕСПЧ нарушающими конвенционные права заявителя положений законов, в том числе тех, которые были уже признаны Конституционным Судом не нарушающими конституционных прав граждан. Такая практика вошла в противоречие с позицией, в соответствии с которой решения ЕСПЧ "могут и должны включаться в российскую правовую систему, но действуют в ней только при соблюдении условия их подчиненности высшей юридической силе Конституции РФ, что исключает всякую возможность исполнения на территории нашей страны тех решений такого рода, которые содержат положения, противоречащие Конституции РФ и игнорирующие тем самым ее высшую юридическую силу как общеобязательный конституционный принцип" <6>. С учетом сходства положений Европейской конвенции о защите прав и свобод человека и гражданина и главы 2 Конституции России встает вопрос о порядке исполнения этих решений. В связи с этим Конституционному Суду были предоставлены полномочия, о которых говорилось выше.
--------------------------------
<6> Маврин С.П. Решения Европейского суда по правам человека в правовой системе России // Журнал конституционного правосудия. 2015. N 6. С. 6.
Интересно проанализировать предназначение и правовое регулирование этих полномочий с учетом последовательности во времени их появления. Данные изменения, связываемые в том числе с политической ситуацией в мире <7>, конечно, интересны с точки зрения политологии и международного права, так как в различных исследованиях высказываются противоположные позиции по вопросу об оправданности предоставления Конституционному Суду новых полномочий <8>, но в данной статье ограничимся рассмотрением конституционно-правового аспекта.
--------------------------------
<7> Шевченко С.Н. О проблеме коллизий национального и международного права // Российская юстиция. 2015. N 10. С. 20.
<8> См., например: Кожеуров Я.С. Споры о соотношении Конституции России и Европейской конвенции о защите прав человека: можно ли избежать цугцванга? // Актуальные проблемы российского права. 2016. N 2. С. 49 - 54; Осипов М.Ю. О некоторых проблемах разрешения коллизий между Конституцией РФ и решениями Европейского суда по правам человека // Актуальные проблемы российского права. 2016. N 2. С. 55 - 60; Виноградова П.А. Порядок разрешения коллизий конституционного и конвенционного толкования // Российская юстиция. 2015. N 11. С. 30 - 33; Ковалев А.А., Исполинов А.С. Дело Маркина. Европейский суд по правам человека и Конституционный Суд Российской Федерации: диалог или конфронтация? // Российское правосудие. 2011. N 5. С. 4 - 14.
Думается, что введенные процедуры преследуют схожие цели. В качестве этих целей можно назвать:
1) определение порядка исполнения решения наднационального органа <9>;
--------------------------------
<9> Как указал В.Д. Зорькин, за решениями, предполагающими введение этих процедур, "стоит вовсе не оппозиция Европейскому суду, а, напротив, желание подстраховаться от ситуаций, чреватых серьезным осложнением отношений России С ЕСПЧ и в целом с Советом Европы". См.: Зорькин В.Д. Конвенция о правах человека в российской правовой системе: проблемы имплементации // Журнал конституционного правосудия. 2016. N 1. С. 9; Г.В. Вайпан, А.С. Маслов видят в решении по "делу Маркина" прагматический подход, который предполагает, что судья должен "стремиться к взаимоприемлемым решениям отдельных проблем". См.: Вайпан Г.В., Маслов А.С. От догматики к прагматике: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по "делу Маркина" в контексте современных подходов к соотношению международного и национального права // Сравнительное конституционное обозрение. 2014. N 2. С. 133.
2) юридическое оформление отказа исполнять это решение в определенной части <10>;
--------------------------------
<10> Об этом механизме пишет, например, П.А. Калинченко. См.: Калинченко П.А. К вопросу о коллизии между постановлениями ЕСПЧ и Конституцией России в свете позиции Конституционного Суда РФ // Актуальные проблемы российского права. 2016. N 2. С. 48.
3) поиск приемлемого баланса между различными интересами и ценностями с учетом позиции гражданина <11>.
--------------------------------
<11> Об этом пишет, например, Р.Г. Карасев. См.: Карасев Р.Г. Верховенство Конституции Российской Федерации при исполнении решений Европейского суда по правам человека: теория и практика // Государство и право. 2016. N 4. С. 125.
Конечно, есть и несовпадающие цели: новая редакция ст. 101 Федерального конституционного закона вводит запрос суда при наличии решения ЕСПЧ, расходящегося с решением Конституционного Суда по тому же делу в отношении одних и тех же заявителей. Главы 13.1 и 14 указанного Закона предусматривают возможность обращения в Конституционный Суд уполномоченных субъектов при неясности в вопросе о соотношении толкования Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод ЕСПЧ и буквального смысла Конституции. Тем не менее их объединяет предназначение Конституционного Суда как посредника в отношениях ЕСПЧ. Поэтому можно согласиться с тем, что повторное внесение изменений в Федеральный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" представляет собой "более решительные шаги" <12> в том же направлении, что и первое.
--------------------------------
<12> Лихачев М.А. Место решений ЕСПЧ в контексте постановлений Конституционного Суда РФ 2013 и 2015 гг. // Российский юридический журнал. 2016. N 2. С. 57.
Определенные различия задает то, что для этих реформ были выбраны разные категории дел. Первая была вписана в уже существующую категорию "рассмотрение дел о конституционности законов по запросам судов", вторая - соответственно "рассмотрение дел о толковании Конституции Российской Федерации". Также для второй реформы была введена самостоятельная категория "Рассмотрение дел о возможности исполнения решений межгосударственного органа по защите прав и свобод человека".
Представляется, что отличие между текстами данных законодательных положений связано не только с их сутью, но и с отличием формулировок. Суд обращается с запросом о проверке конституционности закона; федеральный орган исполнительной власти, наделенный компетенцией по защите интересов Российской Федерации при рассмотрении в межгосударственном органе по защите прав и свобод человека жалоб против Российской Федерации (в настоящее время это Минюст РФ) - с вопросом о возможности исполнения решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека (ст. 104.1 Федерального конституционного закона), а Президент и Правительство "с запросом о толковании положений Конституции Российской Федерации в целях устранения неопределенности в их понимании с учетом выявившегося противоречия между положениями международного договора Российской Федерации в истолковании, данном межгосударственным органом по защите прав и свобод человека, и положениями Конституции Российской Федерации применительно к возможности исполнения решения соответствующего межгосударственного органа" (ст. 105 Федерального конституционного закона). При этом очевидно, что во всех случаях проверка конституционности закона и толкование Конституции нужны именно для определения порядка исполнения решения ЕСПЧ, о чем, в частности, сказал Конституционный Суд в Постановлении от 6 декабря 2013 г. (абз. 5 п. 3.2 указанного Постановления).
Очевидно, не предполагается, что, указав на возможность или невозможность исполнения решения, Конституционный Суд может этим и ограничиться. Также, поскольку обращение в Конституционный Суд является следствием наличия подлежащего исполнению решения ЕСПЧ, понятно, что результатом должны стать какие-то выводы о порядке его исполнения, что и было осуществлено в Постановлении от 19 апреля 2016 г. N 12-П.
То есть в Законе в ст. 104.1 указана только суть решения (конституционен ли акт), которое принимает суд, а в ст. 105 - и последствия его принятия (порядок исполнения решения ЕСПЧ, позволяющий не нарушить положения Конституции). Поскольку очевидно, что итоговое решение Конституционного Суда всегда имеет какие-то практические последствия, можно предположить, что не противоречащий Конституции порядок исполнения решения должен быть обеспечен и при применении ст. 104.1. Отсюда разница заключается лишь в степени подробности регулирования, которое становится более конкретным.
Думается, что формулировка абзаца 2 ст. 101 продиктована отчасти теми соображениями, что предназначением Конституционного Суда является контроль национальных, а проверка вступивших в силу наднациональных правовых актов к его полномочиям не относится. Ее можно истолковать следующим образом: поскольку Конституция обладает высшей юридической силой в российском правопорядке, суд не может нарушить ее, исполняя решение ЕСПЧ. Поэтому он просит Конституционный Суд сказать, как он должен исполнить это решение, не входя в противоречие с Конституцией. Тем не менее думается, что ст. 13.1 сформулирована столь же корректно, без выхода за пределы полномочий Конституционного Суда, но более четко и представляет собой результат процесса по поиску оптимальной формулировки.
Таким образом, положения, введенные первым и вторым законами, различаются как по сути, так и по юридической технике. При этом следует также учитывать, что второй реформой введена не одна, а сразу две процедуры. Однако данные процедуры во многом схожи между собой, их объединяет не только то, что они были введены одним законом, но и основания обращения, а также последствия признания невозможным исполнения решения. Положения закрепляющих их статей сформулированы почти идентично, различается лишь терминология. В соответствии со ст. 104.4 можно признать невозможным исполнение решения ЕСПЧ не только полностью, но и в части, а в ст. 106 указано, что в результате признания исполнения решения ЕСПЧ невозможным какие-либо действия (акты), направленные на исполнение соответствующего решения межгосударственного органа, в Российской Федерации не могут осуществляться (приниматься). Думается, что формулировка обоих положений позволяет дифференцировать положения решений ЕСПЧ на исполнимые (полностью или в части) и не подлежащие исполнению.
Различными же являются субъекты обращения и процедура. Статья 105 предусматривает возможность обращения в Конституционный Суд Президента и Правительства Российской Федерации, статья 104.2 - Минюста. Можно предположить, что закрепление права обращения в обозначенной сфере сразу за несколькими субъектами позволяет, в зависимости от ситуации, обращаться лицу с большим или меньшим политическим весом. Наличие такой возможности подтверждает то, что случаи, в которых могут возникнуть основания для обращения субъектов, предусмотренных в обеих главах, до определенных пределов совпадают. Судья К.В. Арановский в мнении к решению по делу Анчугова и Гладкова даже указал, что Министерство юстиции не имело законных поводов для обращения в Конституционный Суд, так как ЕСПЧ не требовал от него осуществления каких-либо мер. Ведь систему федеральных органов исполнительной власти возглавляет Правительство, поэтому оно в любом случае могло бы обратиться в Конституционный Суд, даже если бы меры, предписанные ЕСПЧ, должен бы был исполнять подчиненный ему орган исполнительной власти, а не оно само.
Интересно, что возможность рассмотрения дела в письменном производстве предусмотрена только для обращений Минюста, но не для Президента и Правительства.
Основным отличием является и введение главой 13.1 самостоятельной категории дел, которая предполагает наличие процедуры, обладающей определенным своеобразием, в частности, в том, что касается участников разбирательства. Участники конституционного судебного процесса, в принципе, отличаются от участников других видов судопроизводства. В разбирательстве участвуют лица, которых не называют экспертами или свидетелями, сторонами и третьими лицами <13> и чьи процессуальные роли различаются, в том числе они могут и не иметь собственных требований <14>: представители Президента, обеих палат парламента, прокуратуры, Верховного Суда, Уполномоченного по правам человека. Их можно уподобить участникам, скорее, не судебного, а законодательного процесса. Аналогично своим коллегам в парламенте они в ходе конституционного судебного разбирательства выражают позицию своего органа, помогая принять решение.
--------------------------------
<13> С.А. Татаринов считает, что данным субъектам следует законодательно придать статус третьих лиц без самостоятельных требований. См.: Татаринов С.А. Некоторые вопросы совершенствования регулирования порядка осуществления конституционного судопроизводства в Конституционном Суде Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2015. N 7. С. 39. Думается, что возможность описать данных субъектов в терминах гражданского процессуального права не отменяет их существенную специфику.
<14> Так, В.К. Боброва указывает, что уполномоченный представитель Президента в Конституционном Суде может выступать в роли как "заявителя", так и ответчика, а чаще всего - стороны, подписавшей оспариваемый акт, причем в этом случае он подходит к оценке оспариваемого акта "прежде всего с позиции Президента как гаранта Конституции, прав и свобод гражданина". См.: Боброва В.К. Институт полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации: практика деятельности // Актуальные вопросы конституционного правосудия (по материалам "Журнала конституционного правосудия") / Под ред. С.Д. Князева, М.А. Митюкова, и С.Н. Станских. М., 2011. С. 543 - 548.
В данной процедуре, для которой использовался специально принятый регламент, специфика, присущая конституционному судебному процессу, выражена особенно ярко. Обычно роль ответчика выполняют представители органа, принявшего оспариваемый акт. Здесь субъект, принявший решение, которое рассматривается Конституционным Судом, не может присутствовать в качестве стороны. Поэтому в решении упоминается только одна сторона - обратившаяся в Конституционный Суд с запросом, то есть Министерство юстиции. Все остальные субъекты, которые названы выше, объединены под названием "приглашенные в заседание". Однако, думается, это не позволяет говорить об отсутствии состязательности процесса, так как часть приглашенных - граждане Анчугов и Гладков и их адвокаты - заведомо были против позиции заявителя. То есть конфликт, который является основанием для обеспечения состязательности, здесь создается самим Судом. Тем самым он не только учитывает мнение заинтересованных лиц по рассматриваемому вопросу, повышая легитимность решения, но и получает возможность взглянуть на проблему с разных сторон, без чего устное судебное разбирательство вряд ли имеет смысл. Такая процедура, при всех ее отличиях от традиционного судебного разбирательства, позволяет решить стоящую перед Конституционным Судом задачу - найти компромиссное решение и легитимировать его.
Таким образом, при общности преследуемых целей различаются ситуации, регулируемые данными Законами, и вводимые ими процедуры. Данные Законы можно охарактеризовать как последовательное движение по приспособлению к новым вызовам. Предопределяемое ими усиление полномочий Конституционного Суда по участию в исполнении решений ЕСПЧ, думается, является тенденцией его развития, проявлением которой также можно называть саму практику использовать ссылки на международные правовые акты в аргументации решений.
Список использованной литературы
1. Боброва В.К. Институт полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации: практика деятельности // Актуальные вопросы конституционного правосудия (по материалам "Журнала конституционного правосудия") / Под ред. С.Д. Князева, М.А. Митюкова, С.Н. Станских. М., 2011. С. 543 - 548.
2. Вайпан Г.В., Маслов А.С. От догматики к прагматике: постановление Конституционного Суда Российской Федерации по "делу Маркина" в контексте современных подходов к соотношению международного и национального права // Сравнительное конституционное обозрение. 2014. N 2. С. 127 - 137.
3. Виноградова П.А. Порядок разрешения коллизий конституционного и конвенционного толкования // Российская юстиция. 2015. N 11. С. 30 - 33.
4. Зорькин В.Д. Конвенция о правах человека в российской правовой системе: проблемы имплементации // Журнал конституционного правосудия. 2016. N 1. С. 1 - 9.
5. Калинченко П.А. К вопросу о коллизии между постановлениями ЕСПЧ и Конституцией России в свете позиции Конституционного Суда РФ // Актуальные проблемы российского права. 2016. N 2. С. 42 - 48.
6. Карасев Р.Г. Верховенство Конституции Российской Федерации при исполнении решений Европейского суда по правам человека: теория и практика // Государство и право. 2016. N 4. С. 122 - 125.
7. Ковалев А.А., Исполинов А.С. Дело Маркина. Европейский суд по правам человека и Конституционный Суд Российской Федерации: диалог или конфронтация? // Российское правосудие. 2011. N 5. С. 4 - 14.
8. Кожеуров Я.С. Споры о соотношении Конституции России и Европейской конвенции о защите прав человека: можно ли избежать цугцванга? // Актуальные проблемы российского права. 2016. N 2. С. 49 - 54.
9. Лихачев М.А. Место решений ЕСПЧ в контексте постановлений Конституционного Суда РФ 2013 и 2015 гг. // Российский юридический журнал. 2016. N 2. С. 46 - 57.
10. Маврин С.П. Решения Европейского суда по правам человека в правовой системе России // Журнал конституционного правосудия. 2015. N 6. С. 1 - 6.
11. Осипов М.Ю. О некоторых проблемах разрешения коллизий между Конституцией РФ и решениями Европейского суда по правам человека // Актуальные проблемы российского права. 2016. N 2. С. 55 - 60.
12. Татаринов С.А. Некоторые вопросы совершенствования регулирования порядка осуществления конституционного судопроизводства в Конституционном Суде Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2015. N 7. С. 38 - 42.
13. Шевченко С.Н. О проблеме коллизий национального и международного права // Российская юстиция. 2015. N 10. С. 20 - 22.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Конституционное право России, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.
Навигация по сайту:
Контакты:
197839245
"Горячие" документы: