Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Арбитражный процесс. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
ПРОБЛЕМЫ АРБИТРАЖНОЙ ПРАКТИКИ: ПО МАТЕРИАЛАМ НАУЧНО-КОНСУЛЬТАТИВНОГО СОВЕТА ПРИ АРБИТРАЖНОМ СУДЕ ГОРОДА МОСКВЫ <1>
В.А. ВАЙПАН
--------------------------------
<1> Статья подготовлена по материалам заседания Научно-консультативного совета при Арбитражном суде города Москвы от 28.10.2015.
При Арбитражном суде города Москвы действует Научно-консультативный совет, на котором рассматриваются актуальные и проблемные вопросы арбитражной практики. Рассмотрим некоторые из них.
Споры, связанные с исполнением решений третейских судов
Допускается ли установление регламентами третейских судов возможности взыскания штрафа за неисполнение решения третейского суда?
Регламентами ряда третейских судов предусмотрена возможность взыскания штрафа за неисполнение решения третейского суда. При наличии такой нормы и на основании заявления стороны третейского спора третейский суд может в рамках третейского производства взыскать штраф за неисполнение его решения. Далее на основании удовлетворенного требования сторона обращается уже в арбитражный суд с заявлениями о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда о взыскании такого штрафа.
В практике арбитражных судов возникло два подхода к оценке правомерности взыскания подобных штрафов.
Первый подход заключается в допустимости выдачи исполнительного листа на решение третейского суда о взыскании штрафа при условии наличия в его регламенте соответствующего положения (см., например, Определение Арбитражного суда г. Москвы от 07.08.2015 по делу N А40-101957/15). Один из основных аргументов данного подхода заключается в обосновании того, что поскольку регламент третейских судов является неотъемлемой частью третейской оговорки, то он имеет форму гражданско-правового договора. А это означает, что формулировка о возможном наложении штрафа, включенная в регламент суда, как части договора между сторонами может рассматриваться в отдельном третейском исковом производстве о взыскании такого штрафа (в качестве самостоятельного требования сторон), а не в рамках рассмотрения первоначального спора. Сторонники данного подхода ссылаются на положительный эффект от такого толкования, поскольку это обеспечит снижение нагрузки на арбитражные суды в части рассмотрения заявлений, связанных с исполнением решений третейских судов. По мнению ряда специалистов, возможность применения штрафов будет мотивировать стороны третейского разбирательства добровольно исполнять решения третейских судов.
Второй подход не допускает выдачу исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда о взыскании штрафа, поскольку данный спор не мог быть предметом третейского разбирательства, а подобный регламент третейского суда в части установления штрафа противоречит законодательству и нарушает основополагающие принципы российского права (см., например, Определение Арбитражного суда г. Москвы от 26.08.2015 N А40-78896/15, от 14.04.2015 N А40-187434/14).
Так, Т.Е. Абова полагает, что сама сущность третейского разбирательства исключает юридическую возможность наложения третейскими судами подобного рода штрафов. За пределами вынесенного решения третейский суд может рассматривать вопросы только в тех случаях, которые прямо предусмотрены законом. Указанный штраф не имеет гражданско-правового характера, и в исковом порядке в третейских судах его взыскание рассматриваться не может. Порядок принудительного исполнения решений третейских судов регламентируется действующим законодательством и реализуется посредством обращения стороны в арбитражный суд с заявлением о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда.
Н.А. Шебанова подчеркивает, что данный вопрос ранее уже возникал в практике арбитражных судов и был предметом обсуждения в Торгово-промышленной палате. Упомянутые регламенты третейских судов, включающие положение о штрафе за неисполнение решения третейского суда, копируют положения АПК РФ без учета того, что третейские суды не отправляют правосудие, а занимаются третейским разбирательством, то есть содействуют сторонам в разрешении конфликта, и их деятельность, за некоторыми исключениями, заканчивается в момент вынесения решения. Кроме того, следует учесть, что штраф - это административное взыскание, поэтому наделить кого-либо по гражданско-правовому договору функцией администратора по взысканию штрафа невозможно.
В.А. Лаптев отмечает, что штраф (неустойка) может устанавливаться либо законом, либо договором. Если же неустойка установлена локальным нормативным актом, таким как регламент третейского суда, который не зависит от воли сторон, то можно прийти к выводу о возможности создания третейским судом обязательной нормы права для сторон в отсутствие их воли, что недопустимо.
Действительно, штраф за неисполнение решения третейского суда носит публично-правовой характер, а третейский суд образовывается самими сторонами для решения конкретного спора и в силу этого не может быть наделен публичными функциями по взысканию подобного штрафа. Как указал Конституционный Суд РФ, по смыслу статей 10, 11 (часть 1), 118 (часть 1) и 124 - 128 Конституции РФ и Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 года N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" третейские суды не осуществляют государственную (судебную) власть и не входят в судебную систему Российской Федерации, состоящую из государственных судов. При этом в силу пункта 2 статьи 1 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" в третейский суд может по соглашению сторон третейского разбирательства передаваться любой спор, возникающий из гражданских правоотношений, если иное не установлено федеральным законом. Указание на гражданско-правовой характер спора как критерий его возможного разрешения посредством третейского разбирательства означает, что в системе действующего правового регулирования не допускается передача на рассмотрение третейского суда споров, возникающих из административных и иных публичных правоотношений <2>.
--------------------------------
<2> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 26.05.2011 N 10-П.
В Определении Верховного Суда РФ от 30.09.2014 по делу N 305-ЭС14-48, А40-105897/13-52-988 также указывалось, что третейские суды не имеют полномочий на принудительное применение к сторонам третейского разбирательства мер штрафного характера, что вытекает из условия о добровольности обращения в третейский суд, не предполагающего экономического принуждения по отношению к спорящим сторонам, а также из характера третейского разбирательства как альтернативного способа рассмотрения споров, имеющего частноправовую природу и не наделенного в силу этого публично-правовыми функциями, такими как взыскание штрафов, наложение санкций и т.д.
Д.И. Дзюба отмечает, что в настоящее время в Арбитражном суде города Москвы сложился единый подход по данной проблеме, заключающийся в недопущении выдачи исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов о взыскании штрафов, поскольку регламент третейского суда в данном случае вторгается в сферу отношений истца и ответчика, куда он вторгаться в принципе не может, а должен регулировать процедурные (процессуальные) вопросы рассмотрения споров в конкретном третейском суде.
Таким образом, установление регламентами третейских судов возможности взыскания штрафа за неисполнение решения третейского суда неправомерно, соответственно, взыскание штрафа за неисполнение решения третейского суда самим третейским судом недопустимо. Подобной позиции придерживается большинство ученых, а практика недопущения выдачи исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов о взыскании штрафов уже закрепилась в судах.
Возможно ли применение арбитражного процессуального законодательства по аналогии к вопросу об определении договорной подсудности по делам, вытекающим из принудительного исполнения решений третейских судов?
В практике встречаются случаи, когда стороны третейского разбирательства, применяя принцип договорной подсудности, при формулировании третейской оговорки устанавливают, что заявление о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда подается в арбитражный суд не по месту нахождения или месту жительства должника либо, если место нахождения или место жительства неизвестно, по месту нахождения имущества должника - стороны третейского разбирательства (в соответствии с частью 3 статьи 236 АПК РФ), а по месту третейского разбирательства. Следует отметить, что до 2010 года в АПК РФ действовала часть 8 статьи 38 о том, что заявления об оспаривании решения третейского суда и о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда подаются в арбитражный суд субъекта РФ, на территории которого принято решение третейского суда (эта норма утратила силу на основании Федерального закона от 27.07.2010 N 228-ФЗ).
В настоящее время в арбитражном процессуальном законодательстве отсутствуют прямые нормы, разрешающие или запрещающие применение аналогии в вопросах установления договорной подсудности в случае, если стороны предусмотрели в третейской оговорке возможность обращения с заявлением о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда по месту третейского разбирательства.
В судебной практике имеется два подхода к разрешению данной проблемы. Некоторые суды допускают передачу подобного дела по подсудности на рассмотрение в другой арбитражный суд (например, Определение Арбитражного суда города Москвы от 21.08.2015 по делу N А40-78227/15). Второй подход заключается в недопустимости в настоящее время установления договорной подсудности в части принудительного исполнения решений третейских судов и использования по аналогии арбитражного процессуального законодательства. Данный подход обусловлен необходимостью принятия специальной процессуальной нормы в Законе о третейских судах, чего в настоящее время нет.
Аналогия закона допустима, если в законодательстве есть пробел, который необходимо восполнить при разрешении спора, и при этом имеется прямое разрешение закона на применение аналогии. В данном случае такой пробел отсутствует. А соглашение сторон спора не может изменять нормы АПК РФ, кроме как в случаях, прямо предусмотренных законодательством.
Так, Федеральным законом от 29 июня 2015 г. N 195-ФЗ в статью 3 АПК РФ введено положение об аналогии закона и аналогии права применительно к процессуальным нормам. Теперь в силу прямого указания закона в случае отсутствия нормы процессуального права, регулирующей отношения, возникшие в ходе судопроизводства в арбитражных судах, арбитражные суды применяют норму, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы действуют исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права). Ранее в арбитражном процессе аналогия права и аналогия закона использовалась только для материально-правовых норм на основании ч. 6 статьи 13 АПК РФ. Аналогия закона допускается, когда отношения, возникшие в ходе судопроизводства, непосредственно не урегулированы нормами права, и имеется законодательный акт, который регулирует сходные отношения и поэтому может быть применен к возникшей ситуации.
Процедура принудительного исполнения решений третейских судов императивно описана в гл. 30 АПК РФ и четко определяет, куда необходимо подавать заявление о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. В условиях процессуальной определенности применение договорной подсудности недопустимо.
Таким образом, использование по аналогии арбитражного процессуального законодательства в части договорной подсудности применительно к вопросу о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда неправомерно.
Вопросы, связанные с рассмотрением корпоративных споров
Каково процессуальное положение участника (члена) корпорации при обжаловании сделок корпорации либо подаче иска о взыскании убытков с органов корпорации?
Корпоративным законодательством допускается подача участниками (акционерами) косвенных исков в интересах корпорации. Значение косвенного иска, подаваемого отдельным участником (акционером), заключается в том, что "с его помощью возможно защитить интересы всех участников корпорации, обеспечивая им возможность принуждения органов корпорации к определенному варианту поведения" <3>.
--------------------------------
<3> Корпоративное право: учебный курс: Учебник / Коллектив авторов; отв. ред. И.С. Шиткина. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2015. С. 967.
В п. 32 Постановления Пленума Верховного Суда от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" закреплено, что участник корпорации, обращающийся в установленном порядке от имени корпорации в суд с требованием о возмещении причиненных корпорации убытков (статья 53.1 ГК РФ), а также об оспаривании заключенных корпорацией сделок, о применении последствий их недействительности и о применении последствий недействительности ничтожных сделок корпорации, в силу закона является ее представителем, в том числе на стадии исполнения судебного решения, а истцом по делу выступает корпорация (пункт 2 статьи 53 ГК РФ, пункт 1 статьи 65.2 ГК РФ). Норма ст. 53.1 ГК РФ основана на ст. 65.2 ГК РФ, в соответствии с которой участники корпорации вправе требовать, действуя от имени корпорации (п. 1 ст. 182 ГК РФ), возмещения причиненных корпорации убытков.
В то же время специальными законами члены корпорации наделены самостоятельным правом обращения в суд. Например, п. 5 ст. 46 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" допускает признание недействительной крупной сделки по иску участника общества. Аналогичная норма содержится в п. 6 ст. 79 Федерального закона "Об акционерных обществах". При этом из буквального прочтения указанных статей следует, что участник корпорации обладает правом на обращение в суд только в части оспаривания заключенной сделки.
В судебной практике возникло разное толкование процессуального положения участника корпорации при подаче исков в защиту интересов корпорации.
Ряд специалистов во всех случаях при подаче иска членом корпорации от имени корпорации однозначно определяют его процессуальное положение в качестве представителя истца. Такой подход обусловлен правом требования, например, применения последствий недействительности сделок, поскольку данное требование может заявить только сторона по сделке, то есть сама корпорация (п. 3 ст. 166 ГК РФ, п. 78 Постановления Пленума ВС РФ N 25). Таким образом, для восстановления нарушенного права с применением последствий недействительности сделки участник корпорации выступает представителем истца, а не истцом.
Вторая точка зрения заключается в том, что в ст. 166 ГК РФ закреплено право требования о применении последствий недействительности не только за стороной сделки, но и за иными лицами в предусмотренных законом случаях. В частности, в п. 5 ст. 46 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" отсутствует прямое указание на невозможность заявления членом корпорации требования о применении последствий недействительности сделок, следовательно, такое требование допустимо. Подобное право есть у участников хозяйственных товариществ, поскольку товарищи могут самостоятельно действовать (вести дела) от имени корпорации (например, ст. 72 ГК РФ). Таким образом, член корпорации может выступать истцом, а корпорация в данном деле - третьим лицом.
Поддерживая второй подход, важно обратить внимание на то, что право на подачу заявления участником корпорации как истцом прямо предусмотрено в статье 166 ГК РФ. В этой норме законодатель со всей очевидностью расширил возможности защиты прав и интересов корпорации с помощью подачи косвенных исков. Поэтому следует признать, что действующее законодательство предусматривает два варианта действий участника корпорации в защиту ее интересов: обращение участника как от имени корпорации, так и самостоятельно. При этом В.К. Андреев отмечает, что выступление от имени юридического лица не всегда является представительством.
Анализируя Постановление Пленума ВС РФ от 23.06.2015 N 25, Е.П. Губин выделяет и другой аспект: ВС РФ, принимая указанное Постановление, обращал внимание только на те случаи, когда имеет место представительство от имени корпорации и в ее интересах. В случаях выступления от имени корпорации ее участник, несомненно, является представителем истца. В то же время при подаче исков от собственного имени, что предусмотрено законом, участник корпорации является истцом. Иными словами, ВС РФ в Постановлении однозначно определял процессуальное положение участника корпорации как ее представителя, подразумевал только случаи, касающиеся непосредственного представления участником интересов корпорации, при которых интересы участника и корпорации прямо совпадают. В то же время, когда интересы корпорации и ее участника различаются, последний имеет право на обращение в суд с самостоятельным иском от своего имени и в своих интересах либо от своего имени и в интересах корпорации.
Н.А. Шебанова отмечает неоднозначность решений рассматриваемой проблемы. Действительно, акционер имеет право подавать иски в защиту интересов корпорации. Подавая такой иск, он не действует в собственных интересах. В этом случае возникает вопрос о процессуальном положении самой корпорации, в защиту интересов которой подан иск. Если она рассматривается в качестве истца, то необходимо ее согласие, которое в большинстве случаев не дается, поскольку имеется корпоративный конфликт внутри самого общества. А привлечение корпорации в таких исках третьим лицом формально является неправильным, поскольку взыскание в пользу третьего лица по делу невозможно, что говорит о подвешенном процессуальном состоянии корпорации.
Сопоставляя нормы ГК РФ по данной проблеме и высказанные точки зрения специалистов, можно заключить, что закон в части процессуального положения участника корпорации допускает две ситуации:
- участник корпорации в установленных законом случаях вправе предъявлять иски в интересах юридического лица, действуя от имени корпорации и являясь ее представителем (в этом случае согласия корпорации на обращение в суд не требуется) (например, п. 1 ст. 65.2 ГК РФ - требования о возмещении причиненных корпорации убытков);
- участник корпорации в установленных законом случаях вправе, действуя от своего имени, предъявлять иски с требованиями о признании недействительными сделок, в которых он не является стороной (в этом случае участник корпорации обладает статусом истца, а не представителя корпорации) (например, ст. 166 ГК РФ - оспаривание сделок корпорации).
Наличие отдельных прав участника корпорации на предъявление самостоятельных исков, связанных с оспариванием ее сделок, следует рассматривать как дополнительные законодательные возможности защиты общих интересов корпорации.
Таким образом, в случаях предъявления в суд требований от имени корпорации участник выступает представителем истца, а при подаче исков от собственного имени и в собственных интересах или интересах корпорации является истцом, хотя его права могут быть прямо и не нарушены.
Вправе ли осуществлять свои полномочия совет директоров акционерного общества, избранный не в полном составе?
Корпоративное законодательство предусматривает требования к количественному составу совета директоров (наблюдательного совета) акционерного общества. Количественный состав совета директоров (наблюдательного совета) общества определяется уставом общества или решением общего собрания акционеров, но не может быть менее чем пять членов (п. 3 ст. 66 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ "Об акционерных обществах"). Согласно п. 3 ст. 97 ГК РФ в публичном акционерном обществе образуется коллегиальный орган управления общества (пункт 4 статьи 65.3), число членов которого не может быть менее пяти.
В то же время в корпоративной практике встречаются случаи избрания членов совета директоров в меньшем количестве, чем это установлено законом либо уставом корпорации. В подобных ситуациях возникает проблема легитимности таких органов общества. Правомерно ли осуществление полномочий советом директоров (наблюдательным советом) акционерного общества, избранным не в полном составе?
Среди специалистов отсутствует единство в правовой оценке легитимности совета директоров (наблюдательного совета), в который избрано менее пяти членов. Часть авторов полагает, что в такой ситуации совет директоров (наблюдательный совет) считается неизбранным, поскольку не избрано установленное число членов. В качестве основного аргумента здесь выступает отсутствие минимально необходимого количества членов совета директоров (наблюдательного совета), прямо указанного в ст. 66 Федерального закона об акционерных обществах. Это, по мнению ряда ученых, приводит к отсутствию самого органа управления обществом. Следовательно, допустимо признание недействительными решений, принятых таким "усеченным" органом корпорации. В.К. Андреев подчеркивает, что прямые нормы ГК РФ и Федерального закона N 208-ФЗ о количественном составе коллегиального органа управления общества должны применяться буквально и во всех случаях. Этой же позиции придерживается и Е.П. Губин, полагающий, что любое решение совета директоров (наблюдательного совета) следует считать неправомочным, если в его состав избранно менее пяти человек.
Возражая указанному подходу, следует отметить, что в Федеральном законе об акционерных обществах отсутствует прямой запрет на избрание совета директоров (наблюдательного совета) общества в меньшем количестве, чем это требует закон либо устав. Исходя из буквального толкования подп. 4 п. 1 ст. 48 Федерального закона об акционерных обществах следует, что к компетенции общего собрания акционеров относится избрание отдельных членов совета директоров (наблюдательного совета). Исходя из этого, общее собрание принимает не одно (единое) решение об избрании в целом всего состава совета директоров, а утверждает ряд отдельных решений об избрании каждого члена совета директоров (наблюдательного совета). На это же нацелен и кумулятивный принцип голосования. Акционеры рассматривают индивидуально всех кандидатов в совет директоров (наблюдательный совет) и принимают по каждому из них отдельное решение об избрании. При этом каждое решение об избрании отдельных членов совета директоров (наблюдательного совета) должно рассматриваться независимо от принятия решений в отношении других членов. Отсюда вытекает, что лица, избранные отдельными решениями в состав совета директоров (наблюдательного совета), являются легитимными членами совета директоров (наблюдательного совета) независимо от избрания иных членов и формирования всего состава органа управления. Поэтому они вправе осуществлять свои полномочия в соответствии с уставом общества. Иными словами, совет директоров (наблюдательный совет) правомочен независимо от числа избранных в него членов, и принятые таким органом общества решения являются правомочными.
В пользу такого подхода говорит и то, что, когда часть избранных членов совета директоров (наблюдательного совета) признается нелегитимной (например, путем признания недействительными решений общего собрания об утверждении конкретных членов совета директоров), это явно не влечет недействительность всех ранее принятых таким органом решений в ситуации, когда соблюден установленный кворум (к примеру, решение принято тремя членами совета директоров из четырех полномочных).
Таким образом, трудно согласиться с мнением о неправомочности совета директоров (наблюдательного совета), который избран не в полном составе. Количественный состав, упомянутый в статье 66 Федерального закона об акционерных обществах, относится к требованиям о необходимости предусматривать такое положение в уставе общества, но не связан с полномочиями совета директоров, избранного не в полном составе. Если же допустить возможность признания недействительными всех решений совета директоров (наблюдательного совета) с момента, когда его состав становится менее пяти человек, то это может привести к неоправданным ограничениям в деятельности общества. В какой-то степени это парализует функционирование корпорации, поскольку ее орган управления достаточно долгое время не сможет принимать решения. Представляется, что правовых оснований для признания недействительными решений совета директоров, избранного в составе менее пяти человек, нет.
В.А. Лаптев обращает внимание на серьезные правовые последствия признания нелегитимными действий (решений) совета директоров, избранного (действующего) не в необходимом количественном составе (менее пяти членов), например, путем признания в дальнейшем недействительными решений общего собрания в части назначения одного или двух членов совета директоров, поскольку это открывает простор для всякого рода злоупотреблений и последующих исков о признании недействительными сделок общества. Такой подход может подрывать стабильность гражданского оборота.
Н.А. Шебанова полагает невозможным признание сделок, одобренных советом директоров в легитимном составе, впоследствии недействительными только на том основании, что в процессе деятельности решения об избрании одного или нескольких членов совета директоров были признаны недействительными. Вместе с тем она соглашается с позицией, что отсутствие избранных пяти человек в состав совета директоров приводит к отсутствию самого органа управления обществом.
Весьма содержательно и глубоко анализ данной проблемы излагается в книге А.А. Глушецкого "Размещение ценных бумаг: экономические основы и правовое регулирование" <4>. Исследуя на основе корпоративной практики регулятивный смысл нормы п. 3 ст. 66 Федерального закона об акционерных обществах, А.А. Глушецкий указывает на то, что "определение количественного состава совета директоров и избрание членов совета директоров - два самостоятельных вопроса компетенции общего собрания акционеров". Из этого следует, что Закон содержит требования к решению общего собрания акционеров, которым определяется количественный состав совета директоров, либо вносятся изменения в устав, устанавливающие количественный состав этого органа. Иными словами, уставом или решением общего собрания акционеров нельзя установить количественный состав совета директоров менее чем пять членов. "Однако данная норма не относится к иному вопросу компетенции общего собрания акционеров - избранию членов совета директоров. Закон не содержит требования, согласно которому совет директоров должен быть избран в количестве не менее пяти членов". Автор подчеркивает, Закон не накладывает на участников общества обязанностей голосовать определенным образом, в том числе и обеспечить установленный количественный состав своего органа управления. "Идея о том, что коллегиальный орган хозяйственного общества, в частности совет директоров, должен непременно формироваться в количественном составе, который определен в уставе или решении общего собрания, порождает достаточно неконструктивные выводы для гражданского оборота".
--------------------------------
<4> Глушецкий А.А. Размещение ценных бумаг: экономические основы и правовое регулирование. М.: Статут, 2013. С. 286 - 293 // СПС "КонсультантПлюс".
Споры, связанные с обращением ценных бумаг (векселей)
Являются ли дефектом формы сквозные отверстия в векселе, вырезка ромбового отверстия в векселе и т.п.?
При рассмотрении споров, связанных с обращением векселей, в судебной практике нередко возникают вопросы о наличии дефекта формы векселя. Это вызвано тем, что вексельным законодательством установлены особые требования к форме переводного и простого векселя. В соответствии с пунктами 1 и 75 Положения о переводном и простом векселе (утв. Постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 7 августа 1937 г. N 104/1341) вексель должен содержать определенные сведения. По общему правилу документ, в котором отсутствует какое-либо из обозначений, указанных в упомянутых пунктах, не имеет силы переводного и простого векселя (п. п. 2 и 76 Положения).
В специальной литературе под дефектом формы векселя, как правило, понимается несоблюдение письменной формы документа или отсутствие какого-либо обязательного реквизита векселя либо нарушение смысловой целостности векселя как документа ввиду наличия дополнительных (непредусмотренных) реквизитов <5>.
--------------------------------
<5> Уруков В.Н. Вексель: договорная теория и практика. М.: Инфра-М, 2011. С. 115 // СПС "КонсультантПлюс".
На различные виды дефектов формы векселя неоднократно обращали внимание высшие судебные инстанции. Например, в п. 23 Постановления Пленума ВС РФ N 33, Пленума ВАС РФ N 14 от 4 декабря 2000 г. "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей" отмечалось, что при множественности обозначений мест платежа в одном векселе он считается дефектным по форме и недостаток его не может быть восполнен по нормам статей 2 или 76 Положения. Неоднократно дефекты формы векселя становились предметом рассмотрения в Президиуме ВАС РФ.
Вместе с тем, помимо явных дефектов формы векселя, связанных с отсутствием его обязательных реквизитов, в хозяйственной практике имеют место специфические дефекты, вызванные нарушением целостности документа, которые не всегда влекут последствия недействительности векселя. Так, субъекты предпринимательской деятельности после приема векселей к погашению в случае обмена векселей на иные векселя либо совершения иных действий изымают векселя из гражданского оборота путем производства отверстий дыроколом, вырезки фрагментов векселя и т.п. При этом сам вексель не уничтожается и хранится в организации.
Подобные действия встречаются при совершении нотариусом протеста векселя, когда к последнему пришивается протест векселя. При этом совершение сквозных отверстий и сшивание оригинала векселя с самим протестом прямо не предусмотрено Правилами нотариального делопроизводства (утв. решением Правления ФНП от 17.12.2012, Приказом Минюста России от 16.04.2014 N 78).
В описанных выше случаях, как правило, невозможно проверить время и цель нарушения целостности векселя в виде производства отверстий дыроколом в оригинале векселя, вырезания его фрагментов и т.п. (для целей протеста, во время совершения протеста и т.д.).
Среди специалистов нет однозначного подхода к оценке подобных дефектов формы векселя. Наиболее распространенной является точка зрения, которая основана на том, что вексельным законодательством не предусмотрены в оригинале векселя (ценной бумаге) никакие сквозные отверстия, вырезания частей, зачеркивания, исправления и т.д. При наличии таких дефектов следует считать, что подобными действиями вексель изъят из гражданского оборота (дефект формы) и его дальнейшее предъявление в порядке вексельного законодательства невозможно. Исключение могут составлять только случаи технической ошибки (например, при сдаче оригинала векселя в канцелярию суда, когда сотрудники делопроизводства его продырявили дыроколом либо иглой и подшили к материалам дела).
В то же время ряд специалистов полагает, что поскольку в законодательстве подобные технические операции с векселем не урегулированы, то допускается совершение сквозных отверстий, вырезаний и т.п. в векселе, если сторона не доказала, что данные нарушения целостности формы документа ("квазидефекты формы векселя") совершены исключительно с целью погашения векселя и изъятия его из гражданского оборота. В поддержку данной позиции ссылаются на Обзор практики разрешения споров, связанных с использованием векселя в хозяйственном обороте (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25.07.1997 N 18), в котором ВАС РФ обратил внимание на то, что арбитражный суд должен оценивать нарушения требований к форме акта протеста векселя в неплатеже с учетом характера этих нарушений (п. 11).
Последний подход верен лишь отчасти. Существо правоотношений в сфере вексельного обращения во многом основано на признании важности и приоритетности формы векселя и требует необходимости соблюдения формальных требований вексельного законодательства при оценке формы векселя. Поэтому если имеется явный дефект формы векселя (отсутствие обязательных реквизитов, наличие не предусмотренных законодательством нарушений целостности документа и т.п.), то в соответствии с вексельным законодательством его необходимо признавать недействительным. В то же время это не исключает индивидуального подхода в каждой конкретной ситуации, в том числе с целью выявления технических ошибок, не связанных с волей сторон. Кроме того, даже в случае признания недействительным векселя в силу дефекта его формы такой вексель будет являться письменным доказательством по делу. Это прямо вытекает из п. 2 ст. 143.1 ГК РФ: "При отсутствии в документе обязательных реквизитов документарной ценной бумаги, несоответствии его установленной форме и другим требованиям документ не является ценной бумагой, но сохраняет значение письменного доказательства".
При оценке дефекта формы векселя Е.П. Губин полагает возможным применять неоднократно выраженную Конституционным Судом РФ позицию, согласно которой суды при рассмотрении дел обязаны исследовать по существу фактические обстоятельства и не вправе ограничиваться установлением формальных условий применения нормы, поскольку иное приводило бы к тому, что право на судебную защиту, закрепленное частью 1 статьи 46 Конституции РФ, оказывалось бы существенно ущемленным.
Таким образом, при рассмотрении споров, связанных с оценкой формы векселя, в каждом конкретном случае необходима индивидуальная оценка всех обстоятельств дела. Однако при этом следует исходить из приоритетного значения установленных законодательством требований к форме векселя при определении возможности его использования в гражданском обороте.
Список литературы
1. Глушецкий А.А. Размещение ценных бумаг: экономические основы и правовое регулирование. М.: Статут, 2013 // СПС "КонсультантПлюс".
2. Постановление Конституционного Суда РФ от 26.05.2011 N 10-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 2 статьи 1 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации", статьи 28 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", пункта 1 статьи 33 и статьи 51 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации".
3. Корпоративное право: учебный курс: Учебник / Коллектив авторов; отв. ред. И.С. Шиткина. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2015. 1080 с.
4. Уруков В.Н. Вексель: договорная теория и практика. М.: Инфра-М, 2011 // СПС "КонсультантПлюс".
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Арбитражный процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.