Конституционный Суд Российской Федерации ставит точку в споре об арбитрабильности споров по российскому законодательству. Статьи по предмету Арбитражный процесс

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Арбитражный процесс. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ СТАВИТ ТОЧКУ В СПОРЕ ОБ АРБИТРАБИЛЬНОСТИ СПОРОВ ПО РОССИЙСКОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ

Б.Р. КАРАБЕЛЬНИКОВ

26 мая 2011 года Конституционный Суд Российской Федерации вынес Постановление N 10-П по делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 2 статьи 1 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации", статьи 28 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", пункта 1 статьи 33 и статьи 51 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее - Постановление N 10-П). Хотя в заголовок Постановления не попал Закон Российской Федерации "О международном коммерческом арбитраже", в ходе этого процесса его нормы также были подвергнуты тесту на соответствие Конституции <1>.
--------------------------------
<1> Тексты судебных актов и ссылки на них приводятся по СПС "КонсультантПлюс".

Это далеко не первый случай обращения Конституционного Суда Российской Федерации к тематике третейских судов и международного коммерческого арбитража, ранее уже разъяснявшего сторонам, недовольным теми или иными решениями третейских судов и международных коммерческих арбитражей, что, сделав выбор в пользу третейского разбирательства, эти стороны уже не смогут в одностороннем порядке отказаться от такого выбора. Конституционный Суд Российской Федерации ранее провел четкое разграничение между судами третейскими и судами государственными, при этом никоим образом не поставив под сомнение законность существования третейских судов:
"Ни Конституция Российской Федерации, ни Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 года "О судебной системе Российской Федерации" не относят третейские суды... к судебной системе" (Определение Конституционного Суда РФ от 13 апреля 2000 г. N 45-О);
"...поскольку третейское разбирательство является одной из альтернативных форм защиты гражданских прав, третейский суд не относится к органам осуществления правосудия" (статья 118 Конституции Российской Федерации)" (Определение Конституционного Суда РФ от 4 июня 2007 г. N 377-О-О).
Далее, Конституционный Суд Российской Федерации разъяснил, что не противоречат конституционному праву на судебную защиту ни запрет, установленный на судебный пересмотр по существу решения, вынесенного международным арбитражем (Определение от 9 декабря 1999 г. N 191-О и Определение от 26 октября 2000 г. N 214-О), ни передача спора на рассмотрение третейского, а не государственного суда (Определение от 21 июня 2000 г. N 123-О). Конституционный Суд также отказался подвергнуть ревизии практику государственных судов по применению п. 1 ст. 35 Закона "О международном коммерческом арбитраже", согласно которой арбитражное решение, независимо от того, в какой стране оно было вынесено, признается обязательным и при подаче в компетентный суд письменного ходатайства приводится в исполнение (Определение от 15 мая 2001 г. N 204-О).
В прошлом году Конституционный Суд в своем Определении от 1 июня 2010 г. N 754-О-О указал:
"...в гражданских правоотношениях, основанных на равенстве участников, свободе договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, свободном установлении своих прав и обязанностей на основе договора, действуют диспозитивные начала... Применительно к производству в арбитражном суде диспозитивность означает, что арбитражные процессуальные отношения возникают, изменяются и прекращаются главным образом по инициативе непосредственных участников спорных материальных правоотношений, которые имеют возможность с помощью суда распоряжаться процессуальными правами и спорным материальным правом. Данное правило распространяется и на процессуальные отношения, возникающие в связи с оспариванием решений третейских судов. В деле с участием заявителя в основе этих процессуальных отношений лежит гражданско-правовой договор... Предусмотренный федеральным законом порядок третейского разрешения спора, возникшего из гражданских правоотношений, в том числе с признанием по соглашению сторон окончательности третейского решения, не противоречит указанным требованиям (имеются в виду нормы Конституции Российской Федерации о праве на судебную защиту. - Прим. авт.)... <2>".
--------------------------------
<2> Отметим, правда, что одно из утверждений, содержащихся в этом Определении Конституционного Суда, несомненно находится в противоречии с ранее сформулированной Конституционным Судом правовой позицией: "Как и в производстве об оспаривании решений третейских судов, арбитражный суд при рассмотрении заявления о выдаче исполнительного листа обязан проверить правомерность решения третейского суда" (выделено мною. - Прим. авт.). В Определении от 9 декабря 1999 г. N 191-О и Определении от 26 октября 2000 г. N 214-О Конституционный Суд четко указал, что решения международного коммерческого арбитража не могут пересматриваться государственным арбитражным судом по существу. По всей видимости, под "проверкой правомерности" в этом Определении N 754-О-О следует понимать изучение судом оснований для отказа в приведении в исполнение решения международного арбитража.

Таким образом, в отличие от государственных арбитражных судов, регулярно нарушающих Законы "О международном коммерческом арбитраже" и "О третейских судах" и пересматривающих существо решений, принятых третейскими судами <3>, Конституционный Суд до сих пор неизменно оказывал поддержку третейским судам в рамках существующего в России законодательства.
--------------------------------
<3> См., напр., Постановления ФАС СЗО от 15 января 2009 г. по делу N А56-45941/2008 и от 24 апреля 2009 г. по делу N А56-60007/2008, Постановление ФАС МО от 19 января 2009 г. N КГ-А40/12447-08, хотя известно немало дел, в которых судьи государственных арбитражных судов отказались от пересмотра существа решений международных арбитражей: см., напр., Постановление ФАС МО от 27 августа 2009 г. N КГ-А40/8155-09, Постановление ФАС СЗО от 18 марта 2010 г. по делу N А56-82470/2009.

Но Постановление N 10-П следует особо выделить в длинном ряду судебных актов Конституционного Суда, связанных с деятельностью третейских судов. Во-первых, обращение исходило от Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, судебной инстанции, которому вообще-то ex officio положено взаимодействовать с третейскими судами, а не пытаться пресечь их деятельность (как это будет пояснено ниже, именно это и случилось бы, если бы запрос Президиума ВАС РФ был бы удовлетворен). Это было вообще первое в истории обращение Президиума ВАС в Конституционный Суд, и при этом составленное в отношении норм сразу пяти федеральных законов, чего также пока не бывало в практике Конституционного Суда Российской Федерации.
Во-вторых (и это главное), если Конституционный Суд поддержал бы позицию Высшего Арбитражного Суда, то это привело бы к невозможности принудительного исполнения любых решений третейских судов (как внутренних, так и международных) на территории России и вызвало бы хаос в предпринимательских отношениях, так как ввиду несомненного кризиса доверия предпринимателей к государственному правосудию в России сейчас абсолютно все серьезные внешнеэкономические договоры снабжаются арбитражными оговорками, а в последнее время и мало-мальски значимые внутренние договоры между хозяйствующими субъектами в нашей стране также предусматривают разрешение споров в третейском суде. Если бы Конституционный Суд признал противоречащими Конституции все существующие в действующем законодательстве критерии арбитрабильности (т.е. положения законодательства о возможности рассмотрения споров третейскими судами, внутренними и международными), о чем его просил Президиум Высшего Арбитражного Суда, то это парализовало бы работу российских третейских судов и перевело бы рассмотрение споров с участием российских компаний из правовой среды в криминальную, так как включенные в контракты арбитражные оговорки своей силы бы не утратили, в связи с чем на основании подп. 5 ч. 1 статьи 148 АПК РФ споры по этим контрактам не могли были быть автоматически переданы на рассмотрение в государственные арбитражные суды.
Формальным поводом для обращения в Конституционный Суд для Президиума ВАС РФ послужило дело Арбитражного суда Республики Татарстан, который Определениями от 24 июля 2009 года N А65-9867/2009-СГ5-52 и от 29 июля 2009 года N А65-9868/2009-СГ5-52, оставленными без изменения Постановлениями Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 24 сентября 2009 года, удовлетворил заявления кредитора-залогодержателя о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение вынесенных в его пользу решений постоянно действующего третейского суда "Право" от 25 марта 2009 года о взыскании с должников задолженности по кредитным договорам, об обращении взыскания на заложенное по договорам об ипотеке имущество (нежилые помещения), и о реализации этого имущества на публичных торгах с направлением полученных денежных средств на погашение задолженности по кредитным договорам и расходов по третейскому сбору.
Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, рассматривая это дело в порядке надзора, почему-то усомнился в том, что обращение взыскания на недвижимое имущество по решению третейского суда, основанное на статье 28 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", соответствует Конституции <4>. По мнению Президиума ВАС РФ, так как Законами "О третейских судах" и "О международном коммерческом арбитраже" возможность обращения взыскания на недвижимость прямо не предусмотрена, тем самым возникает неопределенность в отношении круга вопросов, которые могут рассматриваться третейскими судами (т.е. являются арбитрабильными). По крайней мере, именно так был сформулирован первоначальный запрос Президиума ВАС РФ в Конституционный Суд, датированный 29 июля 2010 года (N ВАС-С01/УМПС-1571). При этом в нем было особо подчеркнуто, что если обращение взыскания на недвижимое имущество на основании внутреннего третейского суда теоретически и возможно, то на основании решения международного коммерческого арбитража это совершенно недопустимо в силу нормы статьи 248 АПК РФ об исключительной компетенции российских государственных арбитражных судов по спорам, связанным с правом собственности на недвижимое имущество, расположенное на территории России. Впрочем, и для внутренних третейских судов возможность рассмотрения таких споров была поставлена Президиумом ВАС РФ в этом запросе под сомнение по следующей причине:
--------------------------------
<4> Отметим, что государственные арбитражные суды ранее привели в исполнение немало решений третейских судов, связанных с разрешением споров о недвижимом имуществе, см., напр., Постановления Президиума ВАС РФ от 20 марта 2007 г. N 15435/06 и от 17 апреля 2007 г. N 15324/06, хотя в последнее время государственные арбитражные суды чаще отказывали в исполнении таких решений и отменяли их, даже если речь в них шла о сугубо обязательственных, а не вещно-правовых вопросах (см., напр., Постановление ФАС СЗО от 22 февраля 2008 г. по делу N А56-44076/2007). Тот факт, что это обращение в Конституционный Суд имело место только в 2010 году, следует объяснить ростом влияния в Президиуме ВАС РФ судей и сотрудников, ставящих своей целью осуществление государственными судами тотального контроля за содержанием решений третейских судов. Вот "свежая" (хотя и не оригинальная) цитата из публикации проф. Т.Н. Нешатаевой, которая уже долгие годы возглавляет борьбу судей государственных судов с третейскими судами: "...решение арбитража является рекомендацией для сторон конфликта. Обязательную силу подобное решение приобретает лишь с момента его легитимации (такой термин употреблен автором. - Прим. авт.) государственным судом" (Нешатаева Т.Н. Суд и арбитраж: о границах частного и публичного // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2010. N 11. С. 69). Даже краткое перечисление позиций Конституционного Суда в начале настоящей статьи уже достаточно для того, чтобы увидеть, насколько позиция судьи Нешатаевой расходится с подходом КС, а равно и с нормами Законов "О третейских судах" и "О международном коммерческом арбитраже". Тем не менее судья Нешатаева является докладчиком на Президиуме ВАС РФ практически по всем делам, связанным с третейскими судами, ее упомянутая выше публикация была приведена Президиумом в качестве академической основы для обращения в Конституционный Суд.

"Третейские судьи в силу своего негосударственного статуса не имеют равного с государственными судами доступа к сведениям о недвижимости, права давать обязательные для исполнения предписания органам, осуществляющим учет соответствующих прав, а также не вправе привлекать к участию в споре третьих заинтересованных лиц" (с. 12 запроса от 29 июля 2010 года) <5>".
--------------------------------
<5> Отметим, что этот абзац запроса дословно заимствован из упоминавшейся выше статьи проф. Т.Н. Нешатаевой. См.: Нешатаева Т.Н. Суд и арбитраж: о границах частного и публичного // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2010. N 11. С. 71.

Процитированная мотивировка Президиума совершенно ошибочна: современное российское законодательство исходит из необходимости обеспечить любым заинтересованным лицам (и частным, и публичным) доступ к сведениям, содержащимся в Едином государственном реестре прав <6>; предписаний государственным органам третейские суды не дают не потому, что это им запрещено каким-либо законом, а потому, что эти органы не участвуют в рассмотрении частноправовых споров, входящих в компетенцию третейских судов; и, наконец, третьи лица с их согласия и с согласия прочих лиц, участвующих в третейском разбирательстве, могут без каких-либо ограничений привлекаться к рассмотрению спора в третейском суде, как внутреннем, так и международном.
--------------------------------
<6> Пункт 1 статьи 7 Федерального закона от 21.07.1997 N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним": "Сведения, содержащиеся в Едином государственном реестре прав, являются общедоступными (за исключением сведений, доступ к которым ограничен федеральным законом) и предоставляются органом, осуществляющим государственную регистрацию прав, по запросам... любых лиц, в том числе посредством почтового отправления, использования сетей связи общего пользования или иных технических средств связи, посредством обеспечения доступа к информационному ресурсу, содержащему сведения Единого государственного реестра прав".

Из текста Постановления N 10-П не следует, что Президиум Высшего Арбитражного Суда направил в Конституционный Суд еще один запрос, датированный 30 декабря 2010 года (N ВАС-С01/УМПС-2681), в форме дополнения к первоначальному запросу, однако именно так оно и было. Очевидно, видя слабость своей аргументации, изложенной в первоначальном запросе, судьи ВАС решили подкрепить свою позицию новыми аргументами. Основным из них стал излюбленный некоторыми из них довод о "публичном элементе":
"Право на обращение к альтернативным способам разрешения споров основано на реализуемых в рамках частного права базовых принципах свободы договора и автономии воли сторон. Наличие публичного элемента в правоотношении ограничивает применение данных принципов - ограничивает свободу договора и реализацию автономии воли сторон в целях обеспечения публичного интереса и частного интереса третьих лиц, то есть ограничивает право обращения в третейский суд (арбитраж) по спорам, в которых стороны не обладают полной свободой распоряжения" (страница 4 дополнения от 30 декабря 2010 года).
По всей видимости, под "публичным элементом" Президиум ВАС РФ имел в виду государственную регистрацию прав на недвижимое имущество как частный случай дела, осложненного таким "публичным элементом". Правда, никакой законодательной базы для ограничения права на обращение в третейский суд по делам "с публичным элементом" в дополнении не указано - действительно, в современном российском праве таких ограничений нет <7>, в отличие от ограничений, сформулированных в законодательстве Украины, на которое de lege ferenda сослался Президиум. Поэтому, по мнению судей ВАС, Законы "О третейских судах в Российской Федерации", "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" и "О международном коммерческом арбитраже" "не соответствуют Конституции Российской Федерации в той мере, в какой они создают неопределенность в вопросе о праве третейских судов рассматривать отдельные категории споров, в частности гражданско-правовые споры с публичным элементом (например, споры об обращении взыскания на заложенное недвижимое имущество").
--------------------------------
<7> За исключением хорошо известной нормы Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", п. 3 ст. 33 которого устанавливает, что "дело о банкротстве не может быть передано на рассмотрение в третейский суд".

Повторим еще раз, что в случае, если запрос Президиума ВАС РФ был бы удовлетворен в такой формулировке, это создало бы просто катастрофическую неопределенность в отношении правовой базы функционирования третейских судов (внутренних и международных) в нашей стране, так как до внесения изменений в Законы "О третейских судах в Российской Федерации" и "О международном коммерческом арбитраже" ни один спор нельзя было бы считать безусловно арбитрабильным. Неужели такая ситуация больше соответствует представлениям Президиума ВАС РФ о законности и правопорядке?
Из Постановления N 10-П не следует, какие еще документы, кроме собственно запроса Президиума ВАС РФ, были изучены и приняты к сведению Конституционным Судом Российской Федерации. Однако известно, что большое количество специалистов и организаций сообщили Конституционному Суду свое мнение по поставленным в обращении Президиума ВАС РФ вопросам - это были, в частности, Торгово-промышленная палата Российской Федерации, Исследовательский центр частного права при Президенте Российской Федерации, УрГЮА. С позициями многих из этих организаций и специалистов можно ознакомиться в публикациях журнала "Третейский суд" за 2011 год. Отметим, что никто из них не поддержал подхода Президиума ВАС РФ и не поставил под сомнение конституционность и определенность решения вопроса об арбитрабильности споров в действующем российском законодательстве.
В качестве общей ремарки отметим, что содержащиеся в российском законодательстве критерии арбитрабильности основаны на формулировках Типового закона ЮНСИТРАЛ "О международном торговом арбитраже", одобренном Комиссией ООН по праву международной торговли 21 июня 1985 г. и рекомендованном Генеральной Ассамблеей ООН 11 декабря 1985 г. (Резолюция 40/72) для имплементации в национальном законодательстве. Сегодня эти формулировки успешно применяются во всех экономически развитых странах мира.
Можно с удовлетворением констатировать, что Конституционный Суд Российской Федерации прекрасно разобрался в слабости аргументации Президиума Высшего Арбитражного Суда и признал все поставленные им под сомнение законы Российской Федерации полностью соответствующими ее Конституции. Более того, на основании выводов, изложенных в Постановлении N 10-П, в будущем будет существенно ограничена возможность лиц, проигравших разбирательство в третейском суде (как внутреннем, так и международном), чинить препятствия принудительному исполнению решения такого суда.
Прежде всего, Конституционный Суд Российской Федерации еще раз повторил, что третейские суды (как внутренние, так и международные), хотя и не входят в систему государственных судов, но функционируют на совершенно законных основаниях:
"Гарантируя государственную, в том числе судебную, защиту прав и свобод человека и гражданина, Конституция Российской Федерации одновременно закрепляет право каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (часть 2 статьи 45). К числу таких - общепризнанных в современном правовом обществе - способов разрешения гражданско-правовых споров, проистекающих из свободы договора, которой наряду с автономией воли участников предпринимательской и иной экономической деятельности обусловливаются диспозитивные начала гражданско-правовых и гражданско-процессуальных отношений, относится обращение в третейский суд - международный коммерческий арбитраж или внутренний третейский суд (постоянно действующий третейский суд или третейский суд, образованный сторонами для решения конкретных споров (ad hoc))".
При этом Конституционный Суд впервые сформулировал чрезвычайно важный вывод о том, что по своему характеру третейские суды являются частными институтами, наделенными публично значимыми функциями по отправлению правосудия:
"По смыслу статей 10, части 1 ст. 11, части 1 ст. 118 и ст. ст. 124 - 128 Конституции Российской Федерации и Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 года N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации", третейские суды не осуществляют государственную (судебную) власть и не входят в судебную систему Российской Федерации, состоящую из государственных судов. Это, однако, не означает, что Конституция Российской Федерации исключает тем самым возможность разрешения гражданско-правовых споров между частными лицами в процедуре третейского разбирательства посредством третейских судов, действующих в качестве институтов гражданского общества, наделенных публично значимыми функциями (выделено мною. - Прим. авт.).
Предоставление заинтересованным лицам права по своему усмотрению обратиться за разрешением спора в государственный суд (суд общей юрисдикции, арбитражный суд) в соответствии с его компетенцией, установленной законом, или избрать альтернативную форму защиты своих прав и обратиться в третейский суд - в контексте гарантий, закрепленных частью 2 ст. 45 и ст. 46 Конституции Российской Федерации, само по себе не может рассматриваться как их нарушение, а, напротив, расширяет возможности разрешения споров в сфере гражданского оборота".
Констатировав право любых лиц на обращение в третейские суды в соответствии с действующим в России законодательством об их функционировании, Конституционный Суд подверг резкой критике сформированную Высшим Арбитражным Судом практику, в соответствии с которой определенные категории правовых споров определялись как неарбитрабильные в отсутствие четкого запрета на их рассмотрение в третейских судах, установленного законом:
"Присущий гражданским правоотношениям принцип диспозитивности, в силу которого граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе, свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора (пункт 2 статьи 1 ГК Российской Федерации), распространяется и на процессуальные отношения, связанные с рассмотрением в судах в порядке гражданского судопроизводства споров, возникающих в ходе осуществления физическими и юридическими лицами предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности. В гражданском судопроизводстве диспозитивность означает, что процессуальные отношения возникают, изменяются и прекращаются главным образом по инициативе непосредственных участников спорных материальных правоотношений, которые имеют возможность с помощью суда распоряжаться процессуальными правами и спорным материальным правом...
Этим не затрагивается право федерального законодателя в рамках предоставленной ему дискреции в регулировании данного вопроса (пункты "в", "о" статьи 71 Конституции Российской Федерации) определять - исходя из необходимости обеспечения баланса частных и публичных интересов - перечень видов споров, которые могут быть переданы на рассмотрение третейского суда, в зависимости от их социальной значимости, конкретных условий развития гражданского оборота и социально-экономической системы в целом, укоренения правовых начал рыночного хозяйства, правовой культуры и других факторов и вносить в этот перечень изменения. Такие изменения, однако, не могут осуществляться путем произвольного снижения уже достигнутого уровня гарантированности права участников гражданского оборота на использование для защиты своих прав третейского разбирательства, без учета сложившегося правового регулирования, призванного обеспечивать стабильность и динамизм гражданского оборота и предсказуемость в использовании процессуальных возможностей для его участников".
Если перевести дипломатичный и научный текст Постановления N 10-П на обыденный русский язык, то смысл этого пассажа сводится к тому, что никто не давал Высшему Арбитражному Суду Российской Федерации права самостоятельно, без каких-либо на то полномочий, предоставленных законодателем, сужать сферу действия третейских судов. Такую практику государственных арбитражных судов Конституционный Суд назвал "произвольным снижением уже достигнутого уровня гарантированности права участников гражданского оборота на использование для защиты своих прав третейского разбирательства". Об ошибочности попыток обосновать такую практику ссылками на статью 248 АПК РФ Конституционный Суд высказался особо, мы еще обратимся к этому вопросу ниже.
Далее, Конституционный Суд решительно отверг все попытки связать существующую в России систему государственной регистрации прав на недвижимость с якобы наличествующим в спорах о недвижимости неким "публичным элементом":
"В системе действующего правового регулирования решения третейских судов не только порождают обязательство их исполнения лицами, участвующими в третейском разбирательстве, но и являются основанием для совершения иными субъектами определенных юридически значимых действий.
Так, если решением третейского суда, принятым по результатам рассмотрения спора, касающегося недвижимого имущества, установлены права на это имущество, регистрирующий орган обязан совершить действия по их государственной регистрации. Статья 28 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", закрепляя данную обязанность регистрирующего органа в отношении прав, установленных решением суда, арбитражного суда, третейского суда, определяет тем самым правовые последствия вынесения решения третейского суда по спору, касающемуся недвижимого имущества, равные - для целей государственной регистрации прав на такое имущество - последствиям вынесения решения государственным судом (общей юрисдикции или арбитражным)".
Регистрация права на недвижимое имущество - это действие, никак не связанное с собственно разрешением спора о таком праве, и необходимость такой регистрации никак не ограничивает компетенцию третейских судов, как внутренних, так и международных. Таким образом, Конституционный Суд на теоретическом уровне поддержал неоднократно высказанную в доктрине мысль, что в рамках существующих в Законах "О международном коммерческом арбитраже" и "О третейских судах" формулировок о том, какие споры могут быть рассмотрены арбитражами, а какие - нет, изъятие из числа арбитрабильных частно-правовых споров может быть установлено только федеральным законом <8>, но никак не схоластическими рассуждениями о "публичном элементе" или ссылками на необходимость осуществления государственной регистрации прав на недвижимость.
--------------------------------
<8> См., Маковский А.Л., Карабельников Б.Р. Арбитрабильность споров: российский подход // Россия в контексте международного развития: международное частное право, защита культурных ценностей, интеллектуальная собственность, унификация права; Festschrift fur Mark Moiseevic Boguslavskij, A. Trunk, R. Knieper, A. Svetlanov (Hrsg.). BWV, 2004. P. 275 - 285; Карабельников Б.Р. Исполнение и оспаривание решений международных коммерческих арбитражей. Комментарий к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. и главам 30 и 31 АПК РФ 2002 г. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2008. С. 300.

После этого Конституционный Суд занялся непосредственно анализом сформированной Высшим Арбитражным Судом судебной практики в сфере вопроса об арбитрабильности.
"...В практике арбитражных судов начиная с 2005 года государственная регистрация сделок и иных юридически значимых действий с недвижимостью рассматривается как "публичный элемент", включение которого в гражданско-правовые споры относительно объектов недвижимого имущества позволяет приравнять эти споры к спорам публично-правового характера, что исключает возможность их разрешения посредством третейского разбирательства.
Подобная практика опирается на рекомендации, содержащиеся в информационном письме Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2005 года N 96 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов, об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов", согласно пункту 27 которого арбитражный суд отказывает в удовлетворении заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, которое обязывает регистрирующий орган зарегистрировать право собственности на недвижимое имущество за стороной третейского разбирательства, так как вопросы публично-правового характера (регистрация недвижимости) не могут быть предметом рассмотрения в третейском суде.
Такой подход, основанный на отождествлении публично-правовых споров и гражданско-правовых споров, решение по которым влечет за собой необходимость государственной регистрации прав на недвижимое имущество, не учитывает конституционно-правовую природу соответствующих правоотношений. Публично-правовой характер споров, предопределяющий невозможность их передачи на рассмотрение третейского суда, обусловливается не видом имущества (движимого или недвижимого), а спецификой правоотношений, из которых возникает спор относительно данного имущества, и составом участвующих в споре лиц. Требование же государственной регистрации недвижимого имущества не связано ни со сторонами спора, ни с характером правоотношения, по поводу которого он возник, - определяющим является природа объекта данного имущественного правоотношения.
Следовательно, отношения по поводу государственной регистрации нельзя считать содержательным элементом спорного правоотношения, суть которого остается частноправовой, а "публичный эффект" появляется лишь после удостоверения государством результатов сделки или иного юридически значимого действия. Кроме того, поскольку те же правоотношения (обязательственного или вещного характера) с тем же составом участников, но относительно объектов движимого имущества не требуют по общему правилу государственной регистрации, последняя не может рассматриваться как влияющая на природу спора в целом, - она отражает лишь особое внимание государства к обороту объектов недвижимого имущества".
Вывод Конституционного Суда состоит в том, что судебная практика, основанная на п. 27 информационного письма N 96 от 22 декабря 2005 года, незаконна, и третейские суды, в том числе и международные, вправе рассматривать споры, связанные с недвижимостью. Об этом, кстати, уже не раз говорили российские ученые <9>.
--------------------------------
<9> См., напр., Карабельников Б.Р. Высший Арбитражный Суд РФ поддерживает внутренние третейские суды, но не доверяет международному арбитражу // СПС "КонсультантПлюс".

Но хотя Конституционный Суд был вправе этим и ограничиться и не рассматривать вопросы, связанные с практикой применения статьи 248 АПК РФ, используемой государственными арбитражными судами в качестве нормы, якобы закрепляющей неарбитрабильность споров о недвижимости (так как эта статья касается споров с иностранным элементом, охваченных нормами Закона "О международном коммерческом арбитраже", которые Конституционный Суд формально оставил без рассмотрения, потому что такого элемента не просматривалось в деле арбитражного суда Татарстана, использованного Президиумом ВАС РФ в качестве повода для обращения в Конституционный Суд), тем не менее Постановление N 10-П подвергло эту практику сокрушительной критике:
"...обязательность государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним не может рассматриваться как обстоятельство, исключающее возможность передачи споров по поводу недвижимого имущества на рассмотрение третейских судов.
Равным образом не исключает такую возможность и пункт 2 части 1 статьи 248 АПК Российской Федерации, относящий споры, предметом которых являются недвижимое имущество, если такое имущество находится на территории Российской Федерации, или права на него, к исключительной компетенции арбитражных судов в Российской Федерации по делам с участием иностранных лиц.
Названная норма - по ее смыслу в системе других предписаний главы 32 "Компетенция арбитражных судов в Российской Федерации по рассмотрению дел с участием иностранных лиц" АПК Российской Федерации - направлена на разграничение компетенции государственных судов различных стран по рассмотрению трансграничных споров. Ее толкование как устанавливающей исключительную подсудность споров относительно недвижимого имущества арбитражным судам, т.е. исключающей возможность передачи этих споров на рассмотрение третейских судов, не основано на понимании института исключительной подсудности как закрепляющего неизменяемые правила о компетенции внутри системы государственных судов для целей исключения пророгационных соглашений, но не препятствующего сторонам использовать альтернативные юрисдикционные формы при соблюдении общих правил, установленных для них законом".
Отметим, что именно такие доводы уже давно приводили в спорах с Президиумом Высшего Арбитражного Суда ученые <10>. Только судьи ВАС оставались глухи к этим аргументам и отменяли все решения МКАС при ТПП, хоть как-то связанные с недвижимом имуществом.
--------------------------------
<10> О толковании ст. 248 АПК РФ 2002 г. см., напр.: Комаров А.С. Некоторые актуальные вопросы международного коммерческого арбитража в Российской Федерации // Международный коммерческий арбитраж. 2004. N 1. С. 16; Жильцов А.Н. Оспаривание решений международных коммерческих арбитражей в соответствии с российским законодательством // Международный коммерческий арбитраж. 2005. N 1. С. 10; Нестеренко А.В. Критерии арбитрабильности споров по законодательству Российской Федерации // Международный коммерческий арбитраж. 2005. N 4. С. 30; Карабельников Б.Р. Исполнение и оспаривание решений международных коммерческих арбитражей. Комментарий к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. и главам 30 и 31 АПК РФ 2002 г. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2008. С. 313.

Так, например, ФАС МО отменил решение МКАС при ТПП РФ от 26 марта 2007 г. по делу N 81/2006, которым арбитраж признал право истца на продолжение договора аренды на 4 года на ранее существовавших условиях путем подписания арендатором и арендодателем соглашения о внесении изменений в договор аренды с последующей передачей его на государственную регистрацию. Судьи посчитали, что такое решение "носит публично-правовой характер; спор о праве аренды недвижимого имущества сроком более одного года не может являться предметом третейского разбирательства, поскольку относится к исключительной компетенции государственных судов". При этом государственные арбитражные суды сослались на то, что согласно статье 1 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" аренда является обременением права собственности, и на то, что поручив сторонам зарегистрировать дополнения, вносимые в договор аренды, состав арбитража тем самым вторгся в сферу "административных и иных публичных отношений", которые не могут быть рассмотрены третейским судом <11>.
--------------------------------
<11> Постановление ФАС МО от 27 августа 2007 г., 3 сентября 2007 г. N КГ-А40/8370-07 по делу N А40-24091/07-13-229.

При этом государственные арбитражные суды не отрицали, что это решение МКАС при ТПП РФ никаких указаний государственному регистрирующему органу не дает. Более того, цитируя п. 27 информационного письма от 22 декабря 2005 года N 96 и различные нормы Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", они сознательно проигнорировали норму его статьи 28, согласно которой решение третейского суда может быть основанием для государственной регистрации права на недвижимость, а не только его обременения.
Другим примером может стать целая серия решений МКАС при ТПП РФ по искам компании "Калинка-Стокманн" (последние по срокам из них - N 22/2007 и N 23/2007), отмена которых Арбитражным судом Москвы и ФАС МО подтверждена Постановлениями Президиума ВАС РФ от 19.05.2009 N 17476/08 по делу N А40-30560/08-25-257 и от 19.05.2009 N 17481/08 по делу N А40-28757/08-25-228. Помимо допущенного в этих делах большого набора различных процессуальных нарушений, основным аргументом в пользу отмены было то, что арбитры МКАС якобы рассмотрели неарбитрабильные споры.
Наверное теперь, после принятия Постановления N 10-П, возникает правовая возможность (и даже необходимость) пересмотра всех этих (и многих других) судебных актов, основанных на признанных Конституционным Судом ошибочными правовых конструкциях п. 27 информационного письма от 22 декабря 2005 года N 96, и на неверном толковании арбитражными судами статьи 248 АПК РФ. В любом случае должно быть немедленно отменено письмо ВАС РФ от 23 августа 2007 N ВАС-С06/ОПП-1200, которое, опираясь все на те же ошибки судей - противников третейского разбирательства, объясняло судам, что:
"признание права собственности на недвижимое имущество производится лишь в государственных судах Российской Федерации по месту нахождения такого имущества (исключительная подсудность);
сделки, предметом которых является недвижимое имущество, могут рассматриваться в третейских судах Российской Федерации, но исключаются из юрисдикции зарубежных арбитражей (статьи 33, 248 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации);
решения арбитражей о выполнении обязательств по сделкам с недвижимым имуществом исполняются сторонами добровольно или принудительно (на основе исполнительного листа, выданного государственным судом);
решения арбитражей о праве собственности на недвижимое имущество не подлежат принудительному исполнению и могут отменяться" <12>.
--------------------------------
<12> Отметим также, что это письмо, помимо сомнительных инструкций, которое оно дает судьям, само по себе имеет весьма сомнительный статус, т.к. не является ни информационным письмом Президиума ВАС РФ, ни постановлением его Пленума.

Такой пересмотр ранее принятых судебных актов будет полностью соответствовать смыслу пункта 5.1 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 марта 2007 г. N 17 "О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам" (в ред. Постановления Пленума ВАС РФ от 14 февраля 2008 г. N 14), который предписывает:
"В соответствии с пунктом 1 статьи 311 АПК РФ может быть пересмотрен по вновь открывшимся обстоятельствам также судебный акт, оспариваемый заявителем в порядке надзора и основанный на положениях законодательства, практика применения которых после его принятия определена Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации или в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, в том числе принятого по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора".
Вряд ли признание Конституционным Судом незаконной практики применения статьи 248 АПК РФ самим Высшим Арбитражным Судом может считаться менее авторитетным источником правоприменительной практики, нежели акт Пленума или Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.
Придется, наверное, пересматривать свою терминологию и высокопоставленным судьям Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, которые, опираясь на неверное понимание нормы статьи 248 АПК РФ, фактически поставили в своих выступлениях знак равенства между терминами "исключительная подсудность" и "неарбитрабильность". Придется им также отказаться от рассуждений о том, что третейские суды должны существовать только при Торгово-промышленных палатах (т.е. находиться под контролем властей) - Конституционный Суд четко разъяснил законность существования любых третейских судов, в том числе и ad hoc, если их деятельность соответствует критериям справедливости и беспристрастности.
Но и это еще не все. Казалось бы, Конституционный Суд рассматривал только вопросы об арбитрабильности споров. Однако есть все основания считать, что Постановление N 10-П может послужить поводом для пересмотра также и судебной практики, связанной с применением конструкции публичного порядка. Как известно, эта конструкция, практически никогда не используемая на Западе, фигурирует чуть ли не в каждом российском деле об оспаривании или приведении в исполнение арбитражного решения. При этом пункт 29 уже упомянутого выше информационного письма от 22 декабря 2005 года N 96 закрепил следующее описание понятия публичного порядка:
"При новом рассмотрении дела и после исследования поставленных вопросов арбитражный суд отказал в признании и приведении в исполнение арбитражного решения, поскольку последствия исполнения подобного решения противоречат публичному порядку Российской Федерации, основанному на принципах равенства сторон гражданско-правовых отношений, добросовестности их поведения, соразмерности мер гражданско-правовой ответственности последствиям правонарушения с учетом вины" (выделено мною. - Прим. авт.).
Хотя, как и в случае с п. 27 этого информационного письма, включенная в него формулировка принадлежит аппарату ВАС, и, строго говоря, не может считаться обобщением судебной практики и к тому же была подвергнута сокрушительной критике в академической литературе <13>, именно эти аморфно-демагогические формулировки, побуждающие суды к пересмотру существа арбитражных решений, использовались в большом количестве дел, приведших к отмене решений третейских судов или к отказу в их приведении в исполнение.
--------------------------------
<13> Карабельников Б.Р. Исполнение и оспаривание решений международных коммерческих арбитражей. Комментарий к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. и главам 30 и 31 АПК РФ 2002 г. Издание 3-е, переработанное и дополненное. М.: Статут, 2008, С. 342. Жильцов А.Н. Оспаривание решений международных коммерческих арбитражей в соответствии с российским законодательством - современные тенденции // Международный коммерческий арбитраж: современные проблемы и решения: Сборник статей к 75-летию Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации / Под ред. А.С. Комарова; МКАС при ТПП РФ. М.: Статут, 2007. С. 184; Асосков А.В. Вопросы международного арбитража в новом обзоре Президиума ВАС РФ: Поиск правильных решений // Международный коммерческий арбитраж. 2006. N 2. С. 30.

Теперь этим спекуляциям на тему о том, что такое публичный порядок, может быть положен конец, так как Конституционный Суд объяснил, в чем состоит публичный интерес государства в сфере третейского правосудия:
"Стороны спора, заключая соглашение о его передаче на рассмотрение третейского суда и реализуя тем самым свое право на свободу договора, добровольно соглашаются подчиниться правилам, установленным для конкретного третейского суда. В таких случаях право на судебную защиту, которая - по смыслу статьи 46 Конституции Российской Федерации - должна быть полной, эффективной и своевременной, обеспечивается возможностью обращения в предусмотренных законом случаях в государственный суд, в частности путем подачи заявления об отмене решения третейского суда либо о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда.

***

Тем самым подтверждается правомерность обращения частных лиц - в пределах реализации ими на основе автономии воли права на свободу договора - к третейскому разбирательству в сфере гражданских правоотношений, где допускается разрешение споров посредством общественного саморегулирования, а публичные интересы обеспечиваются законодательными предписаниями, устанавливающими процедуры третейского разбирательства, что предполагает наличие гарантий справедливости и беспристрастности, присущих любому судебному разбирательству в силу требований статьи 46 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Согласно Конституционному Суду, публичный интерес в области третейского разбирательства "предполагает наличие гарантий справедливости и беспристрастности", а отнюдь не проведение каучукового теста на наличие "равенства сторон гражданско-правовых отношений, добросовестности их поведения, соразмерности мер гражданско-правовой ответственности последствиям правонарушения с учетом вины", который не может быть осуществлен без нарушения установленного Конституционным Судом запрета на пересмотр существа решения третейского суда. Стало быть, и этот пункт 29 информационного письма от 22 декабря 2005 года N 96 более не может оставаться в силе, а основанные на его применении судебные акты об отмене решений третейских судов и об отказе в их приведении в исполнение должны быть пересмотрены.
При этом вполне может быть продолжено применение другой, более либеральной дефиниции публичного порядка, выработанной судебной практикой в качестве альтернативы п. 29 информационного письма от 22 декабря 2005 года N 96:
"Решение международного третейского суда может быть признано противоречащим публичному порядку Российской Федерации в том случае, если в результате его исполнения будут совершены действия либо прямо запрещенные законом, либо наносящие ущерб суверенитету или безопасности государства, затрагивающие интересы больших социальных групп, являющиеся несовместимыми с принципами построения экономической, политической, правовой системы государств, затрагивающие конституционные права и свободы граждан, а также противоречащие основным принципам гражданского законодательства, таким как равенство участников, неприкосновенность собственности, свободы договора".
Точно такой же текст мы находим в Постановлении ФАС МО от 21 июня 2007 г. N КГ-А40/5368-07 по делу N А40-3513/07-40-34, Постановлении ФАС ВСО от 22 января 2007 г. по делу N А58-5134/06-Ф02-7285/06-С2 и в ряде других более поздних судебных актов <14>. При таком подходе вопрос о наличии нарушения публичного порядка разрешается не путем ревизии существа решения третейского суда, что запрещено актами Конституционного Суда, а путем сопоставления последствий приведения в исполнения решения третейского суда с достаточно узко очерченными границами публичных интересов. Именно так и следует понимать публичный порядок в контексте третейского разбирательства.
--------------------------------
<14> См., напр., Постановление ФАС УО от 28 октября 2008 г. N Ф09-6789/08-С5, Постановление ФАС МО от 28 января 2009 г. N КГ-А40/13179-08.

И без пересмотра под прикрытием конструкции публичного порядка существа решения третейского суда государственные арбитражные суды в рамках действующего законодательства вполне способны обеспечить соблюдение предписанных Конституционным Судом гарантий справедливости и беспристрастности и пресечь использование арбитража в противоправных целях. Примером может послужить следующее дело.
ОАО "Улан-Удэнский авиационный завод" возражало против выдачи исполнительного листа на исполнение решения арбитража при Московской Торгово-промышленной палате от 08.04.2009 года по делу N А-2008/12, которым с него в пользу ЗАО "ВАО "Интерпрофавиа" была взыскана денежная сумма. Основанием для возражения было то, что председателем третейского суда при рассмотрении этого дела был назначен г-н Б., который подписал декларацию о независимости и беспристрастности при принятии полномочий третейского судьи и не раскрыл никакой информации о наличествующих у него связях с участниками процесса. Однако уже после вынесения решения третейского суда выяснилось, что г-н Б. был адвокатом, представлявшим интересы компании ЗАО "ВАО "Интерпрофавиа" в другом судебном процессе, который проходил в государственном арбитражном суде. Исходя из этого факта, ФАС МО в удовлетворении заявления о выдаче исполнительного листа отказал, указав при этом следующее:
"Поскольку сообщение о любых обстоятельствах, вызывающих сомнение в объективности и беспристрастности судьи, включая третейского судью, является... обязанностью, а отнюдь не правом судьи, ибо иное решение в данном случае противоречило бы принципам правосудия, то судебная коллегия приходит к выводу о том, что при формировании третейского суда для рассмотрения возникшего третейского спора по настоящему делу со стороны Б. были допущены нарушения... норм права и регламента данного третейского суда, касающиеся беспристрастности и независимости судей, а поэтому выдача исполнительного листа во исполнение принятого таким третейским судом решения в силу ст. 239 АПК РФ невозможна" <15>.
--------------------------------
<15> Постановление ФАС МО от 3 февраля 2010 г. N КГ-А41/14512-09.

На примере этого дела видно, что осуществляя проверку соблюдения третейским судом сугубо процессуальных гарантий справедливости и беспристрастности, государственные суды вполне способны поставить преграду на пути приведения в исполнение решений коррумпированных или просто пристрастных арбитров - для этого не требуется ни пересматривать существо решения третейского суда, ни придумывать не основанные на материалах судебной практики дефиниции публичного порядка.
Принятие Постановления N 10-П может стать важной вехой на пути развития третейского правосудия в России и внести свой вклад в повышение инвестиционной привлекательности российской экономики. Конституционный Суд Российской Федерации вновь решительно высказался в пользу существования и независимого действия третейских судов. Теперь дело за практикой.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Арбитражный процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ