Конституционная Россия и правовой Запад: "перезагрузка"? (Размышления, навеянные прочтением одного неслучайного и далекоидущего сочинения). Статьи по предмету Конституционное право России

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Конституционное право России. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

КОНСТИТУЦИОННАЯ РОССИЯ И ПРАВОВОЙ ЗАПАД: "ПЕРЕЗАГРУЗКА"?

(РАЗМЫШЛЕНИЯ, НАВЕЯННЫЕ ПРОЧТЕНИЕМ ОДНОГО НЕСЛУЧАЙНОГО И ДАЛЕКОИДУЩЕГО СОЧИНЕНИЯ) <1>

В.Д. ЗОРЬКИН

--------------------------------
<1> Статья опубликована также в книге: Зорькин В.Д. Современный мир, право и Конституция. М.: Норма, 2010. С. 488 - 504.

Зорькин В.Д., Председатель Конституционного Суда России, член Бюро Венецианской комиссии Совета Европы, доктор юридических наук, профессор.

В эпоху электронно-компьютерных технологий лексикон международного права и политики пополнился новым понятием - "перезагрузка". Его, как известно, употребил вице-президент США Дж. Байден в Мюнхене на конференции по безопасности применительно к взаимоотношениям России и Запада. Затем это понятие не раз использовалось в публичных речах Президента США Б. Обамы.
"Перезагрузка" предполагает, что в "мусорную корзину" должны улететь весь тот "спам" и все те "грязные баннеры", которые засоряют сетевое пространство взаимодействия. А такого сетевого мусора действительно накопилось немало. Он сформировал образы и представления, которые действительно "тормозят", а иногда вообще блокируют взаимодействие России и Запада для преодоления новых вызовов и угроз, с которыми мир столкнулся в период глобального кризиса.
Попробуем действительно "перезагрузиться".
Сравнительно недавно и тоже в Мюнхене опубликована книга "Система Путина" <2>. Ее авторы - профессора немецких университетов Маргарета Моммсен и Ангелика Нуссбергер - утверждают, что "Россия не является больше правовым государством". Что "нигде в Европе нет столь глубокой пропасти между постулатами конституции и реальной жизнью, как в России". И что "как правовое государство, так и Конституционный Суд становятся второстепенным делом". И что "законно или незаконно - этот вопрос, кажется, не играет больше никакой роли" для нынешней России.
--------------------------------
<2> Margareta Mommsen, Angelika Nubberger. Das System Putin. Gelenkte Demokratie und politische Justiz in Russland. Munchen, 2007.

Таким образом, вердикт по делу - "Стакан уже полупустой или пока еще не полный?" - уже вынесен. Я убежден, что вердикт ошибочный.
Разумеется, между идеалом правового государства и реальной российской действительностью большая дистанция. И мне не раз приходилось это подчеркивать. Но ведь Россия живет по новой Конституции всего лишь чуть более 15 лет. Тысячелетнее наследие правового нигилизма, государственного произвола и подавление личности преодолеть неимоверно трудно. Сделать это в один момент невозможно. Отмечу, что Западу для этого понадобились столетия. И все же Россия идет по этому пути. Она проводит реформы, выстраивает современную цивилизованную экономику и налаживает политическую жизнь на основе конституционных принципов верховенства права, правового государства и демократии. И для этого, замечу, нужна очень сильная политическая власть, способная защитить права и безопасность граждан, обуздать преступность, сепаратизм, коррупцию и беззаконие чиновников, отстоять свои национальные интересы.
Не замечать всего этого и сводить позитивные перемены лишь к обновлению облика столицы и к возможности обеспеченных российских граждан отдыхать на модных западноевропейских курортах - очень своеобразный, согласитесь, способ анализа противоречивой российской действительности.
Если в начале девяностых годов, считают авторы, присутствовало "намерение перенять успешные модели из-за границы, то отныне вследствие размышлений насчет русских традиций и ценностей условия для этого отсутствуют". При этом, очевидно, российский патриотизм приравнивается к антизападничеству и национализму.
О каких традициях идет речь? У любого народа в его историческом развитии есть традиции и "традиции". Есть "традиции" правового нигилизма, которые Россия мучительно преодолевает. И есть традиции великой российской культуры, великих освободительных идей и великих освободительных реформ. Традиции русского права имеют многовековую историю. И ученым профессорам не знать ли, что труды выдающихся русских правоведов в истории юриспруденции стоят в одном ряду с трудами выдающихся правоведов Запада?
Признаюсь, взяв книгу, я ожидал, что в ней будет содержательный критический анализ российской политической и правовой жизни. В частности, разбор правовых аспектов решений Конституционного Суда России (как и всякая конструктивная критика) мог бы оказаться полезным, в том числе и в диалоге Суда с исполнительной властью. На мой взгляд, в отечественной юридической науке недостаточно представлена серьезная аналитика решений Конституционного Суда (в режиме мониторинга разных направлений его деятельности), которая критично и в то же время корректно (с пониманием всей сложности ситуации, в которой находится Суд) отмечала бы как негативные, так и позитивные моменты в его деятельности, вводя их в контекст современных научных дискуссий. Это существенно затрудняет положение Суда в системе разделения властей. Поскольку наша юридическая наука не выполняет в должной мере эту важную социальную роль выразителя компетентной позиции общества, то Суду фактически не на что опереться (ведь всякая его попытка получить поддержку со стороны общества через СМИ дала бы повод очередной раз обвинить его в политизации). Поэтому Конституционный Суд Российской Федерации мог бы искать такую опору в европейской правовой науке и использовать ее конструктивную критику для подкрепления своей позиции во взаимоотношениях с исполнительной и законодательной властью. Однако рассматриваемая публикация никак не соответствует ожиданиям подобного рода, поскольку представляет собой весьма поверхностное и явно политизированное изложение событий, вырванных из очень сложного политико-юридического контекста и преподнесенных под специфическим углом зрения. И хотя авторы книги неоднократно отсылают читателя к своим работам, в которых, по-видимому, и содержится научная аргументация, жесткость высказываемых ими политических суждений и оценок российской правовой действительности требует обоснования в самом тексте.
При этом авторы демонстрируют явную непоследовательность. Так, с одной стороны, они упрекают Председателя Конституционного Суда в том, что он "по горячим следам" дал оценку Указу Президента об "особом порядке управления", оглашенному в телевизионном обращении, хотя в изданном днем позже официальном тексте Указа отсутствовали "многие пункты, которые были названы неконституционными". Между тем, судя по всему, именно такая быстрая и резкая реакция как раз и способствовала правовой корректировке окончательного официального текста. Но, что более важно, обвиняя Председателя Конституционного Суда в несоблюдении формальных процедур обсуждения президентского Указа в условиях уже явно неправового развития событий, авторы вместе с тем считают, что Конституционный Суд не должен был признавать неконституционным Указ Президента о роспуске Верховного Совета, хотя формальная сторона дела требовала как раз такого решения. Главное же: однозначно встав на сторону Б.Н. Ельцина в противостоянии весны - осени 1993 года и фактически обвиняя его устами Конституционный Суд в том, что он "дважды в 1993 году своими поспешными действиями и решениями ставил страну на грань гражданской войны" и "стал представлять особую опасность для государства", авторы не видят связи между укреплением позиций Б.Н. Ельцина в конце 1993 года и той последующей политикой усиления авторитаризма, которую они сами же критикуют. А между тем они должны были бы предположить, что противники Б.Н. Ельцина вполне могли предвидеть такое развитие событий.
Представленный в рассматриваемой публикации явно тенденциозный взгляд со стороны не учитывает всей драматической противоречивости гражданского противостояния, в котором не бывает однозначно правых и виноватых. Такую ситуацию можно понять только изнутри, зная источник конфликта и перипетии взаимоотношений его участников, их личностные особенности, характер используемых ими средств борьбы и т.п. И оценивать ее можно, только сопереживая ей. По видимости, отсутствие какого-либо сопереживания описываемым событиям и, судя по всему, политическая ангажированность не позволили им восполнить информационный пробел и достигнуть более глубокого понимания всей сложности рассматриваемой ситуации.
Общий тон публикации лично у меня невольно вызывает ассоциацию с двумя собеседницами, которые с безопасного и уютного балкона наблюдают и с высокомерным безразличием обсуждают происходящую где-то внизу жесткую потасовку между представителями малопонятных и чуждых им социальных низов, на свой вкус определяя, кто там прав, а кто виноват. А ведь это не простые собеседницы. Это специалисты, которые в профессиональном сообществе западных юристов отвечают за формирование в общественном мнении Запада образа восточноевропейского права в целом и российского конституционного правосудия в частности. Очевидно, что их позиция имеет не просто научное, но и большое политическое значение, а поэтому требует как минимум более взвешенного подхода.
Особая тема - это вопрос о целесообразности публикации отрывка из этой книги, посвященного Конституционному Суду Российской Федерации, в "Журнале конституционного правосудия" <3>. На мой взгляд, появление такой статьи в журнале, одним из учредителей которого является Конституционный Суд Российской Федерации, хорошо характеризует сам Суд, который, конечно же, предпочел бы не получать подобных "сюрпризов" от западных коллег-юристов. Но если оставить в стороне личные моменты и сложности, то следует признать, что наличие подобных материалов в западной политико-правовой литературе требует публичной реакции с российской стороны. И публикация данного переводного материала дает возможность такую реакцию высказать. Что я и делаю.
--------------------------------
<3> См.: Моммсен М., Нуссбергер А. Российский Конституционный Суд между правом и политикой (глава из книги: Das System Putin. Munchen, 2007) / Пер. О.Н. Кряжковой // Журнал конституционного правосудия. 2008. N 6. С. 11 - 14.

Ознакомившись с книгой "Система Путина", я испытал все те чувства, которые испытывают большинство российских граждан, знакомясь с определенными западными оценками нынешней российской действительности. Испытав же эти чувства, им не поддался. Но задумался о роли этих чувств в нашем прошлом и будущем.
И пришел к выводу, что чувства эти имеют огромное значение для будущего отношений между Россией и Западом. Что именно эти чувства (равно как и сочинения, подобные прочитанному мной, которые порождают такие чувства) медленно преобразовали образ Запада, существовавший у моих сограждан как минимум начиная с хрущевской "оттепели" конца 50-х годов XX века.
Никакие усилия советской официальной пропаганды, никакие реальные геополитические конфликты типа Карибского кризиса, войн во Вьетнаме, Афганистане не могли изменить этот сугубо позитивный образ Запада в глазах моих сограждан, которые отказывались признать Запад "городом желтого дьявола", "исчадием ада". И вопреки официальной пропаганде симпатизировали ему. Да, симпатизировали!
Говорить о том, что США и Европа (даже Германия, на восприятие которой, конечно, повлиял трагический опыт Второй мировой войны) воспринимались людьми моего поколения и теми, кто моложе нас, негативно при Н.С. Хрущеве, Л.И. Брежневе, Ю.В. Андропове, К.У. Черненко, - это значит совершать пагубную ошибку.
Несмотря на антизападную официальную пропаганду, люди нашего поколения и те, кто моложе нас, относились к Западу с глубокой симпатией. И именно наличие этой симпатии, помноженное, конечно, на политические перемены, осуществленные М.С. Горбачевым, стало главной предпосылкой всех политических преобразований конца XX века, включая демократизацию СССР, крах СССР, "шоковые" реформы Ельцина - Гайдара и т.д.
Конечно, все нельзя сводить к одной этой предпосылке. Но я убежден, что именно данная предпосылка имела решающее (системообразующее, как говорят ученые) значение и предопределила все остальное.
Демонтировал этот позитивный образ Запада не "зловещий путинский режим". И В.В. Путин, и Д.А. Медведев, очевидно, относятся к Западу гораздо более комплементарно, чем средний гражданин России. Тот самый гражданин, который восхищался Западом скрыто до Горбачева и открыто при Горбачеве.
В той же мере нельзя винить в этом демонтаже очень немногочисленных антизападных публицистов, которые в конце 80-х годов XX века находились в роли социальных и политических изгоев, да и сейчас, очевидно, совсем не так опекаются Кремлем, как это принято считать. Просто не может власть не вести диалог с обществом. А общество кардинально изменилось. И буквально носит на руках сегодня тех антизападников, которых категорически отторгало двадцатью годами ранее. Не власть демонтирует позитивный образ Запада в глазах российского общества! Власть просто учитывает то, что демонтаж состоялся. И, пытаясь сочетать минимизацию издержек подобного демонтажа с общественным диалогом, предоставляет российским антизападникам минимальные, по сути дела, возможности.
И не издержки рыночных реформ демонтировали столь позитивный ранее образ Запада, существовавший у большинства моих соотечественников, подчеркну еще раз, вопреки всему! Хотя, конечно, избранный нашими псевдодемократическими реформаторами крайне авторитарный по своей сути путь построения капитализма за одну пятилетку поспособствовал подобному демонтажу. Равно как и опыт знакомства моих сограждан, долго находившихся за "железным занавесом", с реальным Западом. Реальность, знаете ли, всегда очень сложно соотносится с романтическими иллюзиями.
И все же главную лепту в сокрушительный демонтаж позитивного образа Запада внес сам Запад. Как своими действиями (в наибольшей степени тут, пожалуй, повлияли бомбардировки Сербии, но и иракский геополитический эпизод оказал достаточное историософское воздействие), так и своими суждениями. Такими, например, как уже названная мной книга "Система Путина", в которой образованные люди, профессора политологии и публичного права, к моему глубочайшему сожалению, активнейшим образом "льют воду", как говорили советские идеологи, "на мельницу" тех, кто хочет сделать главным ориентиром в отношениях Запада и России знаменитое стихотворение великого русского поэта А.С. Пушкина "Клеветникам России":
О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас?..
И ненавидите вы нас...
За что ж? Ответствуйте: за то ли,
Что...
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили Европы вольность, честь и мир?..
Вы грозны на словах - попробуйте на деле!
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас?..
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..
Так высылайте ж нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
Кстати, должен обратить внимание названных немецких коллег, особенно коллег-юристов, на то, что интеллигенция России, причем отнюдь не только антизападная, за последние двадцать лет резко поменяла отношение к данному стихотворению Пушкина. Если раньше за пределами радикальных антизападных (так называемых почвенных) интеллигентских групп преобладало осуждение великого поэта, якобы написавшего данное стихотворение под диктовку реакционного царя Николая I, то теперь в широких слоях нашей интеллигенции подобное осуждение Пушкина за якобы конъюнктурные стихи вызывает резкое отторжение. Стихотворение "Клеветникам России" называется не иначе как "криком души" бывшего убежденного западника, каковым, безусловно, являлся величайший поэт России. Достаточно вспомнить политическую и одновременно культурологическую оценку, данную Пушкину другим российским убежденнейшим западником, А.И. Герценом: "На реформы Петра Россия ответила явлением Пушкина".
Про пушкинское "Клеветникам России" теперь чаще всего говорится: "Вот и он был таким же западником, как и мы, питал такие же иллюзии, как и мы, а потом опомнился". Что же вкладывают разочаровавшиеся российские западники в слово "опомнился"? Запоздалое обнаружение так называемого особого пути, которым надо идти? Никоим образом! В этих кругах, причем сейчас весьма и весьма влиятельных, нет апологетики особого пути. Есть острая и доходящая до саркастичности убежденность в том, что как минимум весьма серьезные силы на Западе не хотят, чтобы мир, находящийся за пределами Запада, повторил в полном объеме великий опыт так называемой органической модернизации. То есть модернизации, принципиально отличающейся от колонизации и вестернизации, модернизации, опирающейся на свои культурные потенциалы и свою историческую традицию так же, как на это опиралась модернизации во Франции или Англии.
В России все больше обращают внимание на специфическое отношение определенных западных элит к тем силам в незападной части мира, которые как раз и добивались подобной модернизации, преодолевая почвенные синдромы, синдромы различного фундаментализма, свойственного традиционным обществам.
Внимание обращается и на трагическую судьбу арабских реформаторов (например, того же Садата), и на очень непростые западные игры с шахом Ирана, игры, которые уж никак нельзя свести к одной лишь поддержке шаха. Трезво оценивается опыт пребывания США в Ираке, который, согласитесь, по своим результатам и применяемым схемам управления ситуацией никак не повторяет опыт тех же США в послевоенной Германии (план Маршалла) или в послевоенной Японии (план Макартура). Вроде бы есть у США опыт нормального модернизационного поведения в оккупированных странах, есть отработанные схемы управления подобными ситуациями. Но нет желания распространить этот опыт на тот же Ирак. А Турция, где все прозападные силы беспредельно разочарованы поведением западного мира, "льющего" все ту же "воду" на те же антизападные (в данном случае исламско-фундаменталистские) "мельницы"?
Часть российских (патриотических, разумеется) западников дают всему подобному категорическую оценку, говоря о том, что Запад не хочет модернизации для оставшейся части мира. Другая же часть российских западников еще не готовы к подобной категоричности и всего лишь выражают глубокое недоумение. Но неготовность к чему-то сегодня не означает того, что завтра, под давлением новых аргументов, более мягкая часть российских патриотических западников (немецкие коллеги, вы меня слышите - западников!) согласятся с суждениями более жесткой части тех же российских патриотических западников.
Порой складывается впечатление, что патриотизм, который (знаю не понаслышке) фактически обязателен для любого немаргинального француза, англичанина, итальянца и уж тем более для немаргинального американца, запрещен для тех, кто хочет быть западником в России, Турции, Египте, Индии или Китае. Увидев патриота-западника не на Западе, а за его пределами, представители Запада начинают требовать, чтобы этот западник перестал быть патриотом. А если он не перестает быть патриотом, его пытаются представить антизападником.
Я не буду здесь воспроизводить подлинный смысл той традиции, которая так любима нашими антипатриотическими западниками и в целом сводится к тому, что "патриотизм - это прибежище негодяя". В первом приближении данная традиция означает всего лишь то, что в определенных случаях негодяй хочет представить свои корыстные (т.е. плохие) действия в качестве действий патриотических (т.е. хороших). Это - а не то, что патриотизм плох сам по себе. Ведь подавляющее большинство великих людей Запада (как политиков, так и художников и философов) никогда не стеснялись своего патриотизма, весьма аккуратно противопоставляя его ура-патриотизму, шовинизму, милитаристическому угару.
Но как только эта норма, отстаиваемая западниками на Западе, начинает применяться западниками на Востоке, их начинают - не побоюсь этого слова - травить, явным образом помогая ухмыляющимся при виде подобной травли антизападникам.
Как только норма диалога со своим обществом, опять же отстаиваемая в качестве обязательной западниками на Западе, начинает приниматься западниками на Востоке, возникает все та же травля. И говорится, что нельзя вести диалог с таким ужасным антизападным обществом. Причем без всякой попытки понять, откуда вдруг взялась в этом обществе реальная антизападность. Но тогда, казалось бы, должны поддерживаться другие, недиалоговые формы отношения хорошей (модернизационной) власти с плохим (контрмодернизационным) обществом. Разве не эти нормы демонстрировал великий наш реформист и западник Петр Первый? Тот самый, на чьи реформы Россия, по мнению Герцена, ответила явлением Пушкина? И чем эти нормы "восточного западника" Петра отличаются от норм "западного западника" Наполеона? Или "восточных западников", модернизировавших Южную Корею и Сингапур? Или "восточных западников", модернизирующих сейчас Китай?
Еще одна норма, абсолютно обязательная для Запада, когда он реализует западничество (т.е. модернизацию) на своей территории, - это компромисс. Когда отношения между собой строят политические силы в пределах той или иной западной страны или две страны в пределах Запада, то необходимость компромисса очевидна. И избегание компромисса считается политически, этически и даже эстетически неприемлемым ("Это что за варвар, не понимающий значения компромисса?!"). Но когда компромисс по отношению к внутриполитическому или внешнеполитическому диалогу хотят применять "восточные западники", они наталкиваются на глухую стену непонимания.
Тебя спрашивают: "Как это Путин или Медведев могут строить компромисс с силами, стоящими за почвенниками или националистами?"
Задаешь встречный вопрос: "А что им делать, если, по сути, эти силы уже в большинстве? Устанавливать диктатуру?"
Тебе отвечают: "Нет, нет, никакой диктатуры!" И рассказывают сказки о сползаниях нынешней российской политической системы к авторитаризму и даже тоталитаризму.
Ты тактично выслушиваешь эти сказки и спрашиваешь: "Так что же делать надо, по вашему мнению?"
В ответ ты слышишь от политически грамотных людей нечто, явно не имеющее никакого отношения к политике и очевидным образом являющееся именно теми благими намерениями, которые, как сказано, мостят дорогу в ад.
И ты ловишь себя на мысли: "А может быть, тебе эти все благоглупости потому и предлагают, что хотят твоими руками вымостить дорогу в ад для России? Ведь писали же террористы: "Русские, добро пожаловать в ад!"
И ты гонишь от себя эту мысль. Ты в итоге, осознавая весь трагизм в отношениях России и Запада, не поддаешься тем чувствам, которые у тебя вызывают все эти Das System Putin, имя коим - легион.
Ты понимаешь, что чувствам вообще нельзя давать волю.
Что Россия должна взять правовой модернизационный барьер, да и модернизационный барьер вообще, не потому, что это нужно Западу, который, будучи благим, повелевает нам осуществить это благо, а потому, что это нужно нам. Это нужно нам вне всякой зависимости от того, каков реальный Запад. А он, разумеется, многолик, как и всякая реальность.
Ты понимаешь, что диалог необходим и неотменяем. Исходя из этого, глава из книги Das System Putin напечатана в российском "Журнале конституционного правосудия". Причем напечатана именно та глава, в которой приговор выносится суду ("Российский Конституционный Суд между правом и политикой"). В этой главе профессор политологии Университета Мюнхена М. Моммсен и профессор публичного права директор Института восточноевропейского права Университета Кельна А. Нуссбергер, анализируя деятельность Конституционного Суда в Российской Федерации, демонстрируют именно тот этический и гносеологический подход к правовым проблемам, который демонтирует в России образ Запада. И "льет воду на мельницу" тех антизападников, которые считают, что все западные авторы, предлагающие любые подходы к любым российским проблемам, хотят только одного - чтобы Россия разрушилась, исчезла с географических карт, перестала быть субъектом истории XXI века.
Легко назвать такие суждения российских антизападников теорией заговора. Но что прикажете делать с реальным разбирательством в США, которое привело к очень специфическим оценкам гарвардских рекомендаций, ставших основой российских реформ (включая их нормативное оформление), именуемых то реформами Ельцина - Гайдара, то реформами Гайдара - Чубайса? Ведь не мы же провели эти разбирательства, а сами США! Неужели и они заболели теорией заговора, видимо, заразившись ею от наших радикальных антизападников? Не верю!
Со своей стороны, я убежден, что антизападничество - это соблазн "от лукавого". Что нельзя позволить загнать себя в эту ловушку. Что надо вести диалог со всеми, даже с теми, кто подменяет в отношении тебя этот диалог чем-то до крайности странным.
Что надо быть открытыми вопреки всему. Надо знакомить общество с неудобными для тебя подходами вообще, и в особенности когда эти подходы некомплементарны по отношению к тебе лично. Пусть граждане России знакомятся с такими подходами. Мои соотечественники достаточно грамотны для того, чтобы отделить зерна от плевел, а здоровую критику от чего-то весьма и весьма сомнительного. Мои соотечественники достаточно трезвы для того, чтобы сквозь все Das System Putin разглядеть реальные проблемы своей страны. А потому Das System окажут вовсе не то воздействие на ситуацию, которого хотят наши недоброжелатели.
Нам же важно, чтобы оказанное воздействие не подогрело антизападный радикализм. Но замалчиванием Das System мы этого не добьемся. Замалчивание - это контрмодернизм. А нам нужна модернизационная адекватность. То есть способность и ознакомить граждан с суждениями определенного качества, высказываемыми с определенными целями, и... И обсудить эти высказывания.
Высказывания госпожи М. Моммсен и госпожи А. Нуссбергер интересны тем, что в них подход к действиям российских патриотов-западников основан на обсужденном мной выше губительном общем принципе, согласно которому российские патриоты-западники не должны осуществлять все то, что осуществляют патриоты-западники в Европе и США.
Как вам нравится хотя бы откровенно оскорбительное, ни в какие рамки приличного поведения не вписываемое высказывание этих двух респектабельных ученых: "Нельзя же позволить себе сравнивать изгнание из центра Москвы на берега Невы с переездом из Карлсруэ в Лейпциг".
Речь идет о том, что нельзя сравнивать два переезда - Конституционного Суда Германии из Карлсруэ в Лейпциг и Конституционного Суда России из Москвы в Санкт-Петербург.
Напрашивается резонный вопрос: а почему, собственно, нельзя сравнивать? Почему понятный ход западников на Западе ("из Карлсруэ в Лейпциг") не могут повторить западники России ("из Москвы в Санкт-Петербург")? Представьте себе, на это дается прямой ответ, степень вопиющей неприличности которого я предлагаю оценить читателю. Оказывается, что нельзя сравнивать два переезда - Конституционного Суда Германии из Карлсруэ в Лейпциг и Конституционного Суда России из Москвы в Санкт-Петербург - потому, что (цитирую) "за пределами Садового кольца, знаменитой кольцевой улицы в Москве, исподволь начинается Сибирь".
Согласитесь, есть все основания для того, чтобы прекратить диалог с людьми, способными на такие высказывания. А также с издателями, способными подобное опубликовать. Но я этого не делаю по причинам, описанным выше. Кроме того, мне хочется, чтобы вменяемые люди на Западе (а я верю, что таких немало), прочитав подобное, отреагировали бы вменяемым образом. Ведь речь идет о первоочередной стратегической проблеме диалога между Россией и Западом - об образе Запада в глазах симпатизирующего Западу российского патриота. Пара сотен высказываний, подобных тому, которое я процитировал, - и демонтаж образа Запада станет необратимым.
Меня могут спросить: "А зачем вы тогда, будучи западником, цитируете такие высказывания?" Отвечаю.
Во-первых, потому, что кто-нибудь все равно процитирует. Не я, так издание с радикально-антизападной направленностью. Россия стала открытой страной. Интернет заполнен самого разного рода цитатами и комментариями. Тут важнее всего комментарии. Не будет моего комментария - будут комментарии совсем другие, окончательные в своей антизападной пагубности.
Во-вторых, потому, что дело не в двух ученых из Университета Мюнхена и Университета Кельна. Дело в общей философской проблеме - проблеме несоответствия норм для западника на Западе и западника на Востоке и общеполитической проблеме - проблеме этой самой Das System Putin. Подход двух немецких профессоров отражает, как в капле воды, макротенденцию, чреватую чем угодно - глобальными конфликтами, глобальным же хаосом и т.д. Повторю за шекспировским героем: "Нет и не может в этом быть добра".
В-третьих, "восхитительное" описание России, в которой Сибирь начинается за Садовым кольцом, дополняется очень интересными оценками деятельности Конституционного Суда РФ в 1992 - 1993 годах. Избирательность этих оценок поражает не менее, чем их тенденциозность. Когда Конституционный Суд (которым я в то время руководил) не дает Ельцину создать желанное для него (и невозможное даже для Берии) полицейское суперведомство, нас (Суд и меня) снисходительно похваливают. Когда мы взвешенно ведем себя по вопросу о запрете КПСС, нас опять же похваливают еще более снисходительно. Но когда наше вмешательство 20 марта 1993 года срывает первую попытку заменить зарождавшееся правовое государство "чрезвычайщиной", то мне смехотворным образом инкриминируется то, что я, выступив по телевидению 20 марта 1993 года в 2.30 ночи и отреагировав, таким образом, на Указ Ельцина, провоцирующий "чрезвычайщину", не дождался опубликования этого Указа и, видите ли, скомпрометировал Конституционный Суд.
Каждый, кто занимается российской политикой, знает, что 22 марта был опубликован другой Указ, нежели тот, на который я отреагировал 20 марта.
Я не знаю, откуда черпают свою информацию две немецкие госпожи, говоря о том, что за пределами Садового кольца исподволь начинается Сибирь. Но вся Россия знает, что с 20 по 22 марта 1993 года напуганные члены ельцинской команды жгли бумаги, регламентирующие замысленное ими чрезвычайное положение, в таком количестве, что столб дыма беспокоил умы политически осведомленной элиты ("А вдруг сожгут ненароком и что-то лишнее?").
Если бы 20 марта я не выступил и ждал бы 22 марта, то дождался бы не опубликования Указа, а танков на улицах. Ибо 22 марта, повторяю, Указ был не окончательно доработан и опубликован, а переделан! Доработан он был - и подписан - именно 20 марта! Я, как вы понимаете, знакомился с Указом не по сплетням. Мне был предложен для рассмотрения 20 марта выпущенный и подписанный Указ, содержащий все черты "чрезвычайщины".
Так чего же от нас хотят творцы разного рода Das System Putin? Того, что они осудили бы, соверши нечто подобное их председатели конституционных судов? Да что там конституционные суды! Чего ждут от политических лидеров России? Органической модернизации или... колониального поведения? Вот ведь в чем основной вопрос сегодня. Вопрос научный, моральный и политический. И, что не менее важно, вопрос правовой!
Высокогуманистичные западные авторы пишут в своих Das System нечто, не имеющее, как мы видим, никакого отношения ни к морали, ни к юриспруденции. Можно ли, например, ограничить описание действий Конституционного Суда в ходе сентябрьско-октябрьского кризиса 1993 года фразой: "В критические сентябрьские дни перед кровопролитным столкновением у Белого дома Конституционный Суд сыграл неподобающую ему роль".
Согласен, что возможна и такая оценка. Готов ее внимательно рассмотреть. Но хочу знать, в чем роль была неподобающей?
В Das System написано буквально, что неподобающей роль Конституционного Суда была потому, что "он признал противоречащим Конституции Указ Президента Ельцина, которым был распущен Верховный Совет и Съезд народных депутатов, а также назначены новые выборы, и назвал это основанием для отрешения Президента от должности". Больше не сказано ни строчки! И это называется научной, правовой аргументацией?
Она была бы справедливой, если бы авторы доказали, что Указ Ельцина N 1400 не противоречил Конституции России. Но они не могут этого доказать! Они прекрасно знают, что и Указ Ельцина, и нормы его введения противоречили сразу всему - и праву, и принципам компромисса, и культуре диалога. Никто, наверное, не отнесся бы с восхищением к расстрелу танками в конце XX века английского, французского или израильского парламента. Но в стране, где Сибирь начинается сразу за Садовым кольцом, можно все. И одновременно нельзя ничего.
Кому-то - тому, кто нравится (например, Ельцину), - можно все.
Кому-то - тем, кто не нравится (сегодня - Путину, завтра - Медведеву), - нельзя ничего.
Возникает естественный вопрос: а почему одним можно все, а другим - ничего; и что именно нравится; а также что именно не нравится?
Бесконечные Das System Putin демонстрируют нам, что объективных критериев нет вообще. А субъективные-то ("нравится - не нравится") на чем основаны? На правах человека, модернизационных (да пусть бы даже и либеральных) ценностях? Расстрелять свой парламент танками - это высочайшая норма соблюдения прав человека, незыблемости политических институтов, гуманизма как такового? Но это - нравится! Так почему же это нравится?
Я не хочу отвечать на этот вопрос. Но я знаю, как ответят на него российские антизападники и жесткие российские западники-патриоты.
Мне же хотелось бы, чтобы на этот вопрос ответили серьезные, достойные политики и ученые Запада. Понимающие, что от правильного ответа на этот вопрос зависит очень и очень многое. Не желающие (как мне кажется, по вполне понятным причинам) превращения России в окончательно антизападную страну. Мне хотелось бы, чтобы у бесконечных высказываний в стиле Das System Putin возник достойный коллективный оппонент на Западе. И чтобы этот оппонент был услышан - и на Западе, и в России.
Чтобы дурно пахнущие "нравится - не нравится" исчезли из наших отношений. Или хотя бы были сдержаны чем-то другим.
В противном случае дрейф России в антизападную сторону станет необратимым. Я не хочу этого, как и многие другие российские патриоты, бесконечно уважающие западную культуру, западную юриспруденцию, западную политику и стремящиеся к подлинной, органической модернизации России. Именно поэтому я считаю необходимым отпор всему тому многоликому, что уже изготовилось к очередным коллективным - и именно политическим - упражнениям в духе рассмотренных мной высказываний Das System Putin. Упражнениям, конечно же, имеющим к рассмотренным мной высказываниям такое же отношение, как капля воды - к Тихому океану. Но, согласитесь, есть общее между каплей и океаном, а именно то, что они состоят из воды.
Из чего состоят как мелочи типа рассмотренной мной Das System Putin, так и несравненно более крупные вещи сходного типа? Из воли к укреплению взаимопонимания, диалога между Россией и Западом? Или из чего-то, прямо противоположного?
Противоположное налицо. И ему надо дать отпор сейчас - пока оно не превратится в конвульсии гибельной конфронтации.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Конституционное право России, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ