ЮРИСПРУДЕНЦИЯ: МАГИСТЕРСКИЕ, ДИПЛОМНЫЕ, КУРСОВЫЕ
Консультационные услуги студентам
Консультационные услуги студентам
Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Уголовный процесс. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
ДОСТИЖЕНИЕ ДОСТОВЕРНОГО ЗНАНИЯ В ХОДЕ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ДОКАЗЫВАНИЯ: ЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
С.В. КОРНАКОВА
В науке уголовно-процессуального права и теории доказательств и доказывания традиционно вызывает повышенный научный, дидактический и практический интерес исследование вопроса о том, каким образом протекает процесс познания в ходе доказывания по уголовному делу. Доказывание, будучи основным содержанием познавательной деятельности, направлено, исходя из его законодательного определения, на установление имеющих значение для уголовного дела обстоятельств (ст. 73 УПК РФ). При этом указанные в приведенной норме обстоятельства, именуемые в доктрине уголовно-процессуального права предметом доказывания, прежде всего имеют гносеологическое значение, поскольку представляют собой четкую законодательную постановку наиболее общих вопросов, подлежащих разрешению в повторяющихся, типичных проблемных ситуациях, к каковым относится любая ситуация расследования (особенно на его первоначальных этапах) и разрешения уголовного дела <1>.
--------------------------------
<1> Давыдов В.О. О логике формирования структуры методики расследования преступлений // Всероссийский криминологический журнал. 2025. Т. 19. N 1. С. 111.
Как справедливо в этой связи отмечает А.Ф. Черданцев, наличие такого перечня вопросов, выполняя методологическую роль, облегчает деятельность правоприменителя, делая излишним обдумывание и постановку этих вопросов всякий раз заново <2>, направляя процесс доказывания на получение ответов в виде совокупности категоричных суждений о наличии или отсутствии обстоятельств, имеющих юридическое значение. Поэтому наделенные властными полномочиями участники уголовного судопроизводства при вынесении едва ли не всех процессуальных решений должны ориентироваться главным образом именно на перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию.
--------------------------------
<2> Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике. Екатеринбург: Наука, 1993. С. 73.
Попутно укажем, что среди ученых в основном не вызывает сомнений обусловленность приведенного в ч. 1 ст. 73 УПК РФ перечня подлежащих доказыванию обстоятельств нормами материального права <3>. В этой связи вызывает по меньшей мере удивление утверждение К.И. Попова об отсутствии направленности уголовно-процессуального доказывания на обоснование юридических признаков события, поскольку оно, "ограничиваясь фактической сущностью установленных обстоятельств, не включает их оценку с точки зрения юридической квалификации" <4>.
--------------------------------
<3> Лазарева В.А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России: учебное пособие. Самара: Самарский университет, 2007. С. 98.
<4> Попов К.И. Доказывание в уголовном процессе // Правопорядок: история, теория, практика. 2014. N 2 (3). С. 137.
Думается, что в таком случае, во-первых, уголовно-процессуальное доказывание утрачивает смысл, становится бесцельным, поскольку именно формулированием понятия конкретного состава преступления (квалификацией деяния) завершается процесс доказывания по уголовному делу.
Во-вторых, без решения этой задачи деяние, по поводу которого осуществлялось производство, не имеет юридического значения.
В-третьих, возникает закономерный вопрос: в результате какой деятельности, если не деятельности по доказыванию, осуществляется квалификация деяния? Стоит согласиться в этом отношении с мнением К.В. Скоблика о том, что именно "в ходе уголовно-правовой квалификации установленные факты приобретают "правовую нагруженность" <5>.
--------------------------------
<5> Скоблик К.В. Гносеология российского уголовного процесса и критерии ее выбора // Известия Байкальского государственного университета. 2017. Т. 27. N 2. С. 251.
Хотелось бы отметить, что в научных источниках учеными уделяется внимание не только проблемам процессуальной (практической) стороны доказывания, но и вопросам, касающимся анализа познавательного процесса и тех логических средств, которые используются ведущим производство по делу лицом в ходе этой деятельности. Вместе с тем следует признать, что в последнем аспекте процессу доказывания, во-первых, уделяется внимание в гораздо меньшей степени <6> и, во-вторых, не всегда выводы ученых, которые обращаются к анализу мыслительной деятельности субъекта доказывания, в должной мере выверены. В связи с этим в настоящем исследовании предпринята попытка осмысления некоторых вызывающих дискуссии в профессиональной юридической среде вопросов доказательственного права, в числе которых вопросы использования в процессе установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, логических средств, обеспечивающих достоверность выводов субъекта доказывания и обоснованность принимаемых на их основе решений.
--------------------------------
<6> Руденко А.В. Мыслительная деятельность следователя (дознавателя) при поиске следов преступления // Юридический вестник Кубанского государственного университета. 2015. N 1 (22). С. 18 - 21.
Так, думается, является заблуждением представление некоторых авторов, подвергающих анализу познавательную деятельность субъектов доказывания, о том, что использование в этой деятельности логических форм, в частности умозаключений, происходит лишь на этапе "получения промежуточных или окончательных выводов", а до этого преобладает чувственное (наглядно-образное) познание <7>. Напротив, В.И. Ивановым обоснованно утверждается, что чувственного восприятия свойств отражаемых объектов ("отражения бытия на пассивном уровне") явно недостаточно для полного уяснения их сущности. Задачи последнего могут решаться только на рациональном уровне <8>.
--------------------------------
<7> Воскобитова Л.А., Россинский С.Б. Вопросы познания в современном уголовном судопроизводстве // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2015. Т. 9. N 1. С. 137.
<8> Иванов В.И. Уголовно-процессуальное доказывание - ретроспективный путь познания от чувственного восприятия сущего к достоверному знанию прошлого // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2021. N 1 (55). С. 44.
Когда человек испытывает недостаток информации, а этим практически всегда характеризуется процесс расследования уголовных дел, он, чтобы выстроить полную картину произошедшего, начинает строить собственные версии. Поэтому преступление, которое, являясь событием прошлого, может быть познано только по оставленным в настоящем следам, предполагает выдвижение и проверку версий, его объясняющих, а весь процесс познания, начиная с момента выдвижения мысленных предположительных объяснений обстоятельств подлежащего расследованию преступного события, не может осуществляться без использования логических средств.
Как справедливо указывает Н.В. Блажевич, "метод выдвижения версий был и остается на практике основным инструментом расследования преступлений" <9>. В свою очередь, версия является логической формой получения и развития знаний, и этот процесс не может не подчиняться законам мышления. Уже при осмотре места происшествия ответственное за его производство лицо мысленно выдвигает предположения - версии, которые могли бы прояснить механизм образования наблюдаемых им следов, оставленных на месте происшествия. Выдвижение версий с логической точки зрения принимает форму гипотетического (условно-категорического) силлогизма (умозаключения), где выдвинутое предположение (основание первой посылки силлогизма) влечет логическое следствие, подлежащее проверке субъектом доказывания: "Если причиной устанавливаемого обстоятельства является то, что я предполагаю, то должны быть такие-то следствия". Наличие этих следствий-следов может быть проверено либо тут же, на месте происшествия, либо в ходе проведения последующих процессуальных действий. При этом подтверждение следствий влечет лишь подтверждение выдвинутой версии, но отнюдь не ведет к установлению ее достоверности, поскольку с точки зрения логического анализа мыслительной деятельности из четырех фигур (модусов) условно-категорического силлогизма, по которым может двигаться мысль субъекта доказывания в ходе познания обстоятельств преступного события, фигура от утверждения следствия к утверждению основания является не достоверной, а лишь правдоподобной.
--------------------------------
<9> Блажевич Н.В. Алгоритм формирования следственной версии как методологическая проблема // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2021. N 3 (57). С. 7.
Так, например, информация, полученная из показаний подозреваемого, о том, каким образом он вскрыл замок на двери для проникновения в помещение, может подтверждаться выводом производившего осмотр этого замка специалиста, т.е. проверка показаний подозреваемого путем сопоставления с заключением специалиста позволяет сделать вывод о достоверности показаний в этой части, их соответствии действительности. Но мысль в этом случае движется по правдоподобной (недемонстративной) фигуре - от утверждения следствия к утверждению основания: "Если замок вскрывал именно этот человек, то знает, как он это сделал, и может об этом рассказать". В криминалистике такая ситуация охватывается понятием "виновная осведомленность", под которой понимается знание об обстоятельствах преступления, которое, по мнению некоторых исследователей этого вопроса, может иметь "лишь лицо, действительно его совершившее" <10>. Но возникает вопрос, можно ли однозначно утверждать правомерность использования в приведенном суждении частицы "лишь"? Разве нельзя предположить, что лицо, на самом деле не причастное к преступлению, берет вину за его совершение на себя, а его доскональная осведомленность о механизме образования следов на вскрытом замке объясняется знанием, полученным от действительного участника преступления? Поэтому, несмотря на согласованность показаний подозреваемого о механизме вскрытия замка и заключения об этом специалиста, вывод о причастности первого к преступлению является хоть и высоковероятным, но все же только вероятным. Следовательно, причастность подозреваемого к совершению преступления должна подлежать дальнейшей проверке с целью исключения версии о самооговоре.
--------------------------------
<10> Коряк Ю.Д. Виновная осведомленность и особенности ее маскировки при допросе в процессе расследования тяжких и особо тяжких преступлений // Юристъ-правоведъ. 2024. N 4 (111). С. 142.
Таким образом, в силу того что проверка и подтверждение следствий выдвинутых субъектом доказывания версий, направленных на установление требуемых законом обстоятельств преступного события, протекают по правдоподобной фигуре условно-категорического силлогизма, установление наличия вытекающих из версии фактов является основанием лишь для вероятного вывода о достоверности заложенного в основание версии знания. В связи с этим на практике возможны ошибки субъекта доказывания при оценке значения полученных таким образом доказательств. Поэтому важно различать достоверность как свойство каждого из полученных доказательств и достоверность выводов субъекта доказывания, основанных на этих доказательствах.
Напротив, опровержение версий с логической точки зрения строится по достоверной фигуре условно-категорического силлогизма, в котором мысль движется от отрицания следствия к отрицанию основания. Эта фигура является законом логики (modus tollens), поэтому вывод в таком случае будет окончательным, означающим отсутствие необходимости дальнейшей работы над данной версией. Таким образом, единственный факт, противоречащий версии, способен ее опровергнуть, но подтверждение фактов, вытекающих из версии, как бы их ни было много, не доказывает ее истинности.
На действии логического закона modus tollens построена и проверка полученных показаний посредством проведения следственного эксперимента. Если результат эксперимента однозначно свидетельствует, что выполнение действия невозможно так, как о нем сообщено в показаниях, то выводом будет суждение о ложности этих показаний. Например, если в своих показаниях подозреваемый утверждает о совершении какого-либо действия определенным образом, а результат эксперимента показывает, что оно таким образом выполненным быть не может, то вывод субъекта доказывания о недостоверности показаний будет достоверным.
Вместе с тем движение мысли от утверждения следствия к утверждению основания тоже может давать достоверное знание в том случае, когда между основанием и следствием выявляется наличие связи, именуемой в логике эквивалентной, т.е. не союз "если, то", а союз "если, и только если, то". Например, след от протектора на дорожном покрытии однозначно свидетельствует о том, что водитель тормозил. Или если результатом следственного эксперимента станет вывод, что действие могло выполнить только проверяемое лицо и никакое другое, то этот вывод также будет достоверным, несмотря на то что в этих случаях мысль движется от установления следствия к установлению основания.
Таким образом, единственный путь познания прошлого события - от следов, оставленных в настоящем, к установлению обстоятельств его совершения посредством выдвижения и проверки версий. Однако некоторые авторы видят иной путь мыслительной деятельности субъекта доказывания, а именно путь "опровержение опровержения", который, по их мнению, может опираться на действие закона двойного отрицания. В частности, С.О. Махтюк считает, что следствием применения указанного закона является суждение: "Если неверно, что убийство совершено не А., то А. - убийца". Этого, по его мнению, достаточно для однозначного вывода - "теорема доказана, и дело подлежит направлению в суд" <11>.
--------------------------------
<11> Махтюк С.О. Опровержение опровержения как способ доказывания в уголовном процессе // Вестник Московской академии Следственного комитета Российской Федерации. 2020. N 1. С. 149.
Подобное представление вызывает самые серьезные возражения. Во-первых, основным требованием к любому виду умозаключений в логике является наше согласие с посылками, т.е. истинность исходных посылок. В приведенном же суждении С.О. Махтюком вывод делается, как им самим указано, из неверной, а значит, ложной посылки, что категорически недопустимо. Из ложного утверждения может следовать достоверное утверждение лишь в случае действия логического закона исключенного третьего. Но этот закон применим только к противоречащим суждениям, а суждение "преступление совершено А.". и суждение "преступление совершено не А." являются противоположными, но не противоречащими, а значит - в достоверности вывода можно быть уверенным лишь в случае истинности исходного суждения.
Отношение между противоположными суждениями (а именно таким является отношение приведенных в примере суждений) подчиняется не закону двойного отрицания, а закону непротиворечия, который действует только в случае истинности исходного суждения, а воспринимать его таковым не позволяет приведенное перед ним слово "неверно".
Во-вторых, как в математике два минуса дают плюс, так и в логике два отрицания дают утверждение. Но при этом преобразованное в результате применения закона двойного отрицания суждение должно быть эквивалентным по содержанию исходному суждению. Эта операция преобразования в логике носит название "операция превращения". Например, содержание суждения "ничто на земле не проходит бесследно" означает то же самое, но выраженное иначе в суждении "все на земле оставляет след". Точно так же - из того, что человек не бесчестный, следует, что он честный. Стоит подчеркнуть, что если истинно исходное суждение, то в результате применения операции превращения с логической необходимостью следует получение также истинного суждения.
Таким образом, результатом применения закона двойного отрицания должно быть получение эквивалентного, но не противоположного исходному суждения, следовательно, утверждение С.О. Махтюком о действии данного закона в этом случае ошибочно. Из суждения "убийство совершено не А." по закону двойного отрицания должно следовать суждение "убийство не совершено А.".
В-третьих, даже если предположить, что взятое С.О. Махтюком за исходное суждение истинно, указанный автор умалчивает о том, каким образом подтверждена его истинность. Думается, что изначальное утверждение о том, что суждение "неверно, что убийство совершено не А." соответствует действительности, не может не вызывать правомерной критики, поскольку должно предполагать самостоятельное обоснование виновности А.
Отметим, что применимость закона двойного отрицания в ходе расследования преступления можно продемонстрировать на приеме ограничения области поиска. Так, если известно, что удар мог быть нанесен только человеком, обладающим большой физической силой, то бессмысленно в качестве подозреваемого рассматривать лицо, таковым (в силу его физических данных) не являющееся. Еще одним примером законодательно установленного Уголовно-процессуальным кодексом положения, отражающего действие закона двойного отрицания, является необходимость признания равнозначности недоказанной виновности и доказанной невиновности.
Возвращаясь к анализу мыслительной деятельности субъекта доказывания, отметим, что, как справедливо подчеркивает А.Ф. Лубин, единственный путь раскрытия преступлений в уголовном судопроизводстве - это использование метода "следование по следам" <12> (в логическом аспекте - по следствиям). Несмотря на то что "следование от следов" (с точки зрения строгой логической доказательности направленности мысли) в большинстве случаев не дает достоверного знания, это не означает невозможность его получения. С философской стороны, как отмечается авторами "Теории доказательств в советском уголовном процессе", постепенное возрастание вероятности выводов, основанное на проверке и накоплении аргументов, в качестве которых в уголовном судопроизводстве выступают доказательства, представляет количественное возрастание надежности знания, при достижении известного уровня получающее новое качество - достоверность <13>. При этом накопление информации, подтверждающей выводимые из разрабатываемых в ходе доказывания версий, и опровержение конкурирующих версий дадут достоверное знание лишь в том случае, когда из оценки совокупной значимости собранных по уголовному делу доказательств будет следовать единственно возможный вывод о совершении преступления заподозренным лицом и никем иным. В этой связи Я. Пещак писал: "Когда собранные доказательства могут быть логическим основанием только одной мысли, одного вывода, мы говорим, что произошла замена вероятного знания достоверным" <14>. В логике, как уже отмечалось, такая связь выражается в форме двойной импликации (эквиваленции): "если и только если... то". Лишь в этом случае знание об обстоятельствах преступления будет единственно возможным, исключающим сомнения в своей достоверности.
--------------------------------
<12> Лубин А.Ф. Криминалистические основы деятельности по расследованию преступлений: курс лекций. Н. Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2014. С. 27.
<13> Теория доказательств в советском уголовном процессе / под ред. Н.В. Жогина. 2-е изд. М.: Юридическая литература, 1973. С. 474.
<14> Пещак Я. Следственные версии: Криминалистическое исследование / пер. со словацкого А.М. Ларина; под ред. А.Р. Ратинова. М.: Прогресс, 1976. С. 94.
Литература
1. Блажевич Н.В. Алгоритм формирования следственной версии как методологическая проблема / Н.В. Блажевич // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2021. N 3 (57). С. 6 - 15.
2. Воскобитова Л.А. Вопросы познания в современном уголовном судопроизводстве / Л.А. Воскобитова, С.Б. Россинский // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2015. Т. 9. N 1. С. 130 - 143.
3. Давыдов В.О. О логике формирования структуры методики расследования преступлений / В.О. Давыдов // Всероссийский криминологический журнал. 2025. Т. 19. N 1. С. 107 - 114.
4. Иванов В.И. Уголовно-процессуальное доказывание - ретроспективный путь познания от чувственного восприятия сущего к достоверному знанию прошлого / В.И. Иванов // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2021. N 1 (55). С. 42 - 51.
5. Коряк Ю.Д. Виновная осведомленность и особенности ее маскировки при допросе в процессе расследования тяжких и особо тяжких преступлений / Ю.Д. Коряк // Юристъ-правоведъ. 2024. N 4 (111). С. 141 - 147.
6. Лазарева В.А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России: учебное пособие / В.А. Лазарева. Самара: Самарский университет, 2007. 303 с.
7. Лубин А.Ф. Криминалистические основы деятельности по расследованию преступлений: курс лекций / А.Ф. Лубин. Нижний Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2014. 201 с.
8. Махтюк С.О. Опровержение опровержения как способ доказывания в уголовном процессе / С.О. Махтюк // Вестник Московской академии Следственного комитета Российской Федерации. 2020. N 1. С. 148 - 150.
9. Пещак Я. Следственные версии: Криминалистическое исследование / Я. Пещак; перевод со словацкого А.М. Ларина; под редакцией А.Р. Ратинова. Москва: Прогресс, 1976. 228 с.
10. Попов К.И. Доказывание в уголовном процессе / К.И. Попов // Правопорядок: история, теория, практика. 2014. N 2 (3). С. 137 - 139.
11. Руденко А.В. Мыслительная деятельность следователя (дознавателя) при поиске следов преступления / А.В. Руденко // Юридический вестник Кубанского государственного университета. 2015. N 1 (22). С. 18 - 21.
12. Скоблик К.В. Гносеология российского уголовного процесса и критерии ее выбора / К.В. Скоблик // Известия Байкальского государственного университета. 2017. Т. 27. N 2. С. 246 - 256.
13. Теория доказательств в советском уголовном процессе / под редакцией Н.В. Жогина. 2-е изд. Москва: Юридическая литература, 1973. 736 с.
14. Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике / А.Ф. Черданцев. Екатеринбург: Наука, 1993. 192 с.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовный процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.
Навигация по сайту:
Контакты:
"Горячие" документы: