Цифровые права: некоторые проблемы толкования правил статьи 141.1 Гражданского кодекса Российской Федерации. Статьи по предмету Гражданское право

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Гражданское право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ЦИФРОВЫЕ ПРАВА: НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТОЛКОВАНИЯ ПРАВИЛ СТАТЬИ 141.1 ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ <*>

А.А. ВОЛОС

--------------------------------
<*> Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда N 23-78-01055, https://rscf.ru/project/23-78-01055/.

В Российской Федерации после появления правил ст. 141.1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее также - ГК РФ) продолжаются теоретические споры по поводу необходимости указанных нововведений, а также корректности ряда положений закона. При этом актуальным остается аспект правильного толкования и понимания введенных правил в целях последующего формирования единообразной судебной практики. Как будет показано ниже, не все нормы о цифровых правах могут быть поняты однозначно.

Примечательно, что некоторые зарубежные ученые видят основную проблему регулирования отдельных отношений по поводу цифровых активов в том, что им нет юридического определения и его невозможно дать <1>. Цитируемая работа была написана в 2017 г. Ее авторы не догадывались, что в России все же попытаются дать легальное определение цифровым правам. Насколько опыт окажется успешным, покажет практика.
--------------------------------
<1> See: Conway H. and Grattan S. The "New" New Property: Dealing with Digital Assets on Death. Modern Studies in Property Law. Hart Publishing, Oxford and Portland. 2017. P. 100 - 101.

Законодатель отнес цифровые права к особой разновидности объектов гражданских прав, тем самым, помимо практических вопросов, поставил проблему теоретического переосмысления категории "объекты гражданских прав" в современных условиях цифровизации. В научной литературе избранному законодателем подходу дана определенная критика. Так, как отмечает Л.Ю. Василевская, "нельзя рассматривать цифровые права в одной плоскости с известными нам и различными по своей юридической природе имущественными правами (обязательственными, корпоративными и др.)" <2>. Автор добавляет, что цифровые права - это не новые права, а лишь способ их фиксации <3>. Похожую точку зрения отстаивает Е.А. Суханов: "Имеются все основания утверждать, что цифровые права в действительности являются не новым видом имущественных прав, а только цифровой формой обязательственных и иных прав, причем не всех, а лишь прямо названных в таком качестве законом" <4>. Аналогичное мнение высказывает, например, О.А. Полежаев, считающий, что "цифровое право должно являться исключительно средством его фиксации, удостоверения в цифровой среде, а также внедрения в гражданский оборот" <5>.
--------------------------------
<2> Василевская Л.Ю., Подузова Е.Б., Тасалова Ф.А. Цифровизация гражданского оборота: проблемы и тенденции развития (цивилистическое исследование). М., 2022. С. 91.
<3> См.: Там же.
<4> Суханов Е.А. О гражданско-правовой природе "цифрового имущества" // Вестник гражданского права. 2020. N 6. С. 29.
<5> Право цифровой среды: монография / под ред. Т.П. Подшивалова, Е.В. Титовой, Е.А. Громовой. М., 2022. С. 428.

С приведенными утверждениями частично можно поспорить, так как особенности осуществления цифровых прав уже настолько необычны и специфичны (это доказывают и утвержденные правила различных информационных платформ, а также складывающаяся деловая практика), что вряд ли можно их характерные черты сводить только к вопросам фиксации. Очевидны уникальные черты, связанные с установлением обладателя цифрового права, порядка его перехода и т.п. Скорее всего, в судебной практике постепенно будут формироваться и особые способы защиты цифровых прав. Теории еще следует установить, каков наиболее адекватный механизм защиты указанных прав <6>.
--------------------------------
<6> См., например: Павлова Д.А. Особенности осуществления цифровых прав // Юрист. 2023. N 3. С. 8 - 15.

Таким образом, неудивительно, что сложилась и иная точка зрения на цифровое право, согласно которой его сущность сводится к способу приобретения <7>. Правда, автор подхода признает: "На основании существующего регулирования складывается впечатление, что цифровые права не могут рассматриваться в качестве принципиально новой категории, по сути, являются формой подтверждения существующего права" <8>.
--------------------------------
<7> См.: Кирсанова Е.Е. Правовое регулирование оборота прав на результаты интеллектуальной деятельности в цифровой экономике: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2022. С. 68.
<8> Там же. С. 69.

В связи с этим, видимо, режим цифровых прав будет с практической точки зрения близок к режиму бездокументарных ценных бумаг. Учеными уже сделан вывод о том, что к цифровым финансовым активам могут быть применены правила трансграничного оборота акций и облигаций <9>. В любом случае содержание правил п. 1 ст. 141.1 ГК РФ о возможности приравнивания цифровых прав с обязательственными и иными правами действительно вызывает некоторые сомнения. Необходимым становится четкое разграничение между этими объектами гражданских прав.
--------------------------------
<9> См.: Алексеенко А.П. Правовой режим цифровых прав при их использовании в трансграничной инвестиционной деятельности // Банковское право. 2023. N 2. С. 34.

Как прямо следует из определения цифровых прав, таковыми являются лишь активы, прямо указанные в законе в таком качестве. При этом можно встретить утверждение о том, что аккаунты в социальной сети или объекты компьютерной игры <10> могут быть признаны цифровыми правами <11>. В качестве обоснования традиционно приводится аргумент о растущей экономической ценности названных объектов. Такое мнение не соответствует прямым указаниям Гражданского кодекса РФ, так как цифровое право должно быть определено в законе в качестве такового, чего нельзя сказать применительно к вышеперечисленным активам.
--------------------------------
<10> См., например: Морозова И.Г., Курпякова С.И. К вопросу о классификации цифровых прав // Хозяйство и право. 2022. N 11. С. 18 - 28.
<11> В частности, Л.Г. Ефимова пыталась обосновать распространение правил ст. 141.1 ГК РФ на криптовалюты. См.: Ефимова Л.Г. Криптовалюты как объект гражданского права // Хозяйство и право. 2019. N 4. С. 23.

Некоторые исследователи частично критикуют итоговое решение по поводу законодательного регулирования цифровых прав, в частности ввиду того, что была создана новая правовая реальность, не вполне соответствовавшая тому, что на самом деле требовало урегулировать <12>. Действительно, новый закон решил по крайней мере не все проблемы, которые обсуждались при его принятии.
--------------------------------
<12> См., например: Новоселова Л., Габов А., Савельев А., Генкин А. и др. Цифровые права как новый объект гражданского права // Закон. 2019. N 5. С. 31 - 54.

Немного другая точка зрения, согласно которой, видимо, следует широко толковать правила ст. 141.1 ГК РФ, представлена в работе Л.В. Санниковой и Ю.С. Харитоновой: "...если признать, что в отношении цифровых прав законодатель установил принцип легалитета, вне правового поля остаются все зарубежные криптоактивы, утилитарные токены и те виды цифровых прав, которые не получили четкой квалификации в законе. Вряд ли на такой результат рассчитывал законодатель" <13>. Следовательно, авторы полагают, что к цифровым правам допустимо относить также и активы, которые прямо в законе в качестве таковых не указаны, но соответствуют каким-либо предусмотренным в законе характеристикам.
--------------------------------
<13> Санникова Л.В., Харитонова Ю.С. Цифровые активы: правовой анализ: монография. М., 2020. С. 149.

Комментируя процитированное суждение, хотелось бы отметить, что сложно предугадать, на какой "результат рассчитывал законодатель". Важно другое: буквальное толкование понятия цифровых прав не дает возможности для его широкого толкования. Тем самым возможность применения к криптовалюте или аккаунтам в социальных сетях правил ст. 141.1 ГК РФ должна быть заблокирована.
Суды пока боятся давать строгое толкование понятию цифровых прав. Даже можно попытаться с огромной долей условности предположить, что некоторые выводы из правоприменительной практики дают шанс на возможность широкой интерпретации того, что есть цифровое право. Так, в суде было заявлено требование "об обязании передать логины и пароли к социальным сетям... а также доступы к TripAdvisor, Яндекс Карты, 2ГИС". Суд, сделав ссылку на п. 2 ст. 141.1 ГК РФ, отметил, что в удовлетворении этих требований следует отказать, поскольку истцом не доказана принадлежность и права на данные цифровые ресурсы <14>. Возможность применения к спорным отношениям ст. 141.1 ГК РФ не отвергнута судом.
--------------------------------
<14> Постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 27 мая 2022 г. N 11АП-1617/2022 по делу N А65-16901/2020 // Документ опубликован не был. Доступ из СПС "КонсультантПлюс".

По другому делу обсуждалась действительность договора, связанного с реализацией цифровых активов (криптовалюты). Суд отметил: "Положения статьи 141.1 Гражданского кодекса Российской Федерации, на неприменение которых указывает заявитель кассационной жалобы, не могут повлиять на выводы судов. Более того, исходя из даты возникновения спорных правоотношений, данная норма не подлежит применению" <15>. То есть как будто бы основные аргументы неприменения ст. 141.1 ГК РФ в данном деле: содержание прав и обязанностей по правилам указанной статьи и ее действие во времени.
--------------------------------
<15> Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 6 августа 2020 г. N Ф01-11633/2020 по делу N А43-34718/2017 // Документ опубликован не был. Доступ из СПС "КонсультантПлюс".

И в первом, и во втором случаях правила ст. 141.1 ГК РФ не должны применяться в принципе, так как объекты, по поводу которых возникли споры (криптовалюты, аккаунты в социальных сетях, приложения), не являются и не могут являться цифровыми правами постольку, поскольку не указаны в нормах закона в качестве таковых. Прямое указание в решении суда об этом было бы более точным, отвечающим толкованию нормы ст. 141.1 ГК РФ. Особенности судебной практики, которая не определилась с единым пониманием цифровых прав, можно объяснить двумя моментами. Во-первых, практики очень мало, поэтому говорить о том, что она сложилась, пока рано. Во-вторых, в приведенных делах суд в любом случае правильно отказал в возможности применения правил ст. 141.1 ГК РФ. Таким образом, вряд ли стоит серьезно относиться к аргументации, качество которой, как представляется, все же оставляет желать лучшего.
В этой связи более оригинальным является другое дело. В нем суды двух инстанций удовлетворили исковое заявление о взыскании неосновательного обогащения, которое выразилось в переводе денежных средств на счет ответчика. Последний иск не признал, отмечая, что неосновательного обогащения не было: истец приобрел у него криптовалюту. Суды двух инстанций отвергли этот довод, ведь правила ст. 128 ГК РФ "не называют биткоины объектом гражданских прав, а единственным средством платежа является рубль".
С такими рассуждениями не согласился кассационный суд. По мнению последнего, "на момент возникновения спорных правоотношений цифровая валюта де-факто существовала, имела некую экономическую ценность, с ней могли совершаться операции по покупке, продаже, обмену, в том числе на вещи, лицами, имеющими материальный интерес в таких операциях". Непосредственно перед этим выводом суд сделал ссылку на ст. 128 и 141.1 ГК РФ, видимо, чтобы найти правовое обоснование тому факту, что использование на практике цифровых активов подчеркивает их экономическую ценность и правовые последствия от осуществления действий с ними. Итоговое решение все же было сделано со ссылкой на аналогию права (п. 2 ст. 6 ГК РФ), которая позволила суду предположить, что договоры по поводу криптовалюты могут соответствовать закону и подлежать судебной защите. Таким образом, решение о взыскании неосновательного обогащения отменено <16>.
--------------------------------
<16> Определение Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 30 июня 2021 г. N 88-10336/2021 // Документ опубликован не был. Доступ из СПС "КонсультантПлюс".

При этом сам по себе факт ссылки на ст. 141.1 ГК РФ в конкретном деле вызывает вопросы, так как она с учетом буквального толкования неприменима в данном деле, но позволяет предположить, что понятие цифровых прав может в будущем применяться по аналогии закона для иных цифровых активов. Подобную ситуацию вряд ли следует признать правильной ввиду разницы в самих отношениях. С другой стороны, возможно, лучшего решения проблемы оборота цифровых активов в этой ситуации не найти.
Таким образом, законодатель выбрал ограниченный подход, обозначив, что к цифровым правам относятся только те объекты, которые прямо в законе указаны в качестве таковых. Это само по себе не отменяет споров по поводу допустимости отнесения к объектам гражданских прав иных цифровых активов. Формулировка ст. 128 ГК РФ прямо не подразумевает, что аккаунты в социальных сетях или криптовалюты автоматически не являются объектами гражданского оборота. Вместе с тем после внесения категории "цифровые права" в Гражданский кодекс РФ стало ясно, что однозначно и бесповоротно правовая охрана предоставляется только для объектов, имеющих специальный правовой режим. По остальным активам остаются вопросы, в том числе по поводу возможности применения правил ст. 141.1 ГК РФ по аналогии закона. Представляется, что в настоящий момент нет возможности для широкого толкования правил указанной статьи, равно как и ее применения в силу п. 1 ст. 6 ГК РФ.
Ряда уточнений требуют правила осуществления цифровых прав. Статья 141.1 ГК РФ в п. 2 - 3 дает только общее фрагментарное представление о том, как происходит осуществление цифровых прав, и, соответственно, проводятся сделки по поводу цифровых прав. Как правильно указывает О.А. Полежаев, "закон содержит указание только на форму, в которой должен быть совершен акт распоряжения, без конкретизации его особенностей, закрепления его важнейших признаков и действий, с совершением которых будет связываться акт распоряжения" <17>. Впрочем, как можно понять из мысли ученого, для комментируемого положения закона это является недостатком. При этом представляется, что закон правильно делает отсылку на правила информационных систем, так как особенности распоряжения цифровыми правами, порядок совершения действий обладателя ими и т.п. имеют существенные технические особенности, которые вряд ли следует указывать в законодательстве. Важным представляется другое: субъекты должны иметь возможность ознакомиться с этими правилами, чтобы понимать технические, экономические и юридические особенности совершения сделок с цифровыми правами, а также оценивать соответствующие риски. Эта проблема вполне нивелируется тем, что правила информационных систем утверждаются Банком России и размещаются на официальном сайте <18>.
--------------------------------
<17> Право цифровой среды: монография / под ред. Т.П. Подшивалова, Е.В. Титовой, Е.А. Громовой. М., 2022. С. 429.
<18> Документы организаций, включенных в реестр ОИС. URL: https://cbr.ru/finm_infrastructure/ois/doc_ois/.

Статья 141.1 ГК РФ устанавливает, что для определения того, кто может своими действиями распоряжаться цифровым правом, к примеру отчуждать его, следует обращаться к правилам информационной системы. Логичнее всего предположить, что таким лицом является субъект, который в соответствии с записью в информационной системе является обладателем цифрового права. Правила информационных систем могут устанавливать дополнения и исключения из этого правила. Так, можем для примера обратиться к Правилам информационной системы Сбера <19>. Указанные Правила в п. 2.1.11 дают определение "владельцу" обладатель цифрового финансового актива, т.е. лицо, включенное в Реестр, имеющее доступ к системе посредством обладания аутентификационными данными СберБизнес и/или личного кабинета, которые позволяют ему получать информацию о цифровых финансовых активах, которыми он обладает, а также распоряжаться этими цифровыми финансовыми активами посредством использования Системы. В качестве лица, которое может распоряжаться цифровым финансовым активом, уже в другом пункте указан наследник (п. 28.9), что, впрочем, вытекает из норм наследственного права.
--------------------------------
<19> См.: Там же.

Следовательно, можно выявить основные признаки обладателя цифрового права: такое лицо должно быть включено в специальный реестр, иметь личный кабинет на информационной платформе, получать доступ к нему посредством аутентификационных данных.
В силу закона (в случаях и по основаниям, им предусмотренных) обладателем цифрового права может быть признано иное лицо. То есть Гражданский кодекс РФ допускает ситуацию, при которой лицо, определяемое в силу правил информационной системы, и лицо, которое считается обладателем цифрового права, различаются. Сложно понять, о каких лицах здесь говорит закон. Можно предположить, что в любом случае обладателем цифрового права может быть наследник или супруг (супруга) лица, указанного в информационной системе, при соответствующих обстоятельствах (к примеру, при приобретении цифрового права в браке).
Важно отметить, что переход цифрового права на основании сделки не требует согласия лица, обязанного по такому цифровому праву. Действительно, обладатель цифрового права и лицо, обязанное по цифровому праву, достаточно часто не совпадают. К примеру, среди утилитарных цифровых прав выделяется такое право, как право требовать передачи исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и (или) прав использования результатов интеллектуальной деятельности. Обязанным лицом по такому цифровому праву, очевидно, является автор или иной правообладатель исключительного права. Однако обладателем цифрового права будет лицо, которое приобрело указанное цифровое право и чаще всего выступает в качестве инвестора. Именно это лицо (в том числе без согласия лица, обязанного по такому цифровому праву - правообладателя исключительного права) может совершать сделки, связанные с переходом цифрового права.
Из содержания п. 3 ст. 141.1 ГК РФ не совсем ясно, является ли комментируемое правило диспозитивным или императивным, может ли иное быть установлено сторонами отношений и/или правилами информационных систем. Представляется, что ограничений в этом нет. Правила указанного пункта в совокупности с нормами иных законодательных актов позволяют предусмотреть иное волеизъявлением сторон. В частности, в соответствии с ч. 4 ст. 8 Федерального закона от 2 августа 2019 г. N 259-ФЗ лицо, привлекающее инвестиции, определяет в соответствии с правилами инвестиционной платформы содержание и условия осуществления утилитарных цифровых прав, в том числе существо права (требования), порядок осуществления утилитарных цифровых прав, количество предлагаемых утилитарных цифровых прав. Таким образом, определяя порядок осуществления утилитарных цифровых прав, вполне можно представить ситуацию, что для отчуждения права лицо, привлекающее инвестиции (видимо, на практике нередко это и будет лицо, обязанное по цифровому праву), может предусмотреть необходимость каких-либо согласий.
Правила п. 3 ст. 141.1 ГК РФ уже подвергались определенной критике со стороны экспертов. Так, А. Генкин указывает: "Несколько настораживает априорная возможность отчуждения цифровых прав без согласия эмитента, поскольку обычаи делового оборота, уже сформировавшиеся на этом рынке, зачастую предполагают установление добросовестными эмитентами ограничений на оборот отдельных категорий цифровых прав (токенов)" <20>. Заявленная автором проблема нивелируется, если комментируемое правило будет признано в практике в качестве диспозитивного.
--------------------------------
<20> Новоселова Л., Габов А., Савельев А., Генкин А. и др. Указ. соч. С. 37.

В рамках приведенной дискуссии показательно мнение С.В. Сарбаша: "Указание на то, что содержание прав и условия их осуществления определяются в соответствии с правилами информационной системы, противоречит принципам гражданского права" <21>. По мнению ученого, эти вопросы могут быть установлены только законом, а в некоторых случаях - договором. Правда, не ясно, почему регистрация и получение аутентификационных данных на информационной платформе не может рассматриваться в качестве согласия на участие в договорных отношениях с этой платформой, а также с иными зарегистрированными пользователями (фактически такие действия следует признать акцептом). Представляется, что правила информационной системы есть неотъемлемая часть договорных условий между субъектами, которые совершают сделки по поводу цифрового права.
--------------------------------
<21> Там же. С. 38.

Литература

1. Алексеенко А.П. Правовой режим цифровых прав при их использовании в трансграничной инвестиционной деятельности / А.П. Алексеенко // Банковское право. 2023. N 2. С. 34 - 40.
2. Василевская Л.Ю. Цифровизация гражданского оборота: проблемы и тенденции развития (цивилистическое исследование): монография. В 5 томах. Т. 1 / Л.Ю. Василевская, Е.Б. Подузова, Ф.А. Тасалова; ответственный редактор Л.Ю. Василевская. Москва: Проспект, 2022. 288 с.
3. Ефимова Л.Г. Криптовалюты как объект гражданского права / Л.Г. Ефимова // Хозяйство и право. 2019. N 4. С. 17 - 25.
4. Кирсанова Е.Е. Правовое регулирование оборота прав на результаты интеллектуальной деятельности в цифровой экономике: монография / Е.Е. Кирсанова. Москва: Юстицинформ, 2022. 228 с.
5. Морозова И.Г. К вопросу о классификации цифровых прав / И.Г. Морозова, С.И. Курпякова // Хозяйство и право. 2022. N 11. С. 18 - 28.
6. Новоселова Л. Цифровые права как новый объект гражданского права / Л. Новоселова, А. Габов, А. Савельев [и др.] // Закон. 2019. N 5. С. 31 - 54.
7. Павлова Д.А. Особенности осуществления цифровых прав / Д.А. Павлова // Юрист. 2023. N 3. С. 8 - 15.
8. Право цифровой среды: монография / под редакцией Т.П. Подшивалова, Е.В. Титовой, Е.А. Громовой. Москва: Проспект, 2022. 896 с.
9. Санникова Л.В. Цифровые активы: правовой анализ: монография / Л.В. Санникова, Ю.С. Харитонова. Москва: 4 Принт, 2020. 304 с.
10. Суханов Е.А. О гражданско-правовой природе "цифрового имущества" / Е.А. Суханов // Вестник гражданского права. 2021. N 6. С. 7 - 29.
11. Conway H. The "New" New Property: Dealing with Digital Assets on Death / H. Conway, S. Grattan // Modern Studies in Property Law / eds. by H. Conway, R. Hickey. Oxford and Portland, 2017. Vol. 9. P. 99 - 115.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ