Институционализация права на неприкосновенность частной жизни в законодательстве об организации спецслужб и полиции. Статьи по предмету Правоохранительные органы Российской Федерации

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Правоохранительные органы Российской Федерации. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ ПРАВА НА НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ ОБ ОРГАНИЗАЦИИ СПЕЦСЛУЖБ И ПОЛИЦИИ

Т.В. ХАЙРУЛЛИН

Конституционное право на неприкосновенность частной жизни ввиду фрагментарного конституционного регулирования в значительной степени воплощается в жизнь на институциональном уровне посредством законодательной деятельности парламента и практики конституционного правосудия. Правила ч. 3 ст. 55 Конституции РФ в отношении неприкосновенности частной жизни применяются весьма активным образом. Это одно из наиболее "ограничиваемых" федеральным законом субъективных конституционных прав, что в целом соответствует его юридической природе и не должно трактоваться как умаление или нарушение правила о приватности. Частная жизнь сама по себе не препятствует паспортному и миграционному контролю, учету транспортных средств, ведению полицейского банка данных о гражданах и др.
Согласно Федеральному закону "О федеральной службе безопасности" <1> (ст. 6) полученные в процессе деятельности соответствующих органов сведения о частной жизни, которые затрагивают честь, достоинство гражданина или способны причинить вред его законным интересам, не могут сообщаться кому бы то ни было без добровольного согласия правообладателя, если иное не установлено федеральным законом. В данной правовой норме примечательны критерии, которыми руководствуется законодатель: он ставит под юридическую охрану не просто право на неприкосновенность частной жизни, но тот его аспект, который связан именно с защитой чести и достоинства либо способностью причинения вреда законным интересам. Полагаем, что чрезмерно узкое истолкование сущности права на неприкосновенность частной жизни в аспекте одного лишь механизма защиты чести и достоинства не соответствует общепризнанному пониманию данного конституционного права. Речь идет, безусловно, не только о защите от диффамации, клеветы и оскорбления, распространения ложных и порочащих сведений. С этой точки зрения анализируемый Федеральный закон, на наш взгляд, достигает заявленных целей, поскольку надлежащим образом сужает толкование до границ, обусловленных целями данного законодательного регулирования.
--------------------------------
<1> См.: Федеральный закон от 3 апреля 1995 г. N 40-ФЗ "О федеральной службе безопасности" с послед. изм. // СЗ РФ. 1995. N 15. Ст. 1269.

Однако этого нельзя сказать о втором критерии, которым руководствуется законодатель при ограничении интерпретационного смысла категории "неприкосновенность частной жизни": это "сведения, способные причинить вред законным интересам". Под указанный критерий, при желании, можно подвести практически любое юридически значимое обстоятельство. Здесь наглядно просматривается известное процессуально-юридической науке противоречие между поводами и основаниями к рассмотрению дел правоохранительными органами. Сам факт обращения гражданина с жалобой, на наш взгляд, уже с достаточной степенью процессуальной очевидности свидетельствует о том, что оспариваемые сведения "способны причинить вред" его "законным интересам". Если же наряду с поводом правоохранительный орган установит еще и соответствующие основания - никаких сомнений в факте "причинения вреда законным интересам" уже не останется. Таким образом, стремясь к ограничительному истолкованию термина "частная жизнь", фактически Федеральный закон "О федеральной службе безопасности" расширил значение данной категории до того смысла, какой явствует из общих конституционных установлений.
Несколько иная методология характерна для правового регулирования организации и деятельности полиции. Согласно Федеральному закону "О полиции" <2> (ст. 1) данная служба предназначена для защиты прав и свобод граждан, т.е. в том числе для защиты неприкосновенности их частной жизни. Более того, полиция несет обязанность "незамедлительно прийти на помощь" каждому, кто "нуждается в защите от противоправных посягательств", т.е. при наличии достаточных оснований полагать о нарушении неприкосновенности частной жизни полиция юридически обязана "прийти на помощь". Однако что это означает? Каким именно образом органы внутренних дел оказывают соответствующую помощь? В чем она заключается? Какими средствами это должно достигаться и обеспечиваться?
--------------------------------
<2> См.: Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ "О полиции" с послед. изм. // СЗ РФ. 2011. N 7. Ст. 900.

Здесь, на наш взгляд, важно учитывать конституционный критерий допустимости только разрешенного и дозволенного. В отличие от граждан <3>, на полицию не распространяется правовой принцип "Все, что не запрещено, то разрешено". Иными словами, в законодательстве должен быть четко описан механизм действий полиции, направленных на защиту неприкосновенности частной жизни граждан, если соответствующие противоправные посягательства имеют место в эмпирической действительности. Если же законодательство о полиции такой алгоритм не описывает, то подобные пробелы в правовом регулировании должны квалифицироваться в качестве конституционно противоправных. В деятельности органов внутренних дел недостаточно простого "ненарушения" неприкосновенности частной жизни (хотя это само по себе весьма важно), как это характерно для законодательного регулирования деятельности спецслужб. Законодатель в данном случае несет конституционную обязанность эффективной защиты неприкосновенности частной жизни административно-полицейскими средствами, которые применяются в правовой системе наряду с другими административными (неполицейскими) методами, прокурорским надзором и правосудием.
--------------------------------
<3> См., напр.: Бялкина Т.М. Что не запрещено, то разрешено // Муниципальная власть. 2001. N 1. С. 62 - 63.

С этой точки зрения заслуживают внимания положения Федерального закона "О полиции" (ст. 12), согласно которым органы внутренних дел принимают и регистрируют заявления и сообщения о правонарушениях и происшествиях, прибывают на место, оказывают первую помощь, принимают неотложные меры, выявляют и пресекают правонарушения. Для достижения указанных целей полиция (ст. 13 анализируемого Федерального закона) вправе требовать прекращения противоправных действий, идентифицировать личность, проверять документы, требовать покинуть место правонарушения или происшествия, собирать доказательства, применять меры обеспечения производства по делам об административных правонарушениях <4>. Кроме этого, возможно применение особых принудительных мер - доставления граждан в полицию (принудительное препровождение), личного досмотра, досмотра находящихся при них вещей, досмотра транспортных средств и др. Отдельные меры государственного принуждения подлежат специальному и подробному правовому регулированию (задержание, проникновение в жилые помещения, вскрытие транспортного средства, оцепление или блокирование территорий, применение физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия) <5>.
--------------------------------
<4> См.: Киричек Е.В. Деятельность полиции по обеспечению конституционных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: формологический подход // Актуальные проблемы борьбы с преступлениями и иными правонарушениями. 2015. N 15. С. 264.
<5> См.: Безруков А.В. Правовое регулирование деятельности полиции по обеспечению конституционных прав граждан и правопорядка // Труды Академии управления МВД России. 2015. N 2. С. 46.

Полагаем, что предоставленные законом полиции административные права вполне достаточны для того, чтобы эффективно и оперативно (в досудебном или доследственном порядке) пресекать наличествующие нарушения неприкосновенности частной жизни граждан. По сравнению с конституционным правом ряда зарубежных стран, эти полномочия даже, в определенной степени, избыточны, потому что не всегда и не в полной мере связывают полицейское усмотрение прокурорской или судебной санкцией, руководствуясь необходимостью поддержки высокого демократического стандарта верховенства прав и свобод человека и гражданина. Незамедлительное прибытие вызванного сотрудника полиции на место происшествия в совокупности с предоставленными ему полномочиями и возможностью их оперативного применения позволяют пресечь многие противоправные посягательства на частную жизнь.
Одновременно с этим подчеркнем, что законодательство о полиции предписывает необходимость формирования и ведения органами внутренних дел банков данных о гражданах (ст. 17). Полагаем, что сам по себе институт банков данных о гражданах представляет определенную угрозу функционированию института частной жизни в гражданском обществе <6>. Если такие банки данных и необходимы в правовом государстве, то в них должна содержаться минимально требуемая информация, которая касается исключительно противоправной деятельности лиц, не затрагивая частную жизнь даже самих правонарушителей, не говоря уже об информации о жизнедеятельности других граждан <7>. По названной причине следует приветствовать, что законодатель взял на себя функцию регулирования данных общественных отношений, не позволяя их регламентацию ведомственными подзаконными нормативно-правовыми актами или, тем более, секретными инструкциями. Из этого правила (учет подозреваемых, обвиняемых, осужденных, освобожденных от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям, объявленных в розыск и др.), однако, имеется ряд важных конституционно-правовых исключений.
--------------------------------
<6> См.: Рыжов Р.С. Правовое регулирование ведения централизованных банков данных о гражданах, осуществляемого полицией // Черные дыры в российском законодательстве. 2011. N 5. С. 122.
<7> См.: Вихляев А.А. Об актуальных вопросах, возникающих при формировании и ведении полицией информационных банков данных об иностранных гражданах и лицах без гражданства в условиях пандемии Covid-19 // Актуальные проблемы управления 2020. М., 2021. С. 3 - 6.

Граждане на основе принципов всеобщности и равенства подвергаются паспортному контролю, регистрации по месту пребывания и жительства. Вследствие этого данные в объеме, содержащемся в паспорте гражданина (фамилия, имя, отчество, дата рождения, семейное положение, адрес местожительства, отношение к военной службе и др.), являются априорно известными правоохранительным органам. Данное обстоятельство, на наш взгляд, само по себе не может квалифицироваться как противоправное с точки зрения необходимости реализации конституционного права граждан на неприкосновенность их частной жизни. Подобный вывод диктуется общепризнанностью соответствующих институтов в современном обществе, их необходимостью для обеспечения других важных конституционных прав и свобод человека и гражданина (хотя неприкосновенность частной жизни, вне сомнения, подвергается определенным ограничениям по смыслу ч. 3 ст. 55 Конституции РФ).
Полицейско-административный учет граждан и информации о них характерен для владельцев транспортных средств и водительских удостоверений. Конечно, гражданин в целях обеспечения неприкосновенности своей частной жизни может воздержаться от сдачи экзамена на соискание водительского удостоверения или от покупки автомобиля, чтобы персональные данные о нем не находились в органах внутренних дел. Но подобная методология близка к абсурдной. Владельцы автотранспортных средств сами заинтересованы в эффективном полицейском учете, поскольку это защищает их от похищения автомобилей, от противоправных действий третьих лиц вследствие дорожно-транспортных происшествий. Система централизованного экзамена на соискание водительского удостоверения также служит цели обеспечения безопасности дорожного движения. В данном случае административно-полицейский банк сведений и информации является допустимым ограничением конституционного права на неприкосновенность частной жизни согласно требованиям ч. 3 ст. 55 Конституции РФ.
Существенную роль в институциональных гарантиях неприкосновенности частной жизни граждан играют инструменты профилактического учета <8>; оперативного учета <9>; учета лиц, прошедших государственную дактилоскопическую или геномную регистрацию; учета в связи с требованиями миграционного законодательства. Каждая из указанных проблем заслуживает самостоятельного исследования и выходит за рамки изучения, собственно, исследуемого вопроса институционального обеспечения неприкосновенности частной жизни граждан на законодательном уровне. Вместе с тем обратим внимание на ряд имеющихся проблем совершенствования правового регулирования данных общественных отношений.
--------------------------------
<8> См.: Десятова О.В. Личность насильственного преступника и ее учет в профилактической деятельности участкового уполномоченного полиции // Вестник Уральского финансово-юридического института. 2019. N 1. С. 17.
<9> См.: Саркисян Г.Г. История развития криминалистических учетов полиции в Российской империи (1715 - 1917 гг.) // Труды Академии управления МВД России. 2020. N 3. С. 199.

Так, в соответствии с Федеральным законом "О государственной дактилоскопической регистрации в Российской Федерации" <10> указанная регистрация может быть добровольной и обязательной. В числе лиц, которые несут обязанность дактилоскопической регистрации, находятся служащие различных органов исполнительной власти (главным образом - военнослужащие и служащие правоохранительных органов); занимающиеся близким родом деятельности частные детективы и охранники; лица, которые могут быть причастными к совершению уголовных и ряда административных правонарушений (подозреваемые, совершившие административный проступок, осужденные и др.); субъекты миграционного законодательства (ходатайствующие о политическом убежище, подлежащие выдворению иностранные граждане, натурализуемые иностранцы и др.); ряд других категорий граждан. Полагаем, что данный перечень в целом удовлетворяет конституционным критериям справедливости и разумной дифференциации правового регулирования. Граждане в массовом и всеобщем порядке не подвергаются обязательной дактилоскопической регистрации, что позволяло бы моментально идентифицировать личность любого предполагаемого правонарушителя. Это, конечно, затрудняет розыск правонарушителей, однако законодатель осознанно жертвует данной ценностью в целях защиты частной жизни граждан. Таким образом, обеспечивается недопустимость полной "прозрачности" для правоохранительных органов частной жизнедеятельности граждан, если только последние не оказались в прошлом причастными к нарушению правил уголовного или некоторых норм административного законодательства.
--------------------------------
<10> См.: Федеральный закон от 25 июля 1998 г. N 128-ФЗ "О государственной дактилоскопической регистрации в Российской Федерации" с послед. изм. // СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3806.

Вместе с тем нельзя не отметить, что обязательной дактилоскопической регистрации подлежит весьма широкая группа лиц, которую можно было бы сузить лишь для субъектов, которые причастны к совершению правонарушений или могут быть жертвами преступлений, исключая при этом служащих военных и правоохранительных органов исполнительной государственной власти. В связи с этим возрастает значимость правового режима использования дактилоскопической информации. Последняя находится в ведении органов внутренних дел; подлежит хранению, использованию и уничтожению в установленном законом порядке. Ее использование для других целей противоречило бы конституционному принципу неприкосновенности частной жизни граждан.
Имеющееся неравенство просматривается, например, ввиду того важного обстоятельства, что до принятия Федерального закона "О государственной дактилоскопической регистрации в Российской Федерации" военнослужащие не подлежали обязательной дактилоскопической регистрации. Дактилоскопическая информация об уволенных с военной службы до вступления в силу данного Федерального закона в правоохранительных органах отсутствует, в то время как уволенные в запас после вступления этого Закона, напротив, такие данные в период своей военной службы вынуждены были представить. Таким образом, с очевидностью просматривается дискриминация, т.е. необоснованное отступление от конституционного принципа равенства всех перед законом и судом, основанное на случайных, недостаточно обоснованных обстоятельствах <11>. В зависимости от времени прохождения военной службы граждане, уволенные в запас, либо представили дактилоскопическую информацию в правоохранительные органы, либо ее не представили, причем обе категории субъектов действовали законно и обоснованно. Придание же Федеральному закону о дактилоскопической регистрации обратной силы означало бы ухудшение правового положения лиц, которые проходили военную службу ранее.
--------------------------------
<11> См.: Пресняков М.В. Конституционные параметры фактического равенства и фактической справедливости // Гражданин и право. 2011. N 6. С. 3 - 14.

Кроме того, полагаем, что законодательство о государственной дактилоскопической регистрации могло бы развиваться в направлении более дифференцированного правового регулирования. Обязательной дактилоскопической регистрации, на наш взгляд, должны подлежать не все военнослужащие и служащие правоохранительных органов на основе принципа всеобщности, но только те из них, чья служебная деятельность непосредственно представляет или может представлять угрозу охраняемым законом ценностям, что объективно требовало бы осуществления обязательной дактилоскопической регистрации. Из данного перечня могли бы быть исключены, например, служащие тылового обеспечения, военные инженеры, преподаватели военных учебных заведений.

Литература

1. Безруков А.В. Правовое регулирование деятельности полиции по обеспечению конституционных прав граждан и правопорядка / А.В. Безруков // Труды Академии управления МВД России. 2015. N 2(34). С. 46 - 49.
2. Бялкина Т.М. Что не запрещено, то разрешено / Т.М. Бялкина // Муниципальная власть. 2001. N 1. С. 62 - 63.
3. Вихляев А.А. Об актуальных вопросах, возникающих при формировании и ведении полицией информационных банков данных об иностранных гражданах и лицах без гражданства в условиях пандемии Covid-19 / А.А. Вихляев // Актуальные проблемы управления: Материалы 25-й Международной научно-практической конференции (г. Москва, 5 ноября 2020 г.): Сборник научных статей. Вып. 2 / Редакторы: С.М. Нечаева, Н.С. Куканова, М.А. Липчанская [и др.]. Москва: Государственный университет управления, 2021. С. 3 - 6.
4. Десятова О.В. Личность насильственного преступника и ее учет в профилактической деятельности участкового уполномоченного полиции / О.В. Десятова // Вестник Уральского финансово-юридического института. 2019. N 1(15). С. 17 - 20.
5. Киричек Е.В. Деятельность полиции по обеспечению конституционных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации: формологический подход / Е.В. Киричек // Актуальные проблемы борьбы с преступлениями и иными правонарушениями. 2015. N 15-2. С. 264 - 266.
6. Пресняков М.В. Конституционные параметры фактического равенства и фактической справедливости / М.В. Пресняков // Гражданин и право. 2011. N 6. С. 3 - 14.
7. Рыжов Р.С. Правовое регулирование ведения централизованных банков данных о гражданах, осуществляемого полицией / Р.С. Рыжов // Черные дыры в российском законодательстве. 2011. N 5. С. 122 - 125.
8. Саркисян Г.Г. История развития криминалистических учетов полиции в Российской империи (1715 - 1917 гг.) / Г.Г. Саркисян // Труды Академии управления МВД России. 2020. N 3(55). С. 199 - 209.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Правоохранительные органы Российской Федерации, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ