ЮРИСПРУДЕНЦИЯ: МАГИСТЕРСКИЕ, ДИПЛОМНЫЕ, КУРСОВЫЕ
Консультационные услуги студентам
Консультационные услуги студентам
Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Гражданский процесс. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
О ЕДИНСТВЕ ЦИВИЛИСТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В КОНТЕКСТЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ РЕФОРМ И ИСТОРИЧЕСКОГО ОПЫТА
Т.В. САХНОВА
Идея единства цивилистического процесса в процессуальной доктрине последнего столетия не нова и имела различные преломления - достаточно вспомнить известные суждения В.А. Рязановского <1>, рожденные предшествующим научным багажом, во многом опирающимся на достижения немецкой школы пандектистов в понимании сущности судебной, в первую очередь исковой, защиты. На протяжении почти всего XX в. она в основном рассматривалась как доктринальная проблема. Одновременно (начиная с 1920-х гг.) развивалась теория судебного права, которая опиралась преимущественно на статичные характеристики правосудия, связанные с организационными и общими функциональными постулатами (принципами) <2>.
--------------------------------
<1> Рязановский В.А. Единство процесса. М.: Городец, 1996.
<2> Обобщение достигнутого данной концепцией см., напр.: Полянский Н.Н., Строгович М.С., Савицкий В.М., Мельников А.А. Проблемы судебного права. М.: Наука, 1983. Идея судебного права была в свое время поддержана теоретиками права (например, С.С. Алексеевым, Л.С. Явичем); учеными-процессуалистами (например, П.С. Лупинской, И.Л. Петрухиным, П.Ф. Елисейкиным, А.Т. Боннером). Общепризнанной она в процессуальной доктрине тем не менее не стала.
Понятие "цивилистический процесс" как онтологическая категория введено в научный оборот в конце XX в. <3>; одновременно формулируется постулат об унификации цивилистического процесса и дифференциации судебных процедур как двуединой тенденции (1998, 2001). В XXI в. это получает не только доктринальное, но - что особо значимо - законодательное развитие; становится флагом, под которым идет реформирование цивилистического процесса - не только в России, но и в иных странах континентального права. Конкретика проявления этой закономерности различалась, но, так или иначе, она основывалась на имеющем исторические основы онтологическом единстве цивилистического процесса (при возможных различных законодательных концептах и методах; классические примеры, нами ранее приводимые, - процедурность процесса Франции и институциональность процесса Германии). Цивилистический процесс не утрачивает национального "лица" при его исторически единой сущности и осознании общности подлежащих решению задач.
--------------------------------
<3> См.: Сахнова Т.В. Реформа цивилистического процесса: проблемы и перспективы // Государство и право. 1997. N 9. С. 50 - 56.
В современной России единство в основных принципах и методах течения процессуальной формы и дифференциация в конкретике судебных процедур демонстрируется триединством процессуальных Кодексов: ГПК РФ, АПК РФ, КАС РФ.
В XXI в. унификация цивилистической процессуальной формы при одновременной дифференциации судебных процедур обретает законодательное воплощение - и в этом отношении главным историческим событием в России стали ГПК и АПК 2002 г. Их основными концептуальными достижениями полагаем: а) подтверждение единой общей онтологической основы цивилистического процесса; б) формирование процедурного вектора развития отечественного цивилистического процесса; в) признание обязанности суда вершить правосудие не только обязанностью перед государством, но и - что принципиально важно - обязанностью по отношению к сторонам.
Казалось бы, ориентиры заданы, направление определено, и дальнейшее развитие устремилось к единству цивилистического процесса: формирование концепта единого ГПК РФ (2014), законодательные новеллы ГПК РФ и АПК РФ 2015 - 2017 гг., процессуализация КАС РФ (2016 - 2018), Федеральный закон от 28 ноября 2018 г. N 451-ФЗ.
Однако последующая законодательная новеллизация демонстрирует отсутствие ясности концепта, мотивации и оснований и зачастую сводится к формально понимаемой "оптимизации" судебного процесса, когда во главу угла ставится публично-правовой интерес облегчения работы судов; в судебные процедуры внедряются публично-правовые и дискреционные методы, не связанные с конституционно и законодательно определяемыми целями и задачами правосудия. Эффективность работы судебной системы, бесспорно, зависит от многих организационных начал, в том числе фактора, но ими не могут быть подменены цели правосудия. Они - для, но не взамен.
В последние годы наблюдается тревожная тенденция нарушения баланса частноправового и публично-правового начал при реформировании цивилистического процесса, дезавуирование основных постулатов цивилистической процессуальной формы.
Из последних законодательных инициатив показателен законопроект, предложенный ВС РФ 8 ноября 2022 г. <4>. Главные опасности в предлагаемом видим в следующем:
1) по сути предпринята попытка подменить частной процедурой рассмотрения дел по малозначительным требованиям закономерности общей цивилистической процессуальной формы (рассмотрение дел мировыми судьями, расширение их подсудности по предмету дел, в том числе за счет увеличения цены иска <5>);
2) увеличение процессуального объема упрощенной обязательной процедуры и снижение значимости частноправового компонента, выражаемого через волеизъявление заинтересованных лиц (на саму процедуру и выход из нее), что нарушает баланс частноправового и публично-правового в методах защиты и снижает гарантии правосудия;
3) абсолютно юридически несостоятельный отсыл (в Пояснительной записке) к состязательности в приказном производстве - состязательное начало как функционально важнейшее для цивилистического процесса не может по определению быть сведенным к формальной технике, иное выхолащивает суть процесса;
4) по существу безмотивное исключение договорной подсудности;
5) предложения о полной профессионализации судебного представительства никак не согласуются с процессуальными гарантиями правосудия и противоречат историческому концепту русского цивилистического процесса. Напомним, в конце XIX в. состоялась принципиальная дискуссия в немецкой и русской процессуальной доктрине относительно концепта цивилистического процесса - как построенного по публично-правовой модели с обязательным адвокатским представительством (Германия) или по процедурной модели, когда главная цель - защита субъективного права, а суд обязан содействовать судебной защите, не вмешиваясь в функции сторон (Россия) <6>;
6) утрата процедуры восстановления судебного производства в процессуальное (оно перестало быть судебным - в том значении, которое придавал этому определению в XIX в. К.П. Победоносцев <7>). Эта, казалось бы, частность демонстрирует непонимание сущности процедурности цивилистического процесса, что методологически опасно. По ГПК РСФСР указанная процедура не была процессуальной, она регулировалась Приложением к ГПК. Гражданский процессуальный кодекс РФ придал ей значение процессуальной судебной; сегодня имеет место попытка "возврата в прежнее положение", но формально она остается вписанной в контекст процессуальной формы. Частности способны разрушить целое.
--------------------------------
<4> Постановление Пленума ВС РФ от 8 ноября 2022 г. N 32 "О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // https://supcourt.ru/documents.
<5> Как известно, отечественный законодатель, в отличие от некоторых стран, не оперирует категорией "малозначительные требования". Однако таковыми по процедуре фактически являются дела, рассматриваемые мировыми судами.
<6> См. об этом, напр.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М.: Изд. Бр. Башмаковых, 1917; 2-е изд., перераб. Краснодар: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2003. С. 132 - 134.
<7> См.: Победоносцев К.П. Судебное руководство. Сборник правил, положений и примеров, извлеченных из теории и практики гражданского судопроизводства, с полным указателем к судебным и распорядительным решениям по сему предмету кассационных департаментов сената. М.: Статут, 2004.
Доктрина имеет достаточно, ясный выработанный взгляд на понимание цивилистического процесса, его квалифицирующих признаков, принципов и признаков цивилистической процессуальной формы, понятие процедуры и их квалификационные характеристики по видам. Изложенное выше свидетельствует или об игнорировании возможности воспользоваться этим багажом, или же речь идет об осознанной и скрытой - без публичного обсуждения - попытке изменить национальный концепт процесса и направления его реформирования. И то и другое представляется неприемлемым и вредным - для настоящего и будущего процесса.
На наш взгляд, процессуальные реформы сейчас переживают идеологический кризис, связанный с более глубоким общественным и цивилизационным кризисом.
Процессуальный романтизм первого десятилетия XXI в. исчерпал себя и не принес ожидаемых результатов. Слишком много надежд возлагалось на формально понимаемую процедурность, свойственную цивилистическому процессу, как главную ведущую силу. Примеры очевидны, и наиболее яркие из них нами приводились ранее: неудавшаяся попытка создания единого европейского процессуального пространства; в России - отступление от процедурного вектора, заданного ГПК и АПК 2002 г. Процедурность - внутреннее достоинство цивилистического процесса; однако понимаемая в отрыве от его сущностных основ - вещь деструктивная. К такой интерпретации, в известной степени, привел догматический подход в доктрине, сформировавшийся еще во второй половине XIX в. и повсеместно возобладавший в XX в.
Разворачивающийся на наших глазах слом цивилизационной парадигмы вызывает естественное стремление удержаться "на плаву" повседневностью, что в законодательной практике выражается в стремлении упорядочить юридическую действительность посредством публично-правовых методов, которые бы действовали напрямую, дискретно, не будучи преломленными через частноправовые методы, свойственные цивилистической процессуальной форме и выражающие ее процедурную сущность.
Эту мысль хотелось бы пояснить.
Процедурное развитие цивилистического процесса предполагает приоритет частноправового в процессуальных методах, что наиболее ярко выражаемо через: а) волеизъявление заинтересованных лиц (прежде всего сторон) на частную по отношению к общей цивилистической процессуальной форме судебную процедуру и процессуальную значимость такого волеизъявления; б) процессуальные соглашения сторон и суда относительно движения процесса. Соответственно, увеличивается объем контрольных полномочий суда - по отношению к полномочиям ex officio, а объем дискреционных полномочий сокращается до минимума. Контроль и координация - вот главные методологические составляющие в осуществлении правосудной функций суда в цивилистическом процессе - вместо императивно-властных. Без законодательной основы это не может быть осуществлено. Однако ее-то как раз и не хватает. Концептуальной ясности в реализованных и предлагаемых в последнее время новеллах нет. Видима некоторая попытка, не отличающаяся системностью, развернуть отечественный цивилистический процесс и его методы в публично-правовом, императивном, направлении, России не свойственном.
Онтологическое единство цивилистического процесса сегодня - не умозрительная идея и не одно из возможных направлений движения реформ. Это то необходимо единственное, что позволит процессуальному механизму правосудия без критических потерь выстоять в сложные времена и обеспечить себе будущее.
Что же могло быть взято за основу осознанного законодательного движения и реализации идеи единства цивилистического процесса? Ответ, на наш взгляд, прост: учет исторически выработанных базовых постулатов и традиций отечественного процесса, демонстрируемых его естественной эволюцией. Это объективный фактор.
Заложенная Уставом гражданского судопроизводства Российской империи общая основа цивилистического процесса как правового феномена, наиболее ярко являемая в функциональных принципах процесса, стала отправным фундаментом, сформировав методологию будущего, что доказывается всем последующим развитием, несмотря на известные идеологические оговорки при принятии в XX в. первых законодательных актов о судебных процедурах и ГПК РСФСР 1923 г., а во второй половине XX в. - ГПК РСФСР 1964 г. Но не они определяли суть процесса и общее генеральное направление движения.
Так, ГПК РСФСР 1923 г. допускал возможность устного обращения в суд за защитой (по делам, производящимся в Народным суде, и по трудовым делам - ст. 75) в качестве одной из процедурных гарантий доступности правосудия, что было оправданно в тот период времени; дело могло быть начато как по заявлению заинтересованной стороны, так и прокурора (ст. 2). Вместе с тем принципиальные начала диспозитивности были восприняты. Например: согласно ст. 2 стороны имели право изменить основание иска увеличить или уменьшить исковые требования, но под контролем суда; дело по общему правилу возбуждалось инициативой стороны - ст. 75. Мировое соглашение не предусматривалось нормой. Судебная мировая сделка не имела самостоятельного регулирования; о ней упоминалось в ст. 210 применительно к судебному приказу <8>, который был упразднен в 1928 г. в связи с переходом к несудебному порядку обеспечения бесспорных прав. Проверочная инстанция ограничивалась кассацией с усилением публично-правового начала (кассационно-ревизионного - ст. 245 - 246), а надзор характеризовался как публично-правовая процедура в концепте института пересмотра судебных решений (разд. II гл. XXIX в ред. 1926 г.) - наряду с пересмотром судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам. Гражданский процессуальный кодекс 1923 г. в целом продолжал традицию состязательного процесса, утвержденную Уставом гражданского судопроизводства (ср., напр.: ст. 5 - ст. 118 - 122 ГПК 1923 г.). Знакомая (в известной мере актуальная и сегодня) формулировка ст. 5: "Суд обязан всемерно стремиться к уяснению действительных прав и взаимоотношений тяжущихся, почему, не ограничиваясь представленными объяснениями и материалами, он должен, посредством предложенных сторонам вопросов, способствовать выяснению существенных для разрешения дела обстоятельств и подтверждению их доказательствами, оказывая обращающимся к суду трудящимся активное содействие к ограждению их прав и законных интересов, дабы юридическая неосведомленность, малограмотность и подобные тому обстоятельства не могли быть использованы им во вред. При этом суд разъясняет обращающимся к нему сторонам их процессуальные права и необходимые формальности, предупреждая о последствиях, связанных с процессуальными действиями или упущением их". Приводим столь пространную цитату, дабы показать, что законодатель и в то время в целом следовал концепту русского процесса, выработанному исторически, относительно роли суда в процессе - как содействующего осуществлению процессуальных прав сторон в соответствии с их назначением - в противовес европейскому адвокатскому процессу. Но это не означает, что процесс был основан на преимущественно следственном начале <9>; и это не является доказательством отсутствия состязательного начала и "доминирования активности суда", как порой поспешно транслируется <10>.
--------------------------------
<8> А именно: "Судебные приказы применяются ко взысканиям денег или требованиям о возврате или передаче имущества, основанным на мировых сделках всякого рода, совершенных судебным порядком...", - здесь, по сути, речь шла о материально-правовой мировой сделке, но не о мировом соглашении.
<9> Как полагал, например, А.Т. Боннер. См.: Боннер А.Т. Проблемы установления истины в гражданском процессе. СПб.: Университетский издательский консорциум "Юридическая книга", 2009. С. 35 и сл.
<10> См., напр.: Зашляпин Л.А. Вопросы в процедурах получения устных объяснений сторон в гражданском и уголовном процессе // Современное право. 2022. N 4. С. 91 - 97.
Здесь важно сделать следующие замечания. (1) Правосудные полномочия суда не сводимы к полномочиям ex officio. (2) Содействие суда сторонам в русском процессе в осуществлении ими процессуальных прав суть проявление правосудной функции суда - и это следует отличать от публично-правового концепта активной роли суда в процессе (Германия). (3) Активная роль суда в тех странах, где она приветствуется законодательно (немецко-австрийский процесс), вполне сочетаема с состязательным началом. Иными словами, следует различать следственность и активную роль суда в методах цивилистического процесса. Концептуально это различные вещи. (4) Состязательность не сводима к доказательственной сфере и исключительной - вне судебных контроля и координации - инициативе сторон в процессуальных действиях. Иное не согласуется с самой сущностью правосудия.
Если иметь сказанное в виду, то принципиальным постулатам русского процесса, выработанным Уставом гражданского судопроизводства, ГПК РСФСР 1923 г. отвечал. При том естественно, что некоторые публично-правовые методы были усилены - в сравнении с классическими основами, что было обусловлено особенностями той эпохи (прежде всего социальными: необходимостью обеспечить истинный, а не формальный доступ к правосудию и реальное осуществление судебной защиты <11>). Дискреционные полномочия суда по ГПК 1923 г. - не нечто самодовлеющее, но обусловленное целями обеспечить дополнительные гарантии права на судебную защиту и обращение в суд за защитой. Здесь можно согласиться с учеными, предлагающими ввести категорию "разумность" при характеристике соотношения публично-правовых и частноправовых методов в судопроизводстве: "разумность в сочетании публичных и частных начал в судопроизводстве позволяет им соответствовать политике конкретного государства в конкретный исторический период его развития" <12>.
--------------------------------
<11> При том что законодательное воплощение в качестве самостоятельного права - права на судебную защиту - случится гораздо позднее, во второй половине XX в.
<12> Дорошков В.В. Разумное сочетание публичного и частного в уголовном судопроизводстве // Журнал российского права. 2023. N 1. С. 38; и др.
Поэтому по общему правилу процесс возбуждаем инициативой заинтересованной стороны, но также и прокурора, если то предусмотрено законом <13>; по общему правилу "каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений. Доказательства представляются сторонами", но они "также могут быть собираемы по инициативе суда. Если представленные доказательства недостаточны, суд может предложить сторонам представить дополнительные доказательства" (ст. 118); "Суд может, по собственной инициативе или по просьбе сторон, производить необходимые поверочные действия по представленным доказательствам..." (ст. 121); по общему правилу письменные доказательства представляются в суд сторонами, но могут быть истребованы судом на основании ходатайства стороны (ст. 140 - 141); по общему правилу и смыслу Кодекса суд рассматривает иск в пределах заявленных требований, но "если размер исковых требований не основан на ранее состоявшемся соглашении сторон или не определен законным порядком (вексель, договор, тарифы и т.п.), то суд, вынося решение по делу, в зависимости от выяснившихся на суде обстоятельств, может выйти за пределы заявленных истцом требований" (ст. 179). Что касается правила "ne procedat iudex ex officio", то ГПК 1923 г. в целом ему отвечает - в той степени, в какой оно воспринято континентальным цивилистическим процессом конца XIX в., независимо от национального концепта. По существу, и сегодня это одно из немногих онтологических начал, которое в континентальном процессе не имеет разночтений.
--------------------------------
<13> И только дела о взыскании с родителей алиментов на содержание детей могут быть также возбуждены по инициативе суда, а также по иску прокурора, органа охраны материнства и младенчества, опеки или профсоюза (ст. 2-а в ред. Указа Президиума ВС РСФСР от 16 апреля 1945 г.).
Общая линия была продолжена дальнейшим развитием процессуального законодательства. И отдельные ее "зигзаги", как петли в течении реки, не меняют общего русла.
Гражданский процессуальный кодекс РСФСР 1964 г. смягчил дискреционный посыл ГПК РСФСР 1923 г., приблизил методологию реализации права на обращение в суд к немецкому материально-правовому пониманию иска и права на иск, не заимствуя публично-правовой модели немецко-австрийского процесса.
Гражданский процессуальный кодекс 1964 г. можно характеризовать как соответствующий основным постулатам и принципам классической континентальной цивилистической процессуальной формы, продолжающим традиции русского процесса, законодательно наиболее полно отраженные в Уставе гражданского судопроизводства. Не ставя задачей анализ достижений ГПК 1964 г. (это тема самостоятельного исследования), отметим лишь некоторые моменты, свидетельствующие об исторической преемственности, характерные черты, и в том числе те, которые подчас неосновательно критикуются в современной доктрине post factum.
Это относится в первую очередь к принципу состязательности, состязательной форме судопроизводства и принципу так называемой объективной истины. В данном контексте многострадальна ст. 14 ГПК 1964 г., упрекаемая за излишнюю активность суда в доказывании, недостаточную состязательность и объективную истину (рассматриваемую почему-то исключительно в паре с активностью суда). На суд никогда законом не возлагалось обязанности по наполнению дела доказательствами - это всегда была прерогатива сторон в контексте реализации обязанности доказывания (но не обязанности представления доказательств - как в немецком процессе). Однако суд обязан был содействовать в реализации сторонами их процессуальных прав и обязанностей, но в пределах своих собственных функций, не заменяя полномочием ex officio инициативы сторон. И противопоставления состязательности объективной истине полагаем несостоятельными; это различные стороны проявления взаимодействия сторон и суда в процессе. Другое дело, что наделение доктриной категории "истина" определениями: "объективная", "формальная", "судебная", - в современном процессе не имеет квалифицирующего значения. Когда-то, в XIX в., термин "материальная истина" родился в противовес теории формальных доказательств (таких, юридическая сила которых была предопределена нормативно) - и именно в тот исторический период это имело смысл, ибо речь шла о смене доказательственной парадигмы, и, вместе с переходом к открытому, гласному и непосредственному процессу, знаменовало отказ от следственного и канцелярского начала. Да, можно констатировать, что на практике формула ч. 1 ст. 14 "суд обязан, не ограничиваясь представленными материалами и объяснениями, принимать все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного выяснения действительных обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон" нередко толковалась расширительно, с тем чтобы избежать отмены решения суда вышестоящей инстанцией по причине, что суд, рассматривающий дело по существу, таких мер не принял, что невольно побуждало суд первой инстанции выходить за пределы установленных законом процессуальных полномочий в доказательственной сфере. Но это не может порочить сам закон. В то же время обратим внимание: суд обязан принимать все предусмотренные законом меры, т.е. в пределах тех полномочий, которые ему предоставлены законом с учетом соотношения функций суда и сторон в доказывании. Ибо сущность состязательности заключается в разграничении функций правосудия, иска и защиты от иска между судом и сторонами. И эту сущность ГПК РСФСР 1964 г. вполне отражал.
Нельзя в данном контексте не упомянуть еще одну активно критиковавшуюся как не соответствующую состязательному началу норму. По общему правилу ст. 50 "каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений. Доказательства представляются сторонами и другими лицами, участвующими в деле" - классическое правило цивилистического процесса, известное с Рима. Но вместе с тем ч. 2 ст. 50 ГПК РСФСР, продолжая в известной степени посыл ГПК 1923 г., допускала наполнение дела доказательствами по инициативе суда, если представленных сторонами доказательств недостаточно: "Если представленные доказательства недостаточны, суд предлагает сторонам и другим лицам, участвующим в деле, представить дополнительные доказательства или собирает их по своей инициативе". Современная доктрина, увлекаясь критикой изложенного, нередко опускает указываемое законом обстоятельство - "если представленные доказательства недостаточны", что искажает смысл вышеприведенных правил. Это первое. Второе - законодатель вовсе не имел намерения парализовать общее правило обязанности доказывания инициативой суда, а учитывал возможные затруднения сторон в представлении доказательств. Конечно, это требовало более точного законодательного соотношения функций суда и сторон, что и было сделано в 1995 г.: "В случае, когда представление дополнительных доказательств для сторон и других лиц, участвующих в деле, затруднительно, суд по их ходатайству оказывает им содействие в собирании доказательств". Такое содействие, как известно, возможно в виде запроса, выдаваемого стороне, или в виде непосредственного истребования судом по ходатайству стороны доказательства у его держателя (как участника, так и неучастника процесса).
Гражданский процессуальный кодекс РСФСР 1964 г. вполне заложил основы субстантивности процессуального права на судебную защиту через развитие диспозитивных начал, несмотря на известную противоречивость в данном вопросе, наиболее проявляемую через предпосылки существования и условия реализации права на обращение в суд за защитой, с одной стороны, и, по сути, немецким подходом в понимании иска, его элементов, тождества иска/исков (внутреннего и внешнего), с другой стороны. Первое следовало разработанному отечественной доктриной критерию заинтересованности как субъективному осознанию самого обращающегося за защитой в суд лица о наличии у него объекта защиты и поводов к судебной защите. Второе же, напротив, исходило из принятой в немецком концепте определенности и статичности предмета и основания иска как объективно заданных критериев, что соответствовало материально-правовому пониманию иска и судебной защиты, когда их предтечей полагалось наличное субъективное материальное право.
Гражданский процессуальный кодекс РСФСР 1964 г. воспринял элементы апелляции, фактически включив апелляционные полномочия в полномочия суда кассационной инстанции - с реформированием судебной системы в конце XX в. и созданием мировых судов, идея которых на самом деле была близка идее немецких участковых судов, апелляция, как и кассация, получила обособленное нормативное регулирование в ГПК.
На наш взгляд, наибольшие противоречия в законодательном регулировании отечественного цивилистического процесса XX в. выразились в некоторой "двуличности" подходов - статичного институционального и подспудно развивающегося, не артикулируемого доктриной, процедурного.
Приведем очевидные - не исчерпывающие - примеры тому:
- методы процесса - то приближение, то отдаление от процедурности и по этой причине невосприятие частноправовых методов; отождествление привычно выделяемого диспозитивного метода с материально-правовым распоряжением, а публично-правового метода - с императивной властью суда;
- периодически выходящие на первый план материально-правовые, статичные по сущности, критерии дифференциации - близкие немецкому взгляду на цивилистический процесс: в этом же истоки толкования иска, его элементов, тождества иска/исков и, что особенно значимо на практике для реализации права на судебную защиту, оснований к отказу в возбуждении дела;
- сопоставление, а порой и отождествление заинтересованности и интереса в толковании понятия сторон, их функций, правового статуса и его реализации, в чем также очевидно влияние немецкого, с одной стороны, материально-правового подхода - с другой, формального понимания категории "сторона" (отсюда растут ноги так называемого процессуального истца, которого по русскому законодательному концепту не существует);
- трудно различимые нормой и доктриной основания объединения дел (или процессов - что на самом деле было заложено с оглядкой на романский концепт еще Уставом гражданского судопроизводства) и основания соучастия - при том что отечественное законодательство никогда не отождествляло истоки соучастия с немецким товариществом в споре;
- толкование пересмотра по просьбе третьих лиц, которое уже в Кодексах 2002 г. воплотилось через расширительную - в материально-правовом понимании - конструкцию заинтересованных лиц, имеющих право на обжалование или обращение с жалобой в соответствующую инстанцию (апелляция, кассация, надзор);
- попытки объединить в единых критериях процедурный и институциональный подходы в конструкции - и последующих реконструкциях - проверочных инстанций, что продолжается и по сей день.
По существу же, думаем, развитие процессуального законодательства XX в. искало пути баланса частного и общественного в методах правосудия, а это и есть выбор его модели - как модели справедливости, которая не может быть математически беспристрастной к той общественной ипостаси, в которой и для которой она существует. Абсолют справедливости здесь и сейчас - в корреляции частного и общего в конкретной исторической и общественной данности - так же, как соотношение морали, достоинства, разума - триады, через которую справедливость воплощаема.
В этом смысле ГПК 2002 г. подвел некоторый итог почти столетнему законодательному развитию. И при всей критике (в том числе и автором этих строк) относительно нечеткости общего концепта, его безусловная ценность - в стремлении поддержать эволюционный путь развития цивилистического процесса, опираясь на достигнутое в законодательстве и теории за предшествующий период. Принятие процессуальных Кодексов 2002 г. стало историческим событием, сопоставимым с кодификацией конца XIX в. И отмеченные ранее глобальные достоинства: историческая общность онтологических основ цивилистического процесса, процедурность, справедливость - как исток, инструментарий и метод, творящий цель, - бесспорно, знаменуют направление "в сторону Свана": романского течения цивилистического процесса.
Думается, взглянув на процесс сверху в его хотя бы ближайшем историческом развитии, можно без труда увидеть его как русло реки, имманентно присущую ему методологию, тот стержень, который держит его как особый социальный феномен и вокруг которого нанизываются частности. Которые порой отпадают - и появляются другие; которые сменяют друг друга и порой конфликтуют друг с другом, но которые не могли бы в принципе существовать без этого стержня. Вот в этом простом правиле - следовании исторически выработанной онтологии, демонстрируемой эволюцией цивилистического процесса, и заключается главный методологический подход в понимании основ единства цивилистического процесса, в том числе и в законодательном реформировании, - как безальтернативно актуальный в смятенные - в различных смыслах - времена.
Список использованной литературы
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданский процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.
Навигация по сайту:
Контакты:
197839245
"Горячие" документы: