Навигация по сайту:

• Главная
• Условия и порядок оказания услуг
• Цены и порядок оплаты
• Способы оплаты
• Гарантии
• ЗАКАЗАТЬ

Контакты:

Свяжитесь с нами:

ICQ: 197839245
e-mail: justicemaker@yandex.ru

Законодательная концепция гражданско-правовых последствий прекращения договоров: достоинства и недостатки. Статьи по предмету Гражданское право

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Гражданское право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ КОНЦЕПЦИЯ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫХ ПОСЛЕДСТВИЙ ПРЕКРАЩЕНИЯ ДОГОВОРОВ: ДОСТОИНСТВА И НЕДОСТАТКИ

Ю.Э. МОНАСТЫРСКИЙ

Институт убытков как универсальный способ защиты тем эффективнее, чем детальнее урегулировано его соотношение с такой гражданско-правовой санкцией, как расторжение договора <1>. Вместе с тем в усложняющемся имущественном обороте востребован механизм, стимулирующий трансформацию обычного требования в денежное, подтвержденное судом. Это должно способствовать большей ликвидности и оборачиваемости капитала, а в конечном счете даже возрастанию веса национальной валюты, так как все это стимулирует спрос на нее.
--------------------------------
<1> О генезисе представлений о принципе исполнения обязательства в натуре в отечественной юридической доктрине см.: Громов А.А. Влияние невозможности исполнения на право требовать исполнения договорного обязательства в натуре: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2017. С. 74 - 92.

Договор, особенно возмездный, - основной источник обязательств. Их неисполнение дает повод для компенсации убытков и возложения ответственности. Вместе с тем такое полномочие возникает не автоматически, а при нарушениях субъективных прав. Полагаем, что его объем можно также определять через категорию соответствующих закону коммерческих расчетов, а не исключительно через ущерб, упущенную выгоду и противоправность. Сделка порождает ожидание нужного поведения контрагента, в силу чего последствия несоблюдения ее условий имеют иную структуру, чем вред, причиняемый имуществу, личности <2>. Главная особенность заключается в том, что потерпевший по общему правилу остается связан договором в плане исполнения собственных обязательств, поэтому возмещение убытков необязательно происходит через освобождение от необходимости осуществлять свои дальнейшие действия в соответствии с соглашением. Характер неследования контрактным условиям может быть таким, что это не мешает изолированному рассмотрению требования об убытках и его последующему удовлетворению.
--------------------------------
<2> См.: Рахмилович В.А. О противоправности как основании гражданской ответственности // Советское государство и право. 1964. N 3. С. 59 и далее; Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. М.: Юрид. лит., 1966. С. 151.

Континентальная правовая традиция основана на постулате святости договора - pacta sunt servanda. В римском праве сделку нельзя было расторгнуть, равно как и отказаться от нее. Задача тех, кто разрешал споры, заключалась в принуждении субъектов к исполнению обещания <3>. Позднее контракты по мере детализации регулирования все чаще прекращались судом по инициативе одной стороны в случаях, указанных в законе, например согласно правилу clausula rebus sic stantibus или ввиду существенного нарушения. С течением времени пришло осознание, что расторжение неисполненной сделки позволяет зафиксировать потери, нанесенные безнадежным контрагентом, и освободить ресурсы для дальнейшей деятельности. Поэтому основная цель санкций в виде досрочного прерывания отношений заключается в снятии бремени обязательств со сторон контракта с резервированием права взыскивать утраченное и неполученное.
--------------------------------
<3> "Кредитору принадлежало лишь одно право, а именно: требовать исполнения договора; с этой целью ему предоставляли строгие экзекуционные меры, однако если эти меры не оказались достаточными для того, чтобы кредитор получил удовлетворение, то договор продолжал существовать в неисполненном виде, но тем не менее он всегда был обязательным для кредитора. Его лишь защищали, разрешая ему отклонить иск другой стороны до тех пор, пока она не предложила исполнить свое обязательство, и с этою целью кредитору предоставляли exceptio doli или exceptio in factum, названное комментаторами "exceptio non adimpleti contractus" ...Во всем этом не проявляется еще идея о расторжении договора" (Пляниоль М.Ф. Курс французского гражданского права. Ч. I. Теория об обязательствах / Пер. с фр. В.Ю. Гартмана. Петроков: Изд. тип. С. Панского, 1911. С. 485 - 486 (сн. 1)). Вместе с тем, как отмечают ряд исследователей, возможность одностороннего отказа от исполнения обязательства восходит к принципу римского права exceptio non adimpleti contractus, в соответствии с которым в случаях, когда между сторонами договора существует синаллагматическая связь, то есть когда обязанности в договоре обусловливают одна другую, сторона, не получившая встречного удовлетворения, имеет право на односторонний отказ от исполнения своей части обязательств по договору (см., например: Сарбаш С.В. Право удержания как способ обеспечения исполнения обязательств. 2-е изд., испр. М.: Статут, 2003. С. 186; Егорова М.А. Односторонний отказ от исполнения гражданско-правового договора. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2010. С. 387).

Согласно Ч. Фриду верх взял принцип договора-консенсуса, фиксировавшего в будущем взаимную имущественную выгоду (lucrum mutuum, in futuro certum) - базовый экономический стимул любого хозяйствования, а не договора-обещания - инструмента, закрепляющего одностороннее обязывание <4>. Таким образом, внесудебная санкция по приостановлению экономического взаимодействия и в конечном счете по его прекращению в более широком смысле была отдана на откуп соглашению предпринимателей.
--------------------------------
<4> Подробнее о развитии института расторжения договора в связи с категорией возмещения убытков см.: Усачева К.А. Расторжение нарушенного договора и взыскание убытков: некоторые проблемы соотношения. Сравнительно-правовой аспект (часть первая) // Вестник гражданского права. 2014. Т. 14. N 4. С. 128 - 155.

Вернемся к первым результатам российской кодификации. С принятием в 1994 г. Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) появилось такое основание для освобождения от договора, как его "фундаментальное" нарушение (пп. 1 п. 2 ст. 450 ГК РФ). Установлено, что оно является существенным, если влечет для другой стороны такой ущерб, который в значительной степени лишает ее того, на что она была вправе рассчитывать при совершении сделки <5>. Подобное расторжение происходит через судебную процедуру <6> и позволяется только при соблюдении претензионного порядка урегулирования спора (п. 2 ст. 452 ГК РФ). В последующем Высший Арбитражный Суд Российской Федерации неожиданно радикально расширил случаи одностороннего прекращения договоров без суда <7>, не совсем верно использовав логику vacuum juris. В соответствии с п. 2 ст. 453 ГК РФ расторжение договора прекращает обязанности должника выполнять действие, составляющее предмет контракта (п. 3 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 6 июня 2014 г. N 35). Высшая судебная инстанция в данном случае также интерпретировала ключевое положение вопреки его смыслу (contra sensum), отметив, что ряд обязательств тем не менее должен оставаться в силе. Было сказано, что условия сделки, которые по своей природе предполагают их применение и после этого момента (гарантийные обязательства по товарам и работам и т.д. <8>) или которые регулируют отношения сторон в период после расторжения контракта, продолжают действовать <9>. Но данное замечание не столь справедливо, о чем подробнее скажем ниже.
--------------------------------
<5> Указанное определение, равно как и само понятие существенного нарушения, не является отечественным изобретением: оно было почти полностью позаимствовано из ст. 25 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 11 апреля 1980 г.) (United Nations Convention on Contracts for the International Sale of Goods (CISG)). Кроме того, схожие формулировки содержатся в ст. III.-3:502 DCFR (см.: Модельные правила европейского частного права / Пер. с англ. М.А. Александрова; Науч. ред. Н.Ю. Рассказова. М.: Статут, 2013. С. 241, 243) (ст. 7.3.1 Принципов международных коммерческих договоров (Принципов УНИДРУА) (UNIDROIT Principles of International Commercial Contracts (PICC)) (см.: Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010 / Пер. с англ. А.С. Комарова. М.: Статут, 2013. С. 256).
<6> При этом отсутствие прямой отсылки к судебной процедуре расторжения при указании в договоре на такое право должно толковаться судом как необходимость соблюдения данной процедуры (см. Постановление Президиума ВАС РФ от 20 октября 2011 г. N 9615/11 (далее - Постановление N 9615/11) // http://www.arbitr.ru/bras.net/f.aspx?id_casedoc=1_1_c4931185-cd85-4a24-85fb-69dc8122de52 (дата обращения: 20.01.2019)). При оценке существенности нарушения суду следует рассматривать ряд факторов, некоторые из которых приводятся, в частности, в Постановлении Президиума ВАС РФ от 12 апреля 2011 г. N 12363/10 // http://www.arbitr.ru/bras.net/f.aspx?id_casedoc=1_1_afc4fe54-8ee7-4d2e-9cb8-2c51f943db1f (дата обращения: 20.01.2019).
<7> См.: Постановления Пленума ВАС РФ от 3 декабря 2002 г. N 2430/02 // СПС "КонсультантПлюс"; от 14 марта 2014 г. N 16 "О свободе договора и ее пределах" // http://www.arbitr.ru/?id_sec=354&id_doc=21374&id_src=DD2F2C8CA9A1C2561CFFEF872B4BCB04&filename=21374.pdf (дата обращения: 20.01.2019) и от 6 июня 2014 г. N 35 "О последствиях расторжения договора" // http://www.arbitr.ru/arxiv/post_plenum/109866.html (дата обращения: 20.01.2019).
<8> Согласно ряду авторов в случае неисполнения подобных обязательств может быть начислена неустойка, хотя судебному подходу в этом вопросе недостает единообразия (см.: Емельянова А.Г. Действие договора прекратилось. Можно ли взыскать неустойку за период после его расторжения // Арбитражная практика. 2017. N 9. С. 77).
<9> См. подробнее: Позднышева Е.В. Последствия изменения и расторжения гражданско-правового договора // Журнал российского права. 2017. N 11. С. 54 - 63.

Сначала, принимая в качестве базового судебный вариант прекращения нарушенного договора, законодатель понимал, что он совместим не со всякой моделью (например, он совершенно не подходит для регулирования динамично длящихся контрактов, когда стороны связаны большими объемами исполнения). Применительно к поставке императивной нормой было предусмотрено расторжение уведомлением в случае существенного нарушения другой стороной обязательств, в частности, при неоднократном нарушении сроков поставки (абз. 3 п. 2 ст. 523 ГК РФ) <10>. Долгое время некоторые правоведы отстаивали мнение, что этот механизм независимо от диспозитивного правомочия предпринимателей относительно режима обязательств нужно распространить по аналогии на случаи неисполнения других сделок, когда без выхода из договора невозможна действенная защита от нарушения <11>, но для таких выводов не было нормативной основы.
--------------------------------
<10> Вместе с тем формально-императивная фиксация признаков существенности нарушения в п. 2 и 3 указанной статьи подвергалась критике в литературе: "...надуманность этого ограничения... не вызывает сомнений и противоречит мировому правовому опыту. Стороны должны иметь право в своем договоре детальнее раскрыть принцип существенности нарушения, выразив, как он преломляется применительно к их контракту, вплоть до его полной отмены. С нашей точки зрения, нет ничего дурного, если в контракте будет написано, что малейшая просрочка в поставке рассматривается как существенное нарушение и дает покупателю право на односторонний отказ от договора. В некоторых случаях, когда у контрагентов имеется явный разрыв в переговорных силах (bargaining power) и у должника не было реальной возможности влиять на содержание договора, суд мог бы применить механизм ex post контроля и изменить (расторгнуть) договор в части этого условия в соответствии со ст. 428 ГК РФ или не применить его на основании ст. 10 ГК РФ. Но в целом не признавать право сторон расшифровывать или отменять принцип существенности нарушения было бы нерациональным и грубым решением" (Карапетов А.Г. Свобода договора и пределы императивности норм гражданского права // Вестник ВАС РФ. 2009. N 11. С. 114).
<11> В частности, А.Г. Карапетов рассуждает следующим образом: "...не будет ли предоставление кредитору, пострадавшему от нарушения, возможности внесудебного расторжения провоцировать недобросовестные отказы от заключенных договоров под прикрытием незначительных нарушений? Не приведет ли это к дестабилизации договорного оборота? Думается, что в большинстве случаев нет <...> ...согласно ст. 523 ГК существенное нарушение договора поставки дает пострадавшей стороне право на односторонний отказ. Значительное число никем не оспариваемых исключений из общего правила судебного расторжения содержится и в других специальных нормах ГК РФ о договорах купли-продажи, подряде, займе и др. Можем ли мы сказать, что в сфере заключения подобных договоров существует какая-то особенная нестабильность договорных отношений? Думается, что нет. Участники оборота каким-то образом умудряются осуществлять экономический обмен в рамках режима, который допускает односторонний отказ от нарушенного договора. Это, в свою очередь, эмпирически доказывает, что никакой катастрофы от перехода к соответствующим мировым стандартным процедурам расторжения нарушенного договора произойти не должно" (Карапетов А.Г. Основные тенденции правового регулирования расторжения нарушенного договора в зарубежном и российском гражданском праве: Дис. ... докт. юрид. наук. М., 2011. С. 136 - 137. См. также, например: Безик К.С. Порядок одностороннего отказа от исполнения договора // Сибирский юридический вестник. 2008. N 1(40). С. 40 ("...в п. 4 ст. 523 ГК РФ прямо закрепляется норма, согласно которой договор поставки считается измененным или расторгнутым с момента получения одной стороной уведомления другой стороны об одностороннем отказе от исполнения договора полностью или частично, если иной срок расторжения или изменения договора не предусмотрен в уведомлении либо не определен соглашением сторон. Это правило можно было попытаться по аналогии закона распространить на все иные случаи отказа от исполнения договора").

Следует упорядочить терминологию, которая была и отчасти остается небезупречной, например предусмотреть, что расторжение договора может быть только досрочным и только односторонним. Это юридическое действие представляет собой санкцию за неисполнение, и базовое законодательное основание для ее применения - существенное нарушение условий контракта. Вместе с тем в ст. 450 ГК РФ говорится о расторжении сделки "по соглашению сторон", что семантически неверно. Термин "прекращение договора" <12>, напротив, по смыслу должен также относиться и к совместному волеизъявлению прервать правоотношения, и к завершению срока действия контракта.
--------------------------------
<12> Так, К.П. Победоносцев, в основном используя термин "прекращение договора", не всегда последовательно им оперировал, но однозначно указывал, что "расторжение договора" "допускается не иначе как по условию, в котором стороны заранее выговаривают себе это право (pactum displicentiae, in diem addictio)" (см.: Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья. Договоры и обязательства. С. 199).

К ситуации нормального хода исполнения это подходит в большей степени. Но в п. 1 принятой относительно недавно (в 2015 г.) ст. 393.1 ГК РФ говорится: "В случае если неисполнение или ненадлежащее исполнение должником договора повлекло его досрочное прекращение..." <13>. На наш взгляд, здесь напрашивается слово "расторжение" или - если целенаправленно признавать для точности за этим термином значение освобождения от сделки в судебном порядке - выражение "отказ от договора или его расторжение". При этом определение "досрочный" представляется излишним. Большинство договоров не имеют срока. Новое регулирование позволяет лучше соотносить обязанности по возмещению убытков и по исполнению контракта <14>.
--------------------------------
<13> Статья 393.1 ГК РФ введена Федеральным законом от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ и во многом повторяет положения ст. 524 Кодекса, решавшей задачу упрощенного исчисления убытков при расторжении договора поставки. В литературе она получила довольно обширные комментарии (см., например: Байбак В.В. Возмещение убытков при прекращении договора и вина кредитора. С. 119 - 131; Соломин С.К., Соломина Н.Г. К вопросу о достоверности "нового" механизма возмещения убытков при прекращении договора // Закон. 2017. N 2. С. 114 - 120).
<14> См. также: Постановление ВС РФ от 24 марта 2016 г. N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" // СПС "КонсультантПлюс".

Вот пример важности упорядочения терминологии: фраза в предпринимательском договоре о том, что некто вправе его "расторгнуть", "прекратить", "аннулировать" в случае, например, несоблюдения срока исполнения создает неясность. Нужно ли непременно идти в суд, или достаточно простого уведомления? Притом что все же существует вышеупомянутое Постановление N 9615/11 о судебной процедуре как принципе, исчерпывающего ответа на поставленный вопрос оно не дает.
Из-за устоявшегося английского термина "to avoid" в юридической литературе встречается также выражение "выход из договора". Его применение правильно, но только тогда, когда сделка заключена более чем двумя сторонами и возможность освобождения от обязательств по ней предусмотрена ее условиями, с тем чтобы она продолжала действовать в отношении оставшихся лиц. Выход из договора должен осуществляться посредством уведомления или заявления, доводимого до сведения других сторон.
Вместе с тем в законодательстве есть лаконичный термин "отказ от договора" (ст. 450.1 ГК РФ). Он имеет достаточно широкое значение, поскольку подразумевает как выход из многосторонней сделки, так и прекращение соглашения, заключенного лишь двумя участниками. Статья 450.1, введенная в ГК РФ в 2015 г. <15>, озаглавлена следующим образом: "Отказ от договора (исполнения договора) или от осуществления прав по договору". При этом понятия "отказ от договора" и "отказ от исполнения" не могут быть тождественными. Первый - это всегда освобождение от сделки в целом, отказ же от исполнения по определению не может уничтожить обязательства другой стороны или аннулировать многостороннюю сделку, кроме того, он может быть временным. На наш взгляд, второй термин порождает двусмысленность. Гораздо более универсальным является понятие "прекращение". В соответствии с пандектной парадигмой значение этого термина должно быть более широким. Таков взгляд и российского законодателя на возможность прекратить чужое обязательство прощением долга (ст. 415 ГК РФ). Имеется словосочетание "прекращение договора" - как соглашением, постановлением суда, так и односторонним уведомлением, истечением срока, наступлением отменительного условия, достижением цели сделки и т.д. Подтверждает столь широкое использование этого выражения и правоприменительная практика. Относительно же его синонима М.А. Егорова точно отметила, что "в современном российском законодательстве применение термина "аннулирование договора" следует признать нецелесообразным" <16>.
--------------------------------
<15> Федеральный закон от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс". В литературе отмечается, что суды пока не слишком часто применяют нормы ст. 450.1 ГК РФ, особенно ее п. п. 6 и 7 (см.: Гусейнов Т.А. Отказ от договорных прав после реформы ГК РФ. Когда удастся убедить суд в его правомерности // Арбитражная практика для юристов. 2017. N 3. С. 62 - 65). В связи с этим необходимо отметить, что требование расторжения договора является не субъективным правом лица, а инструментом защиты. В одном деле суд посчитал, что действия арендодателя в виде отказа от исковых требований в судебном заседании о взыскании задолженности по договору аренды означали и отказ от права на расторжение договора. Последующие уведомления суд счел не содержащими выраженную волю арендодателя на отказ от договора (Постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 13 мая 2016 г. N 02АП-2399/2016 по делу N А29-157/2016 // СПС "КонсультантПлюс").
<16> Егорова М.А. Аннулирование договора в российском законодательстве // Журнал российского права. 2010. N 1. С. 73.

Пункты 4 и 5 ст. 453 ГК РФ дают ясное представление о разнице неосновательного обогащения и убытков. Первое, в частности, определяют как результат прекращения договора и иных отношений, если возникло неэквивалентное в имущественном смысле состояние и стороны этого не планировали <17>. А вот при существенном нарушении соглашения, включая невиновное неисполнение сделки, сторона вправе требовать компенсацию возникших потерь. Ряд авторов проводят различие между обязательствами и убытками. Разбирая наиболее частые примеры нарушения договора путем неисполнения неденежного обязательства, несмотря на аванс, правоведы утверждают и отмечают случаи в судебной практике, где как до, так и после расторжения договора покупатель, то есть плательщик, может требовать исполнения именно обязательства по возвращению аванса <18>. Однако это предусмотрено прямо, в частности, для купли-продажи (п. 3 ст. 487 ГК РФ). Можно возразить, что две обязанности - договорная и по возмещению ущерба - различны и по содержанию, и по размеру притязания. Но в отсутствие особой правовой регламентации в договоре уплаченный аванс - денежные средства, условно говоря, навсегда перешедшие от одного собственника к другому, - не создает нового обязательства по возврату этой самой суммы. Тем не менее появляется юридическое основание требовать убытки в размере вышеупомянутой предоплаты и неполученных доходов в случае существенного нарушения в общей ситуации - неосновательное обогащение, но с этим согласны не все <19>.
--------------------------------
<17> См.: п. 9.2 Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009) // Вестник ВАС РФ. 2009. N 11. С. 143 - 145.
<18> Добрачев Д.В. Проценты по денежным обязательствам: тенденции развития доктрины и судебной практики // Вестник гражданского права. 2014. Т. 14. N 5. С. 88 - 142.
<19> В частности, Ю. Фогельсон и М. Найденова указывают: "...достаточно допустить взыскание убытков, вызванных расторжением договора, не только для ситуации его существенного нарушения (п. 5 ст. 453 ГК РФ), но и вообще во всех случаях расторжения. Само же обязательство по встречному предоставлению к исполненному следует признавать прекратившимся, так как иначе... теряется весь смысл расторжения" (Фогельсон Ю., Найденова М. Последствия расторжения договора // Хозяйство и право. 2004. N 10. С. 41).

Ущерб и неполученное взыскиваются, если произошло нарушение субъективного имущественного права кредитора в смысле неудовлетворения его правомерных экономических ожиданий. Неосновательное обогащение, если есть состав, позволяющий требовать убытки, не может быть заявлено в силу принятого в правовой доктрине принципа субсидиарности кондикции <20>. Такое сбережение, обогащение порождают обязательство, возникающее самопроизвольно вследствие действий, если приобретение имущественных благ не имеет правовой базы. В доктрине отмечается, что неосновательное обогащение - не только остаточное, но и не сочетаемое, в отличие от присуждения убытков, ни с какими другими инструментами средство правовой защиты, то есть оно применяется при исчерпании либо отсутствии всех других требований <21>.
--------------------------------
<20> Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения // Маковский А.Л. О кодификации гражданского права (1922 - 2006). М.: Статут, 2010. С. 541 - 542.
<21> Новак Д.В., Гербутов В.С. Ключевые проблемы обязательств из неосновательного обогащения // Вестник ВАС РФ. 2014. N 1. С. 73 - 74.

Неожиданным, но существенным препятствием для более широкого использования института расторжения нарушенного договора без суда выступает неверное понимание некоторыми учеными таких базовых гражданско-правовых категорий, как "сделка" и "юридическое действие" <22>. Первое понятие более узкое, так как соответствующий институт является разновидностью правомерных юридических действий <23>. Вследствие терминологической путаницы правоведы иногда придают более широкое значение термину "односторонняя сделка", чем в него вкладывает законодатель <24>. Мы считаем, что это сознательный акт, направленный на установление, изменение или прекращение гражданско-правовых отношений. Такое волеизъявление легитимизирует новую обязанность, наделяет отдельных лиц дополнительными правами. Но как тогда объяснить наличие в юридическом дискурсе понятия "односторонне управомочивающая сделка"? <25> Конечно же, имеют место акты по составлению доверенностей, завещаний, когда подписавший подобный документ сообщает другим юридическую возможность или полномочие на совершение определенного действия. Выдача векселя действительно создает имущественные ожидания кредитора. Смысл односторонней сделки состоит в самообязывании того, кто ее совершает. Например, при оформлении доверенности - это юридическая необходимость для доверителя принимать на себя последствия действий представителя. При составлении завещания наследникам сообщаются конкретные имущественные права в пределах, дозволяемых законом, но обязывается только наследодатель, а исполнение его воли производят иные лица. Встречаются в юридической литературе и весьма вольные суждения о том, что есть односторонние сделки, когда управомочивающие лица способны налагать обязанности на других <26>. Мы считаем такие утверждения ошибочными. Отдельно взятые действия именно в виде односторонней сделки не могут сообщать другим лицам необходимость вести себя определенным образом. Возникновению обязанности должно предшествовать соглашение (ст. 155 ГК РФ).
--------------------------------
<22> Так, например, Ф.С. Хейфец указывает, что "волеизъявление" тождественно по значению "односторонней сделке" (см.: Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. 2-е изд., доп. М.: Юрайт, 1999. С. 11).
<23> М.М. Агарков выделял среди правомерных действий следующие разновидности: "1) действия, направленные на возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений (сделки); 2) действия, констатирующие определенные факты, имеющие юридическое значение, независимо от того, направлены ли эти действия на те последствия, которые с ними связывает закон; 3) действия, создающие указанные в законе объективированные результаты, имеющие хозяйственное или культурное значение" (Агарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Советское государство и право. 1946. N 3-4. С. 51 - 52). О.А. Красавчиков был не согласен с классификацией, выдвинутой М.М. Агарковым. В свою очередь, он предложил разделить правомерные юридические действия на юридические акты и юридические поступки (в первом случае воля лица направлена на достижение определенных последствий, а во втором - правовые последствия возникают независимо от направленности воли лица) (см.: Красавчиков О.А. Юридические факты, сделки // Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Госюриздат, 1958. С. 113 - 122).
<24> Это особенно заметно в работах тех авторов, которые, зачастую некритически заимствуя германские юридические конструкции, предлагают считать акты (действия) по исполнению обязательств особыми "распорядительными сделками" (см., например: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005. С. 49 - 62; Егоров А.В. Выделение самостоятельной сделки по передаче права. В чем преимущества принципа абстракции // Арбитражная практика для юристов. 2015. N 3. С. 54 - 64). Указанное понятие даже использовалось в практике ВАС РФ (см., например, п. 17 информационного письма Президиума ВАС РФ от 31 мая 2000 г. N 52 "Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с применением законодательства о валютном регулировании и валютном контроле"). Также о подобного рода сделках упоминается и в п. 1 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120 "Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации". Вместе с тем ряд авторитетных цивилистов выступает против признания таких сделок (см., например: Суханов Е.А. О видах сделок в германском и в российском гражданском праве // Вестник гражданского права. 2006. Т. 6. N 2. С. 5 - 26; Скловский К.И. Сделка и ее действие. Комментарий главы 9 ГК РФ (Понятие, виды и форма сделок. Недействительность сделок). М.: Статут, 2015. С. 13 - 19).
<25> Понятие восходит, по всей видимости, к Б.Б. Черепахину (см.: Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2001. С. 333; см. также: Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования // Алексеев С.С. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 1. Гражданское право: сочинения 1958 - 1970 годов. М.: Статут, 2010. С. 468 - 471; Гражданский кодекс Российской Федерации: постатейный комментарий к главам 6 - 12 / Под ред. д. ю. н., проф. Л.В. Санниковой. М.: Статут, 2014. С. 170 (автор комментария к ст. 155 - М.Н. Илюшина)).
<26> Здесь это справедливо, например, применительно к институту завещательного отказа (ст. 1137 ГК РФ), восходящего к одному из видов легата, известных римскому праву, - legatum per damnationem (посредством приговора, заклятья) (см. подробнее: Дождев Д.В. Римское частное право: Учеб. для вузов / Под ред. В.С. Нерсесянца. М.: ИНФРА-М; Норма, 1996. С. 596 - 598).

В ряде публикаций говорится, что большинство конструкций одностороннего отказа от исполнения договора представляют собой вышеназванные сделки, которые формируют у управомоченной на отказ стороны субъективное право требовать возмещения убытков <27>, но расторжение контракта без суда <28>, надлежащее исполнение обязательства, одобрение договора нельзя считать сделками, поскольку это всего лишь юридические действия.
--------------------------------
<27> См., например: Желонкин С.С., Смирнов В.И. Отказ от исполнения обязательства как односторонняя сделка // Право и экономика. 2015. N 1 ("Односторонний отказ от исполнения договора мы расцениваем как одностороннюю исполнительскую сделку, поскольку она основывается на существующем обязательственном правоотношении... Односторонняя сделка, направленная на отказ от исполнения от договора полностью или частично, создает обязанности для других лиц."); Егорова М.А. Односторонний отказ от исполнения гражданско-правового договора. С. 330 - 351 ("Односторонний отказ от исполнения договора, вне всякого сомнения, следует относить к односторонне-обязывающим сделкам"); Байбак В.В. Возмещение убытков при прекращении договора и вина кредитора. С. 122.
<28> Вместе с тем нельзя с сожалением не отметить, что в п. 50 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (далее - Постановление Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25) односторонний отказ от исполнения обязательства отнесен к сделкам // СПС "КонсультантПлюс".

Как мы уже упоминали, в теории часто применяется волевой критерий для выделения сделок среди остальных разновидностей правомерного поведения <29>. Это, скорее всего, неверно. В отношении договоров как значимых юридических фактов не может не действовать презумпция правомерности, поэтому они оспариваются - в отличие от других законных юридических актов - через механизм установления недействительности, а не посредством непризнания. Односторонние сделки - действия, создающие новые обязательства. Такие правовые поступки могут изменять правоотношения, но только не те, которые уже возникли на других основаниях (соглашения, деликты, судебные решения, неправомерные действия, нарушающие исключительное право, и т.д.). После введения в ГК РФ правовой категории "отказ от договора" это стало очевидным. Возможность управомоченного выйти из соглашения, не исполняемого контрагентом, не может быть связана с судебной процедурой оспаривания такового как не имеющего силы. Противоположная ситуация вызвала бы в высшей степени курьезное массовое явление, когда освобождение от договора, требовавшее оценочных выводов, можно было бы лишить значения только через судебное признание такого волеизъявления недействительным в силу презумпции оспоримости сделок (п. 1 ст. 168 ГК РФ). Поэтому в случае спора о том, насколько правомерным было одностороннее прекращение, имело оно юридический эффект или нет, требовался бы судебный вердикт по существу. Такой алгоритм связан со сроками, что подорвало бы доктрину pacta sunt servanda (договоры должны соблюдаться), так как любое одностороннее заявление о несвязанности договором не просто оценивалось бы судом в общем сюжете спора, а требовало бы отдельного иска о недействительности отказа от сделки, рассматриваемого месяцы и годы. Вместо упорядочения терминологии авторитетные толкователи пошли обходным путем, нормативной основы для которого в законе нет <30>.
--------------------------------
<29> Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. С. 82 - 184.
<30> Правоведы указывают, что односторонний отказ, совершенный без правомерных оснований, является ничтожной сделкой, ссылаясь при этом на п. 12 Постановления Пленума ВС РФ от 22 ноября 2016 г. N 54 "О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении" (далее - Постановление Пленума ВС РФ от 22 ноября 2016 г. N 54) и на п. 51 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, в которых отсутствует ссылка на ничтожность. Более того, на наш взгляд, ссылка на п. 2 ст. 168 ГК РФ выглядит неубедительно при данной ситуации, поскольку не соблюдаются диспозиция и смысл, заложенный в указанную норму (см.: Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307 - 453 Гражданского кодекса Российской Федерации. С. 1086 ("При этом неправомерный отказ от договора, то есть отказ, совершенный при отсутствии достаточных правовых оснований, является ничтожным. В отношении такого отказа подлежит применению п. 2 ст. 168 ГК РФ в его расширительной интерпретации. ВС РФ сформулировал де-факто тот же вывод в п. 51 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, указав, что при совершении односторонней сделки в ситуации, когда в силу закона или договора она не могла быть совершена, а также при несоблюдении требований к ее совершению такая сделка не влечет правовых последствий, на которые она была направлена. Ту же позицию см. в п. 12 Постановления Пленума ВС РФ от 22 ноября 2016 г. N 54. Соответственно, неправомерный отказ от договора (например, при несоответствии нарушения должника критерию существенности) ничтожен независимо от подачи заинтересованным лицом какого-либо иска на сей счет. Сторона договора, столкнувшаяся с неправомерным отказом от договора другой стороны, не обязана подавать иск об оспаривании отказа в суд и может сослаться на неправомерность такого отказа в форме возражения при рассмотрении любого спора из данного договора")). Вместе с тем ГК РФ четко устанавливает оспоримость всех недействительных сделок, кроме тех, ничтожность которых прямо указана (ст. 168 ГК РФ) // СПС "КонсультантПлюс".

Представляется важным вопрос о соотношении обязательств и последующих требований. В современный ГК РФ была инкорпорирована гибкая конструкция, позволяющая установить баланс между прежними притязаниями и убытками. Общее диспозитивное правило таково: при неисполнении договоров обязательства, сроки реализации которых не наступили, и другие прекращаются.
Далее независимо от того, кто инициатор расторжения, участники сделки могут иметь претензии друг к другу о неосновательном обогащении <31>. Иски об убытках зависят от предшествующего поведения сторон. В случае с расторжением существенно нарушенного договора при подсчете компенсации также применяются конкретный и абстрактный методы <32>.
--------------------------------
<31> См.: Усачева К.А. Влияние факта нарушения договора на определение последствий его расторжения // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2017. N 6. С. 134 - 135.
<32> См. о них подробнее, в частности: Овсянникова А.О. Абстрактный и конкретный методы исчисления убытков // Вестник гражданского права. 2015. N 5. С. 9 - 61; Она же. К вопросу о соответствии абстрактного метода расчета убытков компенсационному характеру гражданско-правовой ответственности // Опыты цивилистического исследования: Сб. ст. / Рук. авт. кол. и отв. ред. А.М. Ширвиндт, Н.Б. Щербаков. М.: Статут, 2016. С. 258 - 271. Например, конкретный метод подсчета убытков (исходя из разницы в цене нарушенного соглашения и замещающей сделки) применялся в случае с арендой. Арендатор, которому арендодатель долго не передает во владение и в пользование имущество, вправе расторгнуть существующий договор и заключить новый, взыскав убытки в виде разницы в цене между этими двумя соглашениями (см.: Байбак В.В. Возмещение убытков при прекращении договора и вина кредитора. С. 122).

При использовании первого варианта определения размера убытков учитывается вина кредитора согласно ст. 404 ГК РФ <33>. То есть закон признает обязанность истца принять разумные меры по снижению потерь <34>. Абстрактные и конкретные убытки возлагаются помимо общей суммы ущерба кредитора от нарушения договора <35>.
--------------------------------
<33> Некоторые авторы придерживаются точки зрения, согласно которой если нарушение произошло по вине кредитора, то суду следует освобождать должника от ответственности (см., например: Байбак В.В. Указ. соч. С. 128).
<34> Согласно В.В. Байбаку "разумность означает, что условия заменяющей сделки могут отличаться от среднерыночных, однако не слишком значительно. Так, не вызывает сомнений, что суд компенсирует кредитору разницу в цене, которая на 10 - 15% отличается от среднерыночной" (Байбак В.В. Указ. соч. С. 123). Впрочем, мы не сходимся с позицией данного автора, в соответствии с которой "непринятие кредитором разумных мер по уменьшению убытков является нарушением принципа добросовестности при исполнении обязательств (п. 3 ст. 307 ГК РФ)" (Байбак В.В. Указ. соч. С. 129), так как обязанность покрыть чужие убытки - не обязательство.
<35> Здесь российский законодатель следует подходу таких международных договоров, как Венская конвенция (ст. 75 и п. 1 ст. 76), Модельные правила международного европейского частного права (ст. III.-3:706 и III.-3:707) и Принципы УНИДРУА (ст. 7.4.5 и п. 1 ст. 7.4.6).

До реформы гражданского законодательства 2015 г. на основании п. 2 ст. 453 ГК РФ суды отклоняли требования о взыскании неустойки, начисленной после расторжения договора <36>. В связи с этим Пленумом Верховного Суда Российской Федерации было сказано, что "если при расторжении договора основное обязательство не прекращается (курсив наш. - Ю.М.), например при передаче имущества в аренду, ссуду, заем и кредит, и сохраняется обязанность должника по возврату полученного имущества кредитору и по внесению соответствующей платы за пользование имуществом, то взысканию подлежат не только установленные договором платежи за пользование имуществом, но и неустойка за просрочку их уплаты" <37> (ст. ст. 622, 689, п. 1 ст. 811 ГК РФ). Таким образом, как пишет А.Г. Емельянова, суды "отходят от формального толкования п. 2 ст. 453 ГК РФ, оценивая сущность конкретного обязательства" <38>. С этим сложно согласиться. Как отмечалось, прекращение обязательств диспозитивно может иметь лишь два последствия: взыскание убытков и возникновение нового обязательства из неосновательного обогащения.
--------------------------------
<36> См. подробнее: Емельянова А.Г. Действие договора прекратилось. Можно ли взыскать неустойку за период после его расторжения. С. 72 - 77. Такой подход правоприменителя нельзя счесть верным. Однако, по мнению А.Г. Карапетова, "расторжение договора есть способ прекращения обязательств, а отнюдь не аннуляции всех правовых последствий, которые этот договор породил. При этом как некоторые договорные условия, по своей природе предназначенные для регулирования отношений сторон на стадии после прекращения его действия, так и некоторые обязательства, имеющие аналогичную природу, расторжением договора не затрагиваются.
Это приводит к тому, что расторгнувший договор кредитор, в частности, не теряет права взыскать с должника предусмотренные в договоре штрафные санкции за нарушение договора, начисленные, как минимум, до момента расторжения. Но не теряет кредитор право начислять пени на нарушителя договора и после расторжения, если соответствующее нарушенное обязательство должника в силу своей природы "переживает" расторжение..." (Карапетов А.Г. Основные тенденции правового регулирования расторжения нарушенного договора в российском и зарубежном праве: Дис. ... докт. юрид. наук. С. 418); см. также: Егоров А.В. Ликвидационная стадия обязательства // Вестник ВАС РФ. 2011. N 10. С. 6 - 33.
<37> См.: Гражданское право: общие положения об обязательствах: Учебное пособие для бакалавров / И.З. Аюшеева, Д.А. Белова, О.С. Гринь и др.; Отв. ред. В.В. Долинская, В.Л. Слесарев. М.: Проспект, 2017. С. 144.
<38> Емельянова А.Г. Указ. соч. С. 77.

Пункт 2 ст. 453 ГК РФ гласит: "При расторжении договора обязательства сторон прекращаются, если иное не предусмотрено законом, договором или не вытекает из существа обязательства". Пункт 2 ст. 450.1 устанавливает: "В случае одностороннего отказа от договора (исполнения договора) полностью или частично, если такой отказ допускается, договор считается расторгнутым или измененным". Пункт 4 ст. 453 ГК РФ говорит о том, что сторона не вправе требовать исполнения после этого. Вероятный имущественный дисбаланс восполняется требованием возврата неосновательного обогащения. Как видно из текста закона, договорное исполнение при прекращении контракта останавливается и усилия сторон должны быть направлены на ликвидацию стоимостной разницы их предоставлений друг другу. Самым занимающим теоретиков вопросом является все-таки режим договорных обязательств, ведь ясно указано, что если соглашением, законом или их существом не определено, что они сохраняются, то их юридическое бытие заканчивается. Мы полагаем, что когда суд высказывается о том, что некоторые из них все же должны оставаться в силе с обоснованием, не вытекающем из их существа, то он действует за пределами своих полномочий, поскольку на такое нормотворчество у него нет конституционных прав. Как обязательство, исполнение которого не закончено, так и то, срок реализации которого еще не наступил, по предписанию нормативного акта прекращаются.
Верховный Суд Российской Федерации говорит о долженствовании арендатора вернуть используемый объект после расторжения договора, но это предусматривается законом, а не диктуется особенностями обязательства (ст. 622 ГК РФ). В ч. 3 ст. 622 ГК РФ говорится о сохранении требования о неустойке "за несвоевременный возврат арендованного имущества". Мы уверены, что те обязательства, существо которых оставляет их действующими, должны быть производными от прекращения сделки или связанными с ним (например, предоставление отчета принципалу при отмене поручения, возврат вещей при расторжении договора хранения и т.д.).
Довольно легкомысленным и неправомерным представляется суждение о том, что неустойка, связанная с просрочкой платежа, должна сохранять силу как выплата, которая составляет акцессорное обязательство плательщика, или что ее существо таково, что она может истребоваться, пока денежный долг не будет погашен. Если договор этого не устанавливает, такое толкование не соответствует сразу двум нормам ГК РФ: п. 2 ст. 453 об аннулировании всех обязательств расторжением, к чему приравнивается отказ от договора (ст. 450.1 ГК РФ), и п. 4 ст. 329, согласно которому прекращение обязательства влечет исчезновение таковых, его обеспечивающих. Нормотворчество Верховного Суда Российской Федерации есть пример странных судебных актов, которыми не только не заполняются пробелы в законодательстве, но и происходит недвусмысленное нарушение прямо выраженного регулирования (contra legem). Обсуждаемое правовое положение диспозитивно. Рачительные стороны должны тщательно регламентировать режим штрафов (пеней) в договоре и оставление их в силе и т.п., а так, вследствие расторжения при существенном нарушении суммы, исчисленной по день уплаты неустойки, это убытки (стоимость правового ожидания при продолжении исполнения), в ином случае это акцессорное обязательство может и не иметь последствий из-за обычного выхода из договора, о чем еще будет упомянуто далее.
Согласно п. 2 ст. 396 ГК РФ "возмещение убытков в случае неисполнения обязательства и уплата неустойки за его неисполнение освобождают должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законом или договором". Комментаторы видят в этом отход <39> от свойственного континентальному праву приоритета исполнения в натуре <40>. По нашему мнению, указанная норма прогрессивна. Гибкости и устойчивости хозяйственной деятельности способствует возможность конвертации неосуществившегося ожидания блага в денежное требование и последующее его присуждение даже с дисконтом, а никак не увязание в тяжбах, где рассматривается безальтернативная претензия о получении нефинансового актива, который в зависимости от обстоятельств утрачивает для кредитора действительную либо потенциальную имущественную ценность. Неисполнение обязательств должно предполагать не только просрочку должника, но и законное непринятие результата его действий по причине того, что он ненадлежащий.
--------------------------------
<39> Так, по мнению Е.В. Тирской, в настоящее время гражданско-правовое регулирование существенно изменилось, сохранив лишь некоторые элементы принципа реального исполнения обязательства применительно к отдельным случаям. Одним из основных способов защиты нарушенных гражданских прав стало возмещение убытков. В современных условиях при неисполнении обязательства возмещение убытков по общему правилу освобождает должника от исполнения обязательства в натуре (п. 2 ст. 396 ГК РФ), и только в случае ненадлежащего предоставления этого не происходит, если иное не предусмотрено законом или договором (п. 1 ст. 396 ГК РФ). Таким образом, в соотношении реального исполнения и убытков российским законодательством приоритет отдается последним (см.: Тирская Е.В. Категория денежного долга в гражданском праве России: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 132).
<40> Карапетов А.Г. Основные тенденции правового регулирования расторжения нарушенного договора в российском и зарубежном праве: Дис. ... докт. юрид. наук. С. 41.

Некоторым авторам видится неудачным соотношение первых двух пунктов ст. 396 ГК РФ <41>. В соответствии с их позицией требование исполнения обязательства в натуре предъявляется в зависимости от того, было ли исполнение ненадлежащим или вовсе отсутствовало. Например, один из известных теоретиков пишет: "Грань между ненадлежащим исполнением и неисполнением как фактором объективной реальности крайне зыбка. Поэтому вряд ли разумно ставить вопрос о допустимом средстве защиты в зависимость от определения характера нарушения" <42>. В связи с этим можно отметить, что критерии, о которых идет речь, не совсем расплывчаты, поскольку состоят в непринятии исполнения. Если последнее произведено, однако кредитор не счел такое представление надлежащим и повел себя соответствующим образом, например был возвращен неполный либо просроченный платеж или отвергнут результат подрядных работ, то его действием в силу закона должен открыться путь для взыскания убытков. Принятие недолжного исполнения изменяет характер убытков, которые играют в данном случае замещающую роль. При их подсчете суммируются результаты сбоя в запланированной деятельности - подводится своего рода финансовый итог взаимоотношений. В этом проявляются относительные субсидиарность и универсальность таких требований, выражающихся прежде всего в параллельном осуществлении юридической возможности возмещения убытков и исполнения изначального обязательства, создающих дискрецию кредитора.
--------------------------------
<41> См.: Ерахтина О.С. Правовые принципы и нормы о принудительном исполнении договорных обязательств // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. N 12. С. 50 - 55; Богданова Е.Е. Принцип реального исполнения обязательства в договорах купли-продажи и поставки: проблема реализации // Законодательство и экономика. 2005. N 3. С. 31 - 35.
<42> См.: Карапетов А.Г. Соотношение требования о взыскании убытков с иными средствами защиты прав кредитора. С. 213 - 214.

О соотношении этих двух исков высказываются различные точки зрения. Например, проф. О.С. Иоффе говорил о трансформации основного обязательства, то есть о безотзывности его видоизменений <43>. В действующем регулировании такого решения не содержится, поэтому требования об исполнении обязательства и о возмещении убытков при нерасторжении сделки сосуществуют.
--------------------------------
<43> Ученый утверждал: "Если, например, взамен обязанности передать проданную вещь продавец, по вине которого вещь погибла, обязывается к возмещению убытков, то это не более чем изменение обязательства, так как контрагенты продолжают быть связанными куплей-продажей с переменами лишь в их конкретных правах и обязанностях" (Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 185). Также о трансформации содержания обязательства при нарушении договора (см.: Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. 2. Общее учение об обязательствах и его отдельных видах. М.: Статут, 2012. С. 67 - 68; Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. С. 363 - 412.

Прекращение договора до завершения его исполнения могло бы повлечь реституцию, что давало бы страдающей от срыва контракта стороне более широкий спектр средств правовой защиты <44>. При регулировании таких случаев, как, например, невыплата стоимости ценной вещи после ее передачи продавцом покупателю, целесообразно исходить из принципа договорной свободы. То есть режим обладания предметом договора можно регламентировать в зависимости от полной оплаты, нераспоряжения вещью под страхом имущественных санкций и т.д. Без этого реституция невозможна. Не действует данное средство защиты прав и при расторжении или изменении сделки. В связи с этим М.А. Егорова отмечает, что "презумпция общего запрета возврата исполненного по договору при его изменении или расторжении (п. 4 ст. 453 ГК РФ) не соответствует международно-правовым нормам, в соответствии с которыми стороны аннулированного договора обязаны вернуть все полученное ими по этому договору, а при невозможности такого возврата в натуре осуществить денежную компенсацию стоимости полученного" <45>. Статьей 7.3.6 Принципов УНИДРУА и ст. 9:308 PECL предусмотрена двусторонняя реституция. При этом сделка признается ничтожной с момента ее заключения (ст. 3.2.14) <46>. По утверждению Д.О. Тузова, "это правило имеет скорее материально-правовое значение, положительно обусловливая необходимость реституционного притязания одной стороны добровольным исполнением ею своего реституционного обязательства в отношении другой стороны или, по крайней мере, ее заявлением о готовности произвести такое исполнение" <47>. Нужно отметить, что в отличие от континентального общее право не устанавливает (по умолчанию) возможность взаимной реституции <48>.
--------------------------------
<44> Подобный подход допускает, в частности, К.А. Усачева, однако в статье автор не раскрывает, какое понятие вкладывается ею в понятие реституции при расторжении договора в соответствии с законодательством РФ (см. подробнее: Усачева К.А. Влияние факта нарушения договора на определение последствий его расторжения РФ. С. 129 - 158).
<45> Егорова М.А. Аннулирование договора в российском законодательстве. С. 69.
<46> Там же.
<47> Тузов Д.О. Теория недействительности сделок. Опыт российского права в контексте европейской традиции. М.: Статут, 2007. С. 438.
<48> См.: Карапетов А.Г. Основные тенденции правового регулирования расторжения нарушенного договора в российском и зарубежном праве: Дис. ... докт. юрид. наук. С. 65 - 499.

С расторжением договора справедливо связывают характер последующих убытков, которые заменяют надлежащее исполнение и в справедливый расчет которых должна входить и экономия кредитора в связи с полным или частичным непринятием того, что ему положено в соответствии с изначальным соглашением. Другим видом потерь, обсуждаемым и истребуемым по причине прекращения сделки, в законе названы убытки в связи с ее расторжением <49>.
--------------------------------
<49> О подобных случаях см.: Усачева К.А. Влияние факта нарушения договора на определение последствий его расторжения. С. 129 - 158.

Случаи одностороннего прекращения контракта без иска подразделяют на внесудебную санкцию за нарушение обязательств, предусмотренных законом или договором, и на реализацию права в рамках договорных полномочий сторон по прерыванию взаимоотношений с контрагентом. Это, в частности, относится к так называемым фидуциарным соглашениям, среди которых наиболее распространено поручение. Согласно п. 2 ст. 978 ГК РФ "отмена доверителем поручения не является основанием для возмещения убытков, причиненных поверенному прекращением договора поручения, за исключением случаев прекращения договора, предусматривающего действия поверенного в качестве коммерческого представителя" (курсив наш. - Ю.М.). Следует отметить, что за сворачивание вышеназванных доверительных отношений представляемый, не имея повода заявлять о правонарушении, должен нести ответственность в силу закона, то есть путем выплаты любых убытков: реального ущерба, упущенной выгоды. Вне всякого сомнения, такие последствия наступают без неправомерности действий и инициатор внесудебного расторжения сам не выходит за пределы дозволенного. Вместе с тем индивидуальные имущественные ожидания другой стороны не удовлетворяются, а ее субъективное право нарушается, что и служит причиной несения убытков. Возникает вопрос, почему законодатель в данном случае не предусмотрел, что поручение - договор, не расторгаемый в одностороннем порядке, а его неисполнение составляет противозаконное поведение, влекущее за собой присуждение нарушителя к возмещению убытков. Дело в том, что как минимум это противоречило бы природе поручения. Кроме того, коммерческий поверенный, ведущий дела, имеет предпринимательский расчет, а последствие неполучения выгоды было бы несправедливо и неразумно ставить в зависимость от волевого действия контрагента. Правомерный выход под условием возмещения потерь не создает нарушение обязательств и возможность дополнительных убытков по ст. 393 ГК РФ.
В соответствии с п. 1 ст. 929 ГК РФ страховщик возмещает именно ущерб от страхового события, и такое понимание рассматриваемого правового инструмента наиболее точное. Тем не менее в российской правовой доктрине доминирует иная точка зрения: убытки - во всех случаях - это ответственность, определенные неблагоприятные имущественные последствия, аналог санкций <50>. В такой логике есть изъян, а именно неправильный взгляд на соотношение понятий "убытки" и "санкции". Ответственность - категория более широкая <51>. Она возникает в силу как риска, так и допущенного нарушения нормы права. Не может быть предосудительным и, следовательно, потому караться санкцией невиновное действие: это противоречит этике права. Одно дело, когда кто-то своей небрежностью сводит на нет результаты коммерческих операций, и совсем другое - если лицо принимает на себя объективные риски.
--------------------------------
<50> См., например: Рахмилович В.А. Указ. соч. С. 53 - 62.
<51> Там же. С. 57.

Вернемся к расторжению договора как следствию его неисполнения. Здесь, рассматривая институт возмещения убытков, мы имеем дело с санкцией, которая наступает именно ввиду нарушения закона, например ст. 450 ГК РФ. При отказе от сделки она является внесудебной или представляет собой меру оперативного воздействия, но это никогда не ответственность <52>. Для наступления последней неосторожность предпринимателя - нарушителя субъективного права не всегда требуется. Некоторые авторы склонны были между тем допустить необходимость вины <53>. Сейчас регулирование изменилось.
--------------------------------
<52> См.: Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав // Осуществление и защита гражданских прав. С. 136, 151.
<53> Так, З.М. Заменгоф писала: "...Убыток вызван фактом расторжения или изменения договора и, следовательно, причинная связь должна существовать именно между этим фактом и убытком, а противоправность и вина устанавливаются в отношении обстоятельств, обусловивших расторжение или изменение договора" (Заменгоф З.М. Изменение и расторжение хозяйственных договоров. М.: Юрид. лит., 1967. С. 131). См. также: Добрачев Д.В. "Реституционные убытки" и денежный долг при расторжении договора. С. 86 ("...если признать за возвратом уплаченного характер убытков, такой возврат мог бы осуществляться лишь при наличии вины получателя средств").

В российской правовой литературе встречаются рассуждения о том, как соотносятся прекращение договора и взыскиваемые убытки. Логика рассуждений такова: установлено-де, что прекращение контрактных взаимоотношений, с которых началось исполнение, влечет "реституционные последствия" "кондикционного свойства", и что далее надо учитывать поведение нарушителя в плане возложения на него результатов, как то: гибели переданных, но подлежащих возвращению вещей, несения расходов, связанных с реституцией, и пр. Говорится, что нужно анализировать "принцип симметрии выгод и невыгод" <54> <55>. Предлагается исходить из поведения сторон договора до и после его одностороннего прекращения. Обобщенно говоря, авторы пытаются на базе абстрактного принципа справедливости внести ясность в то, какие требования после утраты эффекта контракта могут быть уместными и правомерными.
--------------------------------
<54> См.: Усачева К.А. Влияние факта нарушения договора на определение последствий его расторжения. С. 133.

По нашему мнению, в ГК РФ не предусмотрено классических кондикционных последствий просто ввиду отказа от сделки: все обязательства, составляющие содержание договора, аннулируются, если иное не предусмотрено законом либо соглашением. Это правило, как мы видим, является диспозитивным, но однозначным. Далее наступает возврат неосновательного обогащения ввиду отпадения основания для передачи исполненного. Предусмотрена никак не реституция, а однократное возвращение с целью ликвидации диспропорции, не больше и не меньше <55>. Убытки взыскиваются при существенном нарушении договора. Соответственно, в общих случаях имеют силу претензии, связанные с дисбалансом, сложившимся из-за того, что кто-то исполнил свою часть, но не получил причитающееся ему имущественное предоставление, с учетом расходов на содержание имущества и неполученных доходов (пп. 3 ст. 1103, ст. 1107, ст. 1108 ГК РФ). В соответствии с регулированием гл. 60 ГК РФ обязательство по возвращению неосновательно приобретенного подразумевает исполнение в натуре или возврат того, что поступило в собственность, но основание чего впоследствии отпало. В случае реституции нужно передать назад, по нашему мнению, как раз стоимость сделанного, его цену, куда бы входили сопутствующие услуги. Общая цель одностороннего прекращения отнюдь не в возвращении в первоначальное положение, чему и служит реституция, а в освобождении от договора в прямом смысле этого слова и, что интересно, не считаясь с потерями. Инициатор расторжения во всяком случае теряет время, но он должен также иногда утратить нужные и планировавшиеся им выгоды от взаимоотношений, инвестиции и пр.
--------------------------------
<55> Таким образом, остается не до конца понятным, какой смысл вкладывает К.А. Усачева в понятие реституции (см.: Усачева К.А. Указ. соч. С. 130).

При существенном нарушении независимо от проявленной предпринимателем-контрагентом вины взыскиваются убытки. Прибегнувший к прекращению в иных случаях не получает право на компенсацию уменьшения ценности субъективного имущественного права.
Некоторые теоретики со ссылкой на германские и швейцарские подходы пишут о том, что особому регулированию и осмыслению должен подлежать вопрос рисков, например случайной гибели или увеличения стоимости имущества, подлежащего возврату, что надо обращать внимание на добросовестность владельцев, у которых остается "чужая собственность". Не думаем, что такой смысл закладывал в предписанные последствия законодатель. Акт прекращения, достигаемый в момент уведомления или судебного решения, создает новое отношение, но это означает, что неисполненные либо частично погашенные обязательства перестают существовать. Однако нарушение договора, как полагают упоминавшиеся представители доктрины, отказ от дальнейшей связанности им порождают "перечень вопросов": на какую сторону возлагать выгоду от изменения предмета предоставления, какие правила регламентируют "возврат выгод и расходов", "издержек на реституцию", "место и порядок исполнения"? Вместе с тем решение обозначенных проблем представляется достаточно ясным ввиду действия гл. 60 "Обязательства вследствие неосновательного обогащения". В ней просрочка исполнения обязанности вернуть приобретенное либо сбереженное возникает в момент узнавания об этом. С указанного момента стоимость доходов, которые должник "должен был извлечь из имущества", перечислится кредитору. Статья 1108 ГК РФ говорит о возмещаемых затратах на содержание. Начисляются также проценты за пользование чужими денежными средствами (п. 2 ст. 1107 ГК РФ).
Мы твердо считаем, что источником некоторой путаницы в том, из чего следует исходить при использовании правового инструмента прекращения договора, освобождения от него, является неверное понимание универсальной юридической цели этой процедуры. Среди вариантов таковой мы находим "возложение имущественных последствий на нарушителя", его "наказание", уменьшение возрастающих убытков. Вместе с тем полагаем, что процедура освобождения от контракта имеет другую, более фундаментальную подоплеку, а именно реализацию экономической свободы, составляющей "права человека и гражданина" <56>, в условиях более базового принципа о святости сделки pacta sunt servanda. Теперь предусматриваются три алгоритма, представляющие больше, чем ранее, исключений из него:
1) установленное законом обычное прекращение сделки, например, заказчиком, доверителем и т.п. с возмещением убытков и без такового, что регулируется применительно к так называемым договорным формам в части второй ГК РФ;
2) судебное расторжение любого контракта в случае существенного нарушения, влекущее претензию об убытках;
3) освобождение от взаимоотношений как высшее выражение принципа свободы договора, при котором наступают последствия в виде как убытков, так и восстановления имущественного баланса по умолчанию.
--------------------------------
<56> См.: Скакун О.Ф. Экономические права человека и гражданина в контексте методологического экономического подхода к их анализу // Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского // Юридические науки. 2017. Т. 3(69). N 3. С. 33 - 39.

Ни ординарное неисполнение, ни сам по себе отказ от договора не дают возможности взыскания ущерба и ожидаемой выгоды. При этом принцип святости договора знает довольно спорное исключение в силу абз. 1 п. 2 ст. 328 ГК РФ (встречное исполнение обязательств), где лишь подозрение в несоблюдении срока дает возможность затребовать сумму убытков. То же предусмотрено при утрате интереса кредитора в период обычной просрочки должника.
Итак, мы уже рассмотрели, как в теории распределяется ответственность, возникающая у сторон вследствие освобождения от исполнения договора с целью взыскания убытков. В данном механизме самым важным является признание невозможности реституции в том виде, в котором она предусмотрена для случаев с недействительными сделками. Последние просто не имеют запланированных правовых последствий, и поэтому все предоставления по ним должны быть возвращены. Судебные решения, следующие вышеупомянутому алгоритму, неэффективны - в первую очередь из-за сроков и отсутствия до сих пор у правоприменителя полного понимания того, как должна происходить реституция. Например, остается неясным, что делать дополнительно, как отвечать за изменившиеся свойства возвращаемых материальных предметов и т.д. Убытки, например, при существенном нарушении вместо этого взыскивать эффективнее, быстрее и разумнее. Во-первых, они позволяют некоторым образом подвести итог произведенным операциям и неисполненным обязательствам. Во-вторых, убытки служат универсальным эквивалентом восстановления потерь, который сразу может быть запущен в хозяйственный оборот. В-третьих, они включают ожидаемые, но не получаемые в будущем доходы. К тому же этот правовой инструмент применяется исходя из наличия возможности оперативно выйти из договора и обозначить в иске цену неисполнения. Необходимо отметить, что взгляд на убытки как на универсальное средство защиты прав разделяют не все правоведы <57>, однако современные стандарты регулирования (norma officialis per regulationem) основываются именно на нем.
--------------------------------
<57> Такой вывод можно сделать из признания рядом авторов общего и универсального характера институтов реституции и неосновательного обогащения (см., например: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. С. 614 ("...институт реституции как юридическое средство возврата сторон в первоначальное положение, равно как и институт неосновательного обогащения, имеет, по нашему мнению, общее для гражданского права значение и может соответствующим образом применяться в сфере правоотношений, связанных с нарушением договора, отказом от договора и его расторжением"); Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая. Общие положения. С. 313 (сн. 1), 441 - 442 (автор гл. IV и V - М.И. Брагинский); Соломина Н.Г. Обязательство из неосновательного обогащения: понятие, виды, механизм возмещения. М.: Юстицинформ, 2009; Добрачев Д.В. "Реституционные убытки" и денежный долг при расторжении договора. С. 80 - 87).

Библиографический список

1. Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву: В 2 томах. Т. 2. Общее учение об обязательствах и его отдельных видах. М.: Статут, 2012.
2. Агарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Советское государство и право. 1946. N 3-4.
3. Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования // Собрание сочинений: В 10 томах. Т. 1. Гражданское право: сочинения 1958 - 1970 годов. М.: Статут, 2010.
4. Байбак В.В. Возмещение убытков при прекращении договора и вина кредитора // Вестник гражданского права. 2016. Т. 16. N 4.
5. Безик К.С. Порядок одностороннего отказа от исполнения договора // Сибирский юридический вестник. 2008. N 1(40).
6. Брагинский М.И. Договорное право. Книга первая: Общие положения / М.И. Брагинский, В.В. Витрянский. 3-е изд., стер. М.: Статут, 2011.
7. Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. 2-е изд., стереотип. М.: Статут, 2001.
8. Громов А.А. Влияние невозможности исполнения на право требовать исполнения договорного обязательства в натуре: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2017.
9. Гусейнов Т.А. Отказ от договорных прав после реформы ГК. Когда удастся убедить суд в его правомерности // Арбитражная практика для юристов. 2017. N 3.
10. Добрачев Д.В. "Реституционные убытки" и денежный долг при расторжении договора // Хозяйство и право. 2011. N 2.
11. Добрачев Д.В. Проценты по денежным обязательствам: тенденции развития доктрины и судебной практики // Вестник гражданского права. 2014. N 5.
12. Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник для вузов / Под ред. В.С. Нерсесянца. М.: ИНФРА-М-Норма, 1996.
13. Егоров А.В. Выделение самостоятельной сделки по передаче права. В чем преимущества принципа абстракции // Арбитражная практика. 2015. N 3.
14. Егоров А.В. Ликвидационная стадия обязательства // Вестник ВАС РФ. 2011. N 10.
15. Егорова М.А. Аннулирование договора в российском законодательстве // Журнал российского права. 2010. N 1.
16. Егорова М.А. Односторонний отказ от исполнения гражданско-правового договора. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2010.
17. Емельянова А.Г. Действие договора прекратилось. Можно ли взыскать неустойку за период после его расторжения // Арбитражная практика. 2017. N 9.
18. Ерахтина О.С. Правовые принципы и нормы о принудительном исполнении договорных обязательств // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. N 12.
19. Желонкин С.С. Отказ от исполнения обязательства как односторонняя сделка // Право и экономика. 2015. N 1.
20. Заменгоф З.М. Изменение и расторжение хозяйственных договоров. М.: Юридическая литература, 1967.
21. Иоффе О.С. Обязательственное право. М.: Юридическая литература, 1975.
22. Карапетов А.Г. Основные тенденции правового регулирования расторжения нарушенного договора в зарубежном и российском гражданском праве: Дис. ... докт. юрид. наук. М., 2011.
23. Карапетов А.Г. Свобода договора и пределы императивности норм гражданского права // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2009. N 11.
24. Карапетов А.Г. Соотношение требования о взыскании убытков с иными средствами защиты прав кредитора // Убытки и практика их возмещения: Сборник статей / Отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2006.
25. Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. М.: Юридическая литература, 1966.
26. Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Госюриздат, 1958.
27. Маковский А.Л. О кодификации гражданского права (1922 - 2006). М.: Статут, 2010.
28. Новак Д.В. Ключевые проблемы обязательств из неосновательного обогащения // Вестник ВАС РФ. 2014. N 1.
29. Новицкий И.Б. Общее учение об обязательстве. М.: Госюриздат, 1950.
30. Овсянникова А.О. Абстрактный и конкретный методы исчисления убытков // Вестник гражданского права. 2015. Т. 15. N 5.
31. Овсянникова А.О. К вопросу о соответствии абстрактного метода расчета убытков компенсационному характеру гражданско-правовой ответственности // Опыты цивилистического исследования: Сборник статей / Рук. авт. кол. и отв. ред. А.М. Ширвиндт, Н.Б. Щербаков. М.: Статут, 2016.
32. Пляниоль М. Курс французского гражданского права. Ч. I. Теория об обязательствах / Пер. с фр. В.Ю. Гартмана. Петроков: Изд. тип. С. Панского, 1911.
33. Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья. Договоры и обязательства. М.: Статут, 2003.
34. Позднышева Е.В. Последствия расторжения и изменения гражданско-правового договора // Журнал российского права. 2017. N 11.
35. Рахмилович В.А. О противоправности как основании гражданской ответственности // Советское государство и право. 1964. N 3.
36. Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005.
37. Сарбаш С.В. Право удержания как способ обеспечения исполнения обязательств. 2-е изд., испр. М.: Статут, 2003.
38. Скакун О.Ф. Экономические права человека и гражданина в контексте методологического экономического подхода к их анализу // Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского // Юридические науки. 2017. Т. 3(69). N 3.
39. Скловский К.И. Сделка и ее действие. Комментарий главы 9 ГК РФ (Понятие, виды и форма сделок. Недействительность сделок). 2-е изд. М.: Статут, 2015.
40. Соломин С.К. К вопросу о достоверности "нового" механизма возмещения убытков при прекращении договора // Закон. 2017. N 2.
41. Соломина Н.Г. Обязательство из неосновательного обогащения: понятие, виды, механизм возмещения. М.: Юстицинформ, 2009.
42. Суханов Е.А. О видах сделок в германском и в российском гражданском праве // Вестник гражданского права. 2006. Т. 6. N 2.
43. Тирская Е.В. Категория денежного долга в гражданском праве России: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
44. Тузов Д.О. Теория недействительности сделок. Опыт российского права в контексте европейской правовой традиции. М.: Статут, 2007.
45. Усачева К.А. Влияние факта нарушения договора на определение последствий его расторжения // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2017. N 6.
46. Усачева К.А. Расторжение нарушенного договора и взыскание убытков: некоторые проблемы соотношения. Сравнительно-правовой аспект (часть первая) // Вестник гражданского права. 2014. N 4.
47. Фогельсон Ю.Б. Последствия расторжения договора // Хозяйство и право. 2004. N 10.
48. Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. 2-е изд., доп. М.: Юрайт, 2000.
49. Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву // Труды по гражданскому праву / Науч. ред. С.С. Алексеев. М.: Статут, 2001.

 

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

"Горячие" документы:

ИА ГАРАНТ