Европейские стандарты права и российская правовая система. Статьи по предмету Международное право

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Международное право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ЕВРОПЕЙСКИЕ СТАНДАРТЫ ПРАВА И РОССИЙСКАЯ ПРАВОВАЯ СИСТЕМА

И.В. ВЫДРИН

Проблема соотношения национального и международного (российского и европейского) права приобрела в настоящее время небывалую прежде остроту, вызванную отчасти сложной политической обстановкой в мире. Хотя списывать все на политику было бы не совсем верно, поскольку "судебно-правовой" конфликт между российским и европейским правосудием стал набирать силу и разрастаться еще в октябре 2010 г. в связи с вынесенным Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ) Постановлением по делу "Константин Маркин против России".
Даже в период принятия Конституции РФ в 1993 г. тема равновесия норм внутригосударственного и международного права не выглядела столь обостренной, как сейчас. Вероятно потому, что в то время отсутствовала соответствующая правоприменительная практика, не было опыта взаимоотношений российских и европейских судебных инстанций, ратификации Россией Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и последовавшего за ней распространения юрисдикции Европейского суда на территорию нашей страны. Но и тогда звучали отрезвляющие предупреждения о возможном негативном влиянии международного права, которое "объективно направлено против государственного суверенитета", служит средством "расшатывания и даже разрушения государственной правовой системы страны" <1>. То, что объектом такой "агрессии" может стать Россия и ее правовая система, впрямую не говорилось, но, конечно, подразумевалось людьми осторожными и осмотрительными.
--------------------------------
<1> Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и российской Конституции // Московский журнал международного права. 1995. N 2. С. 14, 18, 21.

Впрочем, предупреждения такого рода тогда были редкими, они тонули в общем хоре славословия по адресу "ворвавшихся" в конституционно-правовую систему России норм международного права. Случившееся называли "шагом огромной исторической важности", убеждали, что включение международного права меняет само понятие правовой системы, ее структуру и качественно сказывается на ее нормативном содержании <2>. Естественно, что речь шла об исключительно позитивных переменах, изменениях, как сейчас принято говорить, со знаком плюс. Кроме того, вносились радикальные предложения, призывающие перейти от "стереотипов трансформации международных договоров во внутреннее право к прямому применению договоров нашими судами, физическими и юридическими лицами, государственными учреждениями" <3>.
--------------------------------
<2> Талалаев А.Н. Соотношение международного и внутригосударственного права и Конституция Российской Федерации // Московский журнал международного права. 1994. N 4. С. 10.
<3> Блищенко И.П. Некоторые проблемы советской науки международного права // Советское государство и право. 1991. N 3. С. 134 - 135.

Без сомнения, это было доминирующее настроение большинства наших политиков, правоведов, да и общества в целом, благосклонно настроенных к правовому воздействию извне, как казалось, заведомо благотворному и полезному. Еще бы! Ведь граждане России получали дополнительные (европейские) гарантии юридической защиты, в том числе по обращению в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека в случае, как гласит Конституция Российской Федерации, "исчерпания всех имеющихся внутригосударственных средств правовой защиты" (ч. 3 ст. 46). Это настроение и саму атмосферу перехода к западным правовым стандартам хорошо передают слова Председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина: "Россия проявила предельное доверие к Европе, готовность учиться у нее демократическим ценностям и принимать помощь в создании современных демократических институтов" <4>.
--------------------------------
<4> Зорькин В.Д. Россия и Страсбург // Российская газета. 2015. 22 октября.

Что включают в себя европейские стандарты права помимо норм Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, которую любители эпитетов прозвали "Европейской конституцией прав человека", и других ратифицированных Россией документов <5>. Некоторое время назад высшие судебные инстанции Российской Федерации в унисон признали необходимость учета положений Конвенции, а также прецедентов Европейского суда.
--------------------------------
<5> Речь идет, например, о Европейской хартии местного самоуправления и Европейской социальной хартии, ратифицированных Российской Федерацией в 1998 г. и 2009 г. соответственно.

В Постановлении от 5 февраля 2007 г. Конституционный Суд отметил, что факт ратификации Конвенции о защите прав человека означает, что Российская Федерация признала юрисдикцию ЕСПЧ обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения нашей страной этих договорных актов. А далее поясняется, что не только Конвенция, но и решения ЕСПЧ - в той части, в какой ими дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод - являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем <6>.
--------------------------------
<6> Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 г. N 2-П "По делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 ГПК Российской Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ "Нижнекамскнефтехим" и "Хакасэнерго", а также жалобами ряда граждан" // Российская газета. 2007. 14 февраля.

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. N 21 "О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней" <7> сказано, что постановления ЕСПЧ, принятые в отношении России, являются обязательными для судов общей юрисдикции. Но это еще не все. Суды должны учитывать также правовые позиции ЕСПЧ, изложенные в постановлениях, принятых в отношении других государств - участников Конвенции, если обстоятельства рассматриваемого им дела являются аналогичными обстоятельствам, ставшим предметом анализа и выводов ЕСПЧ. Таким образом, Верховный Суд РФ вслед за конституционной юстицией распространяет правоприменительную практику Европейского суда не только на дела "против России", но, в сущности, на все судебные прецеденты ЕСПЧ.
--------------------------------
<7> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013. N 8.

Исчерпывается ли европейский арсенал правовых ценностей положениями Конвенции и судебными прецедентами ЕСПЧ? По-видимому, нет, если принять во внимание практику российской конституционной юстиции, использующей в обоснование собственных правовых позиций политические документы (например, резолюции Парламентской Ассамблеи Совета Европы) и политико-правовой опыт других государств, иногда не имеющих к Европе даже географического отношения. К примеру, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 22 апреля 2013 г. <8> содержатся ссылки на резолюцию ПАСЕ "Об обеспечении наибольшей демократии на выборах" (2012 г.), свод рекомендуемых норм при проведении выборов (2002 г.), подготовленный Венецианской комиссией, нацеленных в совокупности на доступность процедуры обжалования выборов для максимально возможного числа избирателей. Относительно обязательных конвенционных норм (коль скоро они ратифицированы Россией) возражений нет, но почему к европейским стандартам права примешиваются рекомендательные нормы - большой вопрос.
--------------------------------
<8> Постановление Конституционного Суда РФ от 22 апреля 2013 г. N 8-П "По делу о проверке конституционности ст. ст. 3, 4 пункта первого части первой статьи 134, статьи 220, части первой статьи 259, части второй статьи 333 ГПК РФ, подпункта "з" пункта 9 статьи 30, пункта 10 статьи 75, пунктов 2 и 3 статьи 77 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации", частей 4, 5 статьи 92 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" в связи с жалобами граждан А.А. Андронова, О.О. Андроновой, О.Б. Белова и других, Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации и регионального отделения политической партии Справедливая Россия в Воронежской области" // СЗ РФ. 2013. N 18. Ст. 2292.

Не все бесспорно, и это касается российской правовой системы, частью которой являются общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). Согласно доминирующей в теории точке зрения, правовая система представляет собой правовое явление, состоящее из множества отдельных элементов, ее образующих.
Обобщенно к ним относятся: собственно право и система законодательства (С.С. Алексеев), система права и связанная с ней система законодательства, т.е. внешняя форма права, выражающая строение его источников (М.Н. Марченко), субъекты права и правовая деятельность (В.Д. Перевалов). В числе обязательных элементов правовой системы часто называются правовые отношения, правовая идеология, правосознание, правотворческая и правоприменительная деятельность, юридическая практика. В перечне компонентов правовой системы находится место правовым актам, правосудию, правовым учреждениям, субъективным правам и обязанностям, механизму правового регулирования, правовой ответственности и т.п. <9>. Словом, это широкий набор элементов (перечень которых до конца не прояснен), объединенных принадлежностью к праву, но нуждающихся хотя бы в минимальном упорядочении.
--------------------------------
<9> Алексеев С.С. Общая теория права: В 2 т. М., 1981. Т. 1. С. 86; Общая теория государства и права. Академический курс: В 2 т. / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М., 1998. С. 231 - 232; Теория государства и права / Под ред. В.М. Корельского и В.Д. Перевалова. М., 1999. С. 493.

В научной литературе подчеркиваются оба эти обстоятельства: "исчерпывающий перечень компонентов правовой системы дать трудно, поскольку это многослойное, иерархическое и динамичное образование. В его структуре есть свои системы и подсистемы, узлы и блоки, образующие инфраструктуру правовой системы" <10>. Такой инфраструктурой выступает идеологический блок правовой системы (совокупность правовых взглядов и идей), нормативный блок (совокупность правовых норм, принципов и институтов), организационно-функциональный блок (система правовых учреждений, правотворческая и правоприменительная деятельность). По нашему мнению, это приемлемая классификация элементов правовой системы, характеризующая ее статическое и динамическое состояние <11>.
--------------------------------
<10> Актуальные проблемы теории государства и права / Отв. ред. Р.В. Шагиева. М., 2011. С. 392 - 393.
<11> Правовая система социализма: понятие, структура, социальные связи / Под ред. А.М. Васильева. М., 1986. Кн. 1. С. 37 - 38.

Являясь частью национальной правовой системы, нормы и принципы международного права оказывают или по меньшей мере могут оказывать влияние на все ее компоненты.
Возьмем, к примеру, идеологический блок, представляющий совокупность научных взглядов (идей и представлений) на значение и место международного права, которые нашли отражение в дуалистической и монистической концепциях соотношения норм внутригосударственного и международного права.
Удобство дуалистического и монистического деления с науковедческой точки зрения очевидно, но, как замечает С.В. Будылин, "попытки провести четкие границы между монистическими и дуалистическими государствами сталкиваются с серьезными затруднениями, а результат по существу зависит от воззрения конкретного исследователя" <12>.
--------------------------------
<12> Будылин С.В. Конвенция или Конституция? Международное право и пределы государственного суверенитета // Закон. 2013. N 13. С. 71.

В действительности классифицировать страны по признаку их дуализма или монизма сложно, о чем свидетельствуют примеры отечественных и зарубежных исследований. Тот же С.В. Будылин относит Японию к монистическим государствам, а М.Н. Марченко <13> - к дуалистическим, причем оба анализируют одну и ту же статью 98 японской Конституции. Согласно данной норме Конституция объявляется Верховным законом страны, и никакие иные законы, указы, рескрипты или другие государственные акты, противоречащие ей, не имеют законной силы. Что касается заключенных Японией международных договоров и установленных норм международного права, то они должны добросовестно соблюдаться. М.Н. Марченко полагает, что в японском дуализме господство всегда отдается национальному праву, по С.В. Будылину Япония дает пример монистического государства с преобладающей ролью опять-таки национальной правовой системы.
--------------------------------
<13> Марченко М.Н. Источники права. М., 2013. С. 333.

Что говорить о Российской Федерации, Конституция которой в отличие от Верховного закона Японии, прямо признает общепризнанные нормы и принципы международного права, международные договоры РФ частью российской правовой системы, а потому, согласно теории, должна принадлежать к монистическим государствам. Кстати, С.В. Будылин, много ссылающийся на иностранных исследователей, замечает, что они в большинстве своем относят Россию именно к монистическим странам, признающим примат международного права.
Но это иностранные специалисты. А что же наши исследователи? Они, как правило, избегают идентификации Российской Федерации по признаку дуализма или монизма. Да и вообще возможна ли она? К примеру, профессор Б.С. Эбзеев видит в формулировке ч. 4 ст. 15 Конституции РФ "признание международного и внутригосударственного права двумя различными правовыми системами" <14>. Следовательно, речь идет о принадлежности России к странам с дуалистической системой. Ему возражает А.М. Николаев, полагающий, что эта же конституционная формулировка предполагает не изоляцию или параллельное действие международного и внутригосударственного права, а направлена на снятие коллизий между ними <15>. В таком случае напрашивается вывод о монизме российской правовой системы.
--------------------------------
<14> Эбзеев Б.С. Глобализация, европейский консенсус и рецепция Россией европейских гуманитарных стандартов: механизмы и пределы (конституционные ориентиры) // Теоретические и практические проблемы правоприменения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. М., 2006. С. 10.
<15> Николаев А.М. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод: конституционно-правовой механизм реализации в Российской Федерации. М., 2011. С. 82.

Очевидно, что главные исходные посылы обеих теорий относительно самостоятельности (дуализм) или единства (монизм) национальной и международной правовых систем в практическом отношении не работают. Предположить, что Россия является монистическим государством, а значит, отрицает самостоятельность собственной правовой системы, т.е. дуализм, нонсенс, в особенности в свете последних событий, в условиях непрекращающейся "борьбы" Конституционного Суда РФ с Европейским судом за российский государственный суверенитет. И это вовсе не эмоциональная оценка, а анализ ситуации, правовых событий последнего времени. Свидетельствовать в пользу монизма кажется особенно нелепо на фоне заявлений председателя Следственного комитета А.И. Бастрыкина, предложившего изменить Конституцию России, исключив из нее положение о приоритете норм международного права над национальным правом: "Установление примата международного права еще при принятии Конституции РФ 1993 г. нам умело преподнесли как базовую конституционную ценность правового государства советники из США" <16>.
--------------------------------
<16> Исправленному верить. Александр Бастрыкин предлагает установить приоритет национального права над международным // Российская газета. 2015. 27 апреля.

В этом суждении чувствуются отголоски "теории заговора", но сбрасывать со счетов его нельзя, ведь пропагандистами и популяризаторами преимуществ международного права действительно выступают "сильные государства", стремящиеся к распространению своего влияния. В том числе и таким образом.
По всей видимости, нужны иные дополнительные критерии отграничения монистической концепции от дуалистической теории соотношения международного и внутригосударственного права. Куда как значимей, по нашему мнению, критерии (признаки) преимущества (первичности) международного права над национальной правовой системой (или наоборот). Таким признаком, например, мог бы стать безусловный приоритет основного государственного закона (конституции) над нормами международных договоров, даже ратифицированных, в качестве вполне определенного мерила, возвышающего национальную правовую систему над международным правом.
Возможность осуществления международного договора непосредственно, без применения внутригосударственных механизмов трансформации международных норм могла бы явиться дополнительным отграничивающим критерием монизма и дуализма. Или, напротив, невозможность прямого действия международных договоров без механизмов их предварительной внутренней адаптации. Еще одним таким критерием может стать включение (невключение) правовых позиций Европейского суда в число источников национального права, причем вынесенных не только в отношении нашей страны, но и других государств - участников Совета Европы.
Их закрепление в национальном законодательстве поможет, как представляется, дать более четкий ответ о принадлежности Российской Федерации к дуалистической или монистической системе права.
Нормативный блок российской правовой системы, представляющий собой совокупность системы права и системы законодательства, также испытывает серьезное влияние международного права. Проникновение последнего в отечественное право имеет свою историю, в которой было первоначальное отрицание международного права (1920 - 1950 гг.) и последующее его признание и распространение вглубь и вширь советской правовой системы (1960 - 1980 гг.).
Настороженное отношение в СССР к международному праву связывалось с сильным "влиянием на него капиталистических государств". Международное право упрекалось в том, что "содержит положения, не отвечающие подходу Советского Союза" <17>. Закономерно, что приоритет советского права был непоколебим, а сама постановка вопроса о вовлечении норм международного права в правовую систему СССР, а тем более об их преимуществе, была едва ли не кощунственной.
--------------------------------
<17> Хлестов О.Н. Международное право и Россия // Московский журнал международного права. 1994. N 4. С. 52.

В 1960-е гг. возобладала доктрина вовлечения наднационального права в советскую правовую систему. В самом начале 1960-х гг. СССР признал преимущество "договорного" международного права над советским правом в случае их противоречий, что нашло отражение в Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик от 8 декабря 1961 г. Звучало это так: "Если международным договором СССР установлены иные правила, чем те, которые содержатся в советском гражданском законодательстве, то применяются правила международного договора" (ст. 129).
В эти же годы в советской юридической науке формулируется мысль о нежелательности разделения национального и международного права на две раздельные правовые системы, существующие независимо друг от друга. То есть речь фактически велась об отказе от дуалистической концепции соотношения наднационального и внутреннего права.
Надо признать, что проникновение международного права в советское законодательство натолкнулось на сопротивление части советских специалистов-международников, отмечавших, что "норма международного права не может регулировать внутригосударственные отношения и, следовательно, применяться" <18>. Возможность самостоятельного действия международных норм внутри национального права решительно исключалась по причине различной социальной и юридической природы норм международного и советского права <19>.
--------------------------------
<18> Черниченко С.В. Личность и международное право. М., 1974. С. 48.
<19> Талалаев А.Н. Право международных договоров. Общие вопросы. М., 1980. С. 165.

Анализ советского опыта, касающегося соотношения национального и международного права, дает ключ к пониманию того, что случилось в начале 1990-х гг., при принятии Конституции Российской Федерации. Профессор М.Н. Марченко называет это "своеобразной кампанией по установлению приоритета международного права, апофеозом которой стало принятие положения о включении значительной его части во внутригосударственное право и его законодательное закрепление сначала в Конституции РФ, а затем и в других нормативных правовых актах" <20>.
--------------------------------
<20> Марченко М.Н. Источники права. С. 347.

Действительно, Конституция РФ еще более поспособствовала господству международного права, объявив его общепризнанные нормы и принципы, международные договоры составной частью российской правовой системы. Она оснастила теорию и практику таким аргументом, против которого трудно что-либо возразить. Более того, она открыла прямой путь нормам международных договоров в текущее российское законодательство, которые пустили к этому времени глубокие корни.
Согласно ч. 1 ст. 13 Арбитражного процессуального кодекса РФ арбитражные суды рассматривают дела на основании Конституции РФ и международных договоров. Если международные договоры устанавливают иные правила, чем те, которые предусмотрены законом, арбитражный суд применяет правила международного договора (ч. 4 ст. 13 АПК РФ). Кроме того, установленное ЕСПЧ нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обратился в Европейский суд, служит основанием для пересмотра судебного акта (ч. 3 ст. 311 АПК РФ).
Аналогичные нормы нашли отражение в Гражданско-процессуальном кодексе, Уголовно-процессуальном кодексе, Кодексе об административных правонарушениях в Российской Федерации. Именно эти положения ставились под сомнение и рассматривались Конституционным Судом РФ в Постановлении от 14 июля 2015 г. <21>. Гражданское законодательство РФ при ответе на вопрос о соотношении национального и наднационального права пошло еще дальше российской Конституции. В развитие ее положений о превосходстве норм международного права Гражданский кодекс РФ установил, что международные договоры России к ряду отношений, указанных в самом кодексе (п. п. 1, 2 ст. 2), применяются непосредственно, кроме случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта (ч. 1 ст. 7). Здесь уместно привести слова В.Д. Зорькина о том, что "Россию никак нельзя заподозрить в нежелании разумным способом сопрягать наднациональное и национальное в том, что касается юридической практики" <22>.
--------------------------------
<21> Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. N 21-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней, пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации", частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 ГПК РФ, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 АПК РФ, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 КоАП РФ и пункта 2 части 4 статьи 413 УПК РФ в связи с запросом депутатов Государственной Думы" // Российская газета. 2015. 27 июля.
<22> Зорькин В.Д. Предел уступчивости // Российская газета. 2010. 29 октября.

Организационно-функциональный блок правовой системы представлен в первую очередь высшими судебными учреждениями Российской Федерации, осуществляющими не только правоприменительную деятельность, но и относительно Конституционного Суда РФ - правотворческую функцию.
Сказывается ли международная и, в частности, европейская правовая интеграция на деятельности российской конституционной юстиции, а в широком смысле на всей судебной системе России? Ответ будет категорично-утвердительным. Сказывалась и продолжает сказываться, сейчас, правда, в большей степени сквозь призму существующих коллизий между Конституционным Судом РФ и Европейским судом, между национальной конституционной и европейской конвенциальной юстицией. Профессор В.И. Крусс называет это проблемой "отстаивания Россией своей конституционной независимости в контексте коллизий установлений Конституционного Суда РФ, с одной стороны, и правовых позиций ЕСПЧ по вопросам о сущности, содержании, допустимых ограничениях и приемлемости моделей регулирования прав человека - с другой стороны" <23>.
--------------------------------
<23> Крусс В.И. Конституционализация права: основы теории. М., 2016. С. 172.

Зададимся вопросом: в сложных правоустанавливающих взаимоотношениях российской и европейской юстиции Конституционный Суд РФ и ЕСПЧ являются равными сторонами, как сейчас принято говорить, партнерами или же они находятся в разных "весовых категориях"? Суждения на этот счет существуют различные. К примеру, утверждается, что "любой предполагаемый конфликт между Страсбургским и Санкт-Петербургским судами уже разрешен Конституцией РФ в пользу первого, тогда как второй может быть обычным нарушителем Конвенции" <24>.
--------------------------------
<24> Коротеев К.Н. Конфликт, которого нет. Комментарий к решению Большой палаты Европейского суда по правам человека по делу "Константин Маркин против России" // Сравнительное конституционное обозрение. 2012. N 4. С. 122.

Противоположное мнение высказывает В.И. Крусс. В этих отношениях, по его мнению, нет и не может быть вариантов "дисквалификации" выводов Конституционного Суда либо умаления их конституционной достоверности <25>. До поры Европейский суд не выказывал попыток заявить о своем более высоком по отношению к Конституционному Суду РФ статусе, позволяющем ставить под сомнение решения российской конституционной юстиции. Однако это случилось в деле "Константин Маркин против России", в котором ЕСПЧ подверг критике позицию Конституционного Суда РФ, причем сделал это, по выражению В.Д. Зорькина, "в жесткой правовой форме" <26>.
--------------------------------
<25> Крусс В.И. Конституционализация права: основы теории. С. 173.
<26> Зорькин В.Д. Предел уступчивости // Российская газета. 2010. 29 октября.

В Постановлении по делу "Анчугов и Гладков против России" Европейский суд поставил Конвенцию о защите прав человека и основных свобод выше российской Конституции. Данное дело, Постановление по которому вынесено в июле 2013 г., самым серьезным образом осложнило российско-европейские судебно-правовые отношения. Именно с этого момента спор приобрел в России характер нешуточного обсуждения целесообразности включения норм международного права и международных договоров в современную национальную правовую систему. Более того, он вызвал с российской стороны серию ответных действий на вызывающее поведение ЕСПЧ в данном деле. По сути, Страсбургский суд признал не соответствующим нормам Европейской конвенции о защите прав человека положение ч. 3 ст. 32 Конституции РФ, согласно которому граждане, содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда, не имеют права избирать и быть избранными. Европейский суд поставил под сомнение нормы российской Конституции, прекрасно зная, что Конвенция имеет преимущество только перед законодательными актами, но не в отношении Основного Закона. Замахнувшись на российскую Конституцию, ЕСПЧ встал на сторону двух убийц, осужденных в конце 1990-х гг. к смертной казни, которая впоследствии была заменена длительными сроками заключения. Находясь в местах лишения свободы, Анчугов и Гладков не могли голосовать на выборах депутатов Государственной Думы в 2003 и 2007 гг., но, как оба уверяли в своих жалобах, очень хотели сделать это <27>.
--------------------------------
<27> Интересно, что Европейский суд до вынесения данного решения создал опасный прецедент в деле "Херст против Великобритании", посчитав, что британское законодательство должно предоставлять пожизненно осужденным возможность голосовать. Решение ЕСПЧ вызвало бурю общественного возмущения, до крайности обострила отношения официальных властей Совета Европы и Британии, и, главное, из-за кого? Рецидивиста, зарубившего топором свою квартирную хозяйку. Закономерно, что порой безответственная деятельность ЕСПЧ не способствует интеграции правового и политического пространства Европы.

Ответом ЕСПЧ стало "громкое" Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. N 21-П, названное для краткости "О применимости решений Страсбургского суда в Российской Федерации". В нем еще раз повторена уже хорошо известная по последним событиям аргументация о том, что участие России в Конвенции о защите прав человека и основных свобод не означает ее отказа от своего государственного суверенитета. В принципе допуская существование коллизий между Конституцией РФ и Конвенцией, Конституционный Суд уверен, что эти коллизии нетипичны, поскольку в основу обеих положены общие ценности. Конфликт, по мнению Суда, неизбежен только в том случае, если ЕСПЧ даст трактовку Конвенции, которая будет противоречить Конституции РФ. И тогда Россия будет вынуждена отказаться от исполнения решения Европейского суда.
Одновременно Конституционный Суд предложил два механизма подтверждения верховенства норм Конституции РФ в спорных ситуациях. Во-первых, суд общей юрисдикции или арбитражный суд, пересматривающий дело на основании решения ЕСПЧ, вправе направить в Конституционный Суд запрос о конституционности "российских" норм, в которых ЕСПЧ обнаружил недостатки. Во-вторых, с запросом в Конституционный Суд может обратиться Президент РФ или Правительство РФ, если сочтут решение ЕСПЧ неисполнимым без нарушения российской Конституции.
Соответствующие выводы частично нашли отражение в новейших изменениях в ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" <28>. Отныне Конституционный Суд разрешает вопрос о возможности исполнения решения ЕСПЧ по запросу федерального органа исполнительной власти при рассмотрении в Европейском суде жалоб, поданных против России на основании ее международных договоров. В законодательной формулировке из числа субъектов обращения в Конституционный Суд выпали суды, а право запроса зафиксировано за федеральным органом исполнительной власти в "сфере обеспечения деятельности по защите интересов Российской Федерации" (Министерство юстиции РФ).
--------------------------------
<28> Федеральный закон от 14 декабря 2015 г. N 7-ФКЗ "О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" // Российская газета. 2015. 16 декабря.

В конце января 2016 г. Министерство юстиции РФ в соответствии с предоставленными ему новыми законодательными полномочиями внесло в Конституционный Суд запрос о возможности исполнения Постановления ЕСПЧ "Анчугов и Гладков против России". Хотя запрос звучит как "возможность исполнения решения ЕСПЧ", на деле Минюст полагает, что вывод Европейского суда о недопустимости безоговорочных ограничений активного избирательного права однозначно противоречит Конституции РФ (ч. 3 ст. 32). А кроме того, гипотетическое согласие с ЕСПЧ нарушило бы положения Конституции о ее высшей юридической силе и приоритете над любыми другими правовыми актами. Запрос с участием представителей высших органов государственной власти России был рассмотрен Конституционным Судом 31 марта 2016 г., окончательное решение по делу принято 19 апреля 2016 г. <29>.
--------------------------------
<29> Постановление Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2016 г. N 12-П "По делу о разрешении вопроса о возможности исполнения в соответствии с Конституцией Российской Федерации Постановления Европейского суда по правам человека от 4 июля 2013 года по делу "Анчугов и Гладков против России" в связи с запросом Министерства юстиции Российской Федерации" // СЗ РФ. 2016. N 17. Ст. 2480.

Известно, что председатель Европейского суда по правам человека Гвидо Раймонди отреагировал на ситуацию следующим образом: "Государства, отказывающиеся подчиняться решениям ЕСПЧ в случае, если национальная правовая система не позволяет им принять и исполнять решения ЕСПЧ, не могут оставаться в Совете Европы" <30>. То ли это предупреждение, то или иные обстоятельства возымели действие, но выводы российской конституционной юстиции оказались несколько неожиданными. В особенности учитывая прежнюю риторику российской стороны и предпринятые ею предварительные действия.
--------------------------------
<30> Конституционный Суд призывает признать верховенство Конституции над решением ЕСПЧ // Известия. 2016. 31 марта.

Конституционный Суд РФ однозначно признал невозможным исполнение данного Постановления ЕСПЧ в части мер, предполагающих внесение изменений в российское законодательство, которые позволяли бы ограничивать в избирательных правах не всех осужденных, отбывающих наказание в местах лишения свободы. Вместе с тем Суд не исключил возможности реализации в российском законодательстве и судебной практике мер, обеспечивающих справедливость, соразмерность и дифференцированность применения ограничений избирательных прав осужденных. Такой вывод, по всей видимости, можно воспринимать как компромисс, сохранение правовой возможности дальнейшей реализации требований Европейского суда. Что ж, как известно, "худой мир лучше доброй ссоры". Впрочем, теперь надо ожидать ответной реакции европейского правосудия.
Включая в Конституцию РФ положение о вхождении международных норм в российскую правовую систему, вряд ли можно было предположить, что найдутся Анчугов с Гладковым, способные подвергнуть сомнению ее суверенность, а заодно и незыблемость конституционных положений.

Литература

1. Актуальные проблемы теории государства и права / Отв. ред. Р.В. Шагиева. М., 2011.
2. Алексеев С.С. Общая теория права: В 2 т. М., 1981. Т. 1.
3. Блищенко И.П. Некоторые проблемы советской науки международного права // Советское государство и право. 1991. N 3.
4. Будылин С.В. Конвенция или Конституция? Международное право и пределы государственного суверенитета // Закон. 2013. N 13.
5. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013. N 8.
6. Зорькин В.Д. Россия и Страсбург // Российская газета. 2015. 22 октября.
7. Зорькин В.Д. Предел уступчивости // Российская газета. 2010. 29 октября.
8. Исправленному верить. Александр Бастрыкин предлагает установить приоритет национального права над международным // Российская газета. 2015. 27 апреля.
9. Конституционный Суд призывает признать верховенство Конституции над решением ЕСПЧ // Известия. 2016. 31 марта.
10. Коротеев К.Н. Конфликт, которого нет. Комментарий к решению Большой палаты Европейского суда по правам человека по делу "Константин Маркин против России" // Сравнительное конституционное обозрение. 2012. N 4.
11. Крусс В.И. Конституционализация права: основы теории. М., 2016.
12. Марченко М.Н. Источники права. М., 2013.
13. Николаев А.М. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод: конституционно-правовой механизм реализации в Российской Федерации. М., 2011.
14. Общая теория государства и права. Академический курс: В 2 т. / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М., 1998.
15. Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 г. N 2-П "По делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 ГПК РФ в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ "Нижнекамскнефтехим" и "Хакасэнерго", а также жалобами ряда граждан" // Российская газета. 2007. 14 февраля.
16. Постановление Конституционного Суда РФ от 22 апреля 2013 г. N 8-П "По делу о проверке конституционности ст. ст. 3, 4 пункта первого части первой статьи 134, статьи 220, части первой статьи 259, части второй статьи 333 ГПК РФ, подпункта "з" пункта 9 статьи 30, пункта 10 статьи 75, пунктов 2 и 3 статьи 77 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ", частей 4, 5 статьи 92 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ" в связи с жалобами граждан А.А. Андронова, О.О. Андроновой, О.Б. Белова и других, Уполномоченного по правам человека в РФ и регионального отделения политической партии Справедливая Россия в Воронежской области" // СЗ РФ. 2013. N 18. Ст. 2292.
17. Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. N 21-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней, пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации", частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 ГПК РФ, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 АПК РФ, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 КоАП РФ и пункта 2 части 4 статьи 413 УПК РФ в связи с запросом депутатов Государственной Думы" // Российская газета. 2015. 27 июля.
18. Постановление Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2016 г. N 12-П "По делу о разрешении вопроса о возможности исполнения в соответствии с Конституцией Российской Федерации Постановления Европейского суда по правам человека от 4 июля 2013 года по делу "Анчугов и Гладков против России" в связи с запросом Министерства юстиции Российской Федерации" // СЗ РФ. 2016. N 17. Ст. 2480.
19. Правовая система социализма: понятие, структура, социальные связи / Под ред. А.М. Васильева. М., 1986. Кн. 1.
20. Талалаев А.Н. Право международных договоров. Общие вопросы. М., 1980.
21. Талалаев А.Н. Соотношение международного и внутригосударственного права и Конституция Российской Федерации // Московский журнал международного права. 1994. N 4.
22. Теория государства и права / Под ред. В.М. Корельского и В.Д. Перевалова. М., 1999.
23. Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и российской Конституции // Московский журнал международного права. 1995. N 2.
24. Федеральный закон от 14 декабря 2015 г. N 7-ФКЗ "О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" // Российская газета. 2015. 16 декабря.
25. Хлестов О.Н. Международное право и Россия // Московский журнал международного права. 1994. N 4.
26. Черниченко С.В. Личность и международное право. М., 1974.
27. Эбзеев Б.С. Глобализация, европейский консенсус и рецепция Россией европейских гуманитарных стандартов: механизмы и пределы (конституционные ориентиры) // Теоретические и практические проблемы правоприменения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. М., 2006.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Международное право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ