Судебный перевод и судебно-переводческие организации. Статьи по предмету Правоохранительные органы Российской Федерации

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Правоохранительные органы Российской Федерации. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

СУДЕБНЫЙ ПЕРЕВОД И СУДЕБНО-ПЕРЕВОДЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

А.В. ВИННИКОВ

Винников Алексей Вениаминович, директор экспертно-переводческой организации "Открытый мир", г. Ростов-на-Дону, office@otkrmir.ru

В условиях интенсивных миграционных процессов в Российской Федерации увеличивается число правонарушений, совершаемых лицами, не владеющими или недостаточно владеющими русским языком. Чаще возникает потребность в судебном переводе в ходе следственных действий и в судебных заседаниях. Необходимо принятие неотложных мер для компенсации многочисленных пробелов в законодательном регулировании этого вида деятельности.
В зависимости от цели применения судебный перевод разделяется на два вида:
а) перевод как средство добычи доказательств (далее также - вид А, перевод А). Применяется для перевода документальных доказательств по делу с иностранных языков на русский. Пример: защита М.Б. Ходорковского и П.Л. Лебедева подала в Хамовнический районный суд Москвы ходатайство, в котором, ссылаясь на дефекты перевода, выполненного с искажением смысла первоисточников, требовала исключения переведенных с иностранного языка документов из числа допустимых доказательств;
б) перевод как средство обеспечения конституционного права гражданина знать, в чем его обвиняют (далее также - вид Б, перевод Б). Используется в случае незнания или недостаточного знания подсудимым, подозреваемым или обвиняемым русского языка - языка судопроизводства в РФ.
Разница между этими видами принципиальна, ее неучет может даже привести к неправосудным решениям судов и освобождению подсудимых.
Так, в 2008 г. в Верховном суде Карелии слушалось резонансное уголовное дело в отношении нескольких граждан чеченской национальности о массовой драке в Кондопоге. Перевод процессуальных документов с русского языка на чеченский был поручен бюро судебных переводов. Защита подсудимых обнаружила в переводе обвинительного заключения и постановления о привлечении в качестве обвиняемых процессуальные нарушения. Дело оказалось на грани развала, а подсудимые - на пороге освобождения, поскольку защита настаивала на исключении этих переводов из числа допустимых доказательств по делу и возврате дела в следственные органы. Участники процесса не обратили внимания, что перевод обвинительного заключения и постановления о привлечении в качестве обвиняемого относится к виду Б по нашей классификации и, в отличие от переводов А, не может считаться доказательством. К моменту, когда стало ясно, что защита просто затягивает дело, уже было потеряно время на допросы свидетелей, прения и экспертизы.
Этого можно было бы избежать, если бы участники процесса знали о некоторых особенностях судебных переводов, имеющих значение для судебной практики:
1) нормы права, регламентирующие оформление письменного перевода вида Б, отсутствуют;
2) письменный перевод вида Б процессуального документа, написанного на русском языке, не считается процессуальным документом, так как по определению процессуальные документы - это документы, составляемые в ходе расследования, рассмотрения и разрешения уголовного дела и в его рамках, которым по прямому указанию закона должна быть придана процессуальная форма, а прямого указания закона на процессуальную форму письменного перевода Б нет;
3) письменный перевод Б процессуального документа, написанного на русском языке, не имеет юридической силы. Юридическая сила документа - это свойство официального документа, сообщаемое ему законодательством, компетенцией издавшего его органа и установленным порядком оформления. Письменный перевод Б сам процессуальным документом не является, установленный порядок его оформления отсутствует, значит, юридической силы у рассматриваемого акта нет;
4) единственным требованием закона к письменному переводу Б процессуальных документов, написанных на русском языке, исходя из требований к переводчику (ст. 59 УПК РФ) выступает правильность и соответствие оригиналу;
5) подлог письменного перевода Б процессуального документа, написанного на русском языке, возможен. Должностной подлог - внесение должностным лицом в официальные документы заведомо ложных сведений, подделка, подчистка официальных записей, а также внесение в книги заведомо ложных сведений, совершаемое с прямым умыслом из корыстных или иных личных побуждений. Подлог, осуществляемый частным лицом, - подделка, сбыт и использование документов, предоставляющих какие-либо права или освобождающих от обязанностей; в уголовном порядке карается, если был средством совершения преступления. Оба вида подлога в отношении письменного перевода Б процессуального документа заключаются лишь в преднамеренном искажении содержания перевода.

Коллизии УПК РФ, ГПК РФ и Закона N 94-ФЗ
и способы их разрешения

В разгар катастрофических лесных пожаров в России в прессе звучало мнение, что виноват законодатель, точнее, известный Закон от 21 июля 2005 г. N 94-ФЗ "О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд". Руководствуясь им, муниципальные заказчики привлекали к противопожарному обеспечению лесов организации, предложившие наименьшую цену. Очевидно, что при такой стоимости услуг ни о каком их качестве не могло быть и речи. Результат грошовой экономии известен: миллиардные убытки и тяжелые социальные последствия в виде тысяч погорельцев.
В уголовном процессе, системе исполнения наказаний и т.п. этот Закон, к счастью, не действует. Иначе были бы места лишения свободы с самыми недорогими условиями содержания, выбирались самые дешевые адвокаты, эксперты, следователи и судьи.
Однако отдельных участников уголовного процесса в РФ несовершенный Закон N 94-ФЗ касается. Так, при выборе переводчиков наблюдается стремление к дешевизне даже в нарушение уголовно-процессуального закона.
УПК РФ упоминает о переводчике как об одном из иных участников уголовного процесса и четко регламентирует порядок его привлечения: о назначении лица переводчиком дознаватель, следователь или судья выносит постановление, а суд - определение (ч. 2 ст. 59 УПК РФ). Одновременно ст. ст. 69, 70, 71 УПК РФ предусматривают возможность отвода переводчиков дознавателем, следователем, прокурором или судом. Услуги судебного переводчика оказываются гражданам за счет федерального бюджета в целях охраны их прав и свобод, а не для удовлетворения государственных и муниципальных нужд.
Существует мнение, что положения УПК РФ в рамках уголовного судопроизводства имеют приоритет перед нормами других законов и являются обязательными для судов, органов прокуратуры, предварительного следствия, дознания и иных участников уголовного судопроизводства. Это фактически исключает возможность применения к отношениям, связанным с привлечением переводчиков в качестве участников уголовного судопроизводства, положений Закона N 94-ФЗ, т.е. необходимость проведения конкурсов, тендеров и т.п. Такое разъяснение дано письмом Минэкономразвития РФ от 18 сентября 2007 г. N 14026-ФП/Д04. Иными словами, по мнению Минэкономразвития РФ, законодатель в данном случае требует назначения переводчика лицом, в производстве которого находится уголовное дело, и запрещает конкурсное производство в смысле Закона N 94-ФЗ.
На практике же достаточно открыть сайт государственных и муниципальных закупок (http://www.zakupki.gov.ru), чтобы найти множество примеров обратного. Управления судебного департамента, УВД, ГУВД, УФСКН, Управления СК РФ и др. наперебой объявляют тендеры на оказание переводческих услуг следственным органам и судам. Ведомственные инструкции МВД, СК и т.д. запрещают заключение разовых договоров, в том числе по переводу и экспертизе, на суммы свыше 100 тыс. руб. Все в рамках Закона N 94-ФЗ.
На наш взгляд, пренебрежение процессуальным законом самими правоохранительными органами частично объясняется сложившейся в настоящее время рыночной практикой в области судебного перевода. Индивидуально практикующих переводчиков, в особенности переводчиков с востребованных в уголовном процессе языков России и СНГ, практически нет. Переводческие услуги оказываются коммерческими переводческими организациями: бюро переводов, переводческими фирмами и т.п., которые действуют без лицензирования или иных регуляторов и без формальных ограничений допускаются к обслуживанию органов правосудия на основании договоров как юридические лица. Стремление упорядочить эту стихию хотя бы по ценовому показателю и объясняет проведение тендеров среди переводческих фирм.
В современной практике правовых взаимоотношений появилось два новых субъекта с правоспособностью юридических лиц, известных ранее уголовно-процессуальному закону: судебно-переводческие организации (СПО) и органы управления правоохранительной системой (ОУПС). СПО можно определить как субъектов права, оказывающих переводческие и смежные с ними услуги правоохранительной системе; ОУПС - как субъектов, ответственных за организационное и материально-техническое обеспечение деятельности судов общей юрисдикции и органов судейского сообщества, следствия и дознания.
Эти субъекты выступают посредниками во взаимоотношениях участников уголовного судопроизводства (судебных переводчиков и судей, следователей и дознавателей) и переводят их в иную, гражданско-правовую, плоскость. При этом СПО выступает для судебного переводчика работодателем, для ОУПС и заказчика услуг (участника уголовного судопроизводства) - исполнителем. ОУПС считается для СПО плательщиком, а для заказчика услуг - исполнителем. Конечным потребителем судебно-переводческих услуг является подсудимый или обвиняемый, в интересах которого действует судья, следователь, дознаватель, обеспечивающие в конституционном порядке право лица знать, в чем его обвиняют. В гражданско-правовом смысле судью, следователя или дознавателя можно считать заказчиком судебно-переводческих услуг.
В связи с отсутствием официальной регламентации указанных гражданско-правовых отношений, возникающих в сфере уголовного процесса, на практике наблюдается полный хаос: от случаев последовательного (и вполне законного) нигилизма, когда управление судебного департамента и суд субъекта РФ фактически самоустраняются от вопросов судебного перевода и всю договорную работу возлагают на свои бухгалтерии, до крайнего централизма с подменой субъекта отношений, когда ОУПС (а не суды) числятся заказчиками в договорах об экспертном и переводческом обслуживании.
Очевидна коллизия между Уголовно-процессуальным кодексом и Законом N 94-ФЗ.
Коллизии не парализуют уголовную практику, поскольку на стадии правоприменения они разрешаются путем выбора одной из норм, положения которых противоречат друг другу. Как было показано, Минэкономразвития РФ, например, считает подлежащими реализации нормы УПК, а многие другие органы управления правоохранительными органами - положения Закона N 94-ФЗ. Предмет данной коллизии правовых норм касается конституционных прав граждан, следовательно, ее разрешение относится к компетенции Конституционного Суда РФ <1>. Однако надежды на внесение ясности в этот вопрос Конституционным Судом РФ нет, поскольку известны случаи вынесения им противоречивых постановлений по подобным делам <2>.
--------------------------------
<1> Пункт 2 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 14 мая 2003 г. N 8-П по делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 14 Федерального закона "О судебных приставах" в связи с запросом Лангепасского городского суда Ханты-Мансийского автономного округа.
<2> Сибилева С.В. Коллизии в публичном праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009. С. 23.

Предпочтителен компромиссный вариант разрешения коллизии при минимальном использовании неустойчивых норм коллизионного права. Приведенная нами схема отношений в данной сфере позволяет предложить комплект типовых процессуальных и гражданско-правовых документов для их оформления:
1) первичным документом является постановление судьи или следователя (дознавателя) о назначении переводчика из числа сотрудников СПО. Постановление направляется в СПО и ОУПС;
2) на его основании заключается договор между СПО и судом, третье лицо - плательщик - ОУПС;
3) по окончании оказания услуг судья или следователь (дознаватель) выносит постановление об оплате услуг переводчика, предоставленных СПО. Постановление направляется в СПО и ОУПС. СПО передает ОУПС счет на оплату и акт выполненных работ.
Введение такой стандартизации документооборота могло бы положительно повлиять на гражданско-правовые отношения в сфере уголовного судопроизводства.
Вместе с тем при оплате услуг вновь могут возникнуть проблемы. В том что касается отношений в сфере возмещения процессуальных издержек, в частности оплаты услуг переводчиков в уголовном процессе, наблюдается коллизия уголовно-процессуального закона и Гражданского кодекса РФ: первому неизвестны участвующие в процессе юридические лица, такие как судебно-переводческие организации или управления Следственного комитета РФ, а второй не отличает участников процесса от физических лиц.
В нашей практике были случаи, когда следователи, нисколько не превышая свои полномочия и действуя согласно положениям УПК РФ, просто не признавали условия договоров, заключенных их руководством с судебно-переводческой организацией на основании ГК РФ, и выносили совершенно произвольные постановления об оплате труда переводчика. Во избежание таких ситуаций в договоре между СПО и ОУПС необходимо фиксировать условие о том, что ОУПС как субъект гражданско-правовых отношений по настоящему договору гарантирует контрагенту (СПО) оплату в соответствии с условиями договора и отдает приоритет данным договорным отношениям перед любыми иными отношениями с третьими лицами (например, с участниками уголовного процесса).
Одновременно для устранения возможного противоречия между договором о предоставлении судебного переводчика и правами участников процесса на отвод переводчика в договоре можно прописать обязательство судебно-переводческой организации произвести в разумный срок замену переводчика в случае его обоснованного отвода участниками уголовного процесса на основании положений УПК РФ.

О разумных критериях выбора судебно-переводческой
организации и размерах оплаты ее услуг

При рассмотрении предложенных понятий судебно-переводческой организации и органов управления правоохранительной системой приходится констатировать, что если статус и правосубъектность вторых в известной мере определены (например, Положением об Управлении Судебного департамента при Верховном Суде РФ и аналогичными положениями об УСД в субъектах федерации), то что такое СПО, совершенно непонятно. Остается открытым главный вопрос: можно ли считать таковой любую переводческую организацию, ООО или ИП, которая фактически участвует в уголовном процессе, в частности если она выиграла тендер в соответствии с Законом N 94-ФЗ?
Критерии отбора переводческих организаций для уголовного судопроизводства вытекают из особенностей процесса.
Прежде всего речь идет о необходимости соблюдать тайну следствия и судопроизводства. "Данные предварительного расследования не подлежат разглашению... могут быть преданы гласности лишь с разрешения прокурора, следователя, дознавателя и только в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым, если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства. Разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия не допускается" (ч. ч. 1, 3 ст. 161 УПК РФ). Тайна следствия должна защищать законные права и интересы граждан, причастных к уголовному производству, ведь по Конституции РФ никто не может быть назван виновным в совершении преступления иначе как по приговору суда. Таким образом, соблюдение тайны следствия на любой стадии уголовного процесса - важное условие обеспечения конституционных прав граждан.
Часто судебному переводчику доступны и иные виды конфиденциальной информации, установленные Указом Президента РФ от 6 марта 1997 г. N 188 "Об утверждении Перечня сведений конфиденциального характера" (в ред. от 23 сентября 2005 г.): персональные данные граждан, служебная тайна, профессиональная тайна, коммерческая тайна, тайна профессиональной деятельности и т.д.
Легко представить себе последствия разглашения конфиденциальных данных недобросовестным судебным переводчиком. Например, переводчик поручения о международной правовой помощи может предупредить о намерениях следствия лицо, подлежащее допросу или задержанию за границей Российской Федерации. Вот почему в последнее время некоторые следственные органы включают в число требований к подрядной переводческой организации наличие допуска ФСБ в соответствии с положениями Закона РФ "О государственной тайне".
Следователь, дознаватель или судья предупреждает переводчика в установленном законом порядке о недопустимости разглашения им следственных данных в смысле ч. ч. 1, 3 ст. 161 УПК РФ и об уголовной ответственности на основании ст. 310 УК РФ за их разглашение, а также за заведомо ложный перевод. Эти предупреждения имеют смысл только в отношении переводчиков, личность и место жительства которых известны, имеющих трудовые отношения с надежной переводческой организацией, несущей за них ответственность. Даже при установлении факта неправильного перевода доказать его преднамеренность крайне трудно. Поэтому целесообразнее иметь дело с квалифицированным добросовестным специалистом, переводящим правильно.
В эпоху глобализации письменные переводы часто заказываются фирмами независимым переводчикам ("фрилансерам"), проживающим в других городах России или за границей. В связи с большим количеством языков, востребованных в судебной и следственной практике, избежать этого невозможно. Удаленным переводчикам, в особенности не являющимся гражданами России, не могут быть разъяснены обязанности, предусмотренные ст. ст. 59, 161 и 169 УПК РФ. Невозможно и предупредить их об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ (за заведомо неправильный перевод). В таком случае вся ответственность за возможные последствия нарушений уголовно-процессуального закона РФ должна возлагаться непосредственно на переводческую фирму.
Следователю приходится полагаться главным образом на авторитет фирмы, направившей к нему переводчика для участия в следственных действиях, и соблюдать требования ч. 2 ст. 169 УПК РФ: "Перед началом следственного действия, в котором участвует переводчик, следователь удостоверяется в его компетентности..." Самому следователю это не под силу ввиду разнообразия языков, с которыми приходится иметь дело. Кроме того, например, переводчиков с цыганского, ингушского, чеченского и подобных языков вообще никто официально не готовит, они не могут подтвердить квалификацию путем предъявления диплома об образовании. Бремя аттестации судебного переводчика должно возлагаться на переводческую фирму.
Личная заинтересованность переводчика недопустима, но вполне может иметь место, особенно при недостаточной оплате его труда или привлечении в качестве переводчиков в процесс случайных, непроверенных людей. В этом случае недобросовестный переводчик, переговоры которого с подсудимым (подозреваемым, обвиняемым, свидетелями и т.п.) больше никто не понимает, может нанести поистине непоправимый вред правосудию, оказав влияние на подсудимого, передав неразрешенную информацию и т.д. Здесь также важна ответственность переводческой фирмы за предоставленного переводчика.
Названные проблемы регламентации деятельности судебных переводчиков, естественно, привлекают внимание исследователей. К сожалению, их рекомендации демонстрируют полный отрыв от реальности. Так, И.И. Бубнова, установив и без того очевидный факт - необходимость создания бюро судебных переводчиков как особых организаций, - подразумевает под ними организации государственной формы собственности и оставляет открытым неразрешимый в принципе вопрос об их финансировании и формировании качественного штатного состава. Сомнительна практическая ценность советов автора о расчете штатного расписания судебных переводчиков на основании данных о численности и этническом составе населения региона. Не в большей степени выполнимы и требования к высшему образованию переводчиков, их аттестации и сертификации - непонятно, кем <3>. Причина в том, что И.И. Бубнова не владеет перечнем реально востребованных в практике уголовного процесса иных (не иностранных) языков, в числе которых цыганские диалекты, около 100 дагестанских языков, ассирийский, удинский, езидский (курманджи), сванский, мегрельский и т.п. Никто не готовит таких переводчиков, никто не сможет их официально сертифицировать. Такие же рекомендации для "цыганских факультетов" содержатся в работе лингвиста И.А. Муратовой, которая предлагает ввести сертификационный экзамен судебных переводчиков на базе факультетов иностранных языков действующих вузов РФ. За основу и аналог она механически принимает существующую в США систему сертификации судебных переводчиков с испанского языка, неприменимую в российских условиях <4>.
--------------------------------
<3> Бубнова И.И. Возникновение и развитие института переводчика в уголовном судопроизводстве России // Криминологический журн. ОГУЭП. 2011. N 4. С. 93.
<4> Муратова И.А. Содержание и формат сертификационного экзамена судебных переводчиков как методическая проблема: Автореф. дис. ... канд. пед. наук. М., 2006.

Государство не должно подвергать судебно-переводческие организации мелочной опеке, тем более брать их на свой баланс, ослабляя нашу и без того не беспроблемную правоохранительную систему. Его роль как заказчика должна заключаться в справедливой оплате услуг судебных переводчиков, предоставляемых уже существующими частными организациями.
В 2010 г. обсуждался проект положения "О порядке и размерах возмещения процессуальных издержек, связанных с производством по уголовному делу, издержек в связи с рассмотрением гражданского дела, а также расходов в связи с выполнением требований Конституционного Суда Российской Федерации". Хотя постановление об утверждении этого положения Правительством РФ до сих пор не выпущено, заслуживает внимания предложенный вполне здравый порядок цен на оплату труда переводчика: до 700 руб. в час за устный перевод; до 1500 руб. в час за устный перевод с редких языков; до 400 руб. за один лист письменного перевода текста (материалы уголовного или гражданского дела, судебные акты) с индексацией по уровню инфляции один раз в год.
По нашему мнению, указанный уровень оплаты труда переводчиков справедлив в настоящее время и может быть принят за критерий или базовое значение вознаграждения при заключении договоров и государственных контрактов на обслуживание переводчиками судов и следственных органов.
Изложенное позволяет выделить критерии, которым должна удовлетворять судебно-переводческая организация: высокая надежность фирмы; хорошая деловая репутация и авторитет;
собственный персонал аттестованных переводчиков с языков, востребованных в судебной и следственной практике, с максимальной возможностью выбора среди переводчиков с одного языка;
опыт работы с судебными и правоохранительными органами;
согласие и способность фирмы нести материальную и иную ответственность за несоблюдение процессуальных норм (разглашение тайны следствия, недобросовестное поведение переводчиков и т.п.).
В связи с отсутствием легальных способов выбора и назначения СПО можно предложить их аккредитацию при ОУПС. Разработка и обоснование конкретных предложений по нормативной базе такой аккредитации может стать предметом дальнейших исследований.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Правоохранительные органы Российской Федерации, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ