Государственный суверенитет и вооруженное насилие в условиях современной глобализации (теоретико-правовые и политологические аспекты). Статьи по предмету Международное право

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Международное право. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ И ВООРУЖЕННОЕ НАСИЛИЕ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ ГЛОБАЛИЗАЦИИ (ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВЫЕ И ПОЛИТОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ)

Р.Х. ФАЙЗРАХМАНОВ

Начало XXI в. событийно и ситуационно отличается от всех предшествующих времен. Прежде всего, оно преисполнено того, что в науке и практике принято определять как глобальные проблемы современности. Сегодня практически нет ни одной сферы общественной жизни и деятельности людей, которая могла бы быть огражденной от планетарной зависимости и значимости, оказаться вне зависимости от глобализации и порождаемых ею проблем.
В подтверждение приведем два примера. Упоминание о них на первый взгляд может показаться не совсем корректным и, более того, банальным. Совершенно разные по причине происхождения и связи с так называемым человеческим фактором сравниваемые события тем не менее похожи по форме протекания и, что самое главное, по вызванным ими последствиям, в том числе политико-правовым.
После всем известной аварии на Чернобыльской АЭС в апреле 1986 г. зараженным облаком "накрыло" значительную часть Восточной Европы и граничащие с ней территории Советского Союза. Происшедший на 4-м энергоблоке взрыв по мощности был эквивалентен заряду нескольких бомб, сброшенных в августе 1945 г. по воле правительства США на Хиросиму и Нагасаки. Он повлек смерть и причинение вреда здоровью миллионов людей.
Спустя почти четверть века другое облако - облако пепельной пыли, распространившееся над всей Европой вследствие извержения вулкана Эйяфьятлайокудль в Исландии, - в значительной мере "выбило" из заданного ритма нормальной жизни и деятельности миллионы людей. В стране было объявлено чрезвычайное положение. Из-за риска подвергнуть пассажиров авиарейсов технологической катастрофе, связанной с попаданием пепла на лопасти и в двигатели, ни одна авиационная компания не взяла на себя ответственность отправить в запланированные полеты воздушные суда. Юристы и экономисты найдут возможность определить размер и характер ущерба, причиненного физическим и юридическим лицам. Однако невозможно "подсчитать" моральные переживания тысяч людей, связанные с неспособностью принять участие в международном научном форуме или отборочных соревнованиях по различным видам спорта. Ничем невозможно заменить дни отпуска, проведенные в аэропортах из-за "закрытия воздуха". Это явление вызвало разнообразные негативные последствия, в том числе обусловленные виной определенных структур и должностных лиц, т.е. подпадающие под тот или иной вид юридической ответственности, не только в Европе, но и в других частях света.
Таким образом, последствия двух названных явлений, между которыми прошло около 25 лет, носят совершенно одинаковый характер: они по сути своей глобальны, затрагивали и затрагивают интересы миллионов людей, населяющих территории десятков стран.
Подобного рода события и факты не единичны. Их количественный и качественный рост ведет к тому, что глобализация глубоко проникает во все "поры" общества как социального организма и неминуемо ведет к интеграции стран и народов и возрастающей зависимости их друг от друга.
Признание такой ситуации в мире позволяет сформулировать ряд непреложных выводов.
Во-первых, глобализация, дискуссии вокруг которой в последнее время ведутся практически везде и всюду, на всех, без исключения, уровнях (от кухни обывателя до самых высоких международных саммитов), неотвратима как факт.
Во-вторых, глобализация естественна и закономерна, она порождена комплексом разносторонних факторов, берущих начало в сфере экономики, политики, функционирования социальных структур и связей, идеологии, религии и, что немаловажно, самой природы.
В-третьих, глобализация как явление и процесс носит перманентный характер. Корни современных глобальных проблем уходят в далекое прошлое. Профессор А.В. Игнатенко не без оснований подчеркивает, что "стремление людей к экономическим, социальным, политическим, культурным связям обнаруживается уже в античном мире" <1>. Этот процесс, объективно растянутый во времени и пространстве, необратим.
--------------------------------
<1> Игнатенко А.В. Античные корни глобализации // Государство и право в условиях глобализации: проблемы и перспективы: Тезисы науч. докладов Междунар. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 2004. С. 27.

В-четвертых, глобализация, сквозь призму которой оцениваются сегодня практически все происходящие в мире события, требует не только и уже не столько философского, социологического, политологического и иного осмысления, сколько юридической оценки, формального закрепления в правовых актах. Профессор Г.М. Мельков справедливо заметил, что понятие глобализации "ни в какой отрасли права, а также в международном праве не определено, хотя это слово стало модным в конце XX в., когда перед международным сообществом во весь рост встали сложные многоплановые проблемы общепланетарного характера, затрагивающие жизненно важные интересы всего человечества" <2>.
--------------------------------
<2> Мельков Г.М. Юридическое содержание термина "глобализация" // Глобализационные процессы в среде права: проблемы правового развития в России и СНГ: Материалы науч.-практ. конф. (19 апреля 2001 г.). М., 2001. С. 13.

По нашему глубокому убеждению, сама жизнь со всей очевидностью указывает на необходимость устранения столь существенного пробела в праве. Приведенный выше пример последствий, вызванных распространением пепельного облака над большей частью европейского континента, - наглядное тому свидетельство. Парализовав деятельность множества структур по всевозможным направлениям, включая публичные, частноправовые, транспортные, гуманитарные, спортивные и др., настоящее событие как юридический факт потребовало унифицированного преодоления возникших проблем и вытекающих из него последствий. Однако из-за отсутствия соответствующих норм как общеобязательных правил поведения в подобных ситуациях эти вопросы в различных странах решались и решаются неоднозначно, порой противоречиво. Отсюда вытекает ряд юридических проблем, необходимость разрешения и преодоления которых для выживания человечества очевидна.
Коль скоро глобализация закономерно влечет за собой стирание и разрушение государственных границ, взаимопроникновение и углубление общности интересов людей, принадлежащих к разным государствам и правовым системам, мы, прежде всего, вынуждены говорить об изменении содержания понятия государственного суверенитета. Сегодня как никогда актуально звучит вывод, который сделал в свое время известный государствовед Г. Еллинек: "...история убеждает нас в том, что суверенитет есть не абсолютная, а историческая категория" <3>.
--------------------------------
<3> Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 2004. С. 457.

В классическом понимании государственный суверенитет ассоциируется со способностью и возможностью государства ставить перед обществом и решать наиболее важные и сложные задачи в области внутренней и внешней политики. Суверенная государственная власть, с точки зрения Г. Еллинека, представляет собой не что иное, как "власть, не знающую над собою никакой высшей власти; она является поэтому в то же время независимой и верховной властью. Первый признак проявляется преимущественно вовне, в сношениях суверенного государства с другими державами, второй - во внутренних отношениях, по сравнению с входящими в состав государства лицами" <4>. Связь между двумя этими признаками неразрывна, а суверенитет во все времена проявлялся и проявляется как внутри страны, так и за ее пределами.
--------------------------------
<4> Там же.

Представляя собой безусловную триаду, диалектически соединяющую в себе самостоятельность, независимость и верховенство государственной власти, суверенитет как абсолютное и неоспариваемое качество государства объективируется более всего в осуществляемых его органами внутренних и внешних функциях. Выбор форм и методов реализации этих функций детерминируется факторами, среди которых в настоящее время особо выделяются глобализационные.
В зависимости от способности государства преодолевать воздействие этих факторов принято судить о его мощи, под которой понимают совокупность наличествующих материальных и духовных возможностей, используемых для достижения разнообразных целей государства. Как комплексная характеристика государства она включает в себя военно-политическую, военную, военно-экономическую, экономическую, демографическую, энергетическую, технологическую и информационную составляющие, а также идейное и моральное единство населения. Именно мощь государства позволяет определить его как суверена в широком смысле этого слова, распознать и найти его место и роль на международной арене, а также внутри страны.
Не вдаваясь в подробности, заметим, что до недавнего времени мир характеризовался как однополюсный и (или) однополярный, что было вызвано преуспеванием США в затянувшейся в середине второй половины прошлого века холодной войне. В то же время Советский Союз не смог воспользоваться плодами той победы, которая была одержана им в Великой Отечественной войне, ставшей важнейшей и самой кровопролитной частью Второй мировой войны. Государство, вклад которого в разгром фашистской Германии, прямо заявившей о намерении установить свое мировое господство, невозможно переоценить, несмотря ни на какие попытки, утратило влияние на мировое сообщество, что, в частности, и привело к распаду СССР как суверенного государства.
К настоящему времени на планете установился новый мировой порядок, в основе которого лежит мир многополюсный и (или) многополярный. К качественно новому состоянию международных отношений привел разносторонний потенциал ряда государств, который позволил им занять адекватные их мощи ниши на международной арене. Наряду с современной Россией (при всей противоречивости оценок широкого спектра ее потенциальных возможностей) и США, а также ведущими европейскими странами, к числу таких государств в современных условиях относят Китай, Японию, Индию, Бразилию и некоторые другие. Суверенитет каждой из них традиционно считается незыблемым и непререкаемым.
Оказавшись в условиях глобализирующегося мира, ни одно государство по-прежнему не упускает из своего внимания проблемы упрочения собственного суверенитета. Четко проявляющаяся сегодня тенденция к повышению роли международных организаций не означает намерения и готовности какого-либо суверена отказаться от своих суверенных прав в пользу другого. Напротив, они для этого и создают международные объединения, чтобы через участие в них сохранить свой суверенитет, упрочить свое положение в мире и умножить свой вклад в развитие глобализационных процессов. Консолидация суверенных прав различных государств в определенной сфере, передача их создаваемым по воле государств надгосударственным структурам и органам лишь упрочивает позиции каждого отдельно взятого суверена и всего международного сообщества.
Взаимозависимость и взаимообусловленность государств, порождаемые глобализацией, прямо и непосредственно предполагают необходимость жертвовать национальными интересами в пользу общих, глобальных. Это налагает на государство обязанность следовать тем принципам и нормам, которые формируются в процессе разрешения современных глобальных проблем. При этом возникают весьма непростые вопросы: что является источником этих правил, какой характер они носят, какова сфера их распространения и действия?
Скорее всего, в той или иной мере подобные правила могут быть отнесены к какой-либо отрасли международного права. При определенных обстоятельствах в совокупности они могут быть сведены в новые отрасли и правовые институты. Таким образом, есть основания сделать частный вывод о том, что международное право (и публичное, и частное) не может не испытывать прямого и непосредственного влияния глобализации, что вызывает потребность в модернизации его принципов и норм. Отсюда возникает необходимость приведения национальных норм в соответствие с правовыми предписаниями, содержащимися в международно-правовых актах, как принятых ранее, так и диктуемых современностью.
Вместе с тем может показаться, что стремление государств к объединению, участие их в совместном решении возникающих перед человечеством противоречивых задач приводят к некоему посягательству на их суверенитет. Ведь в такой ситуации государство теряет способность быть независимым от других субъектов международного сообщества.
Видимо, это не совсем так. Напротив, с вступлением человечества в XXI в. все три слагаемых государственного суверенитета не теряют своей значимости. Повторим, что это вовсе не означает подрыва и тем более лишения суверенитета того или иного государства. Суверенитет как триада претерпевает качественные преобразования, а точнее, наполняется новым содержанием. Суть же их сводится к одному: суверенитет любого современного государства напрямую зависит от его мощи как потенциальной и реальной способности и возможности принимать участие и оказывать влияние на все объективно углубляющиеся глобализационные явления и процессы в мире.
С диалектической точки зрения между слагаемыми суверенитета нет и не может быть противоречий. Зато прямо пропорциональная зависимость между ними проявляется со всей очевидностью и полнотой. Что касается, в частности, той доли суверенитета, которая связана с верховенством государственной власти внутри страны, то большинство государств, естественно, сохраняют приверженность безусловному упрочению своих позиций во всех допустимых для него (государства) сферах общественной жизни, среди всех без исключения слоев и сил общества. Закономерное следствие - способность государства как справиться с задачами, определяемыми внутренней политикой, так и активизировать по самым разным направлениям внешнеполитическую деятельность. В большинстве случаев, на наш взгляд, это следует понимать не только как воплощение правомочий государства как субъекта права, но и как исполнение возложенных на него обязанностей. Последние вытекают из обязательств государства, взятых им перед собственным народом и международным сообществом. Приоритетная направленность этих обязательств сводится опять же к решению актуальных проблем современности, носящих в первую очередь глобальный характер.
Довольно трудно выделить из всего многообразия планетарных проблем наиболее важные и значимые, поскольку они носят не разрозненный, а комплексный и взаимозависимый характер. Поэтому, не пренебрегая всеми остальными, сосредоточим внимание на особо важной в столь сложное и противоречивое время - проблеме вооруженного насилия. Тем более оно имеет прямую и непосредственную связь с суверенитетом, поскольку с момента зарождения государственной формы организации жизни и деятельности людей и до настоящего времени, независимо от формы правления и политического режима, любое государство оставляет за собой монопольное право на применение принуждения, вплоть до вооруженного насилия.
То, что настоящий феномен входит в число наиболее актуальных глобальных проблем, не вызывает ни малейшего сомнения. Насилие в той или иной форме известно социуму буквально с его "колыбели". Ведь уже на этапе выделения человека из живой природы с последующим возвышением над ней, т.е. в период преобладания кровнородственных связей и доминирования родоплеменной организации жизни и деятельности людей, homo sapiens начал применять те средства и методы, которые в совокупности были вооруженным насилием. В то время, когда отсутствовали какие-либо властные структуры, верховенствовала анархия и процветал индивидуализм, широко распространилась, как метко выразился в свое время Т. Гоббс, "война всех против всех".
Доказательством давнего появления рассматриваемого феномена служат свидетельства, изложенные в книге чешского археолога С. Венцла, которая вышла в свет в 1984 г. Среди источников информации о "первобытных войнах" как одной из первых форм вооруженного насилия он выделил археологические, письменные, лингвистические и этнологические. Отнеся к первым из них оружие, доспехи, фортификацию, воинские могилы, клады с оружием и т.д. <5>, ученый утверждает нас в мысли о том, что вооруженное насилие возникло на догосударственном уровне развития человеческой цивилизации и фактически является ее "ровесником". Среди особенностей указанного феномена того периода можно выделить следующие:
--------------------------------
<5> Подробнее см.: Першиц А.К., Семенов Ю.К., Шнирельман В.А. Война и мир в ранней истории человечества: В 2 т. М., 1994. Т. 1. С. 32 - 33.

1) вооруженное насилие было дополитическим по своему характеру. В его основе лежали характерные для того времени отсутствие государственных и государственно-подобных образований и доминирование первобытного общественного самоуправления;
2) оно имело естественное происхождение и носило конкретно-исторический характер;
3) оно в полной мере "вписывалось" в рамки господствовавших тогда мононорм как единственных и единых социальных регуляторов. Запрета на насилие в них не содержалось, оно вполне допускалось и считалось естественным правом всех и каждого в общении с себе подобными и окружающей средой.
По мере поступательного движения общества по пути социального прогресса и возникновения государства как новой, более высокой и универсальной формы функционирования социума вооруженное насилие не кануло в Лету. Оно продолжает совершенствоваться вместе с обществом, становится политическим, а такая крайняя форма его, как война, прочно закрепляется в арсенале средств и методов достижения различными субъектами в условиях государственно-организованного общества определенных политических целей. Со временем война как порождение политики и ее непосредственное продолжение (иначе ее трудно воспринимать) вопреки здравому смыслу и логике обретает легитимный характер.
По мнению большинства исследователей, особенно сторонников позитивного права, вооруженное насилие становится неправовым явлением, с чем, как нам кажется, трудно согласиться однозначно.
С одной стороны, вооруженное насилие как явление обнаруживается сегодня, как и всегда, в разных формах. Среди них войны, иные вооруженные конфликты и военные столкновения, геноцид, вооруженные восстания, мятежи, бунты, военные перевороты, путчи, терроризм, пиратство и другие акты применения определенными социально-политическими субъектами соответствующих средств и методов для достижения поставленных перед ними целей и задач. Перечисленные понятия, через которые мы определяем вооруженное насилие, закрепляются в нормативных правовых актах большинства государств и международно-правовых актах. В качестве основных юридических приемов и способов воздействия выступают запреты и ограничения. Таким образом, эти деяния закономерно попадают в сферу правового регулирования.
С другой стороны, практически независимо от формы вооруженное насилие как длящийся во времени и пространстве процесс порождает социальные отношения. В подавляющем большинстве случаев такого рода отношения опосредуются правовыми нормами, следовательно, обретают правовой характер. Профессор С.С. Алексеев, неоднократно обращаясь к интересующей нас проблеме и оценивая события в Чечне в первой половине 1990-х гг., с присущей ему прямотой называет вещи своими именами и делает безапелляционные выводы:
во-первых, все происходившее (и, к сожалению, продолжающееся в иных формах по сей день) есть не что иное, как война, которая:
а) потрясла Россию и сбросила с общества жалкий "маскарадный костюм", разом раскрыла, кто есть кто и что есть что;
б) возродила и, более того, легализовала практику вооруженного насилия, подрывающего надежду на демократическое будущее;
во-вторых, обнаженная и во многом неприглядная российская юридическая система и соответствующий правопорядок еще далеки от права современного гражданского общества;
в-третьих, со всей очевидностью встали вопросы о необходимости ликвидации пробелов в современном российском праве и придания всем без исключения вариантам применения вооруженного насилия императивных правовых форм;
наконец, в-четвертых, ни при каких обстоятельствах невозможно отступление от твердых императивов гуманистического права, в основе которого лежали и лежат права и свободы человека. Иное отбросит общество назад, ввергнет в обстановку бесправия, беспредела, допустимости вооруженного насилия <6>.
--------------------------------
<6> Подробнее см.: Алексеев С.С. Философия права. М., 1997. С. 256 - 265; Он же. Уроки. Тяжкий путь к праву. М., 1997. С. 144 - 158.

Сквозь призму этих и других выводов прослеживается прямая и непосредственная связь между государственным суверенитетом и вооруженным насилием. Допустимость последнего и (или) неспособность государства преодолеть негативные последствия, вызванные его применением, свидетельствуют о недостаточной самостоятельности, независимости государственной власти.
В последние годы Российская Федерация сделала существенный шаг вперед в плане ликвидации указанных пробелов (правового регулирования проблем вооруженного насилия). В соответствии с Конституцией РФ и международно-правовыми актами, а также в развитие утвержденных указами Президента РФ Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г. и новой Военной доктрины РФ принят ряд принципиально новых правовых норм, касающихся правового воздействия на выделенную нами сферу общественных отношений.
Первый пример таких норм - это подписанный в апреле 2010 г. Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений. Две современные сверхдержавы как суверенные государства, считая, что глобальные вызовы и угрозы требуют новых подходов к взаимодействию по всему спектру их стратегических отношений, руководствуясь принципом неделимой безопасности и будучи убежденными, что меры по сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений и другие обязательства укрепят предсказуемость и стабильность и, таким образом, мир и безопасность в глобальном масштабе, взяли на себя обязательства оптимизировать количество и качество видов вооружений, которые таят в себе несоизмеримую ни с чем глобальную угрозу.
Другим примером служат изменения в Федеральном законе "О противодействии терроризму", конкретизировавшие положения и условия применения вооруженных сил в ходе проведения контртеррористических операций. Нельзя сказать, что до недавнего времени в этом вопросе был правовой вакуум и что модифицированное сегодня законодательство абсолютно адаптировано к настоящим условиям борьбы с терроризмом. Главное, что шаги в этом направлении сделаны, они налицо.
Вместе с тем в перечисленных и иных концептуальных и нормативных актах в силу ряда причин не нашли отражения все те инновации, которыми богаты современные реалии. В большинстве документов безоговорочно признается сам факт проявления вооруженного насилия как политического средства достижения амбициозных целей, которые ставят перед собой определенные сообщества и лица. Кроме того, подтверждается, что в обозримой перспективе маловероятен полный отказ от него во внутренней и внешней политике суверенных государств, а также иных субъектов, не обладающих признаками суверенитета (например, талибов в Афганистане или разрозненных, но еще не полностью уничтоженных бандформирований в ряде районов Северного Кавказа).
Начавшийся век, как и прежние времена, переполнен многочисленными военными и вооруженными конфликтами. Качественные же изменения, происходящие в процессе применения такого насилия и фактически трансформирующие его суть, учитываются далеко не в полной мере. Так, в Военной доктрине РФ, утвержденной в начале 2010 г., указывается, что среди основных внешних военных опасностей остается стремление наделить Организацию Североатлантического договора (НАТО) глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, приблизить военную инфраструктуру стран - членов НАТО к границам Российской Федерации, в том числе путем расширения блока, а также попытки дестабилизировать обстановку в отдельных государствах и регионах и подорвать стратегическую стабильность. Это справедливо, однако в этом и других документах прямо подчеркивается, что сегодня маловероятно ведение крупномасштабных войн и иных подобных военных действий. Возникает не риторический, а вполне обоснованный вопрос: что вероятнее? Каковы наиболее распространенные формы вооруженного насилия в условиях глобализации?
Объективно признаем, что в значительной мере правы те исследователи, которые считают, что в современных условиях классическое определение войны как продолжения политики иными (насильственными) средствами уже не столь актуально, как это было во времена прусского генерала К. Клаузевица, так и после него. Цели, преследуемые участниками вооруженного противоборства, набор используемых ими средств и методов претерпели и претерпевают разительные перемены и порождают новые закономерности и тенденции. Это обусловливает необходимость теоретико-правового осмысления всего происходящего на силовом поле, а также, повторим, надлежащего правового оформления, в чем, к сожалению, правоведы отстают от других исследователей, сосредоточивающих внимание на проблемах организованного насилия вообще и вооруженного в частности, включая определение его сути, форм и пределов.
Понимание вооруженного насилия в последние годы оформилось в несколько доминирующих концепций. Акцент при этом делается на те, которые зиждутся на работах Элфина Тоффлера и Мартина ван Кревельда. Обратим внимание, что в своих воззрениях на вооруженное противоборство они придерживаются если не противоположных, то по крайней мере разных позиций.
С точки зрения Э. Тоффлера, война как форма вооруженного насилия представляет собой разновидность производственной деятельности. В своем развитии она повторяет те же стадии и претерпевает воздействие тех же факторов, через которые и под влиянием которых происходит развитие экономики. Ван Кревельд рассматривает вооруженное насилие как культурно обусловленный вид человеческой деятельности, причем существенно отличающийся от производства и всей экономической сферы, в которой объективно задействован человек.
В контексте анализируемых проблем позиция М. ван Кревельда интересна еще по ряду причин. Он полагает, что вооруженное насилие все более и активнее обретает форму "конфликтов низкой интенсивности" и менее соответствует пониманию войны с позиции К. Клаузевица <7>. При этом подчеркивается, что на арену вооруженного противоборства все активнее выходят не государства как суверены, а совершенно иные субъекты (повстанцы, партизаны, террористы и прочие лица, в большинстве случаев выступающие против государства и его суверенитета, в том числе многочисленные частные военные компании). Определяя перед собой совершенно иные цели и задачи, нежели государства, они зачастую ставят последних в зависимость от себя и делают их неспособными использовать государственную мощь и силу. Многочисленные примеры ведения государствами войн на рубеже двух последних веков подтверждают это. Так, цели, преследуемые в свое время США в Корее и Вьетнаме, а также задачи, поставленные перед ограниченным контингентом советских войск в Афганистане, оказались фактически недостигнутыми. Нынешнее пребывание на территории Афганистана войск НАТО пока тоже не привело к ожидаемому результату.
--------------------------------
<7> Подробнее см.: Кревельд М. ван. Трансформация войны. М., 2005. С. 43 - 63.

В качестве вывода укажем, что в условиях современного глобального мира находит неопровержимое подтверждение точка зрения военного теоретика полковника Генерального штаба России, более пока известного за рубежом, Е.Э. Месснера о том, что война как форма вооруженного насилия в XX в. не "вписалась" в те рамки, которые были определены ей классиком военно-теоретической мысли К. Клаузевицем. В своей книге "Мятеж - имя третьей всемирной", которая вышла в Буэнос-Айресе в 1960 г., Е.Э. Месснер писал: "В двух всемирных войнах и во многих местных родилась всемирная революция, войны сплелись с мятежами, мятежи с войнами, создалась новая форма вооруженных конфликтов, которую назовем мятежевойной, в которой воителями являются не только войска и не столько войска, сколько народные движения" <8>.
--------------------------------
<8> Месснер Е.Э. Всемирная мятежевойна. М., 2004. С. 15.

Намерение обойти стороной актуализирующиеся новеллы в силовом поле (им характеризуется современный мир) в условиях глобализации чревато самыми неожиданными последствиями, в том числе утратой государственного суверенитета. Для упреждения столь негативных явлений сказать свое слово должны представители самых разных наук, в первую очередь правоведы. Как никогда актуально звучит вывод нашего соотечественника А.Е. Снесарева, известного в определенных кругах военного теоретика и практика, о том, что "объяснение войны (вооруженного насилия. - Р.Ф.) было бы односторонним, если бы было опущено ее государственное толкование и значение" <9>.
--------------------------------
<9> Снесарев А.Е. Философия войны. М., 2003. С. 62.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Международное право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ