Методологические предпосылки исследования обязанности в науке гражданского процессуального права. Статьи по предмету Гражданский процесс

Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Гражданский процесс. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии

ЗАКАЗАТЬ

Вернуться к списку статей по юриспруденции

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ИССЛЕДОВАНИЯ ОБЯЗАННОСТИ В НАУКЕ ГРАЖДАНСКОГО ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА

И.В. СТАСЮК

Обязывание является одним из эффективных способов правового регулирования. Проблема юридической обязанности изучается как в общей теории права, так и в отраслевых науках. Практически в любой сфере человеческой деятельности участники отношений не только наделяются правами, но и несут определенные обязанности. Все это, казалось бы, должно было предопределить интенсивное исследование категории обязанности как в юридической науке в целом, так и в гражданской процессуальной науке в частности. Однако этого не происходит. Более того, в процессуальном законодательстве обязывание в качестве способа правового регулирования в соответствии со своим потенциалом не используется.
В то время как субъективное право остается объектом пристального внимания ученых, институт обязанности значительно отстает как по количеству, так и по глубине посвященных ему исследований. В литературе обращалось внимание на это обстоятельство и формулировались причины такого состояния отечественной науки <1>. Однако вряд ли, как полагают авторы, они лежат исключительно в политической или психологической сфере и связаны с тем, что установление прав важнее установления обязанностей, "идея обязанности слабее распространена в общественном сознании, чем идея прав и свобод" <2>. Не отрицая возможного влияния и этих факторов, мы полагаем, что затруднения лежат скорее в сфере методологической. В данной работе мы обратимся в первую очередь к опыту исследования процессуальной обязанности, однако, учитывая, что изучение обязанности в любой отрасли права во многом основывается на общетеоретических предпосылках, мы должны будем рассмотреть и вопрос о концепциях юридической обязанности в общей теории права и других отраслевых науках.
--------------------------------
<1> Коршунова И.В. Обязанность как правовая категория: Дис. канд. юрид. наук. Абакан, 2004. С. 79 - 81.
<2> Бабаков В.А. Гражданская процессуальная обязанность. Саратов, 2001. С. 17.

Как в процессуальной литературе, так и в работах по другим отраслям права преобладают две предпосылки в определении и изучении обязанности: 1) юридическая обязанность всегда корреспондирует с субъективным правом, является по отношению к нему парной категорией; 2) обязанность должна обеспечиваться возможностью принуждения. Справедливости ради отметим, что данные установки являются хотя и преобладающими, но не единственными.
Проанализируем последовательно обе эти установки.
Рассмотрение юридической обязанности как обратной стороны субъективного права является крайне распространенным, отсюда и нередко безосновательный перенос свойств субъективного права на обязанность. Так, даже "сложившееся" и носящее аксиоматический характер (по мнению О.А. Красавчикова <3>) определение юридической обязанности звучит следующим образом: юридическая обязанность - это мера должного поведения субъекта, т.е. мера поведения, требуемая от лица в целях обеспечения реализации принадлежащего другому лицу субъективного права. Коль скоро юридическая обязанность обеспечивает субъективное право и только, то рассматривать ее удобнее через призму субъективного права. Так, Н.Г. Александров писал, что "субъективное право и юридическая обязанность выражают одно и то же общественное отношение, рассматриваемое в двух различных аспектах", а поэтому "юридическая обязанность немыслима без соответствующего субъективного права" <4>.
--------------------------------
<3> Гражданское правоотношение - юридическая форма общественного отношения // Красавчиков О.А. Категории науки гражданского права. Избранные труды. Т. 2. М.: Статут, 2005. С. 20.
<4> Александров Н.Г. Юридическая норма и правоотношение. М., 1947. С. 20 - 21.

Применительно к процессуальной обязанности установка на связку "субъективное право - юридическая обязанность" также является преобладающей. Так, П.Ф. Елисейкин писал, что "любое гражданское процессуальное отношение представляет собой связь суда с каждым из участников процесса. В ее основе лежит субъективное право одного лица и корреспондирующая этому праву обязанность другого лица" <5>. Аналогичный подход находим у Н.А. Чечиной, указывавшей, что "совокупность процессуальных правомочий и обязанностей субъектов полностью исчерпывает юридическое содержание гражданских процессуальных отношений" <6>. Как полагает В.А. Бабаков, можно говорить лишь об относительной самостоятельности юридической обязанности, не выходя за пределы правоотношения <7>.
--------------------------------
<5> Елисейкин П.Ф. Гражданские процессуальные отношения. Ярославль, 1975. С. 68.
<6> Чечина Н.А. Гражданские процессуальные отношения // Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2004. С. 52.
<7> Бабаков В.А. Указ. соч. Саратов, 2001. С. 11.

Одним из ученых, не разделявших общепринятый подход, был М.А. Гурвич. По его мнению, "взгляд на процессуальное правоотношение, как на совокупность субъективного права лица, участвующего в деле, и корреспондирующей ему обязанности суда, является неправильным" <8>. На основании данной предпосылки М.А. Гурвич делает вывод о том, что суд не несет обязанности перед сторонами, так как право на санкцию за неисполнение судом своей обязанности у указанных лиц отсутствует.
--------------------------------
<8> Гражданские процессуальные отношения и процессуальные действия // Гурвич М.А. Избранные труды. Т. 2. Краснодар, 2006. С. 31.

Для опровержения идеи, что юридическая обязанность и субъективное право не могут существовать друг без друга, достаточно проанализировать эмпирический материал и обнаружить там существование либо субъективных прав без корреспондирующей ему обязанности, либо обязанностей, не корреспондирующих каким-либо субъективным правам. Теория единства субъективного права и обязанности будет верна только в том случае, если таких явлений мы не обнаружим. Если такое в действительности существует, то оно опровергнет предположение о неразрывной связи двух явлений. В настоящее время законом в различных отраслях права предусмотрены обязанности без корреспондирующих им прав. Таковы, например, конституционные обязанности (обязанность соблюдать Конституцию Российской Федерации (далее - Конституция) и законы (ч. 2 ст. 15 Конституции), обязанность заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры (ч. 3 ст. 44 Конституции), обязанность платить установленные налоги и сборы (ст. 57 Конституции) и др. Обязанности без корреспондирующих им прав можно обнаружить и в сфере частного права: обязанность коммерческой организации заключить публичный договор с каждым, кто к ней обратится (ст. 426 Гражданского кодекса Российской Федерации), обязанность организатора публичного конкурса включить в объявление о его проведении сведения определенного содержания (ч. 4 ст. 1057 Гражданского кодекса Российской Федерации). Таковы, наконец, обязанности государственных органов, например обязанность милиции предотвращать и пресекать преступления и административные правонарушения (ст. 10 Закона о милиции). Этим обязанностям не корреспондируют субъективные права конкретных субъектов. Существование таких предусмотренных законом обязанностей повлекло возникновение предположения о существовании обязанностей и прав вне правоотношения. Так, С.Ф. Кечекьян полагал, что трактовка обязанности, существующей ради чьего-то права, является "узкоцивилистической" <9>. В настоящее время концепция юридических обязанностей без корреспондирующего им субъективного права нашла поддержку у В.А. Белова и А.Б. Бабаева <10>. Возражения такой позиции были сформулированы С.С. Алексеевым. По его мнению, такой подход существенно ограничивал значение категории правоотношения, необоснованно сужал ее до модели обязательства гражданского права, правоотношение при таком подходе становилось не общеправовым явлением, а "предметом, в лучшем случае, межотраслевой проблематики" <11>. Далее ученый выделяет в отдельный вид общие правоотношения, т.е. правоотношения, основанные на "общих правах и обязанностях (в том числе общих дозволениях и запретах), субъекты которых не имеют поименной индивидуализации <12>. Что же касается единства прав и обязанностей, то, по мнению С.С. Алексеева, оно обусловлено тем, что они "служат в конечном счете одной цели - удовлетворению интересов управомоченного..." <13>.
--------------------------------
<9> Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 63.
<10> Бабаев А.Б., Белов В.А. Учение о гражданском правоотношении // Гражданское право. Актуальные проблемы теории и практики / Под общей ред. В.А. Белова. М.: Юрайт, 2008. С. 248 - 253.
<11> Алексеев С.С. Общая теория права. М.: Проспект, 2008. С. 333.
<12> Там же. С. 346.
<13> Алексеев С.С. Общая теория социалистического права: Курс лекций. Вып. 2. Свердловск, 1964. С. 125.

Для того чтобы разрешить рассматриваемую проблему, следует для начала обратить внимание на то, что тезисы "субъективное право и юридическая обязанность связаны неразрывно" и "субъективное право и юридическая обязанность существуют только в рамках правоотношения" не тождественны по смыслу. Если мы утверждаем, что юридическая обязанность не может существовать вне правоотношения, то это не означает само по себе, что она обязательно имеет корреспондирующее субъективное право. В.А. Белов и А.Б. Бабаев в вышеуказанном очерке обращают внимание на существование и других правовых связей, отличных от связи "субъективное право - юридическая обязанность", например, таких, как "интерес + юридическая обязанность", "право ожидания + юридическая обязанность", "ожидаемое (будущее) право + юридическая обязанность" <14>. Такие связи мыслимы в рамках правоотношения, однако это означает необходимость пересмотреть понятие правоотношения, рассматривать его как правовую связь, объединяющую не только субъективные права и юридические обязанности, но и другие правовые явления. Собственно самому определению правоотношения такой подход не противоречит, понимать ли под ним юридическую форму общественного отношения или общественное отношение, урегулированное правом. Другой вариант решения проблемы - рассматривать данные правовые связи вне рамок правоотношения, сохранив за правоотношением правовую связь между субъективным правом и корреспондирующей ему обязанностью. По нашему мнению, данный вопрос имеет в основном значение для обеспечения терминологической точности в обозначении правовых явлений. По крайней мере, разрешение его выходит за рамки задач настоящего исследования, и мы ограничимся его постановкой.
--------------------------------
<14> Бабаев А.Б. Белов В.А. Указ. соч. С. 252.

Вернемся теперь собственно к вопросу о существовании юридических обязанностей без субъективных прав. Выше мы привели ряд примеров, которые, на наш взгляд, подтверждают выдвинутое предположение. Но, возможно, всем этим обязанностям противостоят те или иные субъективные права, пусть и неопределенного круга лиц. Ведь допустимо же существование абсолютного правоотношения (например, собственности), где субъективному праву конкретного субъекта противостоит обязанность неопределенного круга лиц не посягать на это право. Возможно, и в этом случае существуют субъективные права неопределенного круга лиц требовать действий обязанного субъекта.
Однако следует помнить, что в структуру субъективного права включается право на собственные действия управомоченного лица и право требования от обязанных лиц совершения определенных действий. Возьмем, например, такую конституционную обязанность, как обязанность платить установленные налоги и сборы. Сбор налогов, как известно, направлен на пополнение государственного или местного бюджета, а также государственных внебюджетных фондов. В свою очередь, бюджет - форма образования и расходования денежных средств, предназначенных для финансового обеспечения задач и функций государства и местного самоуправления (ст. 6 Бюджетного кодекса Российской Федерации). Можно ли говорить, что этой обязанностью обеспечиваются субъективные права конкретных лиц? Безусловно, существует интерес каждого члена общества в пополнении бюджета и соответственно в обязанности платить налоги. Однако в рамках такой правовой связи нет ни возможности у конкретного субъекта совершить свои действия, ни права требовать исполнения обязанности от обязанного субъекта. Следовательно, нет и субъективного права.
Юридические обязанности без корреспондирующих им прав весьма распространены и в гражданском процессе. Рассмотрим, например, обязанность сторон доказывать обстоятельства, на которые они ссылаются в обоснование своих требований (ч. 1 ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК), обязанность истца платить государственную пошлину (ст. 88 ГПК), обязанность соблюсти требования к форме и содержанию искового заявления (ст. ст. 131, 132 ГПК), обязанность соблюсти форму кассационной жалобы (ст. ст. 339, 340 ГПК).
Если гражданское процессуальное правоотношение - это отношение между судом и другими участниками процесса, то при модели "субъективное право - юридическая обязанность" субъективное право на оплату государственной пошлины, соблюдения формы искового заявления или кассационной жалобы должно было бы возникнуть у суда. Несложно, однако, видеть, что "субъективное право" суда в данном случае не обладает необходимыми элементами для признания его таковым. Ибо структура субъективного права в модели "субъективное право - корреспондирующая ему обязанность" является структурой права частного. Во-первых, суд в рассматриваемых примерах не наделен правом требовать от обязанного субъекта совершения соответствующих действий. Он может лишь предложить лицу, участвующему в деле, совершить данные действия, путем оставления иска или жалобы без движения (ст. ст. 136, 341 ГПК РФ). Во-вторых, в данном случае отсутствует право суда на собственные действия, которые могли бы обеспечиваться вышеуказанными обязанностями. И в-третьих, не приходится говорить о возможности суда обратиться за защитой своего нарушенного "права". Суд сам, как орган государственной власти, наделен рядом полномочий, способных воздействовать на поведение участников процесса. Однако, возможно, все это говорит об обратном - о том, что приведенные нами примеры обязанностей вовсе и не являются обязанностями? На наш взгляд, это все же обязанности, а сомнения в принадлежности их к данной категории обусловлены второй выявленной нами методологической установкой - необходимостью обеспечения обязанности принуждением.
Данный вопрос мы рассмотрим ниже, а сейчас возьмем в качестве примера другую обязанность - обязанность соблюдать порядок в судебном заседании. Такая обязанность прямо в законе не предусмотрена, но вытекает из смысла ст. 158 ГПК РФ. Как будто здесь все иначе: суд наделен правом требовать от лиц, присутствующих в судебном заседании, соблюдения порядка (ч. 3 ст. 156 ГПК РФ), наделен правом на собственные действия, которые одновременно являются и способом защиты нарушенного права (ст. 159 ГПК РФ). Однако правовая природа этих полномочий суда совершенно иная, чем субъективное частное право. Во-первых, право суда в данном случае является одновременно его обязанностью. Во-вторых, суд в данном случае защищает не свой собственный интерес - он наделен государством правом и обязанностью защищать интерес публичный. Все это говорит о том, что процессуальная обязанность лиц, участвующих в деле, и других участников судопроизводства обеспечивает не субъективное право, а публичный интерес, а связка "субъективное право - корреспондирующая ему обязанность" не является основополагающей в гражданском процессе.
Обратимся теперь ко второй выделенной нами методологической установке - обеспеченности обязанности принуждением. Государственное принуждение в правовом регулировании становилось предметом внимания многих авторов. Так, С.Н. Братусь полагал, что исполнение обязанностей на основе принуждения составляет сущность ответственности <15>. С.С. Алексеев указывал на неразрывную связь права и принуждения, выделяя две группы мер правового принуждения: юридические санкции и государственно необходимые, профилактические и превентивные меры правового принуждения <16>. Говоря о юридической обязанности, Алексеев отмечал, что "в законодательстве термины "обязанность", "должен" иногда обозначают не юридическую обязанность, а лишь тот предусмотренный законом вариант поведения, при котором закономерно выступают желаемые для лица последствия..." <17>. На принудительном свойстве обязанности, которое обеспечивается санкцией правовой нормы, делал акцент и О.Э. Лейст <18>. Аналогичный подход можно обнаружить и в настоящее время <19>. Установление строго детерминированной связи между обязанностью и возможностью государственного принуждения в процессуальной науке привело к формированию мнения, что стороны в гражданском процессе обязанностей не имеют. Так, Е.В. Васьковский полагал, что процессуальные действия сторон факультативны, так как у тяжущихся отсутствуют процессуальные обязанности <20>. В настоящее время к аналогичному выводу пришел Д.Г. Нохрин, по мнению которого "обязанность является такой категорией, которая подразумевает возможность для управомоченного лица требовать от обязанного безусловного исполнения под угрозой принуждения" <21>. Далее ученый делает вывод, что нет оснований рассматривать в качестве обязанностей действия, которые должен совершить субъект для реализации своего права, следовательно, обязанности у сторон отсутствуют. Интересным образом развивался подход к данному вопросу у М.А. Гурвича. Так, в изданной в 1965 г. работе "Гражданские процессуальные отношения и процессуальные действия" ученый, отвергая наличие обязанностей у суда перед сторонами, пишет, что "признаком всякой юридической обязанности является возможность государственного принуждения к ее исполнению и тем самым ответственность... перед тем, кому принадлежит соответствующее право..." <22>. В 1975 г. в работе "Структура и движение гражданского процессуального отношения" М.А. Гурвич говорит уже о существовании непринудительных норм, "их действие обеспечивается иными мерами, направленными либо на совершение регулируемого действия, либо на то, чтобы запрещенному действию помешать" <23>. На этом основании М.А. Гурвич пришел к выводу о существовании процессуальной обязанности доказывания, обеспеченной не принуждением, а иными мерами <24>. На принуждение как необходимый атрибут процессуальной обязанности находим указание и у Н.В. Кузнецова <25>. В последнее время обстоятельный анализ института процессуальной обязанности был дан в монографии А.В. Юдина "Гражданское процессуальное правонарушение и ответственность". Ученый предлагает подразделять процессуальные обязанности на абсолютные и относительные (квазиобязанности). При этом, по мнению автора, только абсолютная процессуальная обязанность обладает "всеми чертами и свойствами полноценной юридической обязанности. Ей присуще вполне определенно выраженное долженствование и обеспеченность мерами государственного принуждения" <26>.
--------------------------------
<15> Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. С. 102.
<16> Алексеев С.С. Указ. соч. С. 191 - 193.
<17> Там же. С. 367 - 368.
<18> Лейст О.Э. Санкции и ответственность по советскому праву. М., 1981. С. 23.
<19> Коршунова И.В. Указ соч. С. 77.
<20> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М.: Зерцало, 2003. С. 185.
<21> Нохрин Д.Г. Государственное принуждение в гражданском судопроизводстве. М.: Волтерс Клувер, 2009. С. 82.
<22> Гурвич М.А. Гражданские процессуальные отношения и процессуальные действия. С. 31.
<23> Структура и движение гражданского процессуального отношения // Гурвич М.А. Избранные труды. Краснодар, 2006. Т. 2. С. 96.
<24> Там же. С. 100.
<25> Кузнецов Н.В. Санкции в гражданском процессуальном праве. Саратов, 1985. С. 5.
<26> Юдин А.В. Гражданское процессуальное правонарушение и ответственность. СПб., 2009. С. 159.

Правильной представляется позиция ученых, не связывающих категорию обязанности с непременной возможностью принуждения. Часто эта позиция выражается в расширенном понимании юридической санкции. В частности, С.А. Барашков предложил понятие диспозитивных обязанностей, не связанных с принуждением <27>. И.В. Коршунова предлагает определять юридическую обязанность как "меру конкретно-определенного, необходимого поведения лица, установленную государством и обеспеченную применением санкции юридической нормы в ее негативном и позитивном понимании" <28>.
--------------------------------
<27> Барашков С.А. Диспозитивные обязанности в гражданском процессе // Правоведение. 1985. N 2. С. 67 - 68.
<28> Коршунова И.В. Указ. соч. С. 93.

Следует отметить, что вывод об отсутствии процессуальных обязанностей сторон (Васьковский, Нохрин) или их небольшом количестве обусловлен и содержанием законодательства. ГПК прямо говорит лишь об обязанности добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами (ч. 1 ст. 35 ГПК) и обязанности сообщать суду о перемене своего адреса во время производства по делу (ст. 118 ГПК). Аналогичным образом выглядит ситуация в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации, где данные обязанности предусмотрены ч. 2 ст. 41 и ч. 1 ст. 124. Как мы уже сказали, потенциал обязывания как способа правового регулирования законодателем не использован в полной мере.
Не подлежит сомнению, что правовые предписания являются общеобязательными, а следовательно, необходим механизм обеспечения соблюдения этих правовых предписаний. Одним из эффективных средств такого обеспечения является механизм государственного принуждения. Следует помнить, однако, что право выполняет не только охранительную, но и регулятивную функцию. Поэтому важно не только предусмотреть неблагоприятные последствия для лиц, нарушающих правовые предписания. Первичной целью правового регулирования является создание модели поведения, установление прав и обязанностей субъектов, т.е. собственно выполнение регулятивной функции. Таким образом, установление обязанностей в первую очередь направлено на регуляцию поведения субъекта, указание на то, какие действия ему надлежит совершить. Эти действия могут быть совершены добровольно, и тогда действие обязывающей нормы будет исчерпано.
Таким образом, мы сделали попытку обосновать отсутствие у процессуальной обязанности двух обязательных признаков: связи с субъективным правом и обеспеченности принуждением. Эти характеристики могут иметь место, но не являются непременным атрибутом обязанности вообще и процессуальной в частности.
Далее, поскольку всесторонняя позитивная разработка понятия обязанности не входит в цели настоящей публикации, нам хотелось бы остановиться на одном, как нам представляется, существенном признаке юридической обязанности. Этот признак заключается в том, что неисполнение процессуальной обязанности должно быть связано с наступлением правовых последствий. Содержание этого признака состоит в том, что закон, возлагающий на субъекта юридическую обязанность, должен предусматривать различные правовые последствия для ситуации исполнения обязанности и для ситуации ее неисполнения. Именно это нам представляется универсальным средством обеспечения любой юридической обязанности. В связи с этим нельзя не согласиться с И.В. Коршуновой, которая указывает, что "в результате невыполнения обязанностей должны наступать установленные законом последствия. Если такие последствия не наступают, воздействие на поведение существенно снижается" <29>. При этом такие последствия не обязательно должны носить неблагоприятный характер для лица, не исполнившего обязанность. О неблагоприятном характере последствий неисполнения обязанности можно говорить только исходя из того, что лицо, совершая определенное процессуальное действие, стремится к достижению определенного правового результата. Так, по нашему мнению, из ст. ст. 339 - 340 ГПК РФ вытекает обязанность лица подать кассационную жалобу с соблюдением предусмотренных данными нормами требований. Если эта обязанность не будет исполнена, возникают правовые последствия в виде оставления кассационной жалобы без движения (ст. 341 ГПК РФ). Но рассматривать это как обязательно неблагоприятное последствие для лица, подавшего жалобу, неверно. Возможно, жалоба намеренно подается с нарушением требований (что достаточно распространено на практике, когда лицо подает жалобу с целью не пропустить срок обжалования решения). Оставление кассационной жалобы обусловлено объективным обстоятельством в виде нарушения предусмотренных законом требований. Данные предусмотренные законом последствия неблагоприятны для лица с позиции того, что оно не может сразу реализовать свое право на рассмотрение дела в суде второй инстанции. Но главное заключается в том, что закон в принципе устанавливает последствия неисполнения обязанности соблюсти требования к кассационной жалобе.
--------------------------------
<29> Там же. С. 92.

Итак, необходимым атрибутом юридической обязанности является наступление правовых последствий их неисполнения. Далее законодателю надлежит выбрать, какими должны быть данные правовые последствия. Регулирование поведения лиц, участвующих в деле (в первую очередь сторон и заявителей и заинтересованных лиц), носит по преимуществу диспозитивный характер. Эти лица по своему усмотрению решают, заявлять ли им ходатайства, давать ли и в каком объеме объяснения, представлять ли доказательства. Это обстоятельство предполагает и характер процессуальных обязанностей, которые зачастую не обеспечиваются и не могут быть обеспечены принуждением. Рассмотрим, например, требования к исковому заявлению (ст. ст. 131, 132 ГПК РФ). Мы полагаем, что соблюдение данных требований является обязанностью лица, обращающегося в суд. В данном случае обязанность носит регулирующий характер, указывает субъекту на конкретную модель поведения. Данная обязанность имеет конкретную цель: обеспечить быстрое и правильное рассмотрение дела, обеспечить соблюдение прав ответчика, создать препятствия к предъявлению недобросовестных требований. Законом установлены и последствия несоблюдения такой обязанности. Они состоят в том, что лицо, обращающееся в суд, не исполнив данную обязанность, не вправе рассчитывать на возбуждение дела судом. Применение же здесь каких-либо инструментов принуждения явно нецелесообразно, что признавалось всеми авторами, позиции которых мы рассмотрели, поскольку обращение в суд само по себе является правом, а не обязанностью лица.
Какое значение сделанные выводы имеют для гражданского процесса?
Нет ли здесь исключительно терминологического спора, в рамках которого даются разные наименования одному правовому институту, природа и механизм функционирования которого понятны? Нам представляется, что значение предложенного здесь понимания процессуальной обязанности не ограничивается достижением терминологического единообразия.
Мы уже показали, что подвергнутые нами критике методологические установки в исследовании обязанности дают основание сделать вывод об отсутствии или небольшом числе обязанностей лиц, участвующих в деле.
Какое значение имеет подобное "широкое" понимание процессуальной обязанности, мы покажем на примере с обязанностью доказывания.
Лицо не может быть принуждено к исполнению данной обязанности, и она не корреспондирует чьему-либо субъективному праву. Тем не менее это все же обязанность, поскольку соответствующая норма, имеющая регулятивный характер, предписывает определенное поведение адресату нормы. Если сторона по делу не исполнит эту обязанность и не представит доказательств в подтверждение какого-либо обстоятельства, то к данному лицу принуждение применяться не будет. Однако определенные последствия неисполнения законом предусмотрены: суд не станет самостоятельно добывать доказательства и недоказанное обстоятельство не станет основанием для вынесения благоприятного для стороны решения. Однако действующий ГПК РФ недостаточно учитывает то обстоятельство, что доказывание является обязанностью, и возникает необходимость предусмотреть последствия неисполнения такой обязанности. Сторона вправе представлять любые доказательства в суде апелляционной инстанции (ст. 328 ГПК РФ) независимо от того, были ли они представлены в суде первой инстанции. Не лишены стороны возможности представлять доказательства и в суде кассационной инстанции (ч. 1 ст. 347 ГПК РФ), но лишь в тех случаях, когда суд признает невозможность представления их в суд первой инстанции. То есть в данном случае на лицо, представляющее новые доказательства, даже не возложена обязанность доказать невозможность их представления при рассмотрении дела по первой инстанции. Такие нормы закона, по существу, освобождают лиц от процессуальной обязанности доказывания на конкретной стадии процесса, поскольку нивелируют соответствующие последствия их непредставления.
Итак, изложенное позволяет нам сделать вывод о существовании обязанностей, не корреспондирующих субъективным правам, и обязанностей, не обеспеченных государственным принуждением. Такие свойства во многом характерны для процессуальных обязанностей. Первое обусловлено тем, что процессуальные отношения являются публично-правовыми отношениями, второе характерно в первую очередь для обязанностей лиц, участвующих в деле, и связаны с преобладанием диспозитивного регулирования поведения этих лиц. Такое понимание процессуальной обязанности, как нам представляется, позволяет выявить перспективы применения обязывания как способа регулирования в гражданском процессе. Состоят они в том, что возложение процессуальных обязанностей позволит, во-первых, определить рамки поведения субъекта, которому они адресованы (так, например, обязанность доказывания указывает, кому и какие обстоятельства следует доказывать), а во-вторых, установление разнообразных правовых последствий (одним из которых будет государственное принуждение) создаст механизм обеспечения исполнения данных обязанностей, адекватный их целям и содержанию.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданский процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

ИА ГАРАНТ