Наша компания оказывает помощь по написанию статей по предмету Уголовный процесс. Используем только актуальное законодательство, проекты федеральных законов, новейшую научную литературу и судебную практику. Предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все выполняемые работы даются гарантии
Вернуться к списку статей по юриспруденции
ВОСПОЛНЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫМ ОБВИНИТЕЛЕМ НЕДОСТАТКОВ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ В СУДЕ
В.Н. ИСАЕНКО, Е.В. ПАВЛОВА
В процессе поддержания государственного обвинения в суде прокурорам нередко приходится принимать меры к восполнению пробелов предварительного расследования.
Своевременное их выявление при подготовке к участию в судебном следствии обеспечивает: а) объективную оценку результатов предварительного расследования, законности и обоснованности предъявленного обвинения; б) более критичный подход прокурора к оценке обоснованности уголовно-правовой квалификации действий лица, дело в отношении которого рассматривается судом; в) правильный выбор тактики своих действий в судебном следствии, своевременное реагирование на недостатки расследования и обеспечение отстаивания позиции стороны обвинения благодаря принятым для этого мерам; г) защиту прав и законных интересов участников процесса; д) оказание содействия суду в вынесении законного, обоснованного и справедливого решения по рассматриваемому делу. Тем самым практически выполняются требования Приказа Генерального прокурора РФ от 25 декабря 2012 г. N 465 "Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства" об обеспечении должной подготовки прокурора к участию в судебном следствии, беспристрастной оценке им совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, обеспечении квалифицированного участия прокурора в судебном разбирательстве. Это подтверждают и материалы судебной практики прокуроров - государственных обвинителей органов прокуратуры Московской области. Им нередко приходится еще на этапе подготовки к судебным процессам выявлять пробелы предварительного расследования, находить варианты их устранения в судебном следствии и путем заявления ходатайств перед судом инициировать проведение процессуальных действий, обеспечивающих восполнение или устранение этих пробелов. Их перечень в свое время полно охарактеризовал опытнейший прокурорский работник Ю. Кореневский, назвав, в частности, следующие:
- иногда следователи заканчивают расследование и направляют уголовное дело в суд, не установив бесспорно самого преступного деяния;
- следователи нередко не устанавливают последствий действий или бездействия обвиняемого, от которых зависит квалификация преступления, а иногда и признание деяния уголовно наказуемым;
- некоторые следователи не всегда в случае необходимости выясняют наличие причинной связи между деянием и обнаруженными последствиями;
- по некоторым делам существенным недостатком расследования оказывается неустановление таких обстоятельств, как время, место и способ совершения преступления;
- по делам о групповых преступлениях - чаще всего по делам об убийствах, изнасилованиях, хищениях - следствием не всегда четко выясняется, в чем конкретно состояли действия и роль каждого лица, причастного к преступлению;
- допускаются ошибки при выяснении и оценке данных, свидетельствующих о вине обвиняемого, о форме вины, о цели и мотивах преступления;
- неполнота данных о личности обвиняемого;
- неиспользование всех доказательств, необходимых для исследования существенных доказательств обвинения;
- недостаточная полнота или непроведение проверки объяснений обвиняемого <1>.
--------------------------------
<1> См.: Кореневский Ю.В. Судебная практика и совершенствование предварительного следствия. М.: Юрид. лит., 1974. С. 25 - 42.
Несмотря на то что со времени опубликования работы Ю. Кореневского прошло более 40 лет, эти недостатки расследования, оставленные, к сожалению, без должного внимания и прокурорами, осуществлявшими надзор и утверждавшими обвинительные заключения, как свидетельствует практика, еще распространены. Они заставляют прокуроров - государственных обвинителей постоянно быть, что называется, "в тонусе", особо уделять внимание допустимости и достаточности доказательств, которыми обосновано предъявленное будущему подсудимому обвинение, не утрачивать концентрацию внимания в ходе судебного разбирательства, адекватно реагируя на возникающие в нем ситуации.
В связи с этим вызывают определенные вопросы некоторые публикации, авторы которых весьма своеобразно, на наш взгляд, трактуют роль и значение участия прокурора в рассмотрении уголовного дела судом. Например, профессор Л. Татьянина пишет: "В уголовном процессе только два участника - следователь и судья заинтересованы в установлении фактических обстоятельств произошедшего события, поскольку от их решений зависит не только судьба участников конфликта, но и многих людей, которые с ними связаны. Остальные участники поступают с учетом личного или ведомственного интереса" <2>.
--------------------------------
<2> Татьянина Л.Г. Нравственные начала деятельности следователя // Судебная власть и уголовный процесс. 2015. N 4. С. 137.
Ю. Цветков полагает, что "уголовный процесс, особенно процесс судебный, преобразит передача функции поддержания государственного обвинения от прокурора следователю. Последний, в отличие от прокурора, дело знает и за судьбу его переживает. А это, в свою очередь, приведет к тому, что поддержание обвинения из чисто ритуальной станет, наконец, вполне осмысленной деятельностью" <3>.
--------------------------------
<3> Цветков Ю.А. Суверенная национальная модель следственной власти: миф или реальность? // http://www.iauj.net/node/1936.
Сложность работы следователя аксиоматична. Однако на общем фоне должной оценки результатов расследования многих сложнейших преступлений различных видов все же крайне затруднительно согласиться с тем, что профессиональная подготовка всех без исключения следователей стала настолько высокой, что позволит безболезненно перепоручить им поддержание государственного обвинения. Тем более трудно сказать, что стало основанием для приведенных выше суждений. Их суть едина - участие прокурора в судебном процессе не влияет на результат рассмотрения и разрешения дела судом, поскольку это участие носит исключительно символический (ритуальный, по мнению Ю. Цветкова) характер, поскольку этого требует уголовно-процессуальный закон. Недалека от приведенной и позиция Л. Татьяниной, считающей поддержание обвинения стремлением к достижению ведомственного или личного интереса (без уточнения, в чем он заключается).
Такой вывод можно сделать, если за основу рассуждений о ритуальном характере поддержания обвинения прокурором, не являющимся, по мнению автора соответствующего тезиса, "вполне осмысленной деятельностью", взять одно из определений понятия "ритуализм". Он представляет собой тип адаптации, в которой индивид отвергает господствующие в этой среде цели, которых он не может достичь, но одобряет и использует необходимые институциональные средства (порядок, система и т.д.) <4>. По логике рассуждений Ю. Цветкова получается, что участие прокурора в судебном разбирательстве сводится к исключительно формальному выполнению последним своих процессуальных обязанностей.
--------------------------------
<4> Социологический энциклопедический словарь / Ред.-координатор Академик РАН Г.В. Осипов. М.: ИНФРА-М; НОРМА, 1998. С. 306.
Если рассуждать в этом направлении, то несложно прийти и к выводу о том, что вынесение оправдательных приговоров - не закономерный итог поверхностного расследования, низкое качество которого обусловлено в том числе ненадлежащим процессуальным контролем и прокурорским надзором в досудебном производстве, но, скорее, не более чем досадные факты, вызванные безразличным отношением к результатам судебного разбирательства государственного обвинителя, опять же чисто символически участвовавшего в судебном заседании по делу о преступлении, расследование которого проведено безупречно. Впрочем, последнее - всего лишь предположение авторов статьи.
Сложно сказать, приходилось ли авторам приведенных выше мнений участвовать в судебных процессах в качестве государственных обвинителей, занимаясь в том числе устранением пробелов расследования. Тем более не станем утверждать, что приведенные ранее цитаты есть результат критического анализа ими собственной практики поддержания обвинения.
Имеющиеся в распоряжении авторов статьи материалы судебной практики свидетельствуют, что государственные обвинители нередко сталкиваются с ситуациями, не позволяющими им формально отнестись к выполнению обязанностей по поддержанию обвинения, побуждающими принимать все возможные меры по устранению в судебном следствии пробелов предварительного расследования и, соответственно, процессуального контроля и прокурорского надзора за процессуальной деятельностью следственных органов. Для этого приходится устанавливать при содействии сотрудников подразделений, осуществляющих ОРД, а также самих следователей, допустивших пробелы, дополнительных свидетелей и обеспечивать их явку и допрос в судебном заседании, истребовать документы, характеризующие личность, должностной статус обвиняемого (в злоупотреблении должностными полномочиями или в превышении должностных полномочий, получении взятки), а также опровергающие непроверенное в ходе предварительного следствия алиби и т.д., т.е. фактически выполнять функции следователя по сбору доказательств и установлению фактических обстоятельств произошедшего.
Сосредоточимся в настоящей статье на действиях прокуроров - государственных обвинителей по устранению в судебном следствии недостатков, связанных с использованием в досудебном производстве возможностей судебных экспертиз. Значение этого вида доказательства обсуждению не подлежит, как и то, что игнорирование необходимости установления обстоятельств предмета доказывания в результате назначения и проведения соответствующих экспертиз не обеспечивает достижения целей правосудия. Тем не менее в практике поддержания государственного обвинения еще распространены факты выявления прокурорами при подготовке к участию в рассмотрении судами уголовных дел ситуаций, требующих немедленного восполнения упущений предварительного следствия, обусловленных игнорированием судебно-экспертных возможностей обеспечения всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств преступлений и фактов их совершения обвиняемыми.
Так, по одному из рассмотренных Московским областным судом уголовных дел жителю г. Щелково Московской области С. на предварительном следствии было предъявлено обвинение в совершении насильственных действий сексуального характера в отношении своей несовершеннолетней дочери. Во втором случае совершения С. этих действий потерпевшая сумела записать все происходившее с помощью автомобильного видеорегистратора. Следователь изъял и осмотрел запись, приобщил карту памяти с ней к уголовному делу в качестве вещественного доказательства. По мнению следователя, зафиксированное на видеокадрах событие позволяло сделать однозначный вывод, что его участниками являются С. и его несовершеннолетняя дочь.
Ни на предварительном следствии, ни в суде, рассматривавшем это уголовное дело с участием присяжных заседателей, С. виновным себя не признал и заявил, что на приобщенной к делу карте памяти изображен другой мужчина. В ходе просмотра карты памяти в суде было установлено, что событие происходило в полутемном помещении, черты лиц и другие признаки внешности зафиксированных видеорегистратором людей нечеткие и не позволяют категорично утверждать, что ими являются С. и его дочь. С учетом значения содержания записи и отсутствия других прямых доказательств совершения С. инкриминируемых ему преступлений, за исключением показаний потерпевшей, государственный обвинитель не ограничилась исследованием в присутствии коллегии присяжных заседателей имеющихся в материалах уголовного дела доказательств и заявила ходатайство о назначении судебной экспертизы записи для идентификации запечатленных на ней лиц, приняла меры к установлению судебно-экспертного учреждения, где эта экспертиза могла быть проведена.
Его сотрудники проконсультировали государственного обвинителя о возможностях экспертного исследования этого вида (комплексной судебной фотовидеотехнической экспертизы), о вопросах, подлежащих разрешению экспертами, назвали необходимые для исследования объекты. По ходатайству государственного обвинителя суд назначил экспертизу, представив в распоряжение экспертов карту памяти, а также фотоснимки С. и потерпевшей на компакт-диске в качестве образцов для сравнительного исследования. Кроме того, потерпевшая в связи с ходатайством государственного обвинителя представила суду трикотажную кофту, в которой она находилась во время совершения С. преступных действий. Эта кофта также была направлена на исследование.
Проведение экспертизы представило большую сложность в связи с плохим качеством видеозаписи, которую в целях ее улучшения эксперты обработали с помощью специальной программы для удаления различных видов шумов и улучшения яркостно-контрастных параметров изображения. Из общего массива видеоматериала были извлечены кадры с пригодными для идентификации изображениями зафиксированных на них лиц, а также кадры с изображениями кофты, надетой на лице женского пола. В результате проведенных фотопортретных и других исследований эксперты пришли к категорическому выводу о том, что на представленной видеозаписи изображены подсудимый С. и его дочь. При этом во внимание были приняты не только совпадающие признаки их внешности, оцененные с учетом идентификационной значимости каждого, но также совпадающие признаки кофты, надетой на потерпевшей (форма выреза горловины, длина и тип рукава, оформление низа изделия, очертание и расположение рисунка на ней и др.). Представленное государственным обвинителем заключение экспертов помогло убедить коллегию присяжных заседателей в виновности С. в совершении особо тяжкого преступления. На основании их вердикта он приговорен к длительному сроку лишения свободы.
В этом случае прокурору - государственному обвинителю удалось восполнить очевидный пробел предварительного расследования, выразившийся в непринятии следователем необходимых мер по установлению факта преступного деяния и совершившего его лица. В другом случае его инициатива помогла обеспечить взвешенный подход к оценке действий, инкриминируемых подсудимому.
При рассмотрении Домодедовским городским судом Московской области уголовного дела по обвинению М. в совершении действий, направленных на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение достоинства человека и группы лиц по признакам отношения к религии, совершенных публично и с использованием средств массовой информации, т.е. преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК РФ, было установлено следующее. В ходе предварительного следствия по делу специалисты Российского института культурологии на основании постановления следователя провели три психолого-лингвистические экспертизы, заключения которых государственный обвинитель в установленном порядке представил суду. Согласно этим заключениям все представленные на исследование материалы (тексты, изображения, комментарии, выражения и т.п.), размещенные М. на интернет-сайте, зарегистрированным пользователем которого он являлся, свидетельствовали о наличии в них негативных оценок и установок, оскорбительных высказываний в отношении лиц определенных религиозных групп.
В результате анализа этих заключений, а также некоторых других материалов дела у суда и сторон возникли вопросы, которые не удалось прояснить в результате допроса экспертов. При этом выяснилось, что в их числе не было специалистов в области психолингвистики. Возникли и дополнительные вопросы к экспертам, которые не были разрешены в ходе предварительного следствия. По этим причинам прокурор - государственный обвинитель заявила ходатайство о назначении дополнительной психолого-лингвистической экспертизы в Российском федеральном центре судебных экспертиз при Минюсте России для выяснения широкого круга вопросов, имеющих значение для вынесения законного, обоснованного и справедливого судебного решения.
В ходе исследования, проведенного в этом учреждении, было установлено, что на представленных для исследования объектах не содержится лингвистических и психологических признаков унижения человеческого достоинства по признаку пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе, а также признаков побуждения к каким-либо действиям (в том числе насильственным, дискриминационным, разрушительным) в отношении какой-либо из названных групп, нет запрещенной атрибутики или символики. В то же время эксперты отметили оскорбительный характер отдельных использованных М. выражений, а равно наличие отдельных признаков возбуждения вражды (ненависти, розни) в отношении лиц определенного вероисповедания, содержавшиеся в трех из семи представленных им объектах исследования. Это позволило государственному обвинителю изменить в суде предъявленное обвинение, что не ухудшало положение М., и обеспечило объективный подход суда к оценке распространенных им материалов, вынесение по делу законного и обоснованного решения.
В начале статьи приведено мнение Ю. Цветкова о том, что должный уровень поддержания обвинения в суде обеспечит его осуществление следователем, лучше знающим уголовное дело и т.д. Подобные мнения высказывались и некоторыми другими авторами из числа бывших прокурорских работников, ныне твердо уверовавших в то, что возложение на следователей (или вынужденное принятие ими) этой обязанности улучшит качество поддержания государственного обвинения. Однако выделение следственного аппарата из органов прокуратуры в самостоятельный правоохранительный орган и было направлено как на обеспечение процессуальной самостоятельности следователей, так и на обеспечение объективности поддержания обвинения, исключение субъективного подхода прокуроров к его осуществлению, в том числе обусловленного ведомственными интересами.
Почему вдруг Ю. Цветков счел, что следует снова соединить предварительное следствие и поддержание обвинения, нам сложно сказать, поскольку приведенные нами примеры, к сожалению, не единичны, хотя авторы статьи не склонны утверждать, что такая негативная практика распространена сплошь и рядом. Тем не менее эти примеры свидетельствуют, что именно участие прокурора, не стесненного позицией и мнением следователя (а также утверждавшего обвинительное заключение прокурора), критически оценившего материалы уголовного дела, обеспечило устранение очевидных упущений в расследовании, максимально полное исследование обстоятельств преступления и вынесение судом законного, обоснованного и справедливого решения. Поэтому сложно судить о том, насколько объективен будет в суде следователь, убежденный, что расследование им проведено "без сучка и задоринки", в том числе с исчерпывающим использованием возможностей судебной экспертизы. Это убеждение может сослужить плохую службу, поскольку при заявлении защитником ходатайства о назначении дополнительной или повторной экспертизы ему будет весьма затруднительно определить собственную позицию относительно обоснованности такого ходатайства.
Осуществление уголовного преследования в суде происходит в процессуальных условиях, резко отличающихся от условий предварительного расследования. Для этого необходимо иметь должную профессиональную подготовку. Сам Ю. Цветков ранее высказывался следующим образом: "Современное состояние досудебного производства характеризуется, с одной стороны, высокой степенью организационной и правовой сложности и наукоемкости следственной деятельности, а с другой стороны, недостаточно высоким уровнем профессиональной подготовленности следственных кадров" <5>. Поэтому вызывает сомнение утверждение автора о том, что поддержание государственного обвинения следователем резко изменит судебный процесс. Думается, что при недостатках отмеченной им же профессиональной подготовки следователей вряд ли произойдет изменение этого процесса в лучшую сторону.
--------------------------------
<5> Цветков Ю.А. Процессуальная самостоятельность следователя в современной парадигме досудебного производства // Российский следователь. 2014. N 14. С. 56.
Высказанные авторами настоящей статьи положения не преследуют цель бросить тень на следователей, к работе которых стоит относиться с должным уважением. Вместе с тем полагаем, что существенную пользу в обеспечении более эффективного использования ими возможностей судебных экспертиз окажет не только изучение этих возможностей, но и анализ судебной практики, взаимодействие с прокурорами - государственными обвинителями, сталкивающимися как с приведенными в статье, так и с другими негативными ситуациями. Совместный их анализ станет одним из действенных средств повышения качества расследования.
Пристатейный библиографический список
1. Кореневский Ю.В. Судебная практика и совершенствование предварительного следствия. М.: Юрид. лит., 1974.
2. Татьянина Л.Г. Нравственные начала деятельности следователя // Судебная власть и уголовный процесс. 2015. N 4.
3. Цветков Ю.А. Процессуальная самостоятельность следователя в современной парадигме досудебного производства // Российский следователь. 2014. N 14.
4. Цветков Ю.А. Суверенная национальная модель следственной власти: миф или реальность? // http://www.iauj.net/node/1936.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовный процесс, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.